Помощница лорда-дознавателя

Глава 20

Чем дольше я прислушивалась к разговору, тем меньше мне нравилось услышанное. Зато многое становилось понятным, но от этого было ещё страшнее.

Несмотря на тёплый день меня пробирал озноб, и это состояние передавалось Цере. Я чувствовала дрожь, раз за разом пробегавшую по её телу, впрочем, как и напряжённые мышцы, перекатывающиеся под вздыбленной шерстью. Она готовилась к прыжку. Но выдать себя сейчас было равносильно смерти, поэтому я продолжала держать собаку за холку, молясь всем Богам, чтобы та не подала голос.

— То есть, уважаемый лорд Дорсвальд, вы хотите сказать, что я зря приехала сюда с другого конца империи? — холодно процедила девушка, высвободив своё локоть из цепких стариковских пальцев.

— Ну почему же зря, леди Элеонор? — усмехнулся старик. — За верность мне и стремление помочь вы получите оберег от нежити, как я вам и обещал. Он пригодится вам довольно скоро, когда моя армия хлынет сюда, сметая всё на своём пути.

— Но Ормса я не получу, — рыжеволосая яростно блеснула глазами.

Кого? Ормса? Я не ослышалась? Этой девице нужен мой Альберт?

— Увы, — развёл руками маг, — мальчишка стал путаться под ногами, срывать мои планы, совать нос куда не следует, пришлось отправить его вместе с друзьями в увеселительную прогулку по Тёмным землям, с билетом в один конец. Жаль, конечно, Ормс мог возвыситься, оставить о себе память в веках. С той силой, которой он владел, мы быстрее бы добились успеха, но он, как и его треклятый дядюшка, оказался помешан на честности и благородстве. Это могло свести на нет все старания нашего ордена.

— Но вы обещали… — сжав кулаки, произнесла девица.

— Зачем вам был нужен этот мальчишка? — перебил её старик. — Любовь? Сомневаюсь! Сирены не способны любить. Однажды у вас уже была возможность стать его невестой, но вы предпочли другого, ещё не зная, что Альберт из древнего рода и приходится советнику императора племянником. Просчитались. Мда, бывает. А когда решили вернуться, он вас не принял обратно. Я прав? Значит, всё дело в женской обиде? Хотели ему отомстить? Увы, деточка, придётся вам практиковать свою любовную магию на ком-нибудь другом. Я выберу нужную кандидатуру и назову имя.

— Я соглашалась на других условиях, — возразила Элеонор.

— Условия изменились, но обещание вами уже дано, мои планы известны, так что у вас только два пути — или помогать мне, выполняя беспрекословно все приказы, или… — маг вскинул руки, создавая ядовито-зелёную пелену, мгновенно окутавшую тело девушки. Красивое лицо исказилось от боли, а из горла вырвался крик, сорвавшийся на хрип, — стать нежитью. Выбирайте!

— Я согласна помогать, — прошептала она, падая на колени, и старик развеял магию.

— Правильный выбор, — усмехнулся Дорсвальд, швыряя ей золотистый ободок, — надевайте кольцо — это знак принадлежности к ордену и оно же является оберегом.

Со стороны дома послышался шум шагов, и маг обернулся, утратив интерес к собеседнице.

— Мой господин, — появившейся на дорожке худой высокий мужчина, с лицом землистого цвета, склонился в подобострастном поклоне, — связь с некромантами установлена, нежить на позиции.

— Что ж, значит, обратный отчёт начался.

Обойдя девушку, старик направился к дому, а та, нашарив кольцо среди гравия и надев его на палец, пошатываясь, встала и поплелась следом за хозяином.

Как только тропинка опустела, я рванула через кусты, таща за собой Церу, которая, к слову сказать, даже не сопротивлялась.

