Повелитель огня II

Глава 10

Проснулся я с первыми лучами солнца. Сразу же взглянул на костёр — пламя поднималось от земли более чем на метр. Значит, кто-то из моих спутников недавно просыпался и подбросил дров. Но сейчас и Ясна, и Добран крепко спали. А вот гусак уже был на ногах — он неспешно щипал траву вокруг себя, докуда позволяла привязь.

Мглецов в небе не было, видимо, уже залегли спать до вечера. Значит, можно было выдвигаться в дорогу — не стоило терять драгоценное время.

— Подъём! — громко произнёс я вставая.

Поднялся и замер. И с радостью отметил, что в теле не осталось ни сковывающей тяжести, ни усталости — словно сутки проспал или зелье какое-то чудотворное выпил. Сразу спросонья я этого не заметил, но теперь — да. Для проверки сделал наклон, приседание, поворот, прыжок. Мышцы работали чётко, дыхание было ровным. Силы вернулись в полном объёме, и это не могло не радовать.

— Что с тобой, Владимир? — спросила Ясна, проснувшись и заметив мои приседания-прыжки.

— Зарядку делаю, — ответил я. — Полезно, между прочим. Давайте вставайте! Быстро перекусим и в дорогу. Ко мне силы вернулись, поэтому сегодня будете на Желтке по очереди ехать. Надо ускориться по максимуму, у нас еды осталось на завтрак и обед. Если к ужину не выйдем на какую-нибудь деревню или город, то придётся охотиться. Хотя я вообще не представляю, на кого. Я, кроме мглецов и мелких птиц, никого не видел за весь наш путь в горах.

— Но мглецы же кого-то едят, — заметила Ясна. — Значит, есть в горах добыча.

— Есть, — согласился я. — Но её надо найти и поймать. Поэтому я бы предпочёл, чтобы нам попалась наконец уже хоть какая-то деревня.

— А они здесь есть?

— Должны быть, куда-то же эта дорога ведёт. Хотя я не представляю, как здесь можно жить, когда вокруг вот так спокойно мглецы летают.

— А карта ничего не показывает?

— Карта не показывает даже дорогу.

— Но тогда у нас немного шансов дойти сегодня до какой-нибудь деревни, — сказала Ясна. — И завтра тоже. Может, попробуем поохотиться? Я собрала большую часть стрел.

— На кого? — спросил я. — На мглецов? Их, вообще, можно есть, кто-нибудь слышал хоть что-то на этот счёт?

На этот вопрос Ясна лишь развела руками.

— Может, стоит отклониться от дороги и зайти в какой-нибудь лес? — предложила она. — Там больше шансов встретить какую-нибудь дичь.

— Завтра так и сделаем, если сегодня еды не раздобудем, — сказал я. — А вы, случайно, не разбираетесь в грибах или ягодах? Их точно должно быть полно вокруг. Просто я вообще ничего не помню: что можно есть, что нельзя.

— Малину можно, — уверенно заявил Добран, который к этому времени уже проснулся и теперь сидел на земле, зевал и почёсывал лоб.

Это была хорошая мысль. Если в этом мире есть дикорастущая малина, то в горах она точно растёт. И вроде сезон ягод примерно в это время и был как раз.

— Тогда в дороге поглядывайте по сторонам — вдруг малинник заметите, — сказал я. — Это, конечно, не мясо и даже не грибы, но хоть что-то. Ну и будем надеяться, что мы всё же найдём какое-нибудь поселение, и нам не придётся идти на крайние меры.

— Желтка есть не дам! — объявил Добран и насупился.

Гусак тут же фыркнул и дёрнул головой, словно понял смысл этих слов, а мы с Ясной одновременно рассмеялись.

— Не бойся, — сказал я мальчишке сквозь смех. — Желток в этом плане в безопасности. Он теперь член команды, а своих мы не едим. Я имел в виду уход с дороги и плутание по лесам в поисках дичи, которую точно можно есть.

