Призрачный отель V. Поезд бесконечности

Глава 3

Утро выдалось серым. Почему-то, открыв глаза и бросив взгляд в окно, я подумал, что ничего иного и не ждал. Каким ещё может быть утро встречи с Ангелом? Ясным и солнечным, что ли? Хорошо ещё, гроза не началась. На душе было как-то так. Штормило. Снился Николай-младший, мечущийся по пустому поезду. И ещё там почему-то был Иисус… Приснится же такая бредятина.

— Готов? — спросила Мстислава, когда я спустился в кафетерий.

— Доброе утро, — буркнул я.

— Доброе утро, — эхом отозвалась Изольда.

Она единственная, кроме Мстиславы, ждала меня. Мстислава покосилась на неё с неудовольствием.

— Что? — перехватила её взгляд Изольда. — Я же сказала: это не обсуждается.

— Едешь с нами? — Я сел за столик, подвинул к себе чистую чашку и кофейник.

— Разумеется, еду. Только попробуй мне возразить.

— Да ну, чего мне возражать. Это же Ангел. Вряд ли он тебя убьёт за то, что ты решила меня поддержать.

— Вот именно — Ангел, — буркнула Мстислава. — Не проходной двор, чтобы кто захотел — тот приехал. Уважение нужно иметь. К той силе, до которой вам даже в прыжке не дотянуться.

— Я уважаю Ангела, — сказала Изольда. — Если моё присутствие будет нежелательным, уверена, он сумеет воспрепятствовать.

— Ага. Только вот воспрепятствовать он может так, что… — Мстислава махнула рукой. — Ладно. Чем завтракать будешь?

Ван молча, старательно вёл автомобиль по улицам города. Только выбравшись на трассу, позволил себе развить скорость до семидесяти. Вана трудно было назвать трусом. Он неоднократно на моих глазах вписывался в совершенно дикие ситуации, не моргнув глазом. Просто этот человек являл собой тот редкий случай идеального смешения смелости и рассудительности. Если обстоятельства не требовали рисковать головой, он соблюдал все возможные предосторожности. И действительно ведь, нет ничего досаднее, чем подорваться на мине, возвращаясь с войны довольным и расслабившимся победителем.

— Что я должен говорить? Есть какой-то этикет общения с Ангелом?

— Самый обычный, — проворчала Мстислава. — Поздоровайся.

— А он ответит?

— Чушь не городи. Ты помнишь, как Ангел общается.

Я помнил… Век бы не вспоминать, на самом-то деле. Нет, разумеется, есть некоторые приятные ощущения, когда рядом с тобой находится такая силища. Особенно когда понимаешь, что силища эта, в общем и целом, на твоей стороне… Но, с другой стороны, кто не дурак, тот понимает, что на самом деле это ты на стороне этой силы. И если сделаешь неверный шаг, то размазать тебя тонким слоем по асфальту — это даже не мгновение, а так — тень мысли для Ангела. Раз — и тебя нет. И никогда не было.

— Хорошо, — кивнул я. — А потом? После того, как поздороваюсь?

— Ну, изложи, с чем пришёл.

— А в каком смысле «ну»? — Мстислава посмотрела на меня тусклым взглядом. — В смысле, что я тупой вопрос задал, или в смысле, что можно что угодно говорить, хоть стихи читать?

— В обоих смыслах. Можешь вообще ничего не говорить, но Ангел, всего вероятнее, будет ждать слов.

— Зачем? Он ведь всё знает.

— Он — знает. Но ему интересно, знаешь ли ты, зачем пришёл.

Я подумал, хмыкнул.

— Так это типа как в «Сталкере» работает? Дают не то, о чём попросишь, а то, что лично тебе по природе положено?

— Это, Тимур, типа как с Ангелом. Если ты к нему приходишь — он на тебя смотрит. Он тебя испытывает. И если ему нравится то, что он видит — он помогает. Да не тушуйся ты так! Он ведь сам тебя затребовал.

— Вот как будто это меня как-то успокаивает…

— Почему нет? — Изольда впервые с начала поездки подала голос.

— Ну, знаешь… Я до недавних пор чистил аквариумы и отзывался на кличку «слышь, ты, как тебя там, вон, пятно пропустил». А тут такая ответственность, такое… всё.

— Ты рассуждаешь, как Николай, — откликнулась Изольда. — Я имею в виду младшего… Знаешь, есть такая идея, что тебе даётся ровно столько, сколько ты можешь вынести, не больше, но обычно и не меньше. Так что жаловаться…

— Да я разве жалуюсь? Вообще ни разу. Жутковато немного, вот и всё.

Несколько секунд в салоне было тихо. Потом Мстислава произнесла:

— Ты ведь понимаешь, с чем идёшь к Ангелу?

