Призрачный отель V. Поезд бесконечности

Глава 6

Когда я спустился вниз, двери отеля открылись и вошла Татьяна с клиентом.

— Привет! — махнула она мне рукой. — А я мимо еду, смотрю — пожирателей нет. Ну, дай, думаю, закину ребятам душу, вдруг скучают.

— Вот спасибо-то тебе, добрый человек! — порадовался я. — Как раз думал, чем бы заняться-то в свободное время.

— Ну, вот, я избавляю тебя от мучительных размышлений по этому поводу. Радуйся.

Я перевёл взгляд на клиента и охнул. Клиент был знаком. И смотрел он на меня так же, как при жизни — исподлобья, как на врага народа.

— Костян? — поприветствовал я бывшего коллегу. — Ты… чего? Как так-то?

— Сердце, — буркнул Костян.

Мне даже не пришлось напрягаться, чтобы изобразить лицом сочувствие. И вправду как-то всё внутри словно обрушилось. Какого хрена, какое сердце? Сколько ему, там, было-то? Шестьдесят от силы? Не пил даже толком. Ну, курил, да…

— Вы знакомы? — всполошилась вдруг Таня.

— Работали вместе, — сказал я. — В аквариумном. Давай, запишемся…

— Нет-нет, я тогда лучше в театр его отвезу.

— Чего? — посмотрел на неё Костя. — Я тебе что, клоун, что ли?

— Ну, в монастырь…

Костян фыркнул. Даже слов тратить не стал — всё, с его точки зрения, без слов понятно было.

— А что не так-то? — спросил я.

Таня помялась.

— Ну… Как-то не принято. Заниматься близкими, знакомыми. Это мешает.

— Так не обязательно мне заниматься. Я тут, знаешь, не один работаю.

Таня кивнула, признавая мою правоту, но как-то без огонька, вынужденно.

Я зашёл за стойку, достал книгу. Открыл на последней странице и развернул к новому клиенту. Костян молча взял авторучку с логотипом отеля, вписал все необходимые данные. Я посмотрел на дату рождения, ещё раз покачал головой.

— Блин. Ну как так, Костян, ну чего ты?..

— Мотор подвёл, — буркнул тот в ответ.

— Тимур, на два слова, — попросила Таня.

Я взял ключ-карту, полагающуюся Костяну, и, сделав ему знак подождать, отошёл. Таня схватила меня за руку и, понизив голос, горячо заговорила:

— Тимур, так нельзя! Твоя задача — ему связи с земной жизнью разорвать, а ты — наоборот. Это непрофессионально!

— Слушай, а ты откуда такая профессиональная? — возмутился я в тон ей. — Ты же обходчик! Чего ваши говорят клиентам — это я вообще молчу!

Таня почему-то не обиделась.

— Это я пока обходчик. Но я с некоторых пор чувствую, что не реализуюсь полностью на этой работе. Подумываю в проводники перейти.

— Это, кстати, было бы неплохо. Давай к нам! Тут у нас скоро кадровые перестановки.

— Ну, вот я чего и задумалась. Все уже говорят, что Мстислава на покой собралась.

— Да, печальные новости. Но нет худа без добра. Ван тебе рад будет.

— Ван? Мне? С какого перепугу?

— Ну-у-у… Ван — он такой. Радостный по жизни. Позитивный.

Таня с подозрением на меня посмотрела, хмыкнула.

— В общем, если приду, мне придётся работать под твоим началом.

«Не факт, — подумал я. — Если я облажаюсь с Борисом, то работать придётся под чьим-нибудь другим началом». Но вслух не сказал. Зачем людям совершенно излишняя информация.

— Как-нибудь сработаемся, — пожал я плечами.

— Вот мне бы очень хотелось, чтобы мы друг друга понимали.

— Так! Ты будущее начальство работать учишь. Нормально вообще?

— А я, Тимур, старше тебя и опытнее. Опыт — он в мелочах сказывается. Мне вот интересно посмотреть, будешь ты самодуром или будешь прислушиваться к голосу разума.

— Ну ладно, ладно, уела. Я знаю, что с клиентами об их смерти особо говорить не надо. По крайней мере, пока они сами на эту тему не выходят. Просто это Костян…

— Когда-нибудь сюда могут привезти кого-то более близкого…

— Понял.

— Хорошо.

— Хорошо.

Кивнув, Таня удалилась. Я проводил её взглядом и повернулся к Костяну.

— Ну что? — сказал с напускной бодростью. — Идём заселяться?

Определив Костяна в номер, я совершил ещё одну отчаянную попытку добраться до кафетерия. На этот раз получилось проскочить лобби без задержек. В кафетерии обнаружилась Мстислава.

