Призрачный отель V. Поезд бесконечности

Глава 12

Я влетел в класс. Картина, которую увидел, мало отличалась от той, что наблюдал минуту назад в собственном классе.

Сдвинутые кучками парты, на партах — бутылки и закуска. Вся разница — музыка гремит потише. А может, это только так кажется, потому что музыку перекрывает крик.

Кричала незнакомая девушка. Да и прочие лица были молодыми и незнакомыми, лет по двадцать. Школу, получается, закончили намного позже меня — потому и не знаю никого. И народу в этом классе больше.

Девушка, не прекращая вопить, показывала пальцем в угол. Я посмотрел туда же. Вздохнул.

Ну, блин. Ну, сидит в углу, за учительским столом, призрак! Чего орать-то?.. Ой.

В следующую секунду я присмотрелся к призраку и понял, что сейчас заору сам. Взять себя в руки удалось с трудом, всё же детские травмы — это детские травмы.

— Изольда, успокой девушку, пока мы тут не оглохли. А я постараюсь вывести это… Это.

— Что с тобой? — всполошилась Изольда. — Призрак как призрак. Сидит спокойно, никого не трогает.

— Да так. Потом расскажу. Разберись с девушкой, пожалуйста.

Мы стояли у двери, на наше присутствие пока никто не успел обратить внимание. Свет в классе не горел, на стенах мигали гирлянды — кто-то не только притащил колонку, но и озаботился созданием соответствующей атмосферы. И всё, видимо, шло прекрасно до тех пор, пока в класс не впёрся призрак. А одна из девчонок оказалась слишком чувствительной. Не видящей — это я, шагнув в призрачный мир, сразу понял. Из способных существовать в призрачном мире в классе находились я, Изольда, Борис и…

— Здравствуйте, Анна Аркадьевна.

Историчка, сидящая за учительским столом, повернула голову ко мне.

— Не узнаёте?

— Кто тебе позволил являться в школу в таком виде? — скользнув взглядом по моим дредам, знакомым ровным голосом сказала историчка. — Дневник — мне на стол! Напишу замечание, и отправляйся за родителями. Пока не приведёшь себя в порядок, на урок не пущу.

Ох ты ж блин. Ну, не узнала меня — окей, я этому даже рад. Но неужели она не видит, что я взрослый человек? Только ещё одного призрака-маразматика не хватало.

— Урок уже закончился. Сейчас перемена.

Я решил, что в данный момент диагноз исторички — дело десятое. Сейчас основная задача — увести её отсюда. Оптимально — в пионерскую комнату, где, по нашим предположениям, собираются местные видящие.

— Ты мне будешь рассказывать, когда заканчиваются уроки? — Всё тот же холодный, равнодушный взгляд и такой же холодный голос. — Я, по-твоему, звонка не слышу? Убирайся немедленно! Не заставляй меня жаловаться директору.

— О, — ухватился за подсказку я. — А пойдёмте к директору! Эти дети — полный кошмар, совершенно распоясались. Ходят с какими-то клумбами на головах, скоро татуировки делать начнут и наркотики употреблять. Надо срочно написать жалобу.

Я попробовал взять историчку за локоть. Она недовольно вырвалась.

— Я не имею права уходить с урока, пока не прозвенит звонок!

Н-да.

В реальном мире Изольда, обняв истерящую девушку и загородив от неё историчку собой, повела в туалет умываться. Мудро. Жаль, ненадолго. Рано или поздно они вернутся! Куда местные видящие смотрят, в конце концов? Какого хрена у них тут на вечере встреч призраки гоняют?

— Борь, — окликнул я. — Ты помнишь, в каком кабинете мы были?

— Конечно. А что?

— Там должна быть женщина, Софья Андреевна. Пожилая такая, классная руководительница. Приведи её сюда.

— Я? — удивился Борис. — Но…

— Иди-иди, нормально всё. Можешь сквозь стены, так быстрее будет.

— А что мне ей сказать?

— Да так и скажи, что сидит в классе призрак, живых людей пугает. Я с ним, конечно, и сам управлюсь, но не уверен, что-то, как это сделаю, ей понравится… Да не стой ты, блин!

Борис внял и ломанул сквозь стену прочь.

А я достал из рюкзака шкатулку. Повернулся к историчке.

— В последний раз спрашиваю: пойдёте со мной?

