Призрачный отель II. Куклы Маэстро

Глава 24

— Твою мать! — продолжал сокрушаться Николай. — Ка-а-акое же дерьмо…

— А разве это не плюс? — спросил я. — Ну, в смысле, что мы нашли доказательства?

— Да где ты увидел плюс? — Судя по взгляду, Николай готов был схватить нож и ударить им меня. — Мент — серийный убийца! Нам теперь такую реформу МВД устроят…

— Ну а что, менты — не люди, что ли?

— Это вот ты такой умный. А общественному мнению только кость брось.

— Ну да. Тоже верно. Хотя меня больше другое интересует.

Николай ответил вопросительным взглядом.

— Изначально мы ведь пристроились пасти Никиту! Специально Изольду внедрили в магазин. Шли по ложному следу. Что этого вашего Семёна заставило на нас выйти вообще? Маэстро ведь наших телодвижений видеть не мог, по идее. Или Семён ему докладывался и получал указания? В открытую?.. Но для этого ему, по идее, надо было видящим быть. А он не был…

— Вот этого в душе не чаю. — Николай прошёлся по комнате, мотая головой, будто пытался проснуться. — Я обычный, нормальный человек, призраков даже в бинокль не вижу. Почему связался с вами — дело десятое. Суть та, что в потусторонщине не секу. Мне что Маэстро, что Хренестро — один чёрт. Но, вообще, если рассуждать логически, без всякой этой мути, то я бы сказал, что тут только одна рабочая версия.

— Какая?

— Крысы в хате.

— В смысле?..

— В смысле, в вашем дружном коллективе вписан шпион. Который сливает информацию. Но это, повторюсь, у нормальных людей так. Каким макаром у вас инфа сливается — это уже вам виднее… Твою мать! Ну, Семён! Ну, су-у-ука! — Николай перевёл взгляд на расписанную стену.

Дожидаясь маршрутку, я отстраненно думал, что идея обзавестись мотоциклом, как у Дениса, не такая уж дурацкая. Личный транспорт, доступный в любое время дня и ночи — это удобно.

Одной только покупкой, правда, дело не ограничится, придётся еще как минимум получить права и научиться ездить. И куда-то пристраивать мотоцикл на зиму, которая в наших широтах длится с сентября по май. А ещё всякие там регистрации, шины-бензины… Не, нафиг. В маршрутках спокойнее. Если прям совсем припрёт, такси можно вызвать. Или, может, вместо мотоцикла машину купить?..

Размышлял я лениво. И пока дожидался маршрутку, и когда в неё сел. Размышлял до тех пор, пока не понял, что думаю о машине и мотоцикле для того, чтобы не думать о словах Николая.

«Крысы в хате».

Я почувствовал, как непроизвольно сжались кулаки. Николаю, блин, хорошо рассуждать! Он на этой своей работе сколько, лет тридцать? Я столько не живу пока. И для меня предательство — это не «рабочая версия», а нечто за гранью добра и зла.

Как вообще могут предавать видящие? Как можно, предав людей, которые тебе на сто процентов доверяют, работать с душами, помогать им вознестись⁈ И, главное, кто?

Денис?.. Ван?.. Изольда?..

Нет. Не может быть. Вот просто не может быть такого, и всё.

Я говорил себе это, а в голове между тем свербело: Николай прав. Мы для него — посторонние люди, ему эмоции не мешают рассуждать логически. И чем дольше я об этом думал, тем больше убеждался, что ни от кого, кроме нас самих, Маэстро получать информацию не мог.

А Изольда для чего-то перебралась жить в личную квартиру. А Дениса вечерами в отеле не застать, шарится по кабакам и клубам. А Ван из прачечной почти не вылезает. Хотя его, между прочим, когда он там, никто из нас не видит, на технический этаж заглядываем раз в год по обещанию. Может, Ван посто говорит, что он в прачечной? А на самом деле…

— Нет! — рявкнул я.

И врезал кулаком по поручню, сидел возле самого входа.

Тётка, сидящая рядом со мной, шарахнулась. Оглядела маршрутку, увидела заинтересованные лица и заголосила:

— Совсем уже ополоумели, ни стыда ни совести! На людей кидаются средь бела дня!

Я скользнул в призрачный мир. Облегченно выдохнул — сразу стало тихо.

Маршрутка стояла на светофоре. Я прошёл сквозь закрытые двери и шагнул на проезжую часть. Добравшись до тротуара, вернулся в реальный мир. Материализовался перед молодой женщиной, катящей коляску.

