По завету крови

Глава 21. Мечты о днях минувших

где колыбель настоящих страхов

Стоило распахнуть широкие ставни, комнату наполнил головокружительный запах отцветавших акаций. Из окна открывался замечательный вид: посреди небольшого сада росло низкое деревце с раскидистой кроной. На земле ютились десятка два клумб самых разных размеров и форм, между которыми петляла узкая каменная тропинка. Дорожка вела к калитке, за которой лежала остальная деревня, а за ней уже пылился широкий тракт, почти незаметный в такой дали.

– Не зря я послушался совета того путника и остановился в этой таверне, а не отправился прямиком в Валион, – сказал постоялец, с улыбкой вдохнув пьянящий запах цветов. Голос у него был глубоким и сильным, но в то же время приятным. Темные волосы небрежно торчали в разные стороны. Несколько прядей падали на высокий лоб, прикрывая голубые глаза. Он смахнул волосы в сторону, обнажив сломанный нос и глубокий шрам, бороной прорезавший бровь и скулу. Мало кто посчитал бы его лицо привлекательным.

Одежда выдавала в нем путешественника, повидавшего свет: длинный плащ, изъеденный пылью, кожаные чеботы со шпорами, плотная куртка и штаны, выжженные солнцем. Вообще в нем не осталось почти ничего от прежнего Арвина, но все же постоялец был не кто иной, как бывший помощник Рихарта Рейнора.

В дверь постучали. Вошел хозяин постоялого двора, желая убедиться, что гостя все устраивало и выразить ему почтение. Арвина это очень удивило – сколько он не путешествовал, никто не выказывал ему такого уважения.

– Все ли устраивает дорого гостя? – обратился к нему хозяин с низким поклоном.

– Да, все замечательно, – простодушно ответил странник. – Где здесь можно перекусить?

– Сэр, вы остановились достаточно далеко от южного тракта и этим оказали нам великую честь. К сожалению, в нашем скромном селении лишь одна закусочная, и она находится в пределах владений вашего покорного слуги.

Арвин немного опешил от подобного ответа. Среди простых крестьян и управителей малых селений, обычно разговаривавших с ним, редко встречались люди, которые и пару слов могли связать без ошибок. Все же близость столицы давала о себе знать.

– Закуски подадут в самое ближайшее время, – продолжал дородный мужичок, весело блеснув глазками, и положил маленькие ручки на огромный живот. Он так не хотел, чтобы гость чувствовал себя неуютно. – Бабушка Зелла готовит на вечер телятину в особом соусе. Что будет на гарнир, увы, мне неизвестно. Так пусть это будет маленьким сюрпризом для нас обоих.

Несмотря на свои размеры, хозяин легко откланялся и выпорхнул из комнаты. Арвин некоторое время задумчиво смотрел на дверь, поглаживая густую темную бороду.

– Может когда-нибудь я и смогу побороть неприязнь к людям, – подумал он – так ему понравился этот милый управитель. Бросив походную сумку на пол, он решил немного прогуляться, ведь до ужина еще оставалось достаточно времени.

Стоял отличный весенний вечер. Возле яблонь, усыпанных крошечными розовыми бутонами, кружили пчелы и шмели, охмелевшие от обилия нектара. Монотонный гул их жужжания переполнял теплый, сладкий от цветения, воздух. Несмотря на чудную погоду, отпечаток уныния никак не сходил с лица Арвина. Он сжал кулаки и с досадой махнул рукой в сторону беззаботно шмыгнувшего мимо шмеля.

– Сколько можно?! Прошло уже четыре года, а я все никак не могу отделаться от этой проклятой привычки, – выругался он, обнаружив себя, пригнувшимся и тщательно оглядывающим поле. После знаменательных событий в Дейноморе загадочные наблюдатели либо потеряли к нему интерес или так и не отыскали его след.