— Что ты себе позволяешь⁈ — прошипела Анна Аркадьевна. — А ну, быстро — дневник на стол! — Она треснула по крышке стола указкой.

— Понял, — вздохнул я.

Открыл шкатулку. Надменное лицо исторички искривилось.

— Что… Как ты сме… — договорить она не смогла, конец фразы зажевала.

Монументальная фигура приподнялась над столом. Потекла, превращаясь в подобие конуса, и через несколько секунд скрылась в шкатулке. Я захлопнул крышку.

— Значит, вот как работают смоленские видящие, — раздался позади меня негромкий голос.

Я обернулся. Из стены вышла Софья Андреевна.

— Как ты узнал, что я видящая? Вы ведь не ходили в призрачный мир, я за этим присматривала.

Мы с Софьей Андреевной, Изольдой и Борисом сидели в бывшей пионерской комнате. В реальном мире здесь действительно сохранились пионерские регалии в стеклянной витрине, я всё помнил правильно. Вдоль стен были расставлены диванчики, один угол занимал кулер. Софья Андреевна заварила в чашках пакетики, выдала нам с Изольдой по чашке и насыпала в вазочку печенье.

— Волосы, — сказал я. — Изольда заметила, что они у вас чисто белые. Я присмотрелся и понял. То есть, в тот момент не понял, уже потом в голове щёлкнуло. Это не настоящая седина, а краска. Свои волосы у вас отрастают такие же, какие были десять лет назад, седины не прибавилось. И лицо не изменилось.

— Окрашивание — не выход, — сказала Изольда.

— Да, понимаю. — Софья Андреевна кивнула. — Не первый век на этой работе, скоро придёт пора увольняться. Но пока ситуация не критичная.

— А почему вы нам не сказали, что видящая?

— А зачем? — Софья Андреевна улыбнулась. — В Смоленске у видящих свои дела, у нас тут свои. Да, к тому же, ты ведь не с официальным визитом прибыл, а как обычный человек. На вечер выпускников, повидать старых друзей… Или я что-то не так понимаю? — Она внимательно посмотрела на меня.

— Да всё вы правильно понимаете. Я здесь не потому, что соскучился по старым друзьям. У меня, если помните, в школе и друзей-то почти не было.

— Да, ты всегда держался особняком. Никого не отталкивал, но и близко ни с кем не сходился. Таких друзей, чтобы не разлей вода, я рядом с тобой не припомню.

— Угу. Пока в школе учились — приятельствовали. А как в Смоленск уехал, так дороги разошлись. У меня и на работе… ну, на предыдущей, когда ещё не был видящим, та же история случилась. С тех пор, как ушёл в проводники, друзья со старой работы закончились.

— Ты недавно проснулся?

— Два месяца назад.

— Ясно. А вы, милая, насколько понимаю, постарше? — Софья Андреевна посмотрела на Изольду.

— Немного. Буквально на сто лет.

— О, это не срок, поверьте! Если вас вдруг смущает разница в возрасте, от души советую не обращать внимания на предрассудки. Сбережёте массу душевных сил… Так, возвращаясь к вопросу — зачем ты здесь? — Софья Андреевна повернулась ко мне.

— Да блин. Кабы я знал…

— Без «блинов», пожалуйста. И что значит «кабы знал»?

Я замялся.

— Мне больше пятисот лет, Тимур, — мягко сказала Софья Андреевна. — И в последние четыреста пятьдесят я — смотрящая этой станции. Можно сказать, что школа создана моими руками. К тебе я всегда относилась хорошо, несмотря на равнодушие к моему предмету. И тебе я, если не ошибаюсь, тоже противна не была.

— Не ошибаетесь. Да я со всеми учителями нормально! Кроме Анны Аркадьевны. Кстати, еще каких-то полчаса назад был уверен, что она — эталонная пустышка… Коль уж речь зашла, мы не хотим её из шкатулки выпустить? Не засиделась там?

Софья Андреевна чуть заметно поморщилась.

— Не засиделась, успеется. Знаешь ведь, что внутри шкатулки течение времени не замечается. Сейчас давай о твоих делах. Если это в моих силах, постараюсь помочь.

— Без понятия, в чьих это силах, — вздохнул я.

