Призрачный отель V. Поезд бесконечности

Глава 27

— Ван! — взвыл я. — Пошёл вот отсю…

Паук вскочил. Как будто кто-то его сверху за ниточки дёрнул. Ван слетел с его спины. Не растерялся, сделал в воздухе кульбит и приземлился на ноги. Отъехал по полу, врезался спиной в колонну, но даже не поморщился — замер в боевой стойке. Одна фигня — палку потерял. Оружие Вана так и осталось торчать из спины паука, словно антенна. Взгляд пустых глаз обратился к Вану.

Нет. Этого я допустить не могу. Не в мою смену, сука!

Я бросился на паука, мысленно матерясь, на чём свет стоит. Ну же, хрень косолапая! Всё, что тебе нужно сделать, это прикончить меня! Что, даже на это ты не способен? Понаберут, блин, по объявлениям…

Паук как-то замысловато хрустнул и увеличился в размерах раза в полтора. Перед глазами мелькнула потолстевшая лапа, долбанула меня в грудину. Пол ушёл из-под ног, я отлетел в сторону ресепшена, снёс его и затормозил о стену.

Тряхнул головой. Вокруг — обломки стойки, рядом лежит раскрывшаяся на середине книга регистрации постояльцев. Лоскут паутины, цеплявшийся за стойку, медленно опадает.

Один из коконов-душ, воспользовавшись этим, сорвался и рухнул в трёх метрах от меня. Я увидел обалдевшее лицо Кондратия. А потом услышал крик.

— Нет! — заорал я сам, поднимаясь.

Паучья лапа пригвоздила Вана к колонне. Китаец схватился за эту лапу, пронзившую ему живот, обеими руками и хватал призрачный воздух губами, бледнея на глазах.

— Ван! — крикнула Изольда, бросилась на подмогу.

Удар — отлетела в сторону. А паук, высвободив лапу, рванул ко мне. Миг — и навис сверху. Стремительно меняющееся лицо смотрело на меня.

Я плюнул в него. Паук отпрянул. Надо мной взметнулись сразу две лапы. Я практически почувствовал, как они вонзаются мне в грудь, разрывают пополам…

Но вдруг вся туша паука затряслась, а лапы поджались. Я увидел белые электрические разряды.

— Съел, урод⁈ — торжествующие завопила Ева, взмахнув шокером. — Пошёл! Пошёл вон отсюда!

Паук и вправду отступил на пару метров. И между ним и мной встал Денис с саблей наготове.

Я закрыл глаза и издал стон. Да вашу ж мать! С такими друзьями и врагов не надо.

Паук взмахнул лапой. Денис попытался парировать удар саблей — очень умный поступок. Сабля улетела куда-то под потолок, Денис — в сторону кафетерия. Взвизгнула Ева — ей досталось другой лапой.

Определив Еву, как самую больно жалящую мошку на текущий момент, паук не дал ей улететь далеко. Ударом он лишь прижал её к полу. Вся огромная туша перетекла к Еве с пугающей быстротой. Ева с диким визгом взмахнула шокером, но не смогла дотянуться до слишком высоко находящейся над ней туши.

Сабля Дениса упала рядом со мной. Я схватил её, бросился на паука сзади. Рубанул по ноге.

Неожиданно повезло — сабля отсекла ногу. Во всяком случае, прошла сквозь плоть с приятным сопротивлением. Но рана затянулась так же быстро, как и предыдущая, если не быстрее.

Зато паук оставил Еву, повернулся ко мне. Вновь раскрылась страшная пасть…

— Эй! Эй, ты!

Мне показалось, что мы с пауком вздрогнули одновременно. А повернулись так уж точно синхронно, будто репетировали эту сцену.

Николай-младший стоял в дверях. В левой руке он зачем-то держал ноутбук.

— Меня ищешь, говнодав-самоучка⁈

Голос у него сорвался. Но на ногах парень стоял твёрдо, бежать не собирался.