Таким образом ему удалось избавиться от назойливого хвоста, да вот незадача: причиной тому послужило представление, устроенное тремя мимами все в том же проклятом городке. Кровавый спектакль произвел на Арвина такое глубокое впечатление, что с тех пор он никак не мог избавиться от постоянных приступов паранойи.

Часто случается так, что дети пугаются клоунов. Некоторым взрослым это кажется забавным, потому что они и сами их боятся. Так вот, все эти страхи не шли ни в какое сравнение с ужасом, которым заболел Арвин. Теперь он держался как можно дальше от всяких ярмарок и, боги упаси, – странствующих цирков. Менестрели и скоморохи вызывали у него не веселье, а приступы неописуемой паники. Жонглеров бывший сквайр тоже на всякий случай обходил стороной.

– Четыре года, да? А, кажется, что целая жизнь, – пробурчал он, поднимаясь на ноги и отряхивая штанины от дорожной пыли.

Арвин испытывал смешанные чувства, когда вспоминал обо всем, что случилось с той поры. В лучшем случае это были досадные просчеты и сомнительные победы, в худшем – безвыходные ситуации и болезненные поражения. Все это приправлялось абсурдной несправедливостью, грубостью людей и тяжелыми решениями, в которых оба варианта были заведомо проигрышными.

Иногда Арвин серьезно задумывался о том, что в прошлой жизни кому-то порядком насолил. Судя по последствиям, тогда он был крайне мерзкой личностью; скорее всего, разрушал храмы, поругался с могущественной ведьмой и уничтожал священных животных целыми стадами!

Нет, юноша совсем не верил в ужасную карму, и только немного – в злую судьбу. Зато он испытывал настоящую гордость от того, что смог пережить весь гумус, сыпавшийся ему на голову и плечи. Испытания и лишения были по правде чертовски серьезными. Однако сейчас забывать про них не стоило хотя бы потому, что, однажды битые, они могли не только вернуться, но еще и позвать на помощь своих старших товарищей.

Арвин закрыл глаза, и перед ним замелькали картинки прошедших четырех лет. Похожие на разноцветные диафильмы они длинной линией тянулись от того самого злополучного вечера в Дейноморе. Интересно, как ему вообще удалось сбежать? Тело двигалось само собой, следуя первобытным инстинктам. Вот было бы здорово, умей оно поступать так в некоторых повседневных делах, например, когда нечаянно роняешь чашку или поскальзываешься на мокром полу. С другой стороны, вскакивать из-за стола и вприпрыжку мчаться в свинарник, чтобы спрятаться там среди поросят, после того, как разбил посуду – не самый резонный поступок. Хотя, если это очень дорогой сервис, принадлежащий какой-нибудь важной особе, подобное поведение уже и не кажется таким неразумным.

Утро после ужасных событий не принесло облегчения, а только добавило немало хлопот. Арвин бродил по лесу, вытряхивая свиной навоз из карманов, штанин и рукавов. Спустя некоторое время сквайр решил, что неплохо справился с этим делом. Увы, маленькие подсохшие сувениры еще долго находились в самых неожиданных местах и не прекращали радовать своего владельца, напоминая о веселом ночлеге.

Бывший теперь оруженосец уныло скитался по лесу совершенно потерянный. Это значило не только то, что он заблудился в чащобе, но и в безвыходном кошмаре, не желавшем исчезать даже с приходом солнечного света. За каждым деревом Арвину мерещились белые маски, только и ждавшие того, когда он отвлечется, чтобы набросить на него всем скопом и пронзить длинными острыми мечами.

Глаза слипались прямо на ходу. Прошлой ночью, хоть доброжелательные поросята приняли его как родного, сомкнуть глаз ему так и не удалось. Пробродив по лесу до полудня, насмерть измотанный сквайр выбился из сил и забылся сном прямо на небольшой опушке.

Проснулся он только посреди ночи и вовсе не от холода и сырости, а от горячего дыхания огромного бурого медведя. Хотя если сначала мишка и замышлял что-то дурное, то быстро передумал. Нет, дело было вовсе не в сострадании. Просто зверь достаточно уважал себя и не испытывал столь сильного голода, чтобы есть такого неаппетитного человека.

