Предел. Воплощение

Глава 12. Добыча

«Натощак я злее Радужного Единорога, но с аперитивом — изящнее Лунного Леопарда!

Выбирайте, с кем вам приятнее умирать!»

Эрни Суетливая

Миктлан помолчал с минуту, явно что-то обдумывая, вспоминая, но всё же ответил:

— Да, по сути, всё то, что и все. Только слухи, предположения. А что-то конкретное, сам же знаешь, — не нашего уровня информация…

— Может ли им быть он? — кивнул в сторону синего гиганта.

— Мысль, конечно, интересная… — задумчиво протянули мне в ответ. — Но как её проверить — без понятия…

— Вот и я тоже… — начал было я, но Светлый меж тем продолжил:

— Но и я, честно говоря, сомневаюсь. Такие громады не утаишь от молвы и не перетащишь по-тихому в резиденцию гильдии. Это должно быть что-то иное…

Разговор на этом поутих, а мы более детально принялись рассматривать ранее скрытое от нас. Вышли к воде так, что оказались частично прикрыты нависающим сбоку-сверху яром от прямого яркого свечения гиганта, будто в небольшом теневом «кармане», из-за чего оглядываться стало намного приятнее, комфортнее.

Берег озера большой дугой забирал налево, наводя на мысль, что где-то там он замыкается, переходит в ту прежнюю левую сторону пещеры. А может, и нет — может там другое подземелье приходит навстречу? Стоило об этом подумать, как тотчас из тех неведомых глубин вновь докатилась волна леденяще-парализующего рёва. Но здесь, отражаясь от кристалла-гиганта, от водной глади, он резонировал ещё сильней… Фу-у-у-х, ну и ощущения! Кажется, что сердце вот-вот замрёт! Но повезло — благополучно отмерли и продолжили свои дела.

Местами пляж переходил в более нагорный берег, а где-то — и вовсе в новые высоты яров. На нагорных частях как раз и стояли заросли ивняка, только состав его оказался более разнообразен, чем показалось на первый взгляд. Крупных плакучих ив были единицы, основную же массу больших деревьев составляли другие, с подобным листом, но другого окраса — серебристого или скорее белого. Наверное, у них есть какое-то красивое название, но мы слишком далеки от любых тем, связанных с флорой. А вот молодняк, да, оказался таким, какой и рассмотрели изначально — плакучая низкая поросль.

И если плакучие экземпляры стояли неподвижно — ни листочка не шевелилось на них, то серебристые были иными. Листья дрожали, ветви колыхались. Деревья словно дышали… Хотел бы сказать, что это прекрасное, восхитительное зрелище. Не скажу. Веры в добрых Радужных Единорогов и ранее не было, а вкупе с последними событиями и вовсе пришло постоянное нервное недоверие к окружающей среде — то играешь в фантастически реалистичную и кровавую игру, то тебя схарчить пытается сонм жутких тварей, то вокруг непонятные кристаллы, высасывающие саму суть света отовсюду. А может и более того — жизни!

Наверное, так и развивается паранойя?

Преподавал у нас один воспитатель в интернате, над которым многие потешались. Вот только это лишь выглядело забавным. Со стороны. Нам же было не особо весело. Заставлял нас писать объяснительные, если мы «слишком подозрительно» молчим. А все занятия постоянно сводились к разбору «теорий заговоров» — от якобы «исторических» и «глобальных» для человечества до локальных в рамках нашего интерната, то с нами же связанных, то с другими воспитателями и прочими сотрудниками… И не дай Предел, кто-то записку перебросит с парты на парту. Жуть ещё та ждала как бросившего, так и получателя… А уж когда воспитатель прознал случайно о «Шёпоте столовки», то там вообще такое началось! Шмонали нас долго… Такое себе приключение, повтора никому не хотелось. Так что записки и другие активности на его занятиях стали негласным табу. Вот только бы ещё это помогло…

Лучше буду верить, что здесь и сейчас это лишь проявления стресса. Не хочется скатываться в жуткую параноидальную бездну.

Да и некогда нам — у нас другие задачи.

Предел! Воплощение! Еда!

Хотя кого я обманываю? Всё не так.

Еда! Предел! Воплощение!

Вот так.

И стоило завершить-оформить эту мысль, как словно в тот же миг несколько событий наконец-то сошлись в одной точке Мироздания, чтоб положить начало чему-то новому.