— Ой, — сказала женщина.

— Вам померещилось, — сказал я. — Я тут всё время был. Просто жарко сегодня, вот и чудится черт-те что.

Сунул руки в карманы и пошёл к отелю.

«Нет, — стучало в голове. — Не может такого быть!»

Не знаю, сколько раз я проговаривал про себя эту фразу — периферически продолжая анализировать то, что было в эти дни, и всё более убеждаясь в правоте Николая.

Сколь бы ни был могуществен Маэстро, он не всевидящий. Его глаза и уши в нашем отеле — кто-то из нас.

— Не может быть, — тупо повторил я.

Войдя в отель и наткнувшись взглядом на Алину. Она стояла за стойкой ресепшена и щебетала с постояльцами.

— Чего не может быть? — заинтересовался охранник.

— Не может человек быть таким идиотом, вот что. — Я не отводил взгляд от Алины.

— Это ты про кого? — насторожился охранник.

— Да так. Друга детства встретил.

— Где?

Вот же настырный, а. Из тех людей, кому всё равно с кем и о чем болтать — лишь бы не в тишине сидеть.

— В зеркале.

Оставив охранника теряться в догадках, я направился к массажному салону. Денис, по идее, должен был находиться на рабочем месте.

Он и находился. Судя по тому, что над дверью горел красный огонёк, Денис работал с клиентом. То есть, стучать в дверь сейчас бесполезно. Если не пожар, даже слушать не станет. А пожара нет. Ну, за исключением того, что бушует у меня в душе. Значит, остается только набраться терпения и ждать.

Дверь открылась минут через двадцать. Вышла, как ни странно, не прекрасная дама. И даже вообще не дама. Вышел крепкий, спортивного сложения парень.

— Сейчас отдыхай, — напутствовал Денис. — Вечером — тёплая ванна. Или, если не лень, можешь в сауну сходить. Тогда к утру как новенький будешь. И заканчивай уже дерьмо всякое жрать! Желудок посадишь, серьёзно говорю.

Парень прогудел «спасибо», пожал Денису руку и ушёл. Денис посмотрел на меня. Протянул:

— У-у-у… Идём.

Мотнул головой в сторону кабинета.

До сих пор я сюда не заглядывал. «Дома» у Дениса, то есть в его номере, бывал не раз, а на работу он гостей обычно не приглашал. Разделял профессиональное и личное. Но сейчас, видимо, я выглядел так, что оставить за дверью рука не поднялась.

Посреди просторного кабинета стоял массажный стол, по углам громоздились лампы и какие-то приборы. Возле стены — кушетка, чтобы раздеваться, вешалка для одежды. У окна приткнулся стол с двумя стульями: один для врача, другой для пациента. Как в любом медицинском кабинете.

— Что? — плюхнувшись на стул для клиентов, спросил Денис. Мне махнул рукой на кушетку — присаживайся, мол.

Я рассказал.

Денис переварил. Высказался — долго, изысканно-матерно. За двести лет жизни словарный запас накопил немалый. Проницательно посмотрел на меня.

— Сперва решил, что это кто-то из нас, да? Не знал, на кого и думать?

— Откуда ты…

— Давно на свете живу. Не переживай, ты не один. Со всеми такое хоть раз, да случалось, закрадывалась тень сомнения. Особенно по первости. Когда корнями врастёшь, уже, конечно, по-другому всё… Но Алинка-то, а! — Денис помотал головой. — Какова сучка! Не просто так, выходит, она тогда там же, где мы, оказалась. Следила за нами.

— А почему спалилась так по-глупому? Мы ведь её не замечали.

— Потому что не все люди — умные, друг мой. Алинка и была-то — не великого ума девица. А уж после того, как Маэстро мозги промыл, видать, вовсе фляга свистанула.

— Странно. Я думал, Маэстро тех, кого подчиняет, как-то огораживает, что ли…

— Смеёшься? — Денис приподнял брови. — Для него люди — одноразовая посуда. Попользовал — выкинул. Ему важно, чтобы люди делали то, что ему нужно, побочки не колышат. Сам говоришь, мента этого Маэстро заставил напарника убить. И плевать, что посреди улицы, что выстрел два квартала слышали. Что машину кровью залило и сиденье продырявило. Что тело нашли уже через сутки и никаких сомнений в том, кто парня убил, ни у кого бы не было… Маэстро плевать хотел на всех, кого использует. Так что ничего удивительного нет. Вопрос, что нам с этой тварью дальше делать.