На следующий день Арвин нашел небольшой пруд посреди чащи. Вода была зеленой холодной и вонючей, но это его не остановило. Во время купания он немного простудился и подобрался двух новых приятелей-пиявок. Последним юноша очень приглянулся, и они совсем не хотели с ним расставаться.

После купания бывший сквайр больше не напоминал ужасного грязевого монстра неизвестной породы и стал походить на обычного болотного поганца. Желудок призывно заныл, пришло время перекусить…

Через несколько дней усердных поисков юноша нашел только пару крохотных грибов на худощавых ножках с подозрительно яркими шляпками и роскошными юбочками; ему впервые встречались такие. Они могли быть ядовиты. Они могли быть опасны. Они могли быть чем-угодно, но в первую очередь они были едой.

За очень короткий срок Арвин усвоил несколько уроков. Первым делом ему пришлось признаться себе, что поздней осенью посреди леса было очень сложно найти еду.

Второй урок научил его тому, что Рихарт Рейнор, если вдуматься, был мужик вполне себе неплохой, даже заботливый. Конечно, у оруженосца имелись к рыцарю некоторые претензии, но за время всех путешествий ему ни разу не приходилось жаловаться на полное отсутствие еды!

Последний урок ему поведал необычный старичок, с которым они случайно пересеклись в непроходимой чащобе. Вместо кожи на лице у него были грубые куски коры, глаза – как у филина и длинная густая седая борода, заплетенная косами. Странный лесник сидел на горбатом пне с широкими корнями, напоминавшими длинные щупальца морского чудовища, и курил длинную трубку. На одном ухе у него висела серьга с небольшим осиным ульем. Насекомые, потревоженные дымом, часто вылетали из своего домика, кружили вокруг его головы и все жужжали и жужжали, жалуясь на жалкое житье.

Старик выбил из трубки выкуренный табак, почесал нос и вытащил из него огромную улитку. Он удивленно уставился на нее, повертел перед хищными птичьими глазами и беспечно отправил себе в рот. От такого неожиданного поворота Арвина всего передернуло, а от резких звуков хруста у него потекли слюнки. Больше остального его насторожило то, что он ну ничего не смог с этим поделать!

Старик представился Эрдрикрумом Эром Арбрабским и рассказал юноше о невеселой жизни в лесу. Вдруг он опомнился, заявив, что его ждали неотложные дела и требовательно постучал по пню. Тот лениво поднялся и, проворно передвигая длинными корнями, пополз в сторону зарослей черемухи. Прежде чем исчезнуть среди голых веток самого крупного куста, Эрд… – как бы его там не звали – предупредил нового знакомого о том, что рот человеческий был создан не для глупого трепа, а чтобы класть туда всякие вкусности!

– А посему, человеческое дитя, лучше бы тебе поскорей отыскать немного еды!

Вот, что он посоветовал на прощанье, этот мудрый старец! За время всего разговора Арвин ни проронил ни единого слова. Юноша все же был в здравом уме, чтобы не разговаривать со всякими незнакомыми стариками посреди глухой лесной чащи.

Вполне довольный своей осмотрительностью, бывший оруженосец закрыл удивленный рот и протер глаза – два раза. Он еще раз осмотрел поляну и протер их в третий раз. Там, где до этого стоял большой старый пень Эр-как бы его там ни звали, из земли торчали хвосты дождевых червей.

Зная повадки скользких гадов, Арвин как сокол спикировал на землю. В этот самый момент на задворках его сознания вспыхнула и мгновенно потухла одна незначительная и бесполезная мысль. Раньше ему часто приходилось удивляться, почему опытные рыбаки волновались, что черви могли убежать. Они так и норовили устроить побег из банки, где их держали, хотя ног у них отродясь не было. Теперь все встало на свои места!