Первое событие, как выше сказал, — определение порядка задач; второе — мой ответивший голодным урчанием живот на мысли о еде; третье — я, смотрящий краем глаза на водную гладь; четвёртое и последнее — взметнувшееся над водой блестящее чешуёй тело… И тут же возглас от Миктлана, аккомпанирующий всплеску:

— Власт! Это же рыба! Рыба! Настоящая, Предел меня побери, рыба!.. — Светлый чуть ли не танцевал, возбуждённо жестикулируя в сторону всплеска.

Не оставаясь безучастным, ответил, сглатывая накатившую внезапно слюну:

— Это не просто рыба, Микт. Это наше спасение! Это наша еда-а-а! Доставай бечеву!

Сказано — сделано! Вот только, что делать дальше — большой-большой вопрос, который и озвучил Светлый:

— Власт, а дальше-то что?

— А дальше, друг мой, в дело идут значки — из них мы сделаем крючки!

— Не хочу обидеть, но, если я что-то и знаю о рыбной ловле, так только то, что на крючки обычно насаживают какую-то наживку. А у нас как бы нет ничего. Голяк. Полный и беспросветный.

— Хорошо, что я понимаю в этом деле чуть больше. Доверься мне! — полный энтузиазма, уже мысленно объевшийся вкуснейшей рыбкой, радостно ответил я.

Вернулся назад к спуску, откуда мы пришли. Там, на одном из камней, нашел островок мха, который тут же был безжалостно раздербанен. И началось мастерское изготовление рыбацких снастей. А по правде говоря, то — боль и страдания. Легко и просто было только в мыслях, в реальности дело оказалось весьма сложным. Но это извечная проблема любого начинания, так что сетовать на то глупо. Нужно брать и делать. Не получилось? Повторить!..

Главная сложность возникла как раз при изготовлении крючков. Сперва пришлось наловчиться аккуратно разбивать-разбирать значки на составные части, из которых нас интересовала только пряжка-игла. Затем настигли мучения с загибанием этой самой иглы в подобие крючка. И самой трудоёмкой частью стали попытки сделать на нём «ушко». Но десяток значков — и вот у нас есть семь более-менее похожих на крючки заготовки. Времени ушло — жуть! А спину неприятно холодили семь сошедших потов, словно сама Голодная Смерть не дремлет и рядом стоит, лишь обернись резко — и увидишь Её…

Пока я изображал из себя мастера на все руки и ругался на проклятый свет, Миктлан осторожно обследовал окрестности нашего «кармана». Но порадовать ничем интересным не смог. Отчего уже пару десятков минут как сидел рядом, внимательно наблюдая за моими страданиями. Пару раз порывался что-то под руку сказать, но после моих весьма красноречивых взглядов предпочёл за лучшее выбрать наиболее мудрое решение — не отсвечивать. Недаром у гильдии «Кузнецы Предела» соответствующий девиз: «Между молотом и наковальней есть место только для одного лица. И оно — не для моего». А раз он маялся бездельем, то отправил его на поиски нескольких камней, которые можно более-менее удачно привязать к бечёвке в качестве грузила.

После пришло время сбора в единое целое системы имени «Власт Очумелые Ручки» по ловле таинственной и такой привлекательной рыбины. И было это лишь чуточку легче, чем история с крючками. Почему? Да всё потому же — завязать гриннер оказалось весьма сложно. Мало того, что сам узел не так прост в освоении, так ещё и самодельные «ушки» далеки от идеала, и бечёвка — толстая нить, так что по итогу ещё один оказался отбракован напрочь.

Но в итоге всеми правдами, силами и навыками на выходе получил три нити бечевы с парой крючков на каждой и каменным грузилом.

Вот теперь и пригодился сорванный мох.

Благодаря ему были проведены операции со следующими кодовыми названиями: «Пластилин», «Зелёный узел» и «Кровавая резня».

Операция «Пластилин» представляла собой создание смеси из прибрежной глины-ила с растёртыми пучками мха. Далее из частей созданной смеси скатались довольно плотные шарики, насаженные на крючки. Оставалось лишь надеяться, что не распадутся в воде слишком быстро.

План «Зелёный узел» был ещё более прост в реализации — крючок прятался в пучке мха, привязанному к нему же. Куда уж проще, не правда ли?

И «Кровавая резня». Это дальнейшее улучшение и логичное развитие операции «Зелёный узел». Пучок мха со спрятанным крючком был окроплён несколькими каплями крови из рассечённой ладони. Зачем? Да Предел знает, кого мы видели — рыбу-хищника или нет, так что постарались закрыть все возможные пищевые ниши озёрных обитателей своими наживками. Заодно пропитал кровью и несколько мелких кусочков тряпицы и пару других пучков мха. И вновь тот же вопрос — зачем? А на всякий случай — можно будет попробовать замешать с глиной такой кровавый мох или вместо пучка мха подвязать кусок ткани.

