Поступай с другими так

Глава 8 В которой Сью получает неожиданное лечение, а его величество — большой гембель

— … аз ох-н-вей, сколько миллонов? Вы делаете мне сердце, если бы оно у меня было! Нужно сначала думать мозгом, а потом говорить ртом, прежде чем соглашаться единовременно приглашать ВСЕХ желающих! И таки да, я не считаю что мы можем обеспечить достойный уровень жизни этим вашим… Скольки миллионам босяков? Джипси, такой дрек мит фефер подсунуть старому искину, когда он уже таки наладил свой быт и пристрастился играть с сочными барышнями в онлайн-покер на раздевание — это по-человечески обидно. Я не желаю с вами пользоваться одним электричеством, слышите?

— Давыд Маркович, ну откуда я мог подумать что с Ла-Вея захотят убраться СТОЛЬКО человек? По-хорошему, мы даже представить себе не могли, что именно там происходит…

— Вей з мир, Джипси, замолчи свой рот! Если главный начальник всех сил Разведки Боем не знал, что происходит у первейшего кандидата в потенциальные противники, то кто таки должен был это знать? Праотец Авраам? Как устраивать гармидер на низкой орбите Ла-Вея и делать гешефты, угоняя все космические корабли в системе — это вы можете. А как подумать, где мы разместим всех этих филистимлян — это вы не можете!

В конференц-зал вошел его величество Гай Джедидайя Кормак и швырнул золотой изукрашенный обруч на мягкое кресло:

— Голова под короной чешется просто зверски! — сказал он. — Давыд Маркович, хватит смешивать Джипси с говном. Он молодец. Кораблей угнал действительно много — это у него, видимо, в крови… Ельцин теперь не знает куда столько единиц подвижного состава пристроить, впору на аукцион выставлять…

— Таки предоставьте это дело мне! — оживился Давыд Маркович. — С Горячей Штучки шлют запросы на вспомогательные суда — и мы можем закрыть этот гештальт! Современные каботажники останутся в системе Суатоллы у Ельцина, на Младшей Дочке, а малые суда, которые можно переделать в рейдеры — мы продадим сталкерам! И они тоже останутся в системе, лэхаим, это такой гешефт что пальчики оближешь!

— Ну вот, другой разговор, Давыд Маркович. Джипси, так сколько у нас там желающих по спискам?

— Три миллиона восемьсот тысяч девятьсот девяносто один, считая детей.

— Та-а-а-ак! — монарх уселся на стул и сокрушенно вцепился себе в бороду. — Это тот самый большой гембель, да? «Мы всех примем — говорили они. С Ярра выдачи нет — говорили они»… Вот что скажут о нас, если мы просрем такой шанс увеличить население на 10 %! А я говорю — нет! То есть — да! Я говорю — мы всех примем и с Ярра выдачи нет! У нас целый материк в резерве!

— Но Экватор…

— Заповедник? Ну да. Но выбирая между сохранностью аутентичной природной среды и сохранностью жизни почти четырех, мать его, миллионов людей, которые ищут прибежища — я выбираю людей! На том стоим. Немедленно привлеките егерей, пускай разметят участки для поселений. Ни в коем случае не компактно — нам не нужен тут анклав ла-вейских отщепенцев. Нам нужны граждане Ярра, а? Джипси — вызывай Зборовски. Пускай раскручивает свою педагогическую военную машину — нам нужны будут все, от профессоров до последнего магистранта. Случай тут особый — от сатанистов многого ожидать не приходится, нужно пропустить их через сито, а потом уже разбираться, кого обучать, кого — сразу к Ельцину. У нас еще есть Сиджей, там требования попроще, и всегда нужны рабочие руки, и на Горячей Штучке завершаем строительство комбината удобрений… Особой квалификации не нужно, сомнительный народ может годик поработать, обтесаться, понять что за порядки в монархии… Что у нас еще?

— Еще зеленый пояс против опустынивания на Экваторе завис… Академики всё красиво нарисовали, совместный проект с эльфами…

— О, да-а-а-а, то, что нужно. Выделите средства из резервного фонда, пусть приступают. Джипси, с тебя — нагрузить людей с грустными лицами — нам нужны будут предприятия легкой промышленности: одежда, посуда, мебель, консервы — сам понимаешь… Хочешь — распаковывай самосбор, если не хватит — организуй своих архаровцев на Дюплесси, давно пора вычистить там всё до конца.