Промедли он еще несколько секунд, хвостатые хитрецы точно разбежались бы по своим норкам. Обычно юноша собирал червей для рыбалки и прекрасно знал их мерзкие повадки. У любого здравомыслящего человека в этот миг возник бы вопрос, где Арвин собирался искать удило и водоем для ловли рыбы. Очень голодные люди, напротив, о таких глупостях никогда бы не задумались. Правду говорят: жизнь становится простой, когда становится голодной.

Пусть для счастливых людей, живущих в уюте, и всяких приверед навсегда остается загадкой, как Арвин выжил тогда, не найдя при том ни удочки, ни озера. Пробыв в лесу еще несколько дней, юноша все же выбрался на какую-то богом забытую тропу и добрался до человеческого жилья. Лесные жуки были ужасны на вкус, но лучше палых листьев.

После случилось много чего, всего и не припомнить, но жизнь ему точно сахаром не казалась! Пожалуй, самыми сложными стали первые месяцы.

Как он и подозревал, найти работу без мейстера оказалось невозможным. Люди не очень-то доверяют друг другу, даже когда хорошо знакомы. Что уж говорить про подозрительного голодранца, ошивающегося по округе.

Порой приходилось жить впроголодь неделями, довольствуясь водой из луж и кореньями, которые бедолага-мальчишка жадно выкорчевывал из мерзлой земли разбитыми пальцами. Кожа на руках висела, словно тряпки на веревке, а ребра торчали в разные стороны, похожие на две стиральные доски. Вот тебе и геройства! Голод людей не красит, и чем хуже выглядел Арвин, тем с большим презрением отворачивались люди на его просьбы о помощи.

Проведенная впроголодь зима не пошла бывшему сквайру на пользу. Как ему удалось выжить до весны, он не смог бы теперь рассказать. От голода голова пухла, отказывалась нормально работать, да еще постоянно учиняла протесты головными болями, бессонницей и всякими видениями – чаще печальными.

Он устал – уже очень давно и не мог понять, откуда брались силы подниматься на ноги по утрам и все продолжать идти вперед. Заинтересовало это не только Арвина. Удивленная судьба, разыгравшая все свои злые козыри и так и не сумевшая сломить несчастного человека, решила пойти в очередной кон обычной картой. Ей ну очень хотелось посмотреть, что будет дальше!

В один крайне мерзкий весенний день Арвин, мало похожий на живого человека, случайно забрел в небольшое село Амбр. Дождь накрапывал по ветхому изношенному до дыр плащу, который уже давно не уберегал от влаги. Улицы пустовали, но непогода тут была ни при чем.

Незадолго до упомянутого дня, в деревне вспыхнула страшная лихорадка. Люди покрывались зелеными гнойниками, шея опухала. Все заканчивалось агонией и смертью. Болезнь всего за несколько недель убила больше половины жителей.

Во время путешествий с Рихартом Арвин несколько раз встречался с зеленым поветрием. Наивные крестьяне верили, что заразу приносили изумрудные нимфы. Переубеждать их не было ни смысла, ни времени. Пришлось побродить по окрестным лесам и полям в поисках нужных трав для настоя. Рецепт лекарства был не самым простым, но самоучке-лекарю уже приходилось варить подобное снадобье.

В прошлый раз зелье пришлось готовить для господина Рейнора, заболевшего после пирушки в обществе не самых опрятных собутыльников. Конечно, тогда у сквайра под рукой не было весов, делал он все на глаз и немного ошибся с рецептом. Светоносный исцелился, но еще битую неделю они проторчали на постоялом дворе. Благородный рыцарь жаловался на пищеварение и наотрез отказывался выходить из уборной, обвиняя оруженосца во всех своих неприятностях.

Арвин понимал, что ошибки в рецептах могли вызывать и более серьезные побочные эффекты. Он не помнил, откуда выучил это слово, но оно значило, что лекарство вело себя не очень воспитанно и было не прочь побаловаться. Такое шаловливое поведение микстур иногда заканчивалось жуткими травмами, и страдал от них совсем не больной, конечно, ведь по голове били лекарю.

Толча травы в самодельной ступке найденным на улице камнем, Арвин взвешивал риски, потому что взвесить порошок все равно было нечем. Приготовив отвар, ему удалось убедить несколько человек, что волшебный эликсир мог отпугнуть злых духов. Все вышло как нельзя лучше: никто не умер, местные начали выздоравливать и ни у кого даже не появилось проблем с пищеварением!

После этого к оборвышу, которого на время поселили в одном из свободных домов, коих по округе насчитывалось теперь предостаточно, потянулась длинная очередь. Времени на отдых почти не оставалось, но Арвин все равно выбирался на прогулку по округе. Он никогда не отличался праздностью и обходил деревню, пытаясь кое-что отыскать. Кажется, ему в руки пришла очередная хорошая карта.

Кузнец, который одним из первых согласился на лечение, и к третьему дню пошел на поправку, рассказал юному врачевателю, что в Амбре уже побывал доктор в носатой маске. Целитель не смог ничего добиться, сам заразился и одним утром просто пропал.

– Так вот почему люди так не доверяют эликсирам и докторам? – вслух стал рассуждать Арвин.

– Нет, просто ты похож на прислужника смерти, – оборвал его мужик, привыкший говорить напрямую.

– Это еще почему? – наивно удивился юноша. На что кузнец пожал плечами и через силу улыбнулся.

Арвин начал было размышлять, откуда у людей возникали такие нелепые мысли, но быстро вышвырнул эту глупость из головы. Сейчас стоило побеспокоиться совсем о другом.

– Какой же доктор не смог излечить такую простую болезнь? Думается мне, его имя – Шарлатан. Ну ничего, далеко ему убежать с таким багажом все равно не удастся! – потирая ладони, думал юноша, рыская по округе.

Скоро поиски увенчались успехом. Во время очередной прогулки он обнаружил бедолагу доктора, кособоко опершегося на забор.

– Верно, притомился от работы? – стал рассуждать новоявленный лекарь, не понимая, сколь злоязычным было замечание. – Просыпайся, дядя!

Последние слова прозвучали еще хуже, ведь он понимал: врачеватель устал так сильно, что уснул настоящим мертвым сном. Честно говоря, Арвин не испытывал злых чувств. Внутри у него была пустота, ему казалось, что после всего пережитого и виденного, там не осталось больше ничего. Болезнь, которая расправилась с доктором, его тоже мало беспокоило. Ему приходилось постоянно общаться с зараженными людьми, поэтому снадобья он вливал в себя столько, что теперь больше походил не на полумертвого человека, а на лавку аптекаря. Если зеленое поветрие, и правда, разносили нимфы, то они бы задохнулись от одного его вида.

Арвин наклонился над лекарем и повернул его голову, осматривая носатую маску. Диковинные стекляшки, запачканные пятнами крови, покрылись трещинами, а фильтры в клюве были оторваны с корнем. Судя по всему, сначала бедолага вырвал их, а потом бился головой о деревянный забор, пока не раскроил себе череп.

– Фу! Какой ужас, – одной рукой юноша отмахнулся от противной картинки, представшей перед глазами, а другой осторожно снял носатую маску и принялся за костюм. Длинная черная рубаха до пят, высокие сапоги, немного поношенные кожаные перчатки, сумка и еще пара безделушек почившего лекаря тоже не остались без внимания.

– Потом скажу местным, чтобы сожгли тело, иначе снова случится эпидемия, – рассуждал Арвин, спеша в свою избу. У него совсем не было времени собирать костер для почившего доктора. Ночью его ждало много работы. Ему предстояло не только прокипятить добычу, но и успеть просушить ее до того, как к нему наведаются первые пациенты.

– Нельзя, чтобы кто-то узнал про наш маленький секрет, да?, – спросил он у носатой маски, повернув ее клювом к себе и продев пальцы в дырки под фильтры.

К утру, когда вся работа была закончена, костюм аккуратно сложен в походную торбу, а юный доктор спокойно посапывал на печи, в дверь настойчиво постучали. Арвин, не привыкший спать в удобстве, с грохотом свалился на пол, ударившись головой о ведра полные воды.

На пороге стоял кузнец и несколько местных. В их напуганных и сконфуженных лицах не читалось ничего хорошего.

– Староста… – начал один из них, но Арвина уже и след простыл. Удивленные люди зашли в дом и увидели, как их спаситель, закинув мешок за плечо, высадил раму и выпрыгнул в окно в одной спальной рубахе.

– Да постой ты! – крикнул пекарь. Остальные кинулись во двор.

Кузнец что-то прокричал вслед беглецу, и только тогда тот остановился. Подоспевшие жители окружили его, когда один из крестьян заканчивал объяснять ситуацию. Оказывается, староста, по неизвестной людям причине, не проникся симпатией к новому лекарю и решил свести с ним счеты, послав за стражей в окружной город.

Во время разговора с лица Арвина не сходила странная улыбка. Народ так и не понял, отчего маленький лекарь был так доволен.

Никому и в голову не пришло, что за человек стоял перед ними. Несмотря на свой потрепанный вид, этот тощий мальчуган был очень хитрым и расчетливым авантюристом. Годы путешествий с Рихартом Рейнором многому научили его. На дне котомки лежал костюм лекаря, а в рубахе – зашиты монеты, найденные прошлым вечером. Целитель-самоучка вообще получил куда больше, чем хотел. Он просчитал все до мелочей, кроме одного – признательности вылеченных людей. С таким ему редко приходилось сталкиваться. Честно говоря, это был его первый раз.

Вперед вышла швея и протянула ему добротную куртку с накидкой. Сапожник сшил отличные сапоги. Для этого ему даже пришлось выйти из запоя, в котором он обычно прибывал. Еда, немного денег, подарки, чего там только не было. Наконец, пришел черед кузнеца, который подарил мальчику длинный двуручный меч, перекованный из старых инструментов.

– Что же, парень, прости, что так вышло. Не поминай лихом! – крикнул пекарь на прощанье, когда Арвин скрылся за ближайшими кустами.

На следующий день ему повстречалась пара конных ратников, спешивших в Амбр. Воины грозно смотрели вперед гордыми и властными глазами. Им не было дела до худощавого мальчугана-побирушки, медленно тащившегося рядом с дорогой. Как же он играл! Если бы мейстер мог видеть его теперь, точно бы прослезился от гордости за своего ученика!

– За мою голову уже назначили награду, а я всего-то и сделал, что вылечил несколько человек. Даже страшно представить, как опасно быть героем в наши тревожные времена! – присвистнул Арвин, доставая торбу из кустов и осматривая спины военных.

Такие, как они, всегда с высокомерием относятся к бедным и обделенным. Тратить время на убогого ребенка никто бы не стал, поэтому ему хватило хитрости не переодеваться в новую одежду. Увидев патруль, он бросил походную торбу подальше от дороги и пониже склонился в поклоне.

Обмануть глупых стражей не составляло труда, но свой живот ему было не провести. Он положил руку чуть ниже груди и сплюнул кислую слизь изо рта.

– Надеюсь, от недоедания у меня не появилась язва, – выругался Арвин. Он много раз встречался с этой болезнью, и ничего хорошего она ему не предвещала.

Эта подруга была куда неприятней всяких зеленых лихорадок. Она, конечно, не являлась смертельным недугом, по крайней мере, не убивала так быстро, как многие другие болезни. Зато отношения в путешествии с новой товаркой могли складываться куда хуже, чем со старым добрым Рихартом – с этой дамой так просто не договоришься!

– Одно хочу сказать, – тяжело вздохнув, пожаловался Арвин: – С попутчиками мне чертовски везет!