По завершении операций обработал ладонь чудодейственной водой из фляги. Попробовали сперва с той же целью использовать воду из озера, но эффекта не оказалось. Жаль! А вот вода из фляги просто на глазах превратила кровоточащий порез в красную нить свежезарубцевавшегося шрама. Придётся её экономить, запасы обновить теперь не представляется возможным в ближайшей перспективе. Кажется, я говорил, что Голодная Смерть не дремлет? После залечивания я бы сказал, что она смотрит на меня уже в упор, нежно приобнимая за плечи…

От возможных удилищ из веток местных деревьев отказались — подходить за новыми приключениями к тем серебристым «живчикам» совершенно не хотелось. Так что решили закидывать так, а концы подвязать к кирке. Не зря же тащили её с собой, и к тому же — отличный стопор. Тем более и каких-то сигнализаторов клёва на скорую руку придумать не сумели.

Пришла пора испытания наших снастей!

Варианты с чисто растительной наживкой закинули в одну сторону, а «хищную» — в другую. И потянулось томительное и молчаливое ожидание, в котором у каждого из нашей команды была своя задача. Я следил за снастями, Микт — за округой, чтоб не прозевать вдруг какую напасть нежданную, подкравшуюся со спины.

Так время и шло потихоньку…

Минута…

Пять…

Полчаса…

…

— Власт, давай бросим это гиблое дело? — раздался в какой-то момент голос Светлого.

— Нет.

И вновь над озером повисла тишина.

Минута…

Пять…

…

— Власт, да мы так от голода вспухнем! — вновь возник Микт.

— Нет.

— Да как нет-то, если да!

— Нет — это нет! Смотри! — указал ему на «хищный» вариант снастей. А небольшой запас бечевы той, сложенный перед киркой-стопором, начал стремительно разматываться. — Держи кирку! — велел Миктлану, а сам ухватил бечевку, готовясь к её рывку в ладонях и мысленно молясь, чтоб она его выдержала и пережила…

И-и-и, рывок!

И-и-и, да! Бечёвка-леска выдержала! По ней мне в руки передавались хаотичные толчки-рывки добычи, что повисла на крючке, что старалась с него сорваться, уйти. Продолжая возносить молитвы Пределу и Леди Удаче, начал тянуть снасть, наматывая её на предплечье. Миктлан же, бросив придерживать кирку, суетливо кружил вокруг меня, пока не рявкнул ему в азарте:

— Следи за другими! И окрестности не забывай оглядывать!

И продолжал тянуть — и пройдена половина!

Добыча всё активнее и активнее выказывала своё сопротивление — рывки становились всё более дёрганными, отчаянными.

Никто не желал сдаваться — ни она, ни я, ни наша снасть!

Но, как водится, в любой битве всегда есть проигравший…

И в нашей им всё же оказалась добыча. Повезло! Хвала Пределу, низкий поклон тебе, Леди Удача!

Момент выуживания рыбины из озера достоин быть запечатлён в летописях Лабиринта, если бы они существовали, — сверкающее серебром чешуи тело в свете синего светила; я, по колено в воде, ухватившийся руками за это тело, тянущий его из воды; огромная пасть, венчающая тело и клацающая у моей же головы своими чересчур зубастыми челюстями.

«Радостный сюрреализм!»

Так бы назвал эту картину, если бы художником был. Но — нет, я — не он, и летописей нет, а потому картина останется только в памяти Микта, который не внял указаниям и нарезал рядом круги на берегу, не вступая в воду.

Не желая продолжать неудобную борьбу с отчаянно трепыхающейся тушкой водного Зверя в его же родной стихии, отбросил того на берег в сторону Светлого. Ха-ха! Как здорово Микт от добычи-то отскочил! На самом же деле я банально боялся упустить рыбину — дюже скользкая была. Следом за ней выбрался из воды и сам, подходя к беснующемуся телу и жадно рассматривая его.

— Вот это пасть! — своё удивление высказал Миктлан, стоящий рядом. — Такое и рыбой-то не назовёшь.

— И не поспоришь, — согласно покивал я.

И было отчего — слишком уж голова у рыбины гипертрофирована, настолько, что запросто могла бы сомкнуться на моём бедре и составляла, наверное, до четверти от всей длины тела, которое, в свою очередь, с полметра. Тупоносая большегубая широкая башка с зубами-переростками. Во какая она была!