Я развёл руками. Мол, кабы знал, к тебе не пришёл бы.

Денис кивнул и продолжил рассуждения:

— Самое удобное — позвать сюда, на массаж. Алинка на меня давно заглядывается. Больше всего возни будет, если на камеры попадёт. А так — ничего сложного. Пережму аккуратно сосуды в паре мест; следов не останется, ни одна экспертиза не докопается. Тело Ван к ней домой отвезёт. Он это умеет — невидимкой становиться. А там уж, когда найдут её, тогда и найдут. Инсульты в последнее время молодеют, известный факт.

— Ты… с ума сошёл? — осторожно спросил я.

— А что не так? — удивился Денис. — Несчастный случай сработать тоже можно, конечно. Но возни больше будет. Ещё как вариант — разбойное нападение изобразить…

Он перебирал способы умерщвления Алины так спокойно, как будто собирался в дальнюю поездку и разрабатывал оптимальный маршрут.

— Правильно понимаю, что вариант «не убивать» ты вообще не рассматриваешь?

— Вот оно что. — Взгляд Дениса похолодел. — Нет. Не рассматриваю. Не в моих привычках оставлять в живых предателей. Но тебя к этому привлекать не буду, не волнуйся. Руки не запачкаешь. Мы с Вано сами всё сделаем.

— Да я не из-за этого, блин! Не потому, что хочу чистеньким остаться. Просто, во-первых, ничего пока не доказано. То, что Алина — предательница, наше с тобой предположение, не больше. А во-вторых, мы ведь понятия не имеем, что ей там Маэстро внушил. Может, что мы тут все на ЦРУ работаем. И что следить за нами и докладывать о каждом шаге — святой долг каждого уважающего себя патриота.

— Не была бы она изначально гнилой — ничего бы он ей не внушил! Сколько тебе говорить?

— Ну, блин. Не всем же рождаться просветленными… Давай поговорим с ней хотя бы. Как там, кстати, у Вана дела?

Денис пожал плечами.

— Раз до сих пор не прибежал, значит, никак.

— Вот. А Алина, если крыса действительно она — вдруг чего-то знает? Вдруг сможет подсказать, где он души держит?

— Одноразовая пустышка? Сомневаюсь, что Маэстро с ней откровенничал.

— В этом я тоже сомневаюсь. Но глаза у неё есть, уши тоже. Вдруг запомнила что-то.

Денис скривился и покачал головой.

— Слушай, — вдруг с неожиданной злостью посмотрел он на меня. — Вот почему мы столько лет жили спокойно, если не считать всяких стихийных вспышек, но вот появляешься ты — и мы с головой в каком-то шпионском сериале, в полушаге от полномасштабной войны?

— Ну, с войной уже проехали. Глава вражеского войска у нас.

— Что никак не отменяет существования вражеского войска! Да, тупого, да, неорганизованного. Но даже самый тупой член этого войска понимает, что без Маэстро ему грозит лишь постепенное угасание. Ради своего пророка они могут взять себя в руки и перестать быть тупыми.

— Так говоришь, как будто тупость — это выбор…

— А ты сомневался? Тупость, друг мой, это именно что выбор. Страх выходить за рамки своего мировоззрения. Нежелание допустить, что ты можешь быть не прав, или что другие могут быть правы. Человек, который понимает, что он глуп, тупым уже быть не может. Потому что он сомневается. А сомнения — всегда путь к познанию истины.

Я внимательно выслушал и обдумал этот поток мудрости, потом проанализировал финал диалога в целом и поинтересовался:

— Ты пытаешься намекнуть, что крыса — это я, что ли?

Тут стало очевидно, что такая мысль на самом деле в голову Денису не приходила. Но вдруг он с интересом посмотрел на меня, глубоко задумался, хмыкнул…

— Нет, ну нормально! — воскликнул я. — Я, значит, не щадя живота своего тут жопу рву…

Денис заржал, как долбанутый, оборвав меня.

— Отлично, пятёрка! Слушай, фраза — огонь, я запишу себе, если не возражаешь, буду использовать в диалогах с Мстиславой. Ладно-ладно, расслабься, я ни в чём тебя не обвиняю. Но просто действительно, как-то всё совпало, что с твоим появлением наша спокойная жизнь приказала долго жить.

