Предел. Воплощение (Евгений Сладков) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Интерлюдия 1

«Страх — предатель.

Гнев — яд.

Пустота — мой единственный союзник.»

Астерон Неуязвимый

— Беги, Миктя, беги!!! — где-то далеко и очень глухо раздался чей-то заполошный вопль.

Рука привычно потянулась почесать макушку — единственное свойственное ему проявление эмоций, лицо же осталось как всегда непоколебимо, несмотря на полыхнувшее внутри раздражение — он никогда не любил излишнюю человеческую эмоциональность. Она раздражает. А вот её отсутствие или хотя бы однородность — успокаивает, не вызывает ничего.

И это прекрасно.

Суетливая жизнь, полная порывов и необдуманных действий — не про него.

Может, потому и получил прозвище Скала. В любой ситуации, в любой момент времени продолжая оставаться отчуждённым, рациональным, холодным. Как камень, как скала.

Когда стал взрослее, и тело стало намного крупнее, чем у кого бы то ни было из сверстников, прозвище и вовсе заменило имя. Даже среди воспитателей. Иногда он и себя ловил на мысли, что утро начинает с попытки вспомнить собственное имя… А когда появилось и второе прозвище — Шкаф — всё стало только сложнее.

Могло ли быть иначе? Может быть. Но в другой жизни, которой он не знал, не мог знать — себя осознал уже будучи в интернате имени Астерона Неуязвимого. Утро, день, вечер, ночь здесь — вот вся его жизнь.

Жизнь, которую живёт его тело, приученное самостоятельно выполнять ежедневно повторяющиеся действия.

Жизнь, которая мелькает за пределами его разума, зачастую совершенно им не воспринимаясь из-за той самой обычной обыденности.

Жизнь, которая была до сегодняшнего утра.

Если бы эмоции, стремления обуревали его, то он, наверное, мог бы сказать, что, как многие сверстники, мечтал о поступлении в Академию Воинов Предела. Но вряд ли это оказалось бы правдой. Не двигало им подобное желание. Или просто-напросто не осознавал его? Впрочем, никогда он даже не задумывался о подобном.

Но после сегодняшнего выпуска из интерната, ухода из него, очнулся Скала от внутреннего погружения в себя уже внутри Академии. Как попал туда? Да Предел знает.

Просто шёл куда-то, не особо смотря по сторонам, запоминая детали. А зачем? Незачем, неинтересно это ему. Камешки на земле да камешки по бокам, сложенные друг на друга — так что в них такого-то?

Внутри Академии было очень много людей. Неуютно. Чересчур много эмоций — волнение, страх, надежда, радость, томление, ожидание, тревога, разочарование, любопытство, досада, трепет, гордость, смирение, отрешённость и бесчисленное число прочих. Слишком много, слишком ярко.

Среди присутствующих оказался и этот мелкий, круглый и приставучий. Хотя все мелкие по сравнению с ним, Скалой. Даже те Воины Предела, что на входе стояли. Не дай Предел, упадёт случайно на кого-то из таких мелких будто настоящий шкаф — раздавит же, неловко будет. Им. Ему-то чего? Встанет, отряхнётся и дальше пойдёт.

Так этот Круглый ещё и бегал вокруг него, постоянно что-то говоря и лишь изредка ненадолго умолкая. Этот локальный шквал эмоций утомлял даже сильнее, чем всё разнообразие, царящее на площади. Потому Скала и попробовал скрыться от всего в одном из проходов за пеленой, где исчезал прочий люд. Так Круглый опять за ним увязался, продолжая что-то тараторить, что-то предлагать, о чем-то рассказывать. Прибить бы во имя тишины, но лень. Так и продолжал того игнорировать на протяжении всего пути по Лабиринту.

И, как оказалось, Скала тогда сильно заблуждался в том, что Круглый много говорит.

Много говорить тот начал после речи Голоса.

Так много и быстро, что у Шкафа даже глаз дёргаться начал. Впервые в жизни-то. Бытует мнение, что молния и скалу может расколоть. Может, этот Круглый — его молния-наказание за безучастность ко всему происходящему вокруг? Остаётся верить, что нет… Но если и так, то век молнии недолог. Мгновение — и нет её. И нет, Скала не желал смерти или какого зла этому Репейнику, просто пусть путь того будет вести куда-то в иную сторону от него. Например, налево, а его — вон туда прямо. Идеально же. Хотя крик неизвестных раздался как раз оттуда, так что лучше Шкаф — налево в тишину, а Круглый — прямо.

Но мысли эти так и не смогли обрести материальное воплощение. Увы.

Метры пути, испытания Лабиринта — всё оставалось позади.

Кроме этого доставучего. Тот то отставал, что-то тихо шепча, — жуть, — то, наоборот, вырывался вперёд, что-то воодушевляюще для себя бормоча, а иногда и вовсе вопя, — жуть десятого уровня. Ненормальный какой-то.

Хуже же всего, что Репейника Шкаф знал — тот из того же интерната, что и он. Ну как знал? Собственно, на этом все знания и заканчивались. Даже имени не ведал несмотря на то, что крутился тот подле него не только сейчас, но и всё совместное прошлое обучение.

Крутился и постоянно попадал в какие-то передряги. То бишь мало того, что Репейник, так ещё и бедовый. И ладно бы несчастья случайно находили Круглого — с кем не бывает? Но нет. Тот сам их притягивал словно магнит, а то и хуже — создавал.

Стоило лишь отлучиться на день-другой на какое соревнование, как по возвращении Шкафа ждала новая и каждый раз неповторимая история о злоключениях, зачастую связанная с кем-то из сокурсников или старших. В чём конкретно там проблемы заключались, Скала никогда не то, что не пытался вникать, а даже не слушал. Но, несмотря на, казалось бы, полное безучастие, а вклад в помощь по расхлёбыванию последствий вносил. Не то, чтоб совсем уж помогал целенаправленно, но стоило сесть обедать в столовке, как Репей пристраивался на соседнем месте, а проблемы сами собой тут же и решались, уходя торопливо куда-то прочь из зала…

Помимо проблем, вызванных неуёмным языком, с Круглым случались и всякие иные. Одни, например, были курьёзными до невозможности, а другие — опасными. Для мелких опасными, само собой. Не для Шкафа.

Ведь что такого в том, чтобы отбиться от первоуровневой Стальной Крысы, повадившейся таскать запасы со склада столовки? Вроде ничего такого, а поди ж ты. Криков и паники средь сосланных в столовку на отбытие повинности плескался бескрайний океан, центральным островом которого обязательно оказывался Круглый. Раздражающий океан ярких эмоций. А всего-то и надо подойти, схватить тварь за хвост да о ближайший стеллаж приложить, расплескивая серо-бурую массу по округе. И всё — проблема решена. Потом, правда, приходилось убирать заляпанное, но то уже не его, Шкафа, дело.

Или взять вот ситуации, постоянно возникающие при уборке прилегающей территории интерната. Занятие регулярное для всех курсов, ведь как любили говаривать учителя: «Терпение и труд всё перетрут». И стоило только Круглому остаться одному на каком участке, как тут же появлялся какой-нибудь мелкий Зверь, навроде той же Гипноулитки Обычной. И опять пиши пропало.

Так что из-за редкой конституции и тотальной невезучести, потому и запомнил этого мелкого. Один такой на весь интернат. Остальное же и вовсе не пытался фиксировать в памяти. Зачем? Круглый же всё равно мелкий, как и прочие, а для Скалы все они одинаковые, на одно лицо. Почему так? Отчего? Этого он не знал. Точнее, неправильно выразился — вернее будет сказать, что не «не знал», а «лень знать». Именно это ближе к истине.

И так повелось с самого начала. С момента первого осознания себя. До встречи с Круглым и после. Даже сейчас. Ведь все действия выполнял автоматически, механически — бытовые, учебные. Скала — лишь безмолвный зритель, что смотрит со стороны за работой своего же тела. Словно настоящая скала, нависшая над бушующим морем с названием «Жизнь», чьи волны тщетно пытаются разбить его монолитность. Наверное, так всегда и будет.

В итоге часы, проведённые в Лабиринте, ничем и не запомнились.

Репей что-то там всё время разгадывал, предлагал, иногда, кажется, ругался в его сторону — очень уж ярко полыхали в те моменты эмоции.

А он что? Просто шёл вперёд. Шаг за шагом, метр за метром, поворот за поворотом, развилка за развилкой.

Пару раз даже пострадал — попал в ловушки. Впрочем, по сравнению с невезучим Репейником всё равно был не в пример целее. А вот тот успел изрядно пораниться.

Потом — несколько сражений с невразумительно мелкими Зверями. Какие-то Насекомыши, как назвал их Круглый. И ещё кричал вроде, чтоб осторожнее был, мол, они очень опасные. Но Шкаф так и не понял, в чём там проблема-то. Мелкие — на то и мелкие.

После победы пробовал приготовить и съесть их. Скала же большой и кушать любит много, но в интернате пайки сильно ограниченные. Приходилось выкручиваться. Потому и нехитрые приспособы для готовки всегда под рукой у него. Хотя есть одна хитрая и очень редкая. Служит для добычи и поддержания огня. Но затея вышла неудачной — мелкие твари в жареном виде оказались не мене редкостной дрянью, чем в живом. Плевался долго. Вроде оторвал и выбросил несъедобное заранее, но поди ж ты! И Круглый этот тогда ещё сильнее раздражал — ехидно ржал рядом. Ну да, Предел с ним…

После коридоров, комнат Лабиринта оказались на каком-то подземном уровне, напоминающем пещеру. По ней сейчас и брели в тусклом свете зеленоватых кристаллов в неизвестном направлении, пока не упёрлись в сужение с двумя ходами далее. Этакая комната-развилка.

И тот раздавшийся крик неизвестных как раз и застал их здесь. До этого вопля не встречали никакого присутствия кого бы то ни было. Ну, кроме тех зверьков. Скале на это отсутствие присутствия всё равно, а Круглый поминутно нервно озирался. А может, просто любовался местными видами? Поди разбери людские чувства.

В комнате же было два варианта пути, как уже упоминал. Налево и прямо. Крик раздался как раз из прохода прямо. Круглый после него ещё активнее стал вертеть головой и смещаться к левому варианту. Вот неугомонный. Пусть тогда и идёт налево, лишь бы подальше от него, Скалы.

А он что? Он просто вновь пошёл вперёд. Шаг за шагом, метр за метром, кристалл за кристаллом пещеры.

И нет, Репей не отстал. Только Скала двинулся вперёд, так тот отставил эти свои смещения налево, а затем и вовсе засеменил за ним, стараясь держаться поближе.

А крик больше и не повторялся. И то хлеб.

Зато стали слышать другое.

Рёв, вой.

Явно не человеческий. Слишком звериный. Ему-то ничего, а вот Круглый так забавно реагировал и замирал в эти мгновения, что у Шкафа в душе даже будто бы какое-то чувство появлялось. Может, это кара Круглому за надоедливость? А после завершения рёва, Репей несколько раз и вовсе пытался заступить ему дорогу, словно собираясь остановить. Но он же мелкий. Взял, поднял, переставил в сторону. Дальше пошёл. А тот отмирал после и опять следом пыхтел, что-то говоря, а потом снова обгонял. На что Скале лишь вздохнуть оставалось — где же его родная и любимая тишина…

Впрочем, Круглый пытался заступать дорогу и ещё по одной причине. Но то была уже знакомая им причина — те самые Насекомыши. Хоть мелочь эта и могла летать, но здесь способность им не так помогала, как наверху — проход, по которому шли, оказался чересчур узким и низким. Так что здесь давить этих недозверей получалось ещё проще, чем в коридорах Лабиринта.

Из-за размеров этой пещерной кишки, чтоб дальше пройти, Шкафу иногда приходилось в три погибели сворачиваться, превращаясь в «тумбочку». А вот Круглому — нет. Получается, у мелких есть свои преимущества?

И всё бы ничего, если бы эта узость чуть не стала для них роковой. Привела она к одной неприятности — в момент очередного превращения Шкафа в «комод», ради протискивания через очередное сужение, раздался треск. Кристалл, за который Скала взялся, чтоб дальше подтянуть-пропихнуть своё тело, внезапно треснул и откололся. С одной стороны — хорошо, благодаря этому он наконец-то провалился вперёд. А вот с другой, с той самой оставшейся позади — не очень. Следом за треском кристалла раздался другой. И новый уже более походил на звук лопающихся костей. Как будто Шкаф разом раздавил десятка три этих Насекомышей. А то и много больше…

Хруст скалы. Но не Скалы, нет. А той, что их окружала.

Круглый что-то прокричал ему и рванул оттуда так быстро, словно свои собственные крылья отрастил или у тех же Насекомышей оторвал. А Шкаф ещё умом понять не успел, как тело уже рвануло следом за мелким.

Сколько они бежали так — сказать трудно. Проще всего сориентироваться по звуку и облаку пыли, что их преследовали. Как облако отстало, как звук стал затихать, так и они, запыхавшись, остановились, распластались на полу, судорожно дыша. Может, у него, Шкафа, с этими мелкими даже есть что-то общее? Мысль, достойная обдумывания. Возможно, когда-нибудь.

Пока бежали, по сторонам смотреть особо некогда было, но никаких ответвлений от пути отступления не заметил. Только проход стал широким-широким. И высоким — начало сталактитов теперь терялось где-то во тьме свода. Теперь и сам Шкаф мелким стал… Жуть сотого уровня!

После непродолжительного отдыха решил продолжить путь, но прежде немного усовершенствовал свою одёжку, сделав её более боевой. По идее, подобное следовало сделать ранее, ещё на первом уровне Лабиринта, но там такой мысли не возникло. Текущий же наряд изрядно поистрепался, местами вовсе порвался — не так уж и добротна форма выпускников, чтоб выдержать испытания Предела и сражения даже с мелкими Зверями. Так что скинул верхнюю часть формы с себя, безжалостно оторвал от неё рукава. Достал из сумки комплект запасной одежды — надел новый верх, а поверх него же — теперь уже жилет. Оторванные рукава формы распустил дальше на лоскуты и плотно обмотал руки — от ладоней до предплечий. А с нижней частью поступил наоборот — там оторвал части от запасной и ими обмотал икры ног. Такое вот импровизированное укрепление. Не совсем броня, и совсем не броня Воинов, но хоть что-то. И такое нехитрое приготовление, по идее, должно сильно усложнить попытки тех же Насекомышей вцепиться в него. Скала обязан быть несокрушим.

И Круглый, глядя на его приготовления, повторял их на себе. Шкаф же, видя это, решил, что можно и подождать, пока тот закончит. Не бросать же мелкого?

А дальше путь продолжился под очередной аккомпанемент Репейника, теперь вещающего про то, как им невероятно повезло не сгинуть под завалом. Не сгинули и не сгинули — чего мусолить-то?

Впрочем, дальнейшее путешествие не продлилось сильно долго. Пару раз ещё их заставал тот вой-рёв неизвестного Зверя, пробирающий до самых глубин души, оставляющий в ней новое и неприятное ощущение надвигающихся неприятностей… И ещё Шкафу казалось, словно их сопровождал какой-то непонятный шёпот. Или это игра воображения просто? То Скале неизвестно.

В какой-то момент, через будто бы пролом в цельной кристаллической стене, вышли они на довольно большой участок круглой формы — окружность ему придавали как раз продолжения преодолённой стены из местных минералов. А в самом центре темнело пятно, в которое что-то частыми каплями падало сверху, беззвучно исчезая…

И, глядя наверх, Шкаф понял.

Всё понял.

Кажется, они пришли именно туда, откуда и донёсся тот крик: «Беги, Миктя, Беги!!!».

Кажется, они нашли свой Предел.

И, видя источник капель, в голове у Шкафа осталась только одна мысль.

Совершенно неуместная в данный момент.

Аркос.

Его имя — Аркос.

Имя, данное сгинувшими родителями.

Имя, сгоревшее в горниле Предела.

Имя, сжёгшее вслед за собой эмоции, желания, мечты.

Имя, рассыпавшееся прахом всего — прожитого прошлого, существующего настоящего и будущего, которое уже не наступит…