И принялся излагать историю. Она получилась длинной и довольно запутанной. Тут тебе и Николай, сын Николая, который не захотел становиться видящим. Пропал неизвестно где, но в то же время вроде как не пропал, звонил на днях. И Борис, который был пожирателем, но не захотел им оставаться, а теперь не может вознестись. И я, который не хочу быть смотрящим вместо Мстиславы, но, видимо, придётся. И Ангел, который вообще хрен его знает, чего хочет.

Разговаривать как нормальный человек отказывается, шлёт какие-то мутные намёки. В частности, прислал фотографию моего класса. А я вспомнил, что меня звали на выпускной вечер. Прискакал, вот. Думал, здесь пойму, чего надо. Но пока как-то фигово понимается.

— Может, мне вообще не надо было сюда ехать? — уныло закончил я. — Может, эта фотография вообще что-то другое означала?

— Что?

— Да откуда я знаю! Это же Ангел. Куда нам до него — с простой-то человеческой логикой. Там, небось, своя, ангельская. Может, он хотел сказать, что я должен каждому однокласснику по воздушному шарику подарить — и будет мне счастье.

— Почему по шарику? — подала голос Изольда.

— Потому что на выпускном мы их в небо запускали. А я через десять лет как будто бы поймал и вернул. Девочка плачет, шарик улетел. Песня такая есть, грустная, маме моей нравится. А раздать обратно шарики — и никто плакать не будет.

— Бред какой-то.

— А что — не бред?

— Подожди, Тимур, — подняла руку Софья Андреевна, — не кипятись. Относительно фотографии я сделала бы тот же вывод, что и ты. Ты должен оказаться здесь, на выпускном вечере.

— Ну вот, оказался. Дальше что?

— Дальше… — Она задумчиво посмотрела на меня. — А дальше вот что. Анна Аркадьевна находится у нас уже неделю. Помимо меня, на станции ещё двое сотрудников. И мы понятия не имеем, что с ней делать.

— Ох, бл… — Я замолчал.

— А в чём сложность? — пришла мне на выручку Изольда.

— Да, собственно, прежде всего в том, что Тимур прав. Я наблюдала эту женщину почти два десятка лет и так же, как он, была уверена, что Анна Аркадьевна — пустышка.

— А зачем же вы её в школе держали? — подал голос я. — Даже такому бесконечно далёкому от педагогики человеку, как я, понятно, что таких, как Анна Аркадьевна, к юным неокрепшим психикам на пушечный выстрел подпускать нельзя.

— Ну, во-первых, я не директор школы…

— Ой, да ладно! Наша Мстислава Мстиславовна тоже нифига не владелец отеля. И что с того? Захотели бы — сумели бы выпереть, не сомневаюсь. Почему не выгоняли?

— Да вот именно поэтому и не выгоняли. Дети должны расти с пониманием того, что не все люди, которых встречают на своём пути, будут к ним лояльны. Доведётся столкнуться и с равнодушием, и с неприязнью.

— Как в Спарте? — усмехнулся я. — Столкнули в воду — и смотрим, выплывет или нет?

— По заветам Суворова, — парировала Софья Андреевна. — Тяжело в учении — легко в бою.

— Да я эту, с позволения сказать, учительницу, до сих пор с нервной дрожью вспоминаю! Смотрит, как на пустое место, любые слова отскакивают, как от стенки!

— Зато когда на твоём пути встречались люди, подобные ей, ты уже не удивлялся. Не впадал в отчаяние от несправедливости устройства мира. Не колотился в истерике, пытаясь пробить головой стену идиотизма и объяснить, что они неправы. Не забивался в угол, не посыпал голову пеплом из-за несправедливых выпадов в твой адрес. Просто шёл дальше своей дорогой. Верно?

Я промолчал.

— Да, — сказала Изольда. — Так и есть. Тимур — смелый и целеустремлённый человек.

— Я в нём никогда не сомневалась. — Софья Андреевна улыбнулась.

— То есть? — вскинулся я. — Вы знали, что я стану видящим?

— Нет, конечно. Откуда? Это невозможно предугадать, иначе мы бы контролировали потенциальных видящих. Помогали бы им прийти в наш мир максимально безболезненно. А то, как это происходит сейчас, в подавляющем большинстве случаев связано с очень стрессовыми ситуациями.

— Да уж. — Я вспомнил, как мы с Лизой прятались под колоколами, а вокруг бесновались пожиратели. — Софья Андреевна, а вы точно не Ангел?

— Что? — изумилась учительница.

— Да я смотрю, больно у вас педагогические методики схожи. Можно ведь было мир устроить так, чтобы действующие видящие чувствовали потенциальных? По каким-то признакам догадывались, что вот этот персонаж того гляди проснётся? Не знаю, там — отличительные черты какие-то. Один глаз жёлтый, другой красный. Или родинка над правым соском в форме медузы. Но — нет! Только жесть, только хардкор. Мужчины, женщины, старики, подростки — проснуться может кто угодно, в любом, как показала практика, возрасте и в любой ситуации. Проснулся, и выгребай как хочешь. Повезёт тебе, встретишь видящих — молодец. Не встретишь — отвезут тебя в дурку и сиди там до скончания дней. Рассказывай, глядя в ласковые глаза санитаров, какие в призрачном мире интересные дела творятся. Или, ещё лучше — накинутся пустышки или пожиратели, высосут до дна…

— Ты знаешь хоть об одном таком случае? — перебила Софья Андреевна. — Чтобы видящий оказался в сумасшедшем доме? Или чтобы его уничтожили пожиратели?

— Я — нет. Но…

— Без «но», Тимур! Ты не слышал ни о чём подобном потому, что такого просто не бывает. Каждый проснувшийся рано или поздно находит видящих. Каждый узнаёт о существовании призрачного мира! А дальше уже дело за ним. Я понимаю, что по отношению к Ангелу ты настроен скептически, и догадываюсь, что послужило причиной. Да, не всё в этом мире происходит так, как тебе хочется. Но и закрывать глаза не очевидное не стоит. Всех проснувшихся рано или поздно прибивает к своим. А то, что их приход в этот мир сопровождается сложностями — ну так и рождение человека не самый лёгкий и безболезненный процесс.

— Ясно, — сказал я. — Вы с Мстиславой, по ходу, по одним и тем же методичкам учились… Ладно. Рад был пообщаться, спасибо за чай.

Я поднялся. Софья Андреевна кивнула.

— Пожалуйста. Ты приступишь к работе сейчас или придёшь завтра?

— М-м-м. К работе?..

— Ну, конечно. Я же сказала, у нас сложный случай. Анна Аркадьевна.

— Но я не ваш сотрудник!

— Но ты ведь здесь. Для чего-то оказался. Собирался уйти, но так и не ушёл… Это ли не знак?

— Знак, — неожиданно поддержала Софью Андреевну Изольда. — Тимур, мы должны помочь.

Я плюхнулся обратно в кресло.

«Твою ж мать», — простонал я. И добавил ещё много слов. Мысленно. Не хотелось коробить слух Софьи Андреевны, болезненно относящейся даже к безобидным «блинам».

— Вы хотите сказать, что она реально чокнулась?

— Диагностированное шизоидное расстройство, — подтвердила Софья Андреевна. — Из школы, разумеется, Анне Аркадьевне пришлось уйти. А дальше вовсе — нарочно не придумаешь. Пошла в поликлинику. Начался сильный ливень. Поскользнулась, упала и захлебнулась водой в луже.

— Н-да. Ну, с нашими ливнями — ничего удивительного. А вот шизофрения на ровном месте… С чего вдруг?

— «Вдруг» такое не случается, — сказала Изольда. — Мне доводилось изучать этот вопрос, в девяноста процентах случаев заболевание передаётся по наследству. И предпосылки к нему, как правило, есть, просто неявные. До определённого момента их никто не замечает. Да и обострений заболевания может не случиться. Если в жизни человека отсутствуют сильные стрессы, тяжёлые переживания, он может прожить до глубокой старости даже не подозревая, что болен. А бывает наоборот — происходит вдруг что-то, срабатывающее как катализатор. В организме человека срывает условный предохранитель, и пружина болезни выпрямляется. Вы можете сказать, в какой момент это произошло с клиенткой? — Изольда посмотрела на Софью Андреевну.

Та покачала головой.

— Боюсь, что нет. Мы никогда не были близки. Всё, что могу сказать — о служебных конфликтах я ничего не слышала. Анну Аркадьевну старались обходить стороной, никто с ней не связывался. В личной жизни, насколько понимаю, примерно та же ситуация. О её отце я ничего не знаю, мать давно умерла. Мужчин рядом с ней не припомню. Узнав о смерти Анны Аркадьевны, я вздохнула — ещё одна пустышка. А буквально через час обходчики её привезли.