По завету крови

Глава 15. Бескрайнее пшеничное поле

Когда колеса судьбы приходят в движение, они непременно перемалывают жизни обычных людей.

Не в пример северной части, где повсеместно господствовало скотоводство, почти все поля в центральных землях империи Играх занимали посевные угодья. На необъятных нивах колосились самые разные культуры. Дух захватывало от вида бескрайних просторов. Осенью поспевшие пшеница, рожь и овес окрашивали землю в золотистый цвет. Волнующаяся желтая скатерть стелилась на многие лиги окрест. Человека, идущего по этим полям, можно было легко разглядеть издалека.

Вот и теперь очередной нарочный спешил с важными новостями из одной захудалой деревеньки в главный окружной город. Судя по тому, как он плотно сжимал кожаную суму, дело не терпело отлагательств. Пыль въелась в одежду, а под глазами выступили синяки – утомительная дорога отобрала у путника почти все силы.

– Всегда думал, что путь до города куда короче, – ворчал нарочный, а сам с надеждой вглядывался вдаль – не показалось ли первых застав.

Утром он по срочному делу отбыл из своей деревни в Фьюгрейв. Сначала все складывалось прекрасно. Местный фермер, который ехал по делам в соседнее селение, с радостью согласился на веселую компанию. Так гонец сократил дорогу и на радостях заскочил перекусить в маленькую придорожную харчевню под названием «Нежный поросенок». До города, по его расчетам, оставалась пара битых лиг.

– За час точно управлюсь! Передам письмо и, может, успею заскочить на местный рынок или в таверну, – думал он, радуясь тому, как быстро удавалось выполнить поручение. На молодом человеке лежала огромная ответственность, можно сказать, судьба целой деревни. Важность распирала его изнутри, он выпятил грудь и похожий на скороходный шлюп прибавил ходу.

Солнце вошло в зенит. Для осеннего дня жара вокруг стояла неумолимая, от земли исходило знойное испарение. Голова гонца пошла кругом. От продолжительного перехода на ступнях вздулись мозоли, а сами ноги подгибались от долгой ходьбы. Нарочный обвел усталыми глазами равнину в поисках места для отдыха, но, не найдя ничего подходящего, с тяжелым вздохом продолжил путь.

Тропинка нисколько не заботилась о страданиях бедного путника и беззаботно ерзала меж посевов. На пути изредка встречались небольшие овраги и канавки. От жара некогда влажная земля ссохлась и пошла трещинами.

– Боги, прошу, ниспошлите чудо! Простите, если провинился, – еле слышно пролепетал путник. Он успел позабыть про таверну, богато украшенные лавки и развлечения. На самом деле, теперь его мало беспокоило и важное задание, с которым, со слов его поручителя, справиться мог лишь он один.

Небеса между тем, кажется, услышали его молитву. Дорожка вильнула влево и вывела его к небольшому источнику. Вокруг воды росли ветвистые деревья и кусты с огромными темно-зелеными листьями. Нисколько не смутившись их странного вида, нарочный припал к воде и вдоволь напился. Он черпал целебную влагу целыми пригоршнями, омыл лицо и шею. В приятной тени растений гонец укрылся от зноя и пекшего солнца, растянулся на траве, заложил руки за голову и стал наслаждаться прохладой, шедшей от источника. К чему было куда-то торопиться? Все равно про запас у него имелась целая куча времени.

По небольшой водной ряби бегали солнечные зайчики, ослепляя путника, ветерок колыхал шелестевший прибрежный тростник. Пара аистов с огромными розовыми крыльями уселись на берегу в камышах. Одна из птиц вонзила длинный клюв в воду, потом резко задрала голову вверх, подбросила в воздух крупную рыбу и в следующий миг проглотила ее. Длинноногие летуны еще какое-то время беззаботно вышагивали по берегу, наслаждаясь изящной красотой друг друга, а потом увидели отдыхавшего человека. Птицам не понравилось, что кто-то потревожил их уединение, они зло посмотрели в сторону нарочного, громко каркнули и резко вспорхнули в воздух.

– Но аисты не умеют каркать… – пробурчал себе под нос сбитый с толку посыльный.

В ответ на его замечание подул холодный ночной воздух. Со стороны далеких северных гор порывы ветра принесли ледяную осеннюю свежесть, которая пробирала до костей. Прямо над головой, посреди неба, из-за туч проглядывал унылый лик убывавшей луны. Не было больше ни пруда, ни кустов, ни ангельских птиц. Вокруг раскинулось чистое поле, лоснившееся от поспевших колосьев пшеницы.

– Угораздит же такое увидеть! – удивился юноша. Вместе с нараставшей головной болью все остальные события тоже постепенно становились на свои места. В полдень солнце так сильно напекло ему затылок, что он не только увидел чудесный источник, но и смог напиться никогда не существовавшей водой.

– Фу! – пробормотал гонец, выплевывая песок изо рта.

Он потянулся к бурдюку и трясущимися руками стал вытаскивать пробку, так ему хотелось пить. Здравый смысл подсказывал, что не стоило питать глупых надежд, но он до конца верил в чудо. Увы, ни одна капля не сорвалась с горлышка бутыли, сколько он ни тряс ею над головой. В смятении нарочный смял бурдюк и со злостью швырнул его далеко в поле, сел на землю и обхватил голову руками. В висках бешено стучало от боли.

– Что же делать? – путник громко выдохнул и тяжело поднялся на ноги. Ему совсем не хотелось ночевать посреди поля. Надеясь, что Фьюгрейв был уже совсем рядом, нарочный побрел дальше по дороге, стараясь не тревожить избитые в кровь ступни. Как вышло, что несколько битых лиг превратились в какой-то бесконечный, невыносимо тяжелый переход?

Люди часто гневаются на горькую судьбу и жестокие испытания. Они не понимают, что можно сколько угодно клясть длинную дорогу, но пока не поднять глаз от собственных сапог, сложно увидеть, что все это время им приходилось ходить вокруг одного единственного пшеничного поля.

Нарочный медленно шагал вперед, разглядывая мысы своих побитых сандалий. Это помогало ему отвлечься и не замечать боли, усталости и странного предчувствия посреди гнетущей тишины. Последнее тревожило его уже некоторое время, и, кажется, не обращать на это внимания было не самым верным решением.

– Кто здесь?! – крикнул гонец, почувствовал на себе чей-то взгляд. Он постарался придать голосу воинственности, но получилось тихо и даже немного трусливо. Ответа не последовало, и бедолаге стоило поблагодарить за это судьбу. Сколько петух не важничает на подворье, окажись разбойник на хозяйской кухне, смотришь, а он уже притих и совсем перестал хорохориться.

Вот и нарочный не мог пройти и пары шагов, не оглянувшись. Место, в которое он забрел, мало напоминало кухню, но от этого ему не очень-то хотелось кукарекать. То ли рассудок снова начинал подводить его, то ли вокруг стала твориться настоящая чертовщина. Колосья пшеницы почернели и осыпались. Над погибшими стеблями поднималась серая хмарь. Бредил ли он кошмарным сном или взаправду забрел на бескрайние просторы ада?

Недалеко, посреди дороги, возникла тень. Как наваждение, она появилась из ниоткуда. Нарочный закрыл глаза и стал молиться всем богам, чтобы тень исчезла, но черное пятно неотвратимо приближалось. В голову пришла идея схорониться в пожухлых зарослях пшеницы