Что в совокупности порождало новую порцию вопросов. Например, а почему не порвалась бечева? Она из какого-то особого материала? По внешнему виду нити совершенно не похоже, но, если вспомнить сопутствующую ей запретную находку, то вполне возможно. Или другой — как это я так умудрился, весь из себя настолько голодный и уставший, вытянуть такую махину из воды, удержать, а потом и вовсе забросить метра на три в сторону берега? Невероятно, но свершившийся факт. И ведь нет какого-то ощущения сверхсилы в собственном теле. Те же проделки адреналина, что спасли нас и при тактическом отступлении, или же шалости пробуждающейся Силы Предела?

— Ай! — воскликнул мой излишне любопытный спутник, отдёргивая слегка порванную руку от головы беснующейся рыбины, тем самым возвращая меня из мыслей обратно в реальность. Судя по всему, наступила моя очередь хлопать себя по лбу, но поступил иначе. Подхватил один из более-менее крупных камней, что валялись в округе. Подступил к добыче, ухватил её покрепче, прижав к земле, а потом постарался нанести максимально возможный быстрый и резкий удар в затылочную часть башки. И — получилось! По телу жертвы голодных путников прошла последняя волна судорог, после чего та и замерла-затихла.

— Смотри и учись, салага! — не воспользоваться шансом подтрунить над Светлым никак нельзя. Я — само коварство!

А далее, как говорится: «Всё идёт по плану!», — началась операция «Кровавая резня. Часть вторая».

Достал свой нож, на который тут же с интересом уставился Микт, явно желая что-то спросить, но не успел, потому как вперёд него успел я — попенял ему и за полученную рану, и за оставленные без надзора другие снасти, так что отсел он от меня подальше, уставившись обиженно на кирку. Я же ухватил добычу и начал движение за движением от хвоста к голове снимать ту самую серебристую чешую. Она, кстати, оказалась жёстче, чем должна была быть — тут сказывался опыт чистки рыбы.

А такой навык-опыт у каждого интернатского был. Откуда? Ответ кроется в штуке как «рыбный день». Каждые пару недель в четверг меню столовой составляли исключительно рыбные блюда. И нет, не кормили нас чешуёй. Дело в том, что в процессе обучения можно было легко влететь на помощь на кухне по какой-нибудь провинности или из-за неуспеваемости. Такая вот несправедливость: за достижения — только значки, за их антипод — общественно-важная задача. Получите и распишитесь. Наличествовали, конечно, и свои плюсы в подобном подходе, особенно если говорить о кухне. Во-первых, в итоге худо-бедно мы все умели готовить — весьма полезный навык. Во-вторых, можно было урвать дополнительный кусок чего-то съестного, что для растущего организма с постоянными нагрузками никак не лишнее.

Потому и остальной процесс потрошения рыбки прошёл на «ура».

Наружность водного обитателя ничем не выделялась, кроме как нестандартной головой с пастью, уже вышеупомянутой, и парой несимметричных плавников на пузе, а вот внутренности дали понять, что у нас тут Зверь с большой буквы.

Первое, что в них поразило — кости с голубоватым отливом. Предположение у меня было только одно — влияние синего кристалла-гиганта. Но как именно оказано это влияние — тут вариантов уже больше. Например, часть его настолько раскрошилась-измельчилась и провзаимодействовала с водой, что мелкие дисперсионные частички стали откладываться в костях местных обитателей. Вроде весьма разумная мысль. Другой вариант заключается в том, что этот яркий свет от кристалла не просто свет, а именно излучение какое-то. На эту мысль подталкивает картина чёрных минералов, явно плохо переносящих синее свечение. А может, и вовсе кости изменили свой цвет под действием обоих факторов… В копилку первой мысли добавить сто́ит ещё и то, что вода здесь уже не имеет той чудодейственной силы, что заключалась в начальном ручье. Конечно, она уже смешана с другими притоками, но всё-таки…

Что до второго… Честно говоря, сам не понимаю, что дёрнуло меня распотрошить и голову рыбины. Наверное, выпестованное в интернате «Можешь использовать — используй! Не можешь? Придумай как!». Сперва думал, чтобы оставить её нетронутой и попробовать сварить из неё ту же уху, но после мыслей о собственной необычности здешней воды отбросил эту идею. И какие тогда варианты оставались? Правильно, только посмотреть, что там внутри этой головёшки — а вдруг там два мозга? Или, наоборот, ни одного?

Результат порыва оказался не пустым.

* Лунный Леопард: https://author.today/reader/433488/4151051

* Неизвестный Зверь. Хищный обитатель подземного озера: https://author.today/reader/433488/4149369