— Когда цветёт черёмуха — это к заморозкам. Но если ты вырубишь всю черёмуху — от заморозков это тебя не избавит.

— Тонко, прекрасно, поэтично. Вообще, это у нас Ван любит в подобном ключе изъясняться. Ну, когда он в принципе склонен к разговору.

— Ван-то у себя, в прачечной? Можно к нему?

— Можно. Только сделай одолжение, не удивляйся тому, что можешь там увидеть. И не вмешивайся.

Кивнув, я слез с кушетки и двинул к двери.

— С Алиной пока ничего не предпринимаем, — сказал я напоследок. — Пока Маэстро занят, стучать ей всё равно некому.

— Есть, — кивнул Денис.

А когда я взялся за ручку двери, добавил:

— Кстати, насчёт черёмухи.

Я повернул голову.

— Аналогия прекрасная, только никто никогда не пробовал вырубить всю, если я не ошибаюсь.

В ответ на мой красноречивый взгляд, Денис развёл руками.

— Что? Круглая Земля когда-то тоже казалась бредом свихнувшегося фанатика. И до сих пор у некоторых есть сомнения.

Комментировать это я, понятно, не стал. Просто вышел.

В прачечную отправился сразу в призрачном мире. Во-первых, так проще, не надо заморачиваться с дверьми и свидетелями. А во-вторых, если Ван пытает Маэстро, то делает это в призрачном мире. Тут вообще без вариантов. Физического воплощения у Маэстро нет.

И, как показала практика, я не ошибся.

Здесь, в призрачном мире, обстановка оставалась такой же, как в реальном, но ни одна машина не работала, стояла тишина, нарушаемая лишь голосами. Спокойными голосами. Если не вслушиваться, могло показаться, будто общаются старые друзья.

Я остановился, выглядывая из-за угла, и оценил обстановку.

Маэстро стоял на коленях в цепях. Кандалы сковывали его руки, соединяли их с цепью, вьющейся по полу. Ноги также были прикованы за лодыжки. Фактически, Маэстро коленями стоял на цепи и, судя по всему, не имел возможности подняться. Для человека это была бы жёсткая пытка, но Маэстро продолжал смотреть со своей фирменной улыбочкой.

Ван, впрочем, тоже не выглядел смущённым. На этом поле сошлись двое достойных соперников.

— Мы можем провести тут сколько угодно времени, друг мой, — говорил Маэстро. — Это ничего не изменит.

— Изменит, — возразил Ван. — Души умлут. И ты станешь не нужен.

— О, это интересная игра. Значит, чтобы убить меня, вам нужно убедиться, что вы ничем не сумеете помочь душам, которые я держу в плену. Время идёт. Души умирают из-за вас. И вы в гневе убиваете меня. Но с чем вы останетесь? С сознанием, что души уничтожены именно вами. Потому что я предлагал другой вариант.

— Никаких сделок с тобой, тваль.

У Вана было четыре режима общения. Первый — молчание. Второй — два-три слова, произносимые порой вообще не к месту. Третий — складное лопотание с сильным акцентом. И четвёртый — практически идеальное владение русским языком. Ну, разве что казалось, что русский немного картавит.

Сейчас Ван выбрал третий режим. Мне показалось — а в призрачном мире интуиции и озарениям лучше доверять — что это был психологический момент. Ксенофобия всё же — какое-то глубинное чувство, в той или иной мере присущее каждому человеку. Когда тебя пытает земляк — это одно. С земляком можно договориться, убедить. А когда китаец, который повторяет русские слова, как автомат, и вообще, скорее всего, не понимает, что ты ему говоришь — другое.

На Маэстро, правда, этот приём не действовал. По крайней мере, визуально он не производил впечатления даже встревоженного.

— Зря, — покачал головой Маэстро. — Очень зря. Вы отпускаете меня. Получаете все души целыми и невредимыми, делаете с ними… Ну, что вы там делаете? Заливаете сказки насчёт вечной жизни и прекрасного Света.

— На самом деле не всегда. — Ван, заложив руки за спину, прошёлся от одной стойки со стиральными машинами до другой. — Кому-то плавда нужен лассказ пло Небеса и Свет. Кому-то — сделать движение души и отолваться от Земли. Кому-то что-то узнать или понять. Многих не понимаем мы. На самом деле мы всех не понимаем. Почему душа отклывается одному и не хочет длугому?

— Ты что — решил поболтать со мной о работе? — Маэстро вскинул брови.