Пособие по выживанию для оборотней

Глава 16. На цепи

Когда Туомас вернулся в палату, Игорь все так же стоял у окна, по которому ползли крупные капли дождя.

— Так, — распахнув шкаф, Туомас не удивился, когда не обнаружил ничего, кроме сменной больничной пижамы и дешевого детского белья. — На тебя совершенно нечего надеть.

Мальчик не сразу повернулся; словам потребовалось время, чтобы достичь его сознания, блуждавшего где-то очень далеко.

— Что ты имеешь в виду?

— Напротив через дорогу есть огромная уродливая вывеска: «Секонд-хенд». Надеюсь, у вас нет специальных детских секонд-хендов, потому что я собираюсь подыскать что-то теплое для твоего тощего величества. И тогда, возможно, ты соблаговолишь — любимое слово Германа Николаевича в минуты раздражения — повернуться ко мне лесом… то есть задом, то есть ко мне избушкой…

Skeida! Туомас мысленно выругался — опять забыл, как правильно звучит эта присказка про избушку с птичьими ногами. Зато Игорь сложился пополам от хохота, но в глазах светилась недоверчивость.

— Ты хочешь сказать…

— …что выпросил для тебя прогулку по этой мерзкой погоде, да, — кивком подтвердил Туомас и едва не упал, когда мальчишка кинулся ему на шею.

— Спасибо, Том, спасибо, спасибо! Это же замечательно! Я тут просто гнил с тоски, честное слово. Ты только доктору не говори, но это скука смертная тут, даже с книжками и теликом все равно скука…

Туомас дал Игорю выговориться. Потом оглядел с ног до головы, пытаясь хоть немного запомнить размеры, и отправился в магазин.

Игорь с момента появления в больнице служил источником самых нелепых слухов и догадок. Только Туомас, медсестры и доктор Герман знали, кто же скрывается в палате для ВИП-персон, — а теперь все с изумлением смотрели на худенького, очень тепло и мешковато одетого мальчика, которого Туомас вел по коридору в сторону лифта. Рассыпались в прах легенды о любовнице эстрадного певца, скрывающемся от следствия депутате и прочие небылицы, достойные голливудских сценаристов.

На выходе Туомас привычно огляделся, но никого из Стаи не заметил.

— Ты думаешь, они за тобой следят? — От Игоря не укрылось его движение. — Хотят забрать меня?

— Нет, — соврал Туомас. — Просто привычка.

Словно по заказу, пока они ехали на такси до центра, дождь прекратился, и случилась лучшая погода за весь октябрь. Вместо привычных гранитных туч в водах Фонтанки отражалось чистейшее лазурное небо, а солнце припекало по-летнему. Невский проспект, как всегда, наводняли туристы — и Туомас поймал себя на том, что ворчит про себя на их обилие так, словно они приехали в его город.

Глядя, как Игорь жадно впивается взглядом в каждый проулок, Туомас отказался от мысли держать его за руку, словно конвоир. Туристы навели его на идею получше.

— На кораблике по каналам? — Пока подросток переваривал предложение, Туомас уже покупал билеты на ближайшее судно, отплывавшее от причала у «Моста с конями» (название моста ему не давалось, имя скульптора тоже).

Они устроились на верхней палубе, хотя, несмотря на погоду, большинство пассажиров предпочли утепленную нижнюю. Когда отбрасывали швартовы, к причалу подошли двое в серых костюмах и распахнутых недешевых пальто — они что-то прокричали продавщице билетов, но та только развела руками. Толстосумы остались ни с чем. Корабль, медленно покачиваясь, отваливался от причала, но недостаточно быстро — на таком расстоянии Туомас без труда почувствовал в этой парочке что-то очень похожее на низкорослого бандита, напавшего на Майю. Не желая волновать Игоря, он старательно не оборачивался, пока причал не остался за поворотом, — но подозрения никуда не делись.

Маршрут оказался круговым, и спустя два часа серых костюмов на месте уже не оказалось. С влажными от брызг лицами Игорь с Туомасом взяли такси до Петропавловской крепости, где наелись вдоволь мороженого и поднялись на стену равелина.

Уже на выходе Туомас оглянулся еще раз — но хвоста не заметил.

— За нами все-таки следят, — грустно констатировал Игорь. — И это не Стая.