— Очень хорошо, что зашёл, — сказала она. — Идём, дело есть.

— Дело? Я, вообще, хотел бахнуть честно заслуженную чашечку кофе и под неё подумать, не созрел ли пообедать!

— Кофе пить вредно. Сердце-то не казённое.

— Это да, — вздохнул я, вспомнив Костяна. — А что показать хотели?

— Идём, — уклончиво сказала Мстислава и взяла меня за локоть.

Мы прошли к лифтам, поднялись на самый верхний этаж. Подошли к двери с номером 777. Я вопросительно посмотрел на Мстиславу.

— Живу я тут, — сказала она. — Посмотри человечьими глазами.

Я посмотрел. Увидел затрапезную дверь, к которой как попало была прикручена фурнитура а-ля «дачный домик». Навесной замок висел соответствующий. Полузакрашенная табличка сообщала: «Служебное помещение». В призрачном же мире это была обычная отельная дверь с номером.

Мстислава открыла её ключом-картой и жестом предложила мне войти. Против ожиданий, внутри оказался не люкс, а вполне себе типовой номер на одного. Жила Мстислава в спартанской обстановке. Даже телевизор устранила. Единственное, что тут было напоминающего о человеческом присутствии — стойкий невыветривающийся запах табака. Смолила Мстислава везде, ни в чём себе не отказывая.

— Уютненько, — соврал я.

— Уютненько не здесь. Уютненько я себе на старость домик обустроила. Куда скоро и переберусь от вас всех… Но я тебя сюда не совращать привела.

— Вот блин, а я настроился…

— Угу, слышу, аж дыханье сбилось. Сюда подойди.

Мстислава толкнула меня к ростовому окну. Резким движением повернула ручку, открыла. Окно не было снабжено никакими ограничителями. Видимо, Мстислава, как и Денис, не являлась фанаткой концепции всеобщей безопасности. Подул сильный ветер. Я прищурился.

А Мстислава, опустившись на пол, что-то ковырнула в нижнем профиле открывшейся рамы, отложила планочку и вытянула из такого неочевидного тайника ключ. Массивный металлический ключ, очевидно древний.

— Ну, вот, — сказала она с едва уловимыми нотками грусти. — Если вдруг интересно… Когда Смоленск от чумы вымер, и мы уходили, именно этим ключом городские ворота закрывали.

Я только кивнул. Слов не получалось. Ключ светился так ярко, что заливал сиянием и комнату, и даже как будто слегка раскрасил серенький день за окном. Мне даже почудилась радуга, послышалось пение птиц.

— Так вот он какой, наш артефакт… — хрипло произнёс я наконец.

— Вот он, да… И скоро ты будешь его хранителем. Сбереги уж.

— Обещаю.

— Не надо обещать. Просто сбереги.

Мстислава сунула ключ обратно, закрыла нишу планкой, и свет исчез. Стало, с одной стороны, тоскливо, а с другой, сохранилось ощущение какой-то теплоты. Оттого, что я теперь знал: ключ этот есть. И благодаря ему наш отель стоял, стоит и стоять будет.

Я помог Мстиславе подняться. Она не возражала. Она вообще чем дальше, тем больше вела себя как самая обыкновенная старушка. Позволила себе расслабиться. Сколько же лет она провела в сплошном напряжении… Жутко подумать.

— Ну, вот, самое главное показала. — Она закрыла окно. — Что ещё? Не знаю… Кафетерий. Ну, там уж потом объясню, как всё работать должно.

— А что мне тот кафетерий? Я же аквариумист официально. В пекари переквалифицировываться не планирую.

— Ну, значит, запланируешь. Когда наши клиенты заказы делают — их где, по-твоему, готовят?

— Эм…

— Если ты думаешь, что вся моя работа — это трубку курить да на вас, таких хороших, покрикивать, то ошибаешься. Вон, бассейн взять. Что, думаешь, он только для того нужен, чтобы туда всякие патлатые валились и видящими делались?

— А…

— Вода — граница меж двумя мирами! Там лучше эту границу каждый день проверять. В таком-то месте, как наше. Лет пять назад случай был: нырнул мужик, вынырнул — в призрачном мире. Насилу поймали, едва успокоили. Чуть не рехнулся от ужаса.

— Это как я, что ли?

— Как ты, ага. Только ты-то видящий, а он — обычный. У него едва мозги из ушей не вытекли, ничего не понимал. А ещё десяток лет назад того хуже случилось. Там клиентка, душа то бишь, так же нырнула. И — в человеческий мир.

— Это вообще как⁈

— Ох… Лучше и не знать. Притащилась женщина домой. Это на следующий день после похорон-то…

— А тело у неё откуда появилось⁈

— Поди знай. На нём написано не было.