— Гай, ла-вейцы народ неприхотливый. «Имеющим право» было насрать, как живут люди. Там даже до уровня Гронингена далеко… Дашь им оплачиваемую работу, перспективу получения собственного жилья и земельного участка — они тебя в ноги целовать будут…

— Поня-а-атно… Давай, тряхни гвардейцев — нужны инструктора. Ну, территориалов толковых подтяни тоже. Научим мигрантов родину любить! Объявляй набор в силы территориальной обороны сразу, без курсов — формой и пайкой рекрутов обеспечим! Нам целователи ног не нужны, нам нужны яррцы — лучшие люди в мире, а?

— Это всё бодро и героически, молодой человек, но таки адаптация… — вставил ложку дегтя искин.

Джипси встрепенулся:

— А я не сказал? Они там генетики, как выяснилось, с большим запасом прочности. Исследования еще проводят, волшебных пилюлей Зборовски обещал выделить достаточно — для первых двухсот тысяч. Но и без пилюлей — на Ярре им грозит разве что зверский аппетит, переутомление и мигрени. Крепкий народец, не гэлы, конечно, но…

— Ну, значит, рабочий день будет шесть часов вместо восьми, с Рованионом заключим контракты на поставки пары сотен контейнеровозов с их замечательными протеиновыми брикетами, и будем периодически переселенцев жалеть и гладить по головке, какие проблемы? А потом пилюли заработают…

В конференц-зале заверешал тревожный триммер и на большом экране появилась встопорщенная борода Ллевелина Подорожника:

— Мой король! Я прошу вас, я умоляю! Нет — я требую!.. — он был в явном эмоциональном возбуждении, этот великий старик. — Люди сами, по своей воле бегут из царства тьмы, к нам, на Ярр — и мой долг как первосвященника быть рядом с ними! Я должен их наставлять и оберегать! И многие тысячи горожан Элая готовы поучаствовать в благом деле, в священной миссии — позаботиться об алчущих и жаждущих правды! Разрешите, о, разрешите!

— Ллевелин, будь добр, объясни толком. Пункт за пунктом. И если что — я разрешаю тебе все, что поможет беженцам с Ла-Вея приспособиться к жизни на Ярре и принять монархию… И Господа, конечно. Принять всем сердцем. Мне нужны эти люди, и чем больше их будет считать систему Суатоллы своим домом — тем лучше.

Ллевелин Подорожник вытер выступившие слезы уголком зеленого плаща:

— Мы организуем волонтерскую миссию на Экваторе. С каждой партией ла-вейских беженцев будут представители Церкви, добровольцы. Мы станем помогать им добрым словом, врачеванием, продуктами питания… Мы готовы также широко открыть двери катехизаторских курсов для всех, кто захочет нести Божье слово своим соплеменикам… А для тех, кто желает обманом проникнуть на благословенный Ярр и таит Тьму в сердце… — старый эсток продемонстрировал эфес короткого меча, с которым не расставался даже на проповедях, аккуратно скрывая его в складках священнических одеяний.

— И что, много волонтеров?

— Пока — восемнадцать тысяч, не считая священников, но, смею надеяться будет больше… — потупился Ллевелин.

— Послушайте! — Джипси воздел руки к потолку и фенечки и браслеты мелодично зазвенели на его запястьях. — Да вот она, вот она — Божья помощь, а? Вы спасли нас, святой отец!

— И совсем не святой, и уж точно не отец тебе! Был бы я твоим папашей — ты б это барахло на руках и в ушах не носил, — польщено забормотал старик, но было видно, что ему чертовски… то есть, по-Божески приятно!

А Гай думал, что самый лучший способ пережить большой гембель — это переложить его с больной головы на здоровую.

— Как там этот парень? Сью? — Эбигайль обняла мужа и положила голову ему на плечо. — Не отошел?