— Николай, — ответил я.

Вспомнил, как подкосила Мстиславу весть, что парня забрал чёрный обходчик. После чего и сорвалась она к Ангелу на аудиенцию. Но получила лишь палку для разгона пожирателей и требование привезти меня.

— Да, Николай. — Мстислава тяжело вздохнула. — Не могу я так… Ну надурил по малолетству парень. Нельзя же из-за этого… Если предложит меня вместо него забрать — соглашайся.

— Мстислава Мстиславовна! — хором выдали мы с Изольдой.

А Ван от себя добавил:

— Глупо.

— И вправду, глупо, — пробормотала наша предводительница. — Думать, что Ангел жертвы человеческие принимает… Ох, ладно. Не слушай ты меня. Сам вникай, сам действуй, как считаешь правильным.

Я кивнул. И не стал говорить, что такой однозначности, как хотелось бы Мстиславе, у меня в голове нет. Да, я очень хотел спасти Николая, но где-то в глубине души понимал, что это, скорее всего, невозможно. Здесь запущен некий механизм, на который у нас, видящих, влияния нет. И даже не просто «нет», а не подразумевается по законам вселенной.

Тускло и гнилостно я себя чувствовал, но на передний план у меня выплывало совсем другое. От Ангела я хотел получить артефакт для вознесения Бориса. Тот самый, что работает в спайке с символом, что прислала Минджи. Именно это желание шло по-настоящему из глубины. Разум с ним боролся. Разум пытался протащить на передний план идею спасения Николая. Сам себе не верил. Но старался.

Вот в таком смятенном состоянии я вышел в утреннюю прохладу, когда Ван остановил Haval.

Серое небо поплёвывало редкими каплями, будто не знало, ливануть ли в полную силу, или ограничиться лёгкой пасмурностью. Всё застыло в мучительной неопределённости: и я, и погода, и, по ощущениям, вся вселенная.

Мы поднялись на холм. Все, кроме Вана — тот остался за рулём. Всё же действительно, дом Ангела — не проходной двор. Мстислава сдавала дела, я — принимал, Изольда меня поддерживала. А Ван… Ван был водителем, бойцом, проводником. Ничто из этого на холме не требовалось.

В этот раз без понуканий встали полукругом перед белым камнем. Я в середине дуги, по левую руку — Мстислава, по правую — Изольда. Одновременно переместились из призрачного мира в реальный. Нас встретил шум ветра в кронах деревьев. Лес шелестел, и в его шелесте слышался чей-то шёпот, произносящий непонятные слова.

Я почувствовал на себе взгляд Мстиславы, откашлялся и произнёс хриплым голосом:

— Здравствуй, Ангел. Ты звал меня, и я пришёл.

Ощущение присутствия высшей силы обрушилось на меня как мешок с цементом. Тут же рассыпалось, пронизало меня насквозь, закружило голову. Как будто почва ушла из-под ног.

Ангел смотрел на меня. Молча разбирал на молекулы и бесстрастно анализировал. Здесь не было никаких симпатий и антипатий, только трезвый и холодный взгляд на мою душу. Это и пугало, и радовало одновременно.

Набрав воздуха в лёгкие, я продолжил говорить, собирая себя в единое целое:

— Со мной ещё двое видящих… Мстислава Мстиславовна… Она привела меня по твоей просьбе. Изольда… Генриховна, она… Она… со мной.

Упрекать себя было бы грешно. Учитывая обстоятельства, я мог бы смело выдать себе приз имени Цицерона за лучшую речь тысячелетия. Хотел бы я посмотреть на того, кто на моём месте справился бы лучше.

И Ангел оставил меня в покое. Он по-прежнему был здесь, всё понявший о каждом из нас, понявший даже такое, чего мы сами о себе никогда, быть может, не поймём. Он ждал моих слов, как и предсказывала Мстислава. И я, глубоко вдохнув, сказал:

— У нас большие неприятности. Парень, Николай… Он видящий, но так вышло, что его с детства пытались отгородить, и в итоге он сделал плохой выбор. Его забрал чёрный обходчик. Мы… — Я вдохнул, выдохнул, сознавая, что чёткой словесной формулировки у меня почему-то наготове нет, и её нужно рожать прямо сейчас, в моменте. — Мы хотим его вернуть. Мы уверены, что он осознал свою ошибку и встанет на верный путь.

Ничего не произошло. Ангел продолжал ждать. Я глубоко вздохнул и бросился в омут головой.

— Ещё мы пытаемся вознести пожирателя. Я считаю это очень важным. Потому что это свидетельствует о том, что практически у каждого человека, обладающего душой, есть шанс вернуться на путь Света, даже после смерти физического тела. У нас есть символ, необходимый для ритуала, но ещё нужен артефакт. И мы не знаем, как его раздобыть.

Мстислава с шумом втянула воздух. Ей не понравилось услышанное. Она не считала, что такими мелочами нужно грузить Ангела. Но у руля в данный момент стояла не она, а я. И я отчётливо понимал, что врать и недоговаривать перед Ангелом — это то же самое, что врать и недоговаривать самому себе.

В этот момент всё исчезло. Мстислава, Изольда, опушка леса, белый камень. Я оказался в узкой каменной коробке, которую даже одиночной камерой было не назвать. Лифтовая кабина по сравнению с нею была просторным холлом. И здесь мы стояли нос к носу с пожирателем Борисом. Ни прилечь, ни даже присесть. Ни отвернуться друг от друга.

И всё это сверху припечаталось пониманием: так будет вечность. Мне никогда не выбраться из этой коробки. Я забыт, вычеркнут из жизни и смерти навеки. Так же, как Борис.

Путь наверх страшен не теми опасностями, которые подстерегают наверху. Нет. Он страшен, потому что, не удержавшись и упав, ты оказываешься гораздо ниже, чем мог бы вообразить.

Как же мне захотелось махнуть рукой… Просто забить. Сказать Борису: «Сорян, бро, я сделал всё, что мог. Но лучше я проживу долгую жизнь и вознесу сотни, тысячи душ, чем обделаюсь с тобой и пропаду навеки. Это просто математически не выгодно».

Так рассудил бы на моём месте любой нормальный человек. Но ни один нормальный человек ещё не стал видящим проводником.

— Да, хрен с ним, — услышал я собственный голос. — Риск — дело благородное.

И перед тем, как рухнула темница, и я вновь очутился на опушке перед белым камнем, я почувствовал, как будто Денис одобрительно хлопнул меня по плечу. Я словно услышал его слова: «Вот это по-нашему!»

— Всё, — сказала Мстислава.

— В каком смысле «всё»? — спросил я.

— Не чувствуешь?

Я чувствовал. Ангел ушёл. Он закончил аудиенцию в одностороннем порядке. Ну, он мог себе это позволить. Он ведь Ангел. Только мы остались без ответов.

— И… что теперь?

— А ничего. Едем обратно. — В голосе Мстиславы появились сварливые нотки. — И надо тебе было этого пожирателя вываливать! Свалил всё в одну кучу, как… Что теперь? Не знаю я, что теперь.

— Да вы же сами говорили, что Ангел и так всё знает! Какой смысл о чём-то умалчивать?

— Ангел знает, из чего ты скроен, что внутри тебя! А что и как ты с этим всем делать будешь — того он не угадывает. Ты, вон, про свободу воли разорялся — ну так вот она тебе, свобода воли! Посмотрел Ангел, что ты с ней делаешь, развернулся и ушёл.

Тем временем Изольда подошла к камню, наклонилась и подняла что-то вроде открытки, судя по формату. Прямоугольный кусок плотной белой бумаги. Повернула, вгляделась в лицевую сторону.

— Ангел дал ответ, — сказала она.

И Мстислава, уже приготовившаяся к новым горестным излияниям, осеклась.

Николай рывком открыл двери. Он двигался к тому вагону, где оставил вещи, хотя у него не было никакой уверенности в том, что вещи его всё ещё «ждут». Наивно требовать от явно не материальной локации соблюдения каких-то логических принципов.

«Вагон Иисуса» остался за спиной. Пройти ещё один, и в следующем либо обнаружится сумка, либо… Либо нет.

Стоп-кранов здесь тоже не было. На экране телевизора крутился такой же логотип: Земля, опоясанная словом Vechnost'. Николай отвёл взгляд.

Всё это фигня. Что бы там ни показывали — плевать. От зомбоящика ничего, кроме проблем, не жди. Кто вообще в наше время смотрит телевизор? Пенсионеры какие-нибудь разве что.

Иисус был — что дальше? Ленин, ставший преуспевающим помещиком? Или наш президент, решивший, что ему интереснее быть чемпионом мира по каратэ, чем вот это вот всё? Дешёвая пропаганда. Пусть показывают, что хотят, он не обязан…

Однако когда Николаю оставалось сделать три шага до двери, висящий на стене телевизор сменил картинку, и Николай замер. Будто на стену налетел. Такого он не ожидал.

Женщина в вечернем платье с пышной причёской и здоровенными золотыми серьгами в ушах подняла бокал с искрящимся шампанским, немного пригубила и поставила его на место.

— Дорогие пассажиры! — В кадре появилась ведущая. — Спасибо, что остаётесь с нами. Мы рады, что вы продолжаете сохранять верность нашей пассажирской компании. Чтобы развлечь вас в пути, мы предлагаем посмотреть интервью с ещё одной известной личностью. Ангелина, здравствуйте.

— Здравствуйте, дорогие мои, — ослепительно улыбнулась женщина с бокалом.

— М, — сказал Николай.

— Я начну с необычного вопроса. Вы довольны своей жизнью?

— О, что за вопрос! Конечно! Моя жизнь — сплошная радость. Меня часто называют везучей, но вот в чём нюанс: везение приходит к тому, кто сам движется навстречу везению. К тем, кто валяется на диване и стенает, везение не заглядывает.

— Мама, — прошептал Николай.

— То есть, все ваши достижения — это результат ваших осмысленных действий?

— Разумеется. Я могла бы оставить ребёнка, когда залетела от этого, прости-господи, мента… Уже не помню его имени. И кем бы я была сейчас? Наверняка брак бы распался, потому что я терпеть не могу всех этих тунеядцев, которые оправдывают себя словами про долг, честь… Если ты не можешь обеспечить себе достойный уровень существования, ты не мужчина и не человек даже! Поэтому я сделала аборт и занялась карьерой. Скопила хороший капитал, а потом инвестировала в криптовалюту. Тогда всё моё окружение крутило пальцем у виска. А когда я вдруг стала миллиардером, руки у них опустились. Нужно уметь запрыгивать в поезд до того, как он уйдёт. А если не успел — ну, тогда, конечно, оправдывай себя всякими сказками. О счастье материнства, например. О рае в шалаше.

— Кстати насчёт поезда. Как вам путешествие?

— О, прекрасно, жаловаться не на что. Бизнес-класс тут просто взрыв мозгов! Я ни в чём не знаю отказа.

— Вы никогда не жалели о своём нерождённом ребёнке?

— Купила у проводника вот такой подстаканник. Купила, а потом задумалась: на что он мне, если нет стеклянного стакана? Ах, я часто так делаю: сперва покупаю, потом думаю. Могу себе позволить. Слышала, в соседнем вагоне едет какой-то парень, который может сотворить стакан. Думаю, нам с ним есть о чём пообщаться. Путешествие обещает быть увлекательным.

— Вы никогда не жалели о своём нерождённом ребёнке?

— Ещё приобрела такие вот миленькие открыточки. Рисунки детей из детдомов. Так здорово. Пожалуй, я соберу коллекцию. Мне это кажется правильным. Простая благотворительность — это так устарело. Хочется приобретать какую-то ценность за свои деньги. И если к этому подмешивается ощущение сделанного полезного дела… Я бы изменила акцент и позиционировала эти карточки именно как коллекционные. Тогда можно будет поднять цены, и детишки получат больше. Ну, или нет. В любом случае, это стоит потестировать, мне кажется, тут можно получать гораздо больше денег, есть огромный потенциал…

— Вы никогда не жалели…

— Да заткнись ты, сука! — взвизгнула Ангелина.

Она вскочила, схватила бокал и выплеснула шампанское в лицо дикторши.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись!

Звукооператор приглушил истерику. Камера сфокусировалась на невозмутимом лице дикторши, блестящем от шампанского. Дикторша улыбнулась.

— Надеемся, вам понравился очередной выпуск. До новых встреч — и спасибо, что сохраняете верность нашей пассажирской компании!

Вновь появился логотип.

Николай вцепился в телевизор. Подпрыгнул, уперся ногами в стену и рванул что есть силы. Телевизор оторвался от крепления. Николай со стоном рухнул — неудачно, спиной на спинку кресла. Что-то хрустнуло, в глазах на пару секунд потемнело от боли.

— Тварь, — прошептал Николай, в обнимку с телевизором сползая на сиденье. — Чего ты от меня добиваешься, а? Это что — ад, по-твоему? Как-то слабовато! Или вы только разогреваетесь?

Пелена слёз заволокла глаза. Николай злым движением провёл по ним рукавом. Моргнул, глядя на кронштейн и торчащие из стены провода. Моргнул ещё раз. Хмыкнул.

Сетевой шнур оборвался. Но рядом с ним болтался целый и невредимый шнур USB.

Осенённый внезапной идеей, Николай встал. Телевизор упал на пол, жалобно хрустнув экраном.

Ворвавшись в следующий вагон, Николай увидел свои вещи. Кинулся к сумке с ноутбуком, схватил её и метнулся обратно.

Всё это казалось полным идиотизмом. Но Николай оправдывал себя тем, что в сложившейся ситуации никакие нормальные методы не могли помочь по определению. Значит, придётся творить настоящую дичь.

Он достал и включил ноутбук. Держа его на одной руке, прислонился к стене плечом. И воткнул шнур в гнездо.

Прошло три секунды, и в правом нижнем углу появилось сообщение о возможности проводного подключения.

— Офигеть, — прошептал Николай и запустил мессенджер.