Паук щёлкнул челюстями. Одна из лап коленом врезала мне в живот. Я согнулся пополам, упал набок. Превозмогая темноту, пытающуюся сгуститься перед глазами, смотрел, как всё погибает. Как паук навис над Николаем. Как из его брюха выдвинулось сверкающее жало. Как Николай зажмурил глаза. Как Изольда с криком метнула откуда-то издалека свою указку…

Надо было им всё рассказать. Идиотам этим, которые хотели как лучше. Пусть бы хлюпали носами, судили и рядили ещё часа два, но в итоге справились бы малой кровью. А теперь… Теперь мы все здесь поги…

Жало рванулось к Николаю. И, в противовес этому стремительному движению, движение Мстиславы Мстиславовны выглядело степенным, даже ленивым. Появившись из воздуха, старушка спокойно сделала один шаг, и жало пронзило её насквозь.

— Вы что⁈ — услышал я задыхающийся крик Николая.

Хорошо, что услышал. Иначе я бы его прикончил. Значит, парень не знал ничего. Он вёл свою игру, я свою… Но мы оба оказались лишь марионетками в руках истинного кукловода. Видящей, достаточно долго прожившей для того, чтобы переиграть всех.

С потолка обрушился столп Света. Паук шарахнулся от него, но было уже поздно. Свет объял его, словно горящий напалм. Тварь завизжала, топоча лапами, разваливаясь на куски.

И бежать уже было некуда. Столп, созданный Ангелом, делался всё шире и шире, он занял всё лобби, весь отель, весь Смоленск и, возможно, даже весь мир. Я слышал, видел, чувствовал, как пленённые гости отеля отправляются в полёт, как ракеты, расставаясь со всеми удерживающими их путами. Возносились души по всему городу и, наверное, по всему миру. Бесцельно шляющиеся по дорогам пустышки взлетали вверх, к Свету, получив очередной шанс, которого не просили и не заслуживали. Быть может, откуда-то возносились даже пожиратели, спрятавшиеся в самой тёмной и глубокой клоаке, какую только смогли найти.

В этот миг погибала одна из величайших видящих на земле. Погибала для вечной жизни. И весь мир не надел траур, а ликовал, видя истинное чудо, аплодируя ему, приветствуя неописуемым фейерверком.

Чудо длилось мгновение. Свет померк. Паутины не стало, паук исчез. Я не лишился сознания, как бы мне того ни хотелось. Я встал посреди разгрома. Нашёл взглядом Вана и пошёл к нему. Но прежде чем успел добраться, рядом с ним материализовались двое: Вадим и обходчица Таня. Застонавшего Вана перевели из сидячего положения в лежачее. Таня положила его голову себе на колени, гладила и о чём-то говорила. Вадим же разорвал одежду и уже занимался раной.

Я кивнул. Здесь я не помощник. А где же? Что теперь?..

Изольда очутилась рядом, взяла меня за руку. Я с благодарностью сжал её пальцы.

— Блин! — Ева буквально рухнула на меня с другой стороны, её трясло. — Блин, блин, блин, это…

Больше она ничего сказать не могла, да, наверное, и не требовалось.

Подошёл Денис, хлопнул её по плечу, посмотрел на меня.

— Саблю вернёшь?

— А? — вздрогнул я. — А, да… На.

Денис принял оружие и брезгливо встряхнул, капли зелёной слизи скатились с клинка на пол.

Мы подошли к лежащей без движения Мстиславе. Она смотрела вверх. А над ней дрожал Николай-младший.

— Зачем? — шептал он. — Зачем она?..

Кто-то должен был ответить. Объяснить. Создать новую реальность. И я, как сменщик Мстиславы, взял на себя этот труд.

— Потому что время пришло, Николай. Потому что так было надо.

Я наклонился и закрыл старушке глаза. Выпрямился. Подумал, что чуть ли не впервые в жизни прикоснулся к мёртвому человеку, и, против ожиданий, чувствую только… Только что? Любовь? Радость? Лёгкую грусть? Может, не такую уж и лёгкую, иначе откуда бы эти слёзы…

Зажужжал телефон. В реальном мире. Оказывается, мы все уже были в реальном мире. На полу возились, приходя в себя, мужики в защитных костюмах. Наверное, в областной больнице точно так же оживали «коматозники». Открыла глаза Алина, на чью долю выпало слишком уже много потустороннего, учитывая, что она и видящей-то не была.

Я вытащил телефон из кармана. Сообщение от Минджи. Перевода мне не требовалось, о смысле я догадался.

«OMG! Should I even ask?»

«We are Russian», — написал я в ответ.

На кресте написали реальные годы жизни Мстиславы Мстиславовны. Потом они же перейдут и на надгробие. А почему нет? Время сейчас простое. За ваши деньги напишут всё, что угодно. Хоть матерную частушку, как сказал Денис, но эту привилегию он просит оставить для него.

Кто-то, наверное, будет гадать, увидев дату. Что это? Ошибка? Шутка? Пусть себе гадают. На похоронах собралось много народу, и каждый присутствующий знал, что к чему. Даже Даниил Петрович, директор отеля, который пусть и не был видящим, но знал Мстиславу гораздо дольше, чем я.

Когда всё было кончено, народ начал расходиться. Погода, напитавшись духом осени, начала портиться. Холодало. Дул неприятный ветер, пробрызгивал занудный дождь.

Я задержался. Ждал, когда уйдут все. Остались в итоге мы с Изольдой, да Николай-младший. Его отец — он тоже присутствовал — всё понял без слов и вернулся к машине, оставив нас.

— Жаль, многого вы мне рассказать не успели, — вздохнул я. — На кого отель оставили… Ужас же.

Изольда улыбнулась и, подняв руку, провела рукой по моей голове. Дреды я сбрил пару дней назад. Не знаю, почему, но хотелось обновления. Весь мир как будто переродился и обновился. Вот и я не хотел от него отставать. Да и как-то трудно было представить себя в таком виде — смотрящим над отелем. Ладно бы просто смотрящим. Но преемником Мстиславы Мстиславовны!

— И всё-таки я надеюсь оправдать ваше доверие, Мстислава Мстиславовна. Ваше и Ангела. Идите себе вперёд и не оглядывайтесь.

— Она и не оглядывается, — возразила Изольда. — Иначе не вознеслась бы… так.

— Знаю. Всё это не для ушедших говорится, а для живых. Так нам легче. Так уж мы глупо устроены. Хотя почему глупо? Они ведь не уходят полностью, даже пустышки. Что-то остаётся в нас. Как в этих бусинах. Что-то, что нельзя потерять.

Изольда кивнула. И вдруг, опустившись на корточки, положила на могилу курительную трубку и кисет. Встала. Я обнял её за плечи.

— Я никогда не забуду, что она меня спасла, — сказал Николай. — Серьёзно. Впервые в жизни чувствую… Как будто моя жизнь действительно чего-то стоит.

И мы втроём, развернувшись, пошли прочь. В мир живых, где было много работы. К белому Haval’у, за рулём которого сидит непривычно молчаливый, задумчивый Денис. Он привезёт нас в отель, где остался Ван. Вадим заштопал его, но отважный китаец до сих пор слишком слаб, потому на похороны не поехал. У него, впрочем, свои, китайские воззрения. И я не сомневаюсь, что он навестит могилу сразу, как только сможет. А пока — остался посидеть за ресепшеном.

Мир возвращался к обычному ритму. Новые души выходили на улицы города, растерянно оглядываясь, и шли туда, куда звали их артефакты. Новые пустышки слонялись по инерции, постепенно заполняя пустые улицы городов. Новые пожиратели рано или поздно совьют себе новые гнёзда в мрачных уголках города.

Где-то через месяц мы с Изольдой повенчаемся в церкви. Я знаю, какой священник проведёт церемонию. Знаю, что однажды у нас родится дочка, и мы назовём её Лизой. Если родится сын — тоже не беда. Попробуем ещё столько раз, сколько потребуется. Жизнь впереди длинная, особенно у нас.

Жизнь продолжается, и смерть — лишь её часть. И разум человеческий — лишь крохотная песчинка в бескрайней и непостижимой вселенной.

Есть сомнения? Давайте просто оглянемся, бросим последний взгляд на могилу. Увидим, что оставленная Изольдой трубка исчезла, вместе с кисетом. И что одинокий солнечный луч, чудом прорвавшийся сквозь завесу туч, позолотил именно этот участок земли.

Улыбнёмся. И пойдём дальше.