«Нужно рассказать всё Ормсу, нужно рассказать всё Ормсу… — повторяя про себя словно заклинание, на негнущихся ногах я добралась до сторожки. Парнишки поблизости не оказалось, поэтому получилось беспрепятственно выбраться за ворота усадьбы. Но стоило добежать до Томаса, стоявшего под деревом, где и было условлено, как из-за широкого ствола, скрестив руки на груди, вышел злющий Дерел, готовящийся, судя по лицу, устроить мне взбучку за непослушание.

Увидев друга, я всхлипнула, ощущая, как напряжение последних минут отступает, сменяясь накатившей усталостью, и, отпустив Церу, бросилась ему на шею. Сказать, что Фарой удивился — это не сказать ничего: он был в шоке, но отстраняться не стал, терпеливо ожидая, пока мои рыдания сойдут на нет.

Основательно окропив его рубашку слезами, я, наконец, нашла в себе силы отстраниться.

— Нужно найти Ормса, — произнесла, утерев слёзы рукавом, — я тут кое-что разузнала. Кое-что важное.

— И почему я не удивлён? — закатив глаза к небу, пробормотал Рел.

Через двадцать минут мы уже находились в знакомой кухне, где всё ещё витал запах подгорелой пищи. Из угла в угол прохаживался недовольный Альберт, появившийся дома буквально за минуту до нас. За столом сидели Корх и Фарой. А я, положив на колени блокнот, самозабвенно водила грифелем по бумаге, воспроизводя увиденное в парке.

Рассказ получился сбивчивым и непонятным, видимо сказывалось пережитое напряжение, поэтому не придумала ничего лучше, как взяться за карандаш и подкрепить свои слова рисунком. Портреты получались на ура. Я словно вживую видела старика и девушку, вложив в изображение весь свой талант, всё своё умение. Впрочем, очертания старой усадьбы и фонтан с крылатыми девами тоже просматривались отлично.

«Правильно, деточка, — подбадривала меня тётушка, — лучше пусть один раз увидят, чем сто раз услышат».

И, судя по реакции мужчин, последовавшей после просмотра рисунка, она оказалась права.

Положив блокнот на стол, я отошла к окну, чтобы не мешать мужчинам, оценивать схожесть моего творения с реальными личностями. И правильно сделала, поскольку волна возмущения прошлась по маленькой кухне, едва не разнеся её на части.

— Значит, в экипаже точно была она. Я же говорил, что любви в ваших с Элеонор отношениях не было ни капли? — воскликнул Дерел, грохнув кулаком об стол да так, что стоявшие на нём чашки жалобно звякнули. — Говорил! Вот тебе и ответ — она сирена. Твои чувства были наведёнными, не более того.

— Рел, не сейчас, — оборвал его обвинительную речь Ал, покосившись в мою сторону, но я сделала вид, что увлечённо разглядываю затянувшееся грозовыми тучами небо, хотя в груди болезненно сжалось.

Стоп! Всё, что было до меня — в прошлом, и не должно задевать. У каждого из нас до того, как судьба свела наши пути, была своя жизнь, у кого-то однообразная, как у меня, у кого-то более насыщенная. Главное, что ждёт нас с Ормсом в будущем. Ведь так? Так!

— А Дорсвальд, Дорсвальд-то каков… Ну надо же, — не в силах усидеть на месте, подскочил со стула лорд Корх, при этом его уронив, но даже не заметил, заметавшись по кухне, — никогда бы не подумал! А ведь мы столько раз выбирались в Тёмные земли, и не счесть. Я доверял ему. А он оказался предателем. И похищение своё наверняка подстроил. Остаётся вопрос, что с остальными Хранителями?

— И что делать с новой информацией нам? — уже спокойнее, произнёс Фарой.

— Есть кое-какие соображения, — ответил Ормс, и в глазах появился решительный блеск. — Правда, не думал, что придётся делать всё наскоро, но другого выхода нет. Ждите. Когда вернусь, всё объясню.