— Возможно. — Туомас решил больше не врать, сознавая, как смешны его попытки скрыть тревогу. — С чего ты решил, что не Стая?

— Потому что ты не высматриваешь знакомые лица, а принюхиваешься словно… словно следопыт.

— Да у тебя талант, юный Шерлок. Так и следователем можешь стать.

Игорь поморщился — к полиции почтения он не испытывал.

— Идем. — Туомас повлек его вглубь Петроградки. — Где ты жил, когда…

— Там, на севере, — Игорь неопределенно махнул рукой. — Ба сюда не ездила, старенькая была уже. А когда умерли твои родители?

Мир перед глазами подернулся масляной, липкой пленкой. Голова закружилась, Туомас не без труда услышал испуганный голос Игоря, доносившийся словно из другого мира:

— Том! Том, тебе плохо? Я не хотел… — Мальчик вцепился в рукав его рубашки и дрожал как осиновый лист.

— Все… все в порядке, — выдавил Туомас. — Как ты узнал?

Игорь шмыгнул носом и пожал плечами.

— Иначе зачем тебе переезжать? Если есть о ком позаботиться…

На это Туомас собирался возразить очень многое, но не успел. Через мост к воротам Петропавловки, будто разрезая бесконечный туристический поток, двигалась фигура в темном плаще и старомодной шляпе. Расстояние было слишком велико, чтобы учуять запах, но и без него Туомас узнал мужчину, навещавшего Игоря сразу после укуса и пропавшего из палаты без следа.

— Живо, в метро!

Туомас нарушил собственное правило — не соваться с Игорем в людное место без необходимости. Мальчику передалась его тревога, хотя человека в черном он не заметил. Скормив автомату по продаже жетонов сразу пятьсот рублей — мельче не было, — они сбежали по короткому эскалатору «Горьковской».

— Если бы не я, ты бы с ними разобрался, — шептал Игорь, пока вагон набирал скорость. — Что им от нас нужно?

Туомас и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Так подобрать слова, чтобы объяснить Игорю, как он важен, — и при этом не запугать мальчика так, чтобы впредь тот шарахался от любого встречного и даже от собственной тени. Стае он ребенка не отдаст — это решено.

— Если бы не ты, меня бы здесь не было, — ответил Туомас, наклонившись к мальчику. — Понимаешь, Игорь? Я остался, потому что мы друзья. И кем бы ни были эти субъекты, я тебя не брошу. Никто тебя никуда не заберет, если ты сам не захочешь.

Игорь молчал всю оставшуюся дорогу — потому что дышал через рот — и только на выходе из станции внезапно схватил Туомаса за руку.

— Я тебе честно скажу, Том, я драпать хотел. Тогда, у кораблика. И в крепости. Потому что… Потому что я несовершеннолетний, меня заберут в детдом и будут искать приемную семью. Но такие большие никому не нужны, так что придется там торчать четыре года, но мне туда нельзя. Я хотел слинять, но передумал. Доктор Герман меня вылечит, и тогда им придется от нас отстать. Да, Том?

Туомас рассеянно кивнул, ради Игоря делая вид, что не замечает мужчину в сером пальто, провожавшего их взглядом до самых дверей больницы. Он уже решил, что и сам прекрасно разберется, кто и зачем затеял эти игры.

К вопросам без ответа добавилась назойливая слежка, и Туомас провел две ночи без сна, решая, что же делать. Он видел, как упоминания о Пакте и Цербере пугают Майю. Возможно, за любую подробность ведьме грозило остаться без очередного колдовского инструмента. Кулаки сами сжимались при мысли, что в его отсутствие Констанция или ее подельницы могут заявиться сюда и устроить новый погром.

Но и бросить работу в больнице он уже не мог. Зарплата не имела особого значения — его главной заботой стал Игорь. Впрочем, деньги все равно были нужны — его заначка, прощальный подарок Ханны, которой Туомас так и не набрался духу позвонить, таяла с каждым днем. За прошлый месяц он уже заплатил Майе небольшую сумму за комнату, пусть и смешную по питерским меркам — но на это ушел почти весь его заработок.

Вместе с ведьмой из списка информаторов пришлось вычеркнуть и доктора — Герман Николаевич всячески избегал бесед о Цербере, считая, что и так сказал слишком много. Подводя неутешительные итоги, Туомас оказался перед единственным вариантом, поэтому собрался в ближайший выходной с утра пораньше и к половине десятого уже выходил из электрички на знакомой платформе.

На этот раз ему самому было чем припугнуть Дарью — или, по крайней мере, он на это надеялся. У перехода через пути Туомас наткнулся на знакомого водилу, который немедленно его узнал и вцепился, по меткому русскому выражению, словно клещ:

— Деньги гони, ворюга!

— Простите? — Туомас строго посмотрел на него сверху вниз. — Вы ко мне обращаетесь?

— Ты мне зубы не заговаривай! Обещал пятихатку, а вместо этого ты мне что дал?

— Я и вышел раньше, — спокойно возразил Туомас, заметив, что люди начали прислушиваться к их перепалке. — Потому что качество предоставляемых вами услуг, уважаемый, никуда не годится.

Последняя фраза далась ему с трудом. До приезда в Питер он бы такого в жизни не выговорил. В этот момент грубияна, который уже выставил перед собой кулаки, со всей силы хлопнул по плечу подошедший водитель пазика:

— Катился бы ты отсюда, Костян. Это мировой парень, мы его за бесплатно повезем. Спасибо лучше скажи — тебя бы сейчас размазали по забору всем на потеху.

Тот оглянулся, будто в поисках поддержки, но толпа уже торопилась занять места в пазике, и задира предпочел ретироваться в свои жигули.

— Спасибо, — Туомас протянул руку давешнему знакомому. — Но я бесплатно больше не езжу, не заработал. Заплачу по тарифу.

Тот рассмеялся и повел его к пазику, в который уже набился народ. Туомас остался стоять у водительского кресла.

— Тебе ведь до Покровки? — уточнил водитель.

— Высади чуть пораньше, а? Мозги проветрить надо, разговор предстоит серьезный.

Водитель посмотрел на него с уважением.

— Ты мне нравишься, парень. Высажу, конечно, не проблема.

Пристыженный, Туомас заставил себя задать единственный волновавший его вопрос:

— А что там с волками? Помню, ты что-то говорил…

— Да готовим потихоньку облаву. Нам тут помощь предложили в администрации области — деньги и технику даже кой-какую. Столько мы им писали, пороги обивали — а тут нате, сами явились и предложили, — с гордостью рассказывал водитель. — Думаем в конце этого месяца устроить. На полную луну они что-то особенно громко воют. А там дальше совсем развезет от дождей, не с руки будет в резиновых сапогах по лесам и полям хлюпать.

Туомас кивнул. Выйдя, он подождал, пока автобус скроется за поворотом, и побрел через поля в сторону Логова. В мозгу тревожно стучал маленький метроном — как удачно сложилось, что прямо накануне полнолуния деревенским наконец выделили средства. Совпадение или что-то похуже? Раздвигая носками кроссовок пожухлую траву, он пытался придумать, кто может стоять за такой комбинацией, — и, разумеется, ничего так и не сообразил.

На этот раз перед ангаром встречал его сам Борис, и по лицу великана Туомас понял, что тот не слишком рад его видеть.

— Опять ты? — буркнул Борис, вытирая грязной тряпкой перепачканные в масле и бензине пальцы. — И чего тебе неймется? То ни слуху ни духу, то сам являешься. Думаешь, она такое терпеть будет?

Туомас только пожал плечами:

— Я не с большой радости, Борис.

— Вот это и плохо, — великан ткнул в него пальцем. — Наших ты послал там, в больнице, а теперь у тебя зачесалось.

— Что там, Борис? — раздался знакомый глубокий голос.

Через секунду в воротах показалась Дарья. Прищурившись, она смерила Туомаса тяжелым взглядом и поманила за собой. В ангаре было прохладно, и, кроме дремавшего на матрасе Вшивого, он никого не увидел.

Зайдя следом за Волчицей, Туомас и оглянуться не успел, как она резким движением припечатала его к стене всем телом. От нее несло потом и тонким фиалковым ароматом, грудь, обтянутая черной майкой, прижималась к нему так, что Туомас против воли ощутил желание, и только лед амулета помогал не забыть, зачем он явился на самом деле. Дарья, заметив реакцию его тела, спокойным и властным жестом положила руку ему на ширинку.

— Больше никаких разговоров, красавчик, не за просто так, — горячо прошептала она ему на ухо. — Мои ребята и так не могут понять, с чего это я терплю подобное отношение. Давай быстренько и жарко — а потом мило поболтаем.

Она чуть прикусила ему мочку уха, усиливая давление ладонью.

— И я люблю сверху, как ты уже догадался.

Туомас на мгновение представил, что переспать с Дарьей — не такая уж большая цена. В конце концов, обычный животный секс — и ничего личного. Он заставил себя нагнуться и провел языком по ее шее. Женщина застонала и прижалась к нему еще сильнее.

Руки, которые он уже плохо контролировал, гладили ее по спине, спускаясь все ниже, в то время как ее пальцы занимались его ремнем и молнией. Прикрыв глаза, он легко нашел ее губы своими, и в какой-то момент ему показалась, что она готова съесть его живьем.

— О… хороший мальчик, — пробормотала Дарья, укладывая его на кучу одеял. — Мой хороший мальчик.

Амулет стал куском льда со дна Марианской впадины. Желания как не бывало.

— Сначала объясни, что такое Пакт и кто на самом деле его нарушил, — объявил Туомас, чуть отодвигаясь.

— Что? — Обезумевшая от желания Волчица попыталась снова повалить его на землю. — Ты что, мудак, совсем с катушек съехал? Я тебя сейчас…

Туомас никогда не думал, что ему придется драться с женщиной. Но именно этим он и занимался, отбиваясь от кулаков и пинков Дарьи. Она наносила удары куда попало — несильно, но чувствительно. Отворачивая лицо от длинных ногтей, Туомас кое-как умудрился застегнуть обратно джинсы, но тут же получил болезненный удар по коленной чашечке.

— Борис! Мальчики! — внезапно взревела Дарья.

Они словно прятались за воротами в ожидании приказа. У Туомаса запоздало возникло нехорошее ощущение, что к его приезду готовились. Борис на этот раз избегал встречаться с ним взглядом; Вшивый, как оказалось, не спал. К ним присоединились Карапуз, Леха Черный и даже Захар, любитель мотоциклов.

Туомаса грубо повалили, хотя он, стоило Дарье отойти в сторону, защищался в полную силу, не придерживаясь честных приемов. Но их было больше, и каждый обладал силой оборотня. Его избили и связали тяжелой цепью, бросив прямо на песок в углу ангара, словно куль.

— Нельзя отказывать женщине в естественных потребностях, — прошептал ему на ухо Борис. — Тем более несколько раз подряд.

— Все про Пакт расспрашивает, гнида. — Дарья стояла над ним, держа в руке толстый хлыст. — Не думай, интурист, что теперь ты уйдешь отсюда так просто. Теперь я буду делать с тобой все что захочу. Если надо — тебя подержат, пока я буду получать удовольствие. Понял?

— Извращенка, — пробормотал Туомас слипшимися от крови губами. — Я собирался предупредить тебя… я…

— Предупредить? Ишь, какой благородный! — Она с размаху врезала ему носком сапога по почкам. — Отдохни маленько, там и поговорим.

Дарья наклонилась и сжала его ширинку в кулаке с такой силой, что Туомас не сдержал стон.

— Вот так, вот так хорошо. Рыжик хочет, чтобы его приручали силой, — это я умею, не сомневайся. Не ты первый. Скоро поймешь, что значит на самом деле быть частью Стаи.

Из разговоров между оборотнями, которые не скрывали своих намерений, Туомас не узнал ничего хорошего.

— Да пускай до первой Луны тут поваляется, неделя осталась. Подержим на хлебе и воде, а там…

— Что там, идиот? — Дарья уже не торжествовала. — Что ты думаешь делать-то?

— Выпустим его. В Покровку ту же.

Повисло молчание. Предложивший страшный план Карапуз счел необходимым пояснить:

— Да разве вы не видите? Он еще целка, никогда не пробовал…

— Заткнись! — оборвала его Дарья. — Сам-то себя слышишь?

— А ты его еще и защищать будешь? — окрысился Карапуз. — После того что он сделал? Мы для чего его неделю караулим тут?

Раздались сдавленный крик и звук падения. Дарья, похоже, даже намеков на непослушание не спускала.

— Я подумаю, Карапуз. А ты последи за языком, на всякий случай.

Туомаса оставили в покое до вечера. Кто-то из Стаи уехал в город, другие разбрелись по ангару, занимаясь своими делами. Приезжала и о чем-то шушукалась с Дарьей Люська Счетовод, после чего тоже укатила. Постоянно в Логове никто не жил — да тут и не было для этого никаких условий.

Когда за окном начало темнеть, Дарья подошла к Туомасу с бутылкой воды.

— Вижу, просить о пощаде ты не собираешься.

Она дала ему сделать несколько жадных глотков.

— Что Карапуз имел в виду?

На этот раз она посмотрела на него с нескрываемым удивлением:

— Ты же общаешься с Германом. Он должен был тебе сказать.

— О чем?

— О важных точках, — она нахмурилась, подбирая слова, — о моментах, которые… ну…

— Да, говорил. Про укус и две…

— Три, — поправила его Волчица. — Их три. Первая Луна, где-то полгода спустя и первая кровь.

Туомасу показалось, что он ослышался.

— Прости?

— Первая кровь, — спокойно повторила Дарья. — Когда ты впервые ешь не заготовленное заранее мясо, а впиваешься зубами в нечто живое, пьешь еще пульсирующую кровь. Этого ощущения твоя животная сущность уже не сможет забыть, и ты будешь жаждать испытать это вновь, Томми. Жаждать всем нутром.

Туомас вздрогнул. Это было хуже любой эротической инициации, которую он только мог представить.

— И ты отпустишь меня, если… — теперь настал его черед подбирать слова. — Если я не подведу тебя?

Дарья рассмеялась, но как-то невесело.

— Теперь спектакль придется разыграть прилюдно, хлопец. И стегануть тебя кнутом пару раз. — Она замолчала, что-то прикидывая. — Я тебе совсем не нравлюсь, так? Любопытно, почему не… И ты согласен перепихнуться, лишь бы свалить отсюда?

В ее голосе слышалась угроза. Но Туомас просто кивнул, зная, что врать бесполезно. Жажда все еще мучила, а, кроме того, в ангаре витал удушливый, горьковато-пряный запах, и только песок, на котором он валялся, приятно холодил избитые бока. Возможно, получив свое, Дарья ответит еще на несколько вопросов, и он наконец узнает, кто же укусил Игоря.

Волчица прищурилась и потянулась за хлыстом, который висел у нее на поясе.

— Мне придется оставить твои руки связанными, — предупредила она. — Хотя жаль, ты, похоже, умеешь ими пользоваться. В отличие от большинства моих мальчиков.

Она размахнулась и резким, хлестким ударом рассекла ему губу и подбородок. Туомас поморщился, а Дарья, наклонившись, слизнула кровь, заструившуюся по шее.

— М-м-м…

Ее пальцы медленно расстегивали пуговицы на его рубашке, в то время как губы жадно блуждали по лицу, пока не запечатали его рот долгим поцелуем. Туомас не был уверен, что сможет выполнить данное Дарье обещание «не подвести ее», — лицо жгло, но она уже спускалась губами по его груди, и тело предательски быстро забыло о нанесенной обиде.

Дарья была самим воплощением животной страсти — ничего удивительного, что куча волосатых мужиков ходила за ней, как щенки на привязи.

— Они дерутся из-за тебя?

— Что? — Губы Дарьи остановились в миллиметре от его пупка. — Они? Ах да, конечно же. Но все так быстро заживает…

Она ухмыльнулась, расстегивая его вздыбленную ширинку.

— Ты можешь говорить сколько угодно, что не хочешь меня. Но твое тело твердит об обратном.

Она начала раздеваться. Никто из оборотней даже не повернул головы, хотя Туомас не сомневался, что боковым зрением остальные следили, не посмеет ли он снова ей отказать. Им нравилось бить его — за смелость, которой самим не хватало. За несколько часов, что он лежал, большая часть ссадин и синяков успела зажить, остались только самые крупные.

Дарья, в одной футболке, оседлала его, возбужденно лаская себя. Туомас напрягся — с момента последнего свидания с Кирси прошло больше трех месяцев, и его организм реагировал предательски сильно. Дарья, улыбнувшись, опустилась на него и застонала.

— А ты жеребец… даже со связанными руками, — тяжело дыша, она постепенно наращивала темп. — Пожалуй, придется воспользоваться тобой не один раз, прежде чем отпустить.

Часть Туомаса, едва теплившаяся на грани сознания, хотела сбросить ее с себя и бежать, несмотря на связанные цепью руки. Другая, которая сейчас безраздельно властвовала над его телом, мечтала схватить ее за бедра и…

— Шухер! — раздался громовой голос Бориса.

В первый момент Дарья, казалось, еще не осознала, что происходит, и по инерции продолжала двигаться, но великан уже бежал к ним со стороны входа.

— Шухер, едут сюда! Готовность три минуты.

Дарья резво откатилась в сторону и через мгновение уже была на ногах.

— Прости, Томми, развязывать тебя некогда. А было хорошо… — пробормотала она и выругалась. — Такими темпами я с тобой никогда не закончу.

Туомас остался лежать в Логове, прислушиваясь к отдалявшимся звукам мотоциклов. Судя по всему, у Стаи был продуман путь отступления, потому что, когда через пять минут в ангар ворвались люди, они явно разминулись с оборотнями. Впереди шел знакомый Туомасу водитель пазика.

— Вот же он! Парень, ты цел?

Туомас даже порадовался, что Дарья рассекла ему лицо. В таком виде он больше смахивал на жертву.

— Что с тобой случилось, парень? — водитель бросился разматывать цепь. — А я собрался ехать через Покровку, да спросил, видели ли тебя. А мне хором: «Нет, не видели такого». А ты бабок знаешь — коли не видели, значит, тебя там и не было. Ну и решил проверить, хулиганов у нас хватает. Ты как сюда забрел вообще?

Туомас сделал вид, что говорить больно. В нем горела жажда мести, но это походило на низость.

— Да шел по дороге, нагнали какие-то…

— Там следы мотоциклов у входа! — крикнул один из товарищей водилы.

— …на мотоциклах, — быстро закончил Туомас. — Стали докапываться, были пьяные, я так понял. Избили, притащили сюда. Плохо помню, что там дальше было. Раздевать начали зачем-то…

Мужики сочувственно поцокали языками. Его развязали, дали воды и помогли одеться.

— Извращенцы какие-то… — покачал головой водитель, кивая на его внешний вид. — Сатанисты, что ли?

Туомас пожал плечами:

— В ментуру надо бы заявить. Ты хоть запомнил их?

— Да все на одно лицо. — Туомас с трудом удержался, чтобы не дать описание Карапуза. — Еще и в шлемах.

— Безнадега, — сплюнул второй. — Они, видимо, знали, что тут есть заброшенный ангар. Насрали, избили человека и свалили.

— Надо бы охрану сюда. — Водитель усадил Туомаса в машину. — Да кто ж возьмется, земля ведь ничейная. Но я поговорю с Млечиным — это из администрации мужик, который нам помочь решил с облавой. Сразу видно — человек дела, все у него схвачено. Ладно, парень, ты, наверное, в Покровку уже не хочешь?

Туомас не мог с ним не согласиться.

— А я видел, как вы с Млечиным балакали давеча. — Один из покровских брезгливо переворачивал брошенные Стаей вещи. — В сером костюме такой, видно, что при бабле?

— Он, — подтвердил знакомый Туомаса. — Не из местных, городской. Видать, близко к сердцу принял наши жалобы. И на том спасибо.

Они с большим трудом доехали на дребезжащей «Ниве» до дороги, где уже стоял знакомый пазик.

— Как вы меня нашли?

— Да мы уже в пару мест глянули по пути, это последнее было. Облава через неделю, надо готовить схроны — не всем же одной кучей в засаде сидеть. Тут нормально, но слишком просторно. Не дай бог, прорвутся сюда — не отстреляемся.

— А может, они там и гнездятся? — вдруг предположил тот, что нашел следы. — Мясом воняло нестерпимо.

— Да ну тебя! Еще скажи, в холодильнике его хранят и супы варят.

Раздался хохот. Туомас криво улыбнулся.

— Они разумные! — настаивал мужчина.

— Ладно, хочешь тут устраивать засаду — дело твое, отговаривать не стану. Только один не ходи, хоть втроем окапывайтесь.

— Ясное дело, — мужик, казалось, обиделся на предположение. — Но прям чую, то самое место. И по звукам выходит, что оно.

Туомас скорчился на заднем сиденье машины.

Оборотни пока что не сделали ему ничего хорошего — только били и издевались. Но если он действительно один из них, разве не его долг — предупредить людей Дарьи, пока еще не слишком поздно? Пока не доказано обратное, смерти от пули они не заслуживали.