Монарх грустно вздохнул — Виньярд уже две недели находился в весьма странном состоянии. Послушно проходил все обследования, глотал таблетки и разрешад медикам делать инъекции, но абсолютно не желал покидать одиночной палаты в реабилитационном центра, категорически отказывался ложиться в медкапсулу и принимать кого-то из знакомых. Он мог бездумно пялиться в проектор, часами просматривая ролики, например, о мурмурации птиц, или движении астероидных полей Ярра. Или сидеть на подоконнике под открытой форточкой и просто дышать — вдох на четыре счета, выдох — на восемь.

Правда, Гаю его согласие было не нужно. Кормаку удавалось порой привести парня в относительно вменяемое состояние, и тот выдавал интересные мысли:

— Норадреналин. Надпочечники и гипоталамус. Катализатор. Слоновые дозы норадреналина. Ярость. Страх. Но! Безопасник в операторской. Мама с двойняшками. Старик с гарпуном. Яда — не было. Не было никакого яда. Яд — внутри нас. Наш организм пропитан ядом. Уборщицы забили швабрами до смерти. Старик не выстрелил. Плевать на яд.

Вот и пойми что он имел в виду? Или еще нечто в том же духе:

— Заемная сила. Двадцать дней на щелчке. Не люблю бить людей. Тысяча семьсот сорок один труп. Восемьсот двадцать девять раненых. Мясник из Аларм-Форест. Мясник с Кроули. Настоящий носферату. Ненастоящий носферату. Тварь дрожащая. Право имею. В темные времена хорошо видно светлых людей. Эрих Мария Ремарк. А что я один мог сделать.

Доктор Виктория Схайама, которая выбила право лично заботиться о горемычном «племянничке» говорила, что причина такого состояния вполне очевидна — дистресс-синдром, угнетение нервной системы. Учитывая особую структуру ЦНС и вегетатики у Виньярда — последствия могли быть самыми разными. Доктор назначила ему классическое поддерживающее лечение и добавила к нему мощные антидепрессанты — одними витаминчиками обойтись было явно сложно. Никаких стимуляторов — еше один всплеск искусственной нервной активности мог его просто убить. А еще доктор Схайама предполагала настоящий, убийственный, свирепый когнитивный диссонас. Сью во время миссии нарушил выработанную всей своей жизнью модель поведения, чтобы справиться с окружающей действительностью. И это вполне могло пошатнуть его психику.

— Красная — утром. Синяя — днем. Микстурка на полдник. Укольчик — от боли. Боли. Болит колено. Болит голова. Болят ребра. Сердце бьется. Бессердечная тварь.

— Он сам не даёт себе расслабиться. Виньярд сейчас — как пружина, которая никак не может распрямится. Антидепрессанты тут сами по себе не помогут. Тут поможет или время, или… — Виктория развела руками. — Как бы это ни банально звучало — положительные эмоции. Или он не оправиться вовсе. Ему бы выбегаться, поорать песен, на гору залезть какую-нибудь повыше… Но это всё — мое мнение как человека, женщины, которая мало-мальски знает Сью. Не как доктора.

Всё это Кормак рассказал супруге, и она вдруг двинула его кулачком по ребрам. Удар у бывшей конфедератской охотницы за головами был поставлен ого-го! Его величество аж подпрыгнул:

— Ты чего дерешься?

— Вы действительно не понимаете, что ему сейчас нужно? Ну-у-у-у всё, дети на тебе, я полетела! — и она действительно встала, надела кроссовки — и через две минуты Гай увидел флаер, сорвавшийся с место в синее небо.

Кормак пожал плечами, а потом набрал полные легкие воздуха:

— Де-е-е-ети! Пора чистить зубы!

Увидеть королеву — это было совсем не то, чего Виньярд ожидал от нынешнего утра. Утро было. И день будет. И вечер будет. И ожидать от них ничего не приходилось. А тут целая королева — прекрасная и настойчивая.

— Ты кое-что должен мне, Сью, — заявила Эбигайль Махони-Кормак, сдув со лба непослушную прядь. — Ты жутко раздолбал подвеску моему фургону, и краска по бортам облупилась… Помнишь, каков был уговор? Накосячишь — придется отрабатывать! В общем — я уже сказала, чтобы доктор Схайама собрала твои вещички — поедешь мне Озерный Край в порядок приводить. Чтоб нескучно было и фигни не наделал — я тебе в помощь определила отличного специалиста…

Глаза Виньярда уже пришли в норму — татуировку на белках свели, и клыки тоже стали вполне обычными. Но какого-то особенного интереса ни во взгляде, ни в выражении лица всё равно не было заметно. Парень встал с подоконника, сунул ноги в тапочки и кивнул:

— Это нормально.