Открыв посреди кухни портал, Альберт шагнул в мерцающее марево, оставив нас недоумённо хлопать глазами.

— Что ж, подождём, надеюсь, он знает, что делает, — пробормотал себе под нос Корх, пожав плечами.

Мужчины перебрались в гостиную, а я, потоптавшись немного в кухне, прошла в кабинет, заметив через открытую дверь книжные шкафы. Чем изводить себя понапрасну, лучше провести время с пользой.

Старинные книги в кожаных переплётах, с золотым тиснением на корешке, первыми привлекли моё внимание. Взяв крайний увесистый том, раскрыла его на первой странице, заглядывая внутрь. Язык оказался мне незнаком, но изображение замка, красовавшееся на пожелтевшем от времени листе, вмиг напомнило о детстве, о том самом дне, когда за разглядыванием точно такого же изображения на фундаменте храма меня застал храмовник.

«Это цитадель древних магов, символ величия и силы, — пояснила всевидящая и всезнающая тётушка».

«Теперь понятно, за что меня наказал настоятель, — горько усмехнулась, закрыв книгу. — Я посмела отыскать символ древних магов на главном храме тех, кто считает магию великим злом».

«Магия не есть зло само по себе. Магия — это сила! А вот куда эту силу направить — на хорошие дела или плохие, решает владеющий ею человек, — возразила Луиза. — Но есть разновидности магии, которые изначально являются тёмными, например, некромантская — магия смерти, или светлыми, как наша с тобой — магия жизни».

«Ты хотела начать меня учить, — напомнила я».

«Хотела, — усмехнулась тётка, — но события несутся настолько стремительно, что не знаешь, какой сюрприз нас поджидает за очередным поворотом. Хотя, пожалуй, сейчас у нас как раз есть время. Почему бы не попробовать. Согласна?»

«Да!»

«Итак, начнём, пожалуй, с азов. Человек состоит из двух тел — физического и ментального. Когда возникают проблемы с физическим телом, будь то болезнь или травма, зовут целителей или лекарей, когда с ментальным — зовут нас. Если лишить человека ментального тела, он становится нежитью, если физического — духом».

«Ментальное тело — это душа?»

«Умная девочка, — в голосе тётушки послышалась улыбка, — схватываешь на лету. Мы своего роды целители для души».

«Разве души болеют?»

«О, ещё как! Все негативные эмоции отрицательно сказываются на нашем ментальном теле, истончая его, вызывая душевные расстройства, помутнение разума. Ты, кстати, заметила, какого цвета были глаза у Дорсвальда?»

«Чёрные, — слушая рассказ родственницы, я подошла к окну, за которым начал накрапывать дождик, — такие были у Ормса, когда им завладела тьма, там, в башне Хранителя».

«Именно, — подтвердила она, — поэтому Дор настолько постарел. Она высасывает из него жизненные силы, подчиняет, заставляя погружаться в пучину всё глубже и глубже, откуда уже нет возврата».

«Ормс… он тоже может…» — договорить не смогла, не хватило смелости.

«У Альберта есть ты, — фыркнула Луиза. — Твой свет, как противовес его тьме, создаёт баланс. Возможно, именно поэтому его магия откликнулась на твою, почувствовав, в тебе спасение…»

Тётушка всё говорила и говорила, объясняя принципы, создавая в голове образы, заставляя раз за разом вызывать свою магию, не спонтанно, как было у меня в последнее время, а вполне осознанно. Учила дозировать поток, направляя его в нужное русло. Я будто черпала знания из её сознания, имея прямой доступ к закромам памяти.

На улице уже вовсю бушевала самая настоящая буря. Ветер бился в окно, завывая, словно раненый зверь, швыряя в стекло потоки дождя. А я, забыв и об ужине, который собиралась приготовить, и о мужчинах, обсуждающих что-то в гостиной, продолжала оттачивать свои умения, пока не почувствовала, что Альберт вернулся домой, причём, не один.