Добран улыбнулся и пошёл отвязывать гусака, чтобы отвести того к воде. Когда пацан вернулся, мы принялись завтракать холодным вчерашним мясом и запивать его ледяной водой из горной реки. И я, как обычно по утрам, снова подумал, что надо было взять с собой хоть какой-нибудь котелок в дорогу. Желудки наши сырую воду из ручьёв и рек принимали нормально — организмы, видимо, были привычными к таким вещам, но выпить чего-то тёплого очень хотелось. Пусть не кофе и не чай, но трав каких-нибудь точно заварить можно было. Те же листья малины хотя бы.

После завтрака погасили костёр и двинулись в путь. На гусака взвалили поклажу и посадили Добрана, а мы с Ясной — пешком. Сразу же взяли хороший темп — не имело смысла днём экономить силы, когда стоянки на ночлег длятся примерно по десять часов и дают возможность хорошо отдохнуть. Надо было пройти как можно больше, пока светило солнце.

По мере нашего движения уклон становился всё ощутимее, а растительность вдоль дороги потихоньку менялась: становилось всё меньше лиственных деревьев и кустарников, вместо них пошли в основном ели, сосны и можжевельник. При такой динамике в скором времени о малине можно было забыть.

В какой-то момент уклон усилился до такой степени, что идти стало тяжело. Добран даже слез с гусака. Как по мне, выносливый ящер мог и меня спокойно тащить в гору, но мальчишке стало жалко Желтка. Впрочем, несмотря на то, что темп замедлился, мы были полны решимости пройти в этот день как можно больше и желательно без остановок.

Однако остановиться пришлось. Дорога вела не ровно на север, а постоянно извивалась, обходя различные холмы и ущелья, и после очередного холма, который мы обогнули, нас ждал сюрприз: дорога раздваивалась. Хотя раздвоением это можно было назвать лишь условно: дорога как таковая резко поворачивала налево, строго на запад, будто тот, кто строил её, вдруг передумал прокладывать путь по склону и свернул. И сколько было видно, она шла прямо, параллельно горам.

А в северо-восточном направлении от дороги отходила небольшая тропа.

Не дорога, даже не дорожка, а именно тропа: узкая, заросшая травой, местами едва различимая. Не тропинка — шире, но и не дорога. Колеи на ней не было, а густая трава указывала на то, что ходят по этой тропе не так уж и часто. Уходила эта тропа почти сразу же совсем в крутой подъём, и вела, скорее всего, именно туда, куда нам было нужно — через горный хребет к Велиграду.

Мы остановились. Я смотрел то на дорогу, то на тропу, Ясна с Добраном — на меня, а Желток воспользовался случаем и принялся щипать траву.

— Что скажешь, Владимир? — спросила Ясна. — Куда пойдём?

— Хотелось бы по главной дороге, — ответил я. — Там больше шансов встретить по пути какое-нибудь поселение, где можно купить еды. Но я боюсь, что она со временем уйдёт на юг или будет тянуться строго на запад до самой границы Черногорья. И тогда нам придётся давать совсем уж большой крюк и идти в Велиград через земли златичей. А тропа может привести нас к нужному перевалу, обозначенному на карте. Но может и закончиться через пару дней у края пропасти или уткнуться в отвесную скалу. А сойти с этой тропы будет сложно или вообще невозможно — в горах не пройти по бездорожью, то горные реки, то неприступные скалы, то обрывы.

Я достал карту и показал её Ясне.

— Видишь? — сказал я. — Сам перевал обозначен, а путь к нему — нет. Ведёт ли к нему эта дорога — неизвестно.

— Но зачем указывать перевал, но не указывать к нему дорогу? — удивилась юная княгиня.

— Хотел бы я знать ответ на этот вопрос. Как и ответ на вопрос, куда ведёт эта тропа, если не к перевалу.

— Может, к деревне горанов? — предположила Ясна. — Кто-то же её протоптал.

— Может, и к горанам, — согласился я. — Кстати, что вы вообще можете о них сказать? Насколько опасно к ним попасть? Как они ведут себя по отношению к людям?