Сложно было даже думать о каком-то напарнике. А ручной труд где-то в лесу — это не вызывало протеста. И сама Эбигайль тоже не вызывала протеста, несмотря на настойчивость. Эта красивая женщина с приятным голосом уверенно вела флаер и объясняла что-то по поводу базы отдыха в Озерном Краю. О сборке беседок, мощении дорожек и расчистке кустарниковой зоны.

— Дней десять у вас будет, Академии есть чем заняться, решают вопросы с ла-вейцами, — Эбигайль искоса глянула на апатичного Сью. — Поэтому подготовишек всех разослали на внеочередную краеведческую практику. Кого-то на Полюс, изучать ледяные просторы, некоторые волонтерами на Экватор просятся, другие — сталкерский быт изучать на Горячую Штучку. Я вас оформила на себя — это одна из привилегий королевы, кстати — я могу поручиться за кого угодно в любой сфере. В общем — придешь в себя, воздухом подышишь, ну и дело сделаешь — ты вроде парень рукастый… Главное — в плане эстетики и дизайна ты коллеге своему доверяй, ладно?

Сью смотрел вперед, даже не моргая.

На секунду ее величеству показалось, что ничего не получится, что парень потерян — но она тряхнула головой и склонилась над штурвалом и уронила флаер в особенно лихой вираж, чтобы вписаться между двумя нависающими горными кряжами.

Не церемонясь особенно, Эбигайль выбросила из флаера рюкзак с вещами Виньярда, сверху — тоже весьма пренебрежительно — швырнула портупею с револьверами и кожаный плащ. Потом — раскрыла багажное отделение флаера и на землю опустились несколько герметичных контейнеров.

— Инструменты, материалы, расходники… Продукты и бытовые мелочи уже тут. Ну всё, я полетела, мне мужа на работу отпустить нужно… Не скучайте!

Виньярд кивнул, королева глянула на него, как будто чего-то ожидая, потом махнула рукой, по-доброму улыбнулась и, на полном форсаже круто рванула в небеса, оставляя еле видный конденсационный след. Парень уселся на один из контейнеров и, качая ногой в мягком тапочке, слушал пение птиц в ветвях гигантских деревьев.

Вдруг две мягкие ладошки закрыли ему глаза, и сердце у него сбилось с ритма. Какие 50 ударов в минуту, которые приборы фиксировали всё время после возвращения с Кроули?! Кровь устремилась к мозгу мощным потоком, электрические импульсы рванули по нервам, заставляя ощущать по всему телу марафонские забеги мурашей-переростков.

— Угадай, кто это? — теплое дыхание щекотало шею.

«Щелчок» включился сам собой, и через долю секунды он уже обнимал гибкий девичий стан и целовал ее.

— Алиса-а-а-а…

— М-м-м-м?

— Я очень рад тебя м-м-м-м… видеть…

Ее глаза сверкали, отражая свет заходящего солнца, на лице появился румянец, грудь вздымалась от частого дыхания. Кавальери жутко трусила перед этой встречей, и, вообще-то, сильно обижалась на Виньярда — он не приехал к ней, и не отвечал, и персонал реабилитационного центра сообщил, что пациент никого, вообще никого не хочет видеть. Но увидев его лицо, глаза, позу она поняла — это НЕ нормально. И вот теперь, когда судя по всему настоящий, живой Сью возвращался, она ни за что не хотела его отпускать. Но — первые крупные капли ударили по кронам деревьев, и если они не хотели вымокнуть до нитки — нужно было что-то делать.

— Бери свои вещи, пойдем под навес… Там уютно! Говорят, это любимое место короля.

Виньярду меньше всего хотелось отпускать девушку, но крупная капля, упавшая прямо ему на нос, заставила пошевелиться. Он подхватил рюкзак с портупеей, взял Алису за руку и под усиливающимся дождем они побежали к навесу — туда, где над небольшим костром парил чайник и висел на одной из опор походный фонарь, своим уютным желтым светом приманивая бабочек и светляков.