— И как вы?..

— Как-как… Вот так. Нашли, схватили, обратно привезли, через границу провели. А потом, после этого всего — возносили. Как сейчас помню, Ван три бусины потратил, Денис одну, я — две… Повезло Изольде. А думали, что уже всё, потеряли.

Я содрогнулся. Отель понемногу начал меня пугать. Сколько тут, оказывается, нюансов.

— Лестница тут есть служебная. Каждый день надо проверять, чтобы выходы на неё заперты были. Нельзя туда клиентам!

Я вспомнил, как мы с Лизой по этой лестнице поднимались на крышу…

— А ещё — грузовой лифт. В призрачном мире он не работает. Но уж если вдруг работает… Там такое привезти может — хоть в гроб ложись. Ну а насчёт прачечной вообще молчу. Ван не просто так там днюет и ночует.

— А почему так-то? — не выдержал я. — Почему, вы же сами это всё спроектировали, чтобы души возносить, разве нет? Откуда столько багов?

— От верблюда, Тимурка, от верблюда. — Мстислава похлопала меня по плечу. — Ну, чего ты напугался-то? Освоишься, не боись. Я столько столетий как-то скрипела — ну и ты проскрипишь, сколько надо. Сразу не брошу ведь, как кутёнка в полынью. Присмотрю за тобой. Всё расскажу, во всё посвящу. Не сразу, постепенно.

— Это если будет, кого посвящать…

— Будет. Ты насчёт пожирателя не тревожься. Вознесёшь, как пить дать. Фартовый ты, я тебя насквозь вижу.

Я улыбнулся. От слов Мстиславы и вправду сделалось как-то легче на душе. Я поверил в благополучный исход грядущего предприятия. Моего, можно сказать, экзамена на проводническую зрелость.

— А как вообще происходит наше официальное урегулирование? — спросил я, пока Изольда, сосредоточенно хмурясь, перекидывала слева направо по вешалке лёгкие сарафаны.

Я, похоже, удостоился классического теста: поход по магазинам одежды. Задачи было две: не сдохнуть и показывать заинтересованность. Цели тоже две: купить платье для торжественного вечера и что-то, в чём можно приехать. Повседневку. Мы двинулись от отеля по Гагарина, в сторону Большой Советской. Тут можно было спокойно переходить с одной стороны на другую и повсюду натыкаться на специализированные магазины. Чем мы, собственно, и занимались.

— Наше что, прости? — отозвалась Изольда, не взглянув на меня.

— Ну, документы. Другое. Понятно, что паспорт нарисовать технически не очень сложно. Но ведь есть же какие-то реестры, базы данных… Николай?

— Николай, — кивнула Изольда и сняла плечики с ярко-зелёным сарафаном. — Мстислава с ним эти вопросы решает. До него кто-то другой был…

Угу. Прелесть. Значит, мне ещё и вот этим всем заниматься придётся.

— Официально мы мало где светимся. Не берём кредитов, не попадаем за решётку. Не женимся и не разводимся, не регистрируем детей, не получаем пособий и не платим налогов.

— Но устроены же официально?

— По трудовому договору, да. Я не слишком в этом сильна… По-моему, юридически мы считаемся угнетённой рабочей силой. Нет отчислений в пенсионный фонд, нет трудового стажа.

— Если будут какие-то проверки…

— Мы исчезнем, — улыбнулась Изольда.

— Но ведь кто-то может показать, что такие-то работают…

— Кому мы нужны, Тимур? Вопросы будут задавать, если кто-то станет копать под нас специально. Если такое произойдёт, нужно будет решать основную проблему. А не разбираться с её малозначительными следствиями. Что конкретно тебя интересует? Как живём мы? Ты это прекрасно знаешь, не первый день с нами. Как мир несведущих людей управляется с нашим существованием?..

— Вот это вот, да.

— Нас это мало волнует, правда.

— А зря. Гайки-то закручиваются.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… Бумажные деньги постепенно отходят в прошлое. Бумажные документы идут за ними. Все транзакции контролируются всё тщательней. Камеры стоят на каждом шагу. — Я вздохнул. — Порядка как будто становится всё больше, но для волшебства места всё меньше. Смешанные чувства…

— Не стоит волноваться. Поверь, абсолютное большинство людей интересует только всякая мелочёвка. Политика, скандалы вокруг звёзд… По-настоящему важные вещи словно табуированы. Сегодня ты можешь совершенно спокойно говорить во всеуслышанье о плотской любви, но попробуй заикнуться о спасении души — и все сделают вид, что тебя не слышат.

— По-моему, ты немного не о том…

— Может быть. Как тебе этот? — Изольда встряхнула плечиками с зелёным сарафаном.

— Очень мило, — сказал я.

— Не слишком короткий?

— Платье не может быть слишком коротким, если ты спрашиваешь мужчину.

— Я ведь буду представлена твоим родителям.

— А… Да норм. Не напрягайся. Неприличные платья продаются в совершенно другом магазине.

Кивнув, Изольда сделала шаг к примерочной кабинке. Вдруг замерла, повернула голову и с замаскированным интересом спросила:

— В каком?..

Николай свалился, наверное, после пятнадцатого вагона. Или двадцатого? Сначала он считал, потом забил. Абсолютно одинаковые вагоны, абсолютно одинаковые двери. Нигде нет табличек с номерами. И все двери открываются с усилием. Сначала не обращаешь на это внимания, но потом, через пятнадцать-двадцать «открытий», чувствуешь себя так, будто поработал с весами в спортзале.

— Твою мать, — выдохнул Николай, рухнув на сиденье.

Сердце колотилось, хотелось пить. Скоро, наверное, придётся, матерясь, глотать воду из-под крана в туалете. От одной только мысли о вкусе и «целебных» свойствах этой воды Николая чуть не вывернуло.

— Ублюдок! — крикнул он. — Ты бы хоть мануал какой выдал, а? Я мёртв? Я жив? Я могу умереть? Чего ты от меня вообще хочешь? Чтобы я тут сдох?

От крика быстро засаднило горло. К тому же он чувствовал себя нелепо, выкрикивая слова, обращённые к никому, в абсолютной пустоте.

— Может, жажда — это просто иллюзия, — буркнул он. — Хрен его знает, всё это… Нужен ему тут жмур, нет ли?

Жажда ещё пятнадцать-двадцать вагонов назад плелась в хвосте. На переднем плане было желание (или необходимость?) найти локомотив. Ту хрень, что тянет всю эту кучу вагонов. Но теперь жажда мощным рывком вырвалась вперёд и возглавила шествие приоритетов.

А следом за ней потянется голод.

Николай, щурясь — годы безвылазной работы за компьютером несколько подсадили ему зрение — вгляделся вперёд, туда, где продолжалась вереница вагонов. Если бы все двери были открыты, весь поезд просматривался бы насквозь. Почти как в поездах метро. Там тоже иногда создаётся впечатление, будто тебя проглотило гигантское морское чудовище и продолжает, извиваясь, плыть.

Но двери были закрыты, и Николай мог точно сказать лишь одно: следующий вагон есть.

А что если количество вагонов бесконечно?.. Нет, в одну сторону они точно кончаются. Но что если в другую — бесконечны? До скольких вагонов имеет смысл сосчитать, прежде чем уверенно объявить их число безграничным?

Один вагон, два вагона, три вагона…

Почувствовав, как потяжелевшие веки наползают на глаза, Николай встряхнулся. Едва подкравшийся сон отлетел, но недалеко.

Можно ли тут спать? Ох, лучше бы не проверять таких вещей… Из далёкого детства Николай почему-то вынес твёрдую уверенность: во всякого рода мистических мирах нельзя ни пить, ни есть, ни спать. Наверное, об этом говорилось в каких-то сказках или мифах. А может, что-то такое говорили видящие. Например, Зоя. Про то, что нельзя садиться в транспорт чёрного обходчика они тоже говорили. Ну и правы были по итогу. Сел. Ничего хорошего.

— Ладно, — сухим деловым тоном сказал сам себе Николай. — Отдохнул? Погнали дальше.

Он рывком встал и зашагал к следующей паре дверей. Открыл одну, другую. Здравствуй, пустой вагон!

Николай сделал два шага к следующим дверям, за которыми опять виднелось всё то же самое, когда что-то остановило его.

Он замер, повернул голову. Потом переступил ногами, разворачиваясь к стенке.

Из стенки свисали провода. Сетевой и USB-шнур. Внизу, на сиденье, лежал сорванный телевизор — так же, как оставил его Николай.

Первой мыслью было: он ошибся. После передышки каким-то образом умудрился пойти в обратном направлении. Но судя по направлению движения поезда, всё было верно. Ошибки быть не могло!

И тут сердце нехорошо так кольнуло. Николай повернул голову влево, вправо. Потом ещё раз и ещё. И словно со стороны услышал свой же тихий беспомощный скулёж.

Безликий пейзаж слева двигался в одну сторону. Безликий пейзаж справа — в другую. Как будто бы поезд одновременно ехал в двух направлениях.

— Чай, кофе, холодные напитки, бутерброды, — послышался сзади женский голос.

Николай подпрыгнул на месте и заорал.