Ясна с Добраном на это лишь пожали плечами, а мальчишка сказал:

— Я видел их на рынке в Гардове. Их почти все сторонились. Многие боялись, что с них не всю скверну сняли, близко не подходили.

— Не думаю, что после такого гораны особо хорошо относятся к людям, — сказал я. — Но деваться нам особо некуда. Надо готовиться к встрече с ними.

— Может, нам повезёт, и мы их вообще не встретим, — предположила Ясна.

— Я бы не назвал такой расклад везением, — заметил я. — Нам нужно у кого-то купить еды и тёплых вещей, чтобы не замёрзнуть, когда мы поднимемся совсем высоко. На перевале, возможно, снег лежит.

— Ты уже точно решил идти по тропе? — спросила Крепинская княгиня.

— Понимаю, что это опасно, дорога явно будет постоянно ухудшаться, и путь по этой тропе предстоит однозначно нелёгкий, но я предлагаю рискнуть, — ответил я.

— Как скажешь, — улыбнувшись, произнесла Ясна. — Я готова идти через перевал.

— Если вы в горах не съедите Желтка, то я тоже готов, — сказал Добран.

— Да не съедим мы твоего Желтка, — успокоил я мальчишку. — И пойдёмте уже, хватит время попусту терять.

— А малину собирать не будем? — удивился Добран.

— Какую малину? — хором спросили мы с Ясной.

Пацан указал пальцем на огромный малинник, расположенный совсем рядом с дорогой — буквально в двадцати метрах. Загрузившись проблемой выбора пути, я просто не заметил его. Ясна, видимо — тоже.

— Будем, — сказал я. — Ещё как будем. Желтка привяжи к дереву, пусть тоже поест пока травку.

Добран быстро выполнил поручение, и мы отправились к малиннику. Примерно за полчаса обобрали все кусты и неплохо так подкрепились. Не то чтобы наелись, но при дефиците провианта это был просто замечательный обед. Поэтому остатки мяса мы решили оставить на ужин.

Покончив с малиной, мы отвязали гусака и отправились в путь. Первое время идти можно было нормально, но примерно через час подъём стал настолько крутым, что приходилось наклоняться вперёд, чтобы удержать равновесие. Я понял, что ещё немного и мышцы ног начнут гудеть. А взбираться в гору нам предстояло, как говорится, отсюда и до вечера.

Нужна была опора. Приметив лежащую на склоне возле тропы вывороченную с корнем старую, засохшую сосну, я объявил небольшой привал. Ясна с Добраном тут же плюхнулись на траву, а я направился к дереву. Подошёл, выбрал подходящую ветку — сухую, но крепкую, почти прямую, толщиной с черенок от лопаты. Потрогал её, убедился, что не трухлявая.

Достал меч, отрубил ветку, отсёк лишние сучья, стесал кору там, где она отслаивалась, и заострил нижний конец, чтобы удобнее было втыкать в грунт. Проверил вес: не слишком тяжёлая, но надёжная. И в руке лежала удобно. Быстро сделал ещё одну такую же для Ясны и чуть поменьше — для Добрана. Вернулся к своим спутникам, выдал им наспех сделанные посохи и сказал:

— Опирайтесь на палки, переносите часть нагрузки на руки, а то ноги с непривычки от долгой ходьбы в гору так устанут, что завтра вообще не сможете идти.

Ясна с Добраном кивнули, взяли палки, и мы продолжили путь. Идти стало значительно легче, хоть скорость немного и замедлилась. А примерно через час тропа сузилась настолько, что идти по ней стало неудобно — одна нога постоянно норовила соскользнуть. Хорошо хоть внизу была не пропасть, а просто крутой склон — в случае падения можно было прокатиться несколько метров, но всё же вскарабкаться назад.

В какой-то момент Желток начал выражать недовольство и отказываться идти. Понять его было можно. Мы, люди, еле шли по узкой тропе, а ему места требовалось намного больше. В итоге пришлось его чуть ли не силой заставлять идти дальше — скорость снизилась ещё сильнее.

Но деваться было некуда — не возвращаться же. Хотя и такая мысль меня время от времени посещала. Но всё же, преодолевая соблазн вернуться, ругая осыпающуюся под ногами тропу и уговаривая Желтка, мы преодолели совсем уж узкий участок, и тропа снова немного расширилась. А ещё через час уверенного и крутого подъёма она уткнулась в другую тропу или, скорее, горную дорогу — узкую, но утоптанную. И эта дорога расходилась в разные стороны, словно огибала скалу. Можно было пойти на запад и на восток. Разумеется, мы двинулись на восток.

Так как мы обходили гору, то уклон уменьшился, практически исчез, но зато через какое-то время по правую руку появилась пропасть. Самая настоящая, в которую даже смотреть было страшно. А нам нужно было не просто смотреть, но ещё и идти вдоль этой пропасти неизвестно сколько. И упирающегося гусака за собой тащить.

Но мы всё равно пошли. Через какое-то время даже привыкли и к пропасти, и к осыпающимся в неё из-под ног камням. Даже Желток привык: он всё ещё недовольно фыркал, но шёл.

Как долго нам предстояло шагать вокруг скалы, я не представлял. Но очень надеялся, что до наступления темноты нам всё же удастся выйти на широкое место, где можно будет найти дрова и развести костёр.

Ещё через час горная дорога немного расширилась. Пропасть никуда не делась, но нам теперь не нужно было идти по самому её краю — это радовало. А спустя ещё какое-то время мы подошли к пещере. Заметили её по странному излому скалы: будто кусок горы срезали прямым ударом гигантского ножа. Сперва я подумал, что это просто ниша, углубление в скале, но затем увидел темноту — плотную, неподвижную, без просвета.

Мы подошли к входу. Края его были неровные, как обломанные. Высота пещеры у входа была не менее трёх метров. Я зашёл внутрь примерно на пару метров. Воздух в пещере был прохладный, неподвижный, не сквозило. Дальше идти я не стал — было неприятно, мало ли что могло там меня ожидать.

— Ты хочешь здесь заночевать? — спросила меня Ясна.

— Рановато ещё для ночлега, — ответил я. — И чтобы ночевать в пещере, её сначала надо обследовать. Не удивлюсь, если окажется, что в глубине живут мглецы, и сейчас они спят. Хотя если пещера небольшая, и в ней никого нет, то переночевать внутри будет безопаснее, чем под открытым небом. Но костёр в любом случае нужно будет развести, а дров я поблизости не вижу.

— Значит, идём дальше?

— Да, ещё слишком рано для остановки на ночлег.

И мы отправились дальше. Дорога снова сузилась и превратилась в тропу шириной чуть больше метра. Шли вдоль отвесной стены. Слева — голая скала, уходящая вверх, почти без уступов. Справа — обрыв, резкий, без какой-либо растительности на склоне. Я шагал первый, за мной — Добран с гусаком, Ясна замыкала. Шли осторожно, стараясь каждый шаг ставить как можно ближе к скале. Палками проверяли прочность дороги там, где она казалась подозрительной.

Снизу из пропасти доносился тихий непрерывающийся шум — видимо, по дну ущелья текла река, а может, где-то неподалёку находился небольшой водопад. В какой-то момент я заметил, что этот шум перекрыл другой звук — необычный и незнакомый. Казалось, будто совсем рядом что-то громко шелестит.

— Слышите? — спросил я.

— Да, — ответила Ясна.

Звук усиливался и шёл сверху и справа. Я поднял голову, и дыхание у меня перехватило. Из-за соседнего горного склона вылетело…

Я не знал, что это было, но выглядело это чудище серо-коричневого цвета с оливковым оттенком жутко. Размах крыльев у него был метров десять — пятнадцать, точнее определить было сложно. Тело массивное, шея длинная, изогнутая, морда вытянутая, пасть раскрыта — ряд бритвенных зубов был виден издалека, хвост держал баланс, изгибаясь следом за крыльями. От одного вида этого монстра мороз пробегал по коже.

Казалось, он летел мимо нас. Летел практически бесшумно — его крылья издавали лишь тот необычный шелест, похожий на шёпот, что привлёк изначально моё внимание. И по этому шелесту-шёпоту я сразу догадался, кто это. И понял, что своё имя он получил не просто так.

— Шептокрыл, — негромко произнесла Ясна, подтвердив мою догадку.

Я затаил дыхание и непроизвольно вжался спиной в склон. Ясна с Добраном тоже замерли, даже Желток, казалось, сжался и пригнул шею. Очень уж всем хотелось, чтобы чудище пролетело мимо.

— Мне кажется, он нас не видит, — прошептала Ясна.

— Пока не видит, — заметил я. — И то не факт.

Словно в подтверждение моим словам шептокрыл изменил угол полёта, резко подался вбок и начал разворачиваться, делая широкий полукруг. Он немного поднялся, будто осматривал местность, а потом резко повёл крылом, и вся туша плавно, почти лениво, опять изменила траекторию. Морда склонилась вниз. Он что-то уловил. Почувствовал. Или увидел. И полетел в нашу сторону. Не прямо на нас, а по дуге, но сомнений не было — он нас заметил и летел к нам. Не спеша, будто знал, что деваться нам с этой тропы некуда.

— Увидел, — с невероятной тоской в голосе произнёс Добран.

— Назад в пещеру! — скомандовал я. — Быстро!

— А если… — начала было Ясна, но я её резко оборвал.

— Разговоры в строю! — рявкнул я, вспомнив своего сержанта. — Бегом в пещеру!

Повторять больше не пришлось: юная княгиня быстрым шагом направилась к пещере, Добран с Желтком — за ней, а я ненадолго задержался, чтобы прикинуть, успеем ли добежать до укрытия или надо прямо сейчас разжигать факел, чтобы хоть как-то попытаться защититься. Однако, по мере приближения к нам шептокрыла, стало понятно: от такого огромного чудища факел не спасёт.

Отступали мы быстро — насколько позволяла тропа. Камни под ногами осыпались, каждый шаг требовал точности, но мы практически бежали — другого выхода у нас не было. После того как прошли опасный участок, побежали по-настоящему. И бежать стоило — гигантский ящер стремительно приближался — его тень уже скользила по скале. Времени, чтобы добраться до укрытия, у нас почти не осталось.

Однако к нашей радости шептокрыл зашёл ещё на один небольшой круг, чтобы набрать высоту и спикировать на нас. Это нас и спасло, подарив дополнительную минуту. Когда мы подбежали к пещере, ящер уже нёсся на нас по прямой: крылья раскинуты, тело неподвижно, только редкие корректирующие движения — левее, правее, ниже. Шея вытянута вперёд, челюсти приоткрыты. С каждым мгновением расстояние между нами сокращалось.

Но мы успели. Мы добежали-таки до пещеры и заскочили в неё. Ясна — первая, затем Добран с гусаком, и в последнюю секунду — я. Забежал, сразу же прижался спиной к стене и ощутил всем телом, с какой силой шептокрыл ударил когтями по краю пещерного входа, надеясь меня ухватить. Чуть-чуть не дотянулся. Камни у входа задрожали, а один из обломков скатился внутрь и перекатился к моим ногам. Я выдохнул, утёр со лба проступивший пот и сел на землю, опершись спиной на стену пещеры.

Ясна осторожно подошла к входу и, глядя наружу, произнесла:

— Улетает. Но как-то странно: полукругом.

— Если полукругом, то не улетает, а разворачивается, — сказал я.

— Но зачем? — удивилась юная княгиня.

— Наверное, как и мы — очень голодный, и думает, что сможет пролезть в пещеру. Он ударился о камни с разгона и не удержался на тропинке, упал. Теперь, видимо, попробует аккуратно подлететь, приземлиться и пробраться в пещеру. По крайней мере, я бы на его посте поступил так.

— А что мы будем делать на нашем месте? — спросила Ясна.

— На нашем месте выбор не особо-то большой, — ответил я, доставая из мешка трут и огниво.

Шептокрыл выглядит примерно так: