По завету крови

Глава 23. Валион

город, исполняющий желания

Темное небо сплошь затянуло угрюмыми тучами. Иногда воздух наполнялся противной изморосью, сулившей в любой момент обрушить на землю настоящий ливень. Скудный свет еле пробивался сквозь серое покрывало облаков.

Мелодичный перезвон, рождавшийся сотней колоколов, наполнил большие площади, набережные и разлился по каждой улочке. На окраине города ютились крохотные часовенки, но ближе к центру вырастали красивые церкви с богатым убранством, а в нескольких местах высились шпили величественных храмов. Среди священных стен этих зданий и затаились медные музыканты. Какофонию, рождавшуюся по краям города, подхватывали и несли к центру большие колокола, превращая хаотичную звон в настоящую песнь. Правда, мелодия, обычно звучавшая радостно и величественно, на этот раз тяжело вибрировала в промокшем насквозь воздухе.

Так встречал каждое утро самый большой и поразительный город во всей стране. По словам отчаявшихся авантюристов и не менее отчаянных путешественников, пересекавших Вечную пустыню и преодолевавших Незыблемое море, ни в одном краю им не удалось сыскать более величественного города, чем Валион – столица империи.

Ни один полис не мог похвастаться такими размерами! Где еще отыщешь столько мощеных дорог? Они тянулись во все стороны, опоясывая кварталы торговцев, ремесленников и длинные жилые улицы. Пока на дворе стояло раннее утро, еще нельзя было уловить эту особую атмосферу суеты, но стоило подождать совсем немного, как улицы наполнялись людьми и тогда…

– Пироги, горячие пироги!

– Лесная голубика, прямо из Двингарда!

– Копченая рыба, моллюски!

Наперебой голосили торговцы с тележками, наполненными всевозможными яствами и напитками, проворно шныряя между важными жителями, столпившимися у лавок зажиточных купцов.

– Слышал, сегодня на площади Царедворцев выступает трубадур Уокли?!

– Какая тебе площадь Царедворцев, Марви? Это же за первыми вратами. С твоей рожей тебя туда и на лигу не подпустят! Хочется развлечений – сходи на яблочный двор. Вчера пьяный скоморох притащил с собой огромного медведя. Говорят, зверь танцует и поет человеческим голосом. Да не скоморох поет и танцует, дубина ты этакий, а медведь!

Вокруг разносится смех и начинаются расспросы про диковинного зверя. Ведь далеко не каждому удастся добраться до яблочного двора вовремя, и тем более попасть за первые врата, чтобы поглазеть на выступление трубадуров.

За городской стеной, к югу от Валиона, на самых плодородных землях, расположились знаменитые фруктовые сады и фермы. С запада высился лес, бывший владениями егерей, дровосеков и охотников. Восток занимали сельские угодья с убогими приземистыми домиками, разбросанными в совершенном беспорядке. И, наконец, на севере темнела огромная тюрьма, которую простые люди называли Узилищем. В темных подвалах там прозябали самые несчастные, лишенные всякой надежды узники. В застенках слышались мольбы, вопли и резкие удары плетью – заплечных дел мастера выбивали и выжигали из преступников чистосердечные признания. Вот, что представляли из себя земли за пределами великого города.

Высоченные каменные стены ровными кругами разделили город на три больших квартала. Каждому, попавшему сюда, захотелось бы поскорей осмотреть все своими глазами, но торопиться не стоит. Прежде чем посетить Валион, следует побольше разузнать о нем. Подъезжая к столице, гости оказывались возле одних из четырех врат.

Здесь можно было передохнуть и отряхнуться от дорожной пыли, успевшей въестся в одежду после прогулки по широкому тракту. Вокруг медленно шли путники, еле волочившие ноги от усталости, катились бесконечные обозы. В людском потоке часто мелькали нарочные, спешившие с неотложными делами, и проносились в дорогих каретах эффектные баронессы, у которых и вовсе не было никаких дел.

– Все они жили своими радостями, надеждами и горем, каждого из них ждала печальная неминуемая участь. Монстр жадно проглатывал их жизни, засасывая ничего не подозревавших людей в свое ненасытное чрево, – закончил рассказывать какую-то небылицу один из путешественников своему товарищу.

– У тебя хоть одна история заканчивается счастливо? – поинтересовался тот. Каждый раз, дожидаясь очереди на досмотр, ему приходилось выслушивать мрачные легенды своего приятеля. Поначалу это было забавно, но скоро его это порядком утомило, и он решил впредь не отправляться в Валион вместе с чудаковатым рассказчиком, но тот всякий раз отыскивал его в толпе и предлагал послушать очередную забавную историю.

Но вот пришла пора двум товарищам расстаться. Они подошли к высоким стенам и башням с дозорными, неустанно следившими за всеми дорогами в столицу. Стражи тщательно проверяли документы и вещи, выискивая всяких проходимцев и разбойников. Жаль, что караульные не понимали – главные бандиты обычно не топчутся в грязи и пыли, а сидят в самых роскошных каретах.

На груди привратников красовался позолоченный грифон – регалия ордена гвардейцев, солдаты которой не только отлично владели оружием, но и прекрасно разбирались в людях. Иногда командир караула, обычно державшийся в стороне от досмотра, поднимал руку, и его товарищи особо тщательно обыскивали новоприбывшего гостя. Законопослушных граждан вскоре отпускали. Совсем иначе дело обстояло с разбойниками и контрабандистами, пытавшимися провести в город запрещенные товары и оружие. Часто случалось так, что их головы еще долго в назидание остальным нарушителям взирали со стен выклеванными во́ронами глазницами. По этой причине обычные люди старались не смотреть на дозорные башни и спешили пройти проверку, чтобы поскорее попасть в город.

В самом Валионе широкий пыльный тракт переходил в мощеную крупным камнем дорогу. Верховым стоило остеречься западных Главных врат, мостовую там прошлым летом совсем разбили тяжелые повозки торговцев деревом. Четыре основных городских проспекта – Южный, Северный, Западный и Восточный тянулись прямыми линиями, и уже от них ветвились остальные улицы. Да не просто ветвились, вряд ли кто-нибудь мог похвастаться тем, что не терялся среди запутанных улочек Валиона, больше похожих на лабиринт. Бредя по странным вихлявшим бульварам, выныривавшим на площади и неожиданно утыкавшимся в подворотни, очередной гость столицы вспоминал строителей не самым добрым словом. Могло сложиться впечатление, что город планировала группа изрядно выпивавших архитекторов, не очень ладивших меж собой.

Между тем, мастерам-зодчим, пользовавшимся предложенными планами, удалось добиться потрясающих результатов и возвести в самые короткие сроки поистине грандиозное сооружение. Будь простой человек птицей, пролетавшей высоко над Валионом, он бы смог поразиться, какой красоты и сложности лабиринт умудрились создать эти талантливые строители.

В самом городе находчивые родители рассказывали детям о минотавре, бродившем по узким улочкам. Добрые мамы и папы убеждали своих чад, что монстр питался исключительно непослушными детьми, без спросу ходившими в соседский двор. Мальчишки и девчонки не слушали наказ взрослых, гуляли, где хотели, терялись, находились, а потом снова терялись; то есть делали то, что и положено делать нормальным детям.

Куда хуже дела обстояли с самими родителями. Иногда, выйдя в булочную, некоторые из них сбивались с пути и не могли вернуться домой долгие годы. По странной случайности, подобные проблемы возникали чаще всего у мужской части населения. На расспросы детей про отца матери в таких случаях обычно говорили, что его то ли сожрало то самое чудовище из легенд, то ли они хотели, чтобы монстр это сделал.

К слову, все эти истории про быкоголовых монстров были ничем иным, как наглым враньем. Да ни один уважавший себя минотавр никогда бы и близко не подошел к Валиону. Существа эти обладали очень хорошей памятью, поэтому прекрасно запоминали дорогу и находили выход даже из самых замысловатых ловушек. Их гордость никогда бы не позволила им бродить по лабиринтам, из которых они не смогли бы выбраться.

Люди, впервые оказавшиеся в столицу, конечно, не верили в подобные городские сказки, но все равно предпочитали не сворачивать с четырех проспектов. Другое дело – опытные путешественники, которым приелось однообразие лавок и еда в закусочных. Такие предприимчивые странники углублялись в скрытые улочки, полные тайн и загадок, манивших искателей приключений.

Но что же такого необычного может произойти посреди самого большого города империи? На самом деле, совсем не стоит недооценивать улицы Валиона. К примеру, окончательно потерявшиеся в закоулках второго квартала, путники находили магазинчики древностей, больше походившие на лавки волшебников.

Не интересует колдовство? А как насчет слухов о путешественнике, который бродил по задворкам мастерских во втором квартале, и вышел к лавке бронника, где почти за бесценок купил на память о той прогулке белесый шлем. Каково же было его удивление, когда он узнал истинную цену доспеха! Конечно, счастливчик отправился на поиски чудесной лавки. Что вышло из той истории, я, пожалуй, расскажу вам как-нибудь в следующий раз.

Поговаривали, что где-то в закоулках третьего квартала была одна очень глубокая лужа, и, если провалиться в нее ровно в полночь, то случится нечто очень дурное. Думается мне, в этих городских легендах есть хоть что-то правдивое.

Неопытным путникам, однако, не следует вдохновляться подобными легендами. Особенно, если они еще не пересекли вторые врата. Ведь в третьем квартале можно запросто набрести не на милый магазинчик с сувенирами, а на самого что ни на есть разбойника, для которого человеческая жизнь не стоит и пары медяков.

Вот, что написал в заметках к своей книге о путешествиях один странствующий писатель, впервые оказавшийся в Валионе:

«Помните, никогда не сворачивайте с четырех главных проспектов, пока не добрались до нужного места. Самая удобная дорога – на Южном тракте, поэтому там всегда полно народа. Попридержите коней, если решили ехать через западный тракт, а еще не забывайте про Круговой бульвар во втором квартале. Он соединяет все улицы и проспекты. Оттуда можно добраться, куда угодно.»

Бывалые путники добавили бы несколько заметок к вышеупомянутым ремаркам. Харчевни и постоялые дворы в третьем квартале не могли похвастаться изысканностью блюд или обстановкой. Посетители этих заведений напротив были людьми всесторонне развитыми, и если путники не хотели лицезреть некоторые крайне нехорошие стороны местного населения, им следовало отыскать какой-нибудь сеновал и тихо схорониться там на ночь.

Дороги в квартале бедняков находились в столь плачевном состоянии, что особую угрозу для прохожих, а иногда и всадников, представляли выгребные ямы, совершенно не отличавшиеся по виду от обычных канав. Встречались и те, и другие с частотой совершенно невероятной и прямо-таки чудесной. Трезвый мужик, как представитель рода человеческого, давно вымер в невыносимых условиях, да и сама жизнь переродилась в нескончаемую вакханалию пьянства и мордобоя.

Даже на главных проспектах, содержавшихся в приличном состоянии, царило такое зловоние, что достойные господа плотно зажимали нос и пришпоривали коней.

Столица, однако, не зря считалась одним из самых чудесных человеческих творений. Описание квартала бедняков могло бы отпугнуть многих людей от города, но стоило путникам добраться до вторых врат, как все менялось. Привратники тщательно проверяли документы каждого, особенно если проходившие не могли похвастаться цветами и знаками знатных родов или влиятельных гильдий на туниках и плащах.

За второй стеной открывался мир зажиточного дворянства, купечества и мастеровых. Кирпичные домики уютно соседствовали с мастерскими бронников и лавками суконщиков. Если в закоптелых сараях третьего квартала молотобойцы рвали жилы над неподъемными мотыгами, кирками и всякими грубыми инструментами, то здесь мастера высшего класса корпели над прекрасными доспехами – настоящими произведениями искусства. В лавках продавались товары такой редкости, что любой черный рынок позавидовал бы разнообразию и редкости отдельных вещей.

Красивая лепнина украшала фасады ратуш и часовен. В нескольких местах на площадях журчали фонтаны. Ровная и чистая мостовая никогда не знала больших луж, ведь во время дождей вся вода по специальным водостокам стекала вниз за вторые ворота.

Вдыхая аромат печеных яблок и корицы из лавок пекарей, изрядно поредевшая толпа приближалась к центру города. Наконец, над крышами, выложенными черепицей, почерневшими от копоти трубами и флюгерами, начинали виднеться далекие шпили Императорского дворца.

Самая широкая стена и неприступные врата отделяли простых смертных от первого квартала, звавшегося еще Императорским. Попасть в него могли только избранные.

По сравнению с остальными заставами, сторожка могла показаться вовсе заброшенной. Всего два человека охраняли дорогу. Несмотря на немногочисленных защитников и постоянно открытую решетку, даже самые кровожадные разбойники держались подальше от первой стены. Что же останавливало бандитов?

Причиной являлись два стражника, несших вахту и состоявших в ордене Ста, о чем недвусмысленно говорил черный крест на их плащах. Вместо грозных алебард и пик, которыми обычно пользовались привратники, у стражей за спиной висели ножны с двуручными мечами. Легкие кожаные наплечники и нагрудники, перетянутые ремнями, являли из себя весь доспех этих воинов. Как же двум людям удавалось охранять первый квартал от посягательств всяких злодеев? Не беспокойтесь, ответ не заставит нас долго ждать.

По всему Императорскому кварталу зеленели целые аллеи многовековых дубов, испокон веков считавшихся деревьями силы и служившими символом Валиона. Все вокруг радовало глаз: красиво разодетые горожане, богато наряженные дома, нигде больше не сыскалось бы столько памятников самым разным героям и божествам. Подчас мраморные и каменные изваяния являлись всего лишь украшениями, но от того не становились менее величественными.

Впервые очутившись здесь, можно было почувствовать странное напряжение в воздухе. Территорию Императорского квартала поделили между собой два враждовавших лагеря. Военная академия заняла свою стратегическую позицию на западном пригорке. Возле главного здания в боевом порядке выстроились стрельбище, турнирные поля, ристалище и ямы гладиаторов. С востока на ратные построения надменно взирали огромные окна Университета, состоявшего из нескольких корпусов и огромного кампуса. Главные умы империи бились в этих стенах над вопросами политики, архитектуры, литературы и промышленности. Поговаривали, что сражения на кафедре натурфилософии по кровожадности и жестокости не уступали схваткам в ямах гладиаторов!

Разногласия представителей Военной академии и Университета касались такого числа вопросов, что на перечисление их могла бы уйти отдельная книга. Каждый год между сторонами возникали все новые противоречия, которые нерешенные скоро становились старыми, а потом с ними поступали так, как и полагается в любом развивающемся обществе: их откладывали на потом. Таким образом спорных вопросов набралась целая куча, и с некоторых пор весь квартал буквально разделился пополам. Пограничной зоной служила небольшая речка, текшая с севера на юг и пересекавшая всю столицу. Последователи обоих лагерей следовали собственным кодексами и даже носили особые мантии.

Не поделенной осталась только земля возле двух зданий, говоря о которых, самые прогрессивные умы бледнели и старались унять дрожь в голосе.

Первое – огромный дворец императора, возведенный на Великом холме сотни лет назад. Несмотря на возраст, он незыблемо стоял каменным великаном посреди города. Шли годы, и правители облагородили серые стены роскошью драгоценных гобеленов. Каждый государь старался разукрасить дворец на свой вкус: монументы, позолота, лепнина, фонтаны и дорожки. Сотни умелых мастеров месяцами трудились на стройке, лучшие архитекторы ломали голову, чтобы умилостивить его Величество. Некоторые проекты были столь грандиозны или безумны, что монархи не доживали до дня окончания стройки. И вот уже новые когорты мастеров ломали неоконченную работу, чтобы претворить в жизнь задумку новопомазанного избранника богов. После всех этих переделок фортификация давно превратилась в роскошные палаты, так что короли древности вряд ли бы признали свой родной дом.

Второе здание – храм Ста – расположилось северней и держалось особняком от остальных построек квартала. Любопытству здесь были не рады и всякие Варва́ры запросто могли лишиться тут не только носа. Люди, жившие в Валионе, были известны своей рассудительностью и старались не интересоваться делами ордена. Замок не только сам по себе занимал обширную территорию, но еще и обладал богатыми прилегавшими владениями. Твердыня, в отличие от жилища правителя, нисколько не менялась с течением веков и напоминала обитель древнего народа, которую бог-кузнец Дарун высек из цельной скалы. Одинокая башня, и правда, походила на горную пику. Она пронзала облака и тянулась к самому солнцу, потому средь граждан храм называли Небесным Шпилем. Серые стены замка внушали куда больший ужас, чем Узилище. Среди народа бытовали самые разные небылицы и слухи о легендарном месте.

– Будешь долго смотреть на изваяния героев и увидишь на их лицах дьявольскую усмешку, а у поверженных горгулий отрастут крылья! – шептались люди, но редко находился такой смельчак, который желал проверить нелепые слухи.

В ордене при храме всегда числилось сто братьев. Никто не знал, как коллегия отбирала претендентов, которыми становились прославившиеся в битвах рыцари-дворяне и простые крестьянские дети. Получить конверт, отороченный черным крестом, считалось высшей честью. Каждый обращенный отрекался от всего земного, в том числе – собственного имени.

Простой народ всегда находил, кого обвинить в собственных бедах и тяжелой жизни. Церковь упрекали за отсутствие истинной веры, тюрьмы – за насилие над заключенными, армию – за беспутство и пьянство. Находились даже смутьяны, критиковавшие императоров за бездарное правление или непомерно высокие налоги, но никто никогда не высказывался против ордена Ста. Самые отъявленные клеветники и базарные торговки закрывали рты, когда речь заходила о братьях Небесного Шпиля.

Утренняя прохлада затушила последние огни в окнах засидевшихся до утра писчих. На улицах гасли факелы и масленые фонари. От светильника к светильнику, зевая, двигались подозрительные личности в поношенных балахонах со свечой, паклей и масленкой.

Некоторые приезжие, старавшиеся пораньше уладить дела, с боязнью косились на этих странных людей. Напрасно, их не стоило опасаться. Это были вовсе не бандиты, а обычные лампадные. Они всего лишь спешили заменить прогоревшую паклю на факелах и залить масло в фонарные масленки. Местные звали их «угольками», и, думаю, здесь пояснений не требуется.

Раньше остальных рабочих по улице пробегали подмастерья кузнецов, спешивших разжечь печь и приготовить инструменты.

– А как же пекари? – спросят многие, считая что они просыпаются раньше остальных. Так и есть, но в булочных в это время уже давно кипела работа. Мастера и их помощники жили прямо в хлебопекарнях, и выходить на улицу им не было никакой нужды.

Дозорные на башнях четырех врат не дремали. Круглые сутки, в любую погоду и время года, они стерегли покой Валиона. Рассветные часы больше всего ценились среди стражей, в это время на стенах царило необычное спокойствие. Редко какие путники так рано направлялись к вратам, и все четыре тракта отдыхали от дневной толкотни.

На одной из северных башен дозорный, чья вахта подходила к концу, стоял, опираясь на длинную пику, и скучающим взглядом мусолил горизонт. Любой солдат мечтал попасть в стражу северных врат, через которые проходило меньше всего народа. Правда, за последнее время поток приезжих заметно вырос, да и пейзаж нагонял страшную тоску.

– Черт бы побрал этих лесорубов, разбивших западную дорогу своими телегами, и гильдию строителей, которая не может ее починить! – выругался дозорный и зевнул, до боли разинув рот.

– Черт бы побрал всадников и ямщиков, вместо южных врат скачущих теперь к северным! – продолжил он, высказывая недовольство всех караульных северного гарнизона.

– Черт бы побрал этот туман! – добавил он громче, чувствуя, как слипаются глаза. Серая хмарь над погостом и Узилищем в это утро больше обычного нагоняли на него печаль и сон.

– Черт бы… – помянув нечистого аж четыре раза и чуть не уснув, солдат вздрогнул, наметанным глазом заприметив что-то вдалеке. Дозорный встрепенулся, испугавшись, что задремал, и серое пятно привиделось ему во сне. Нет, огромное, оно столбом стояло на дороге. И дураку было понятно, что человек не мог поднять столько пыли!

Казалось, что с севера двигалась огромная армия неприятеля, ведь добрая половина всего северного дозора столпилась на смотровой, когда всадник проезжал первые заставы. Солдаты стали перешептываться, ведь дальний дозор проигнорировал незапланированную конную интервенцию и не предпринял никаких попыток к обязательной проверке всех всадников в такое время. Через пару минут удивление и смущение исчезло с лиц наблюдателей так же, как и они сами. Каждый стоял смирно на своих местах и самым прилежным образом исполнял обязанности.

Что могло так испугать бравых вояк? Ведь у каждого старшины на руках имелись все особые распоряжения по выезду важных персон. Император, а с ним и весь двор, спокойно почивали в своих покоях, никаких визитов сколько-нибудь значимых лиц не предвиделось. Кто же этот всадник, переполошивший всю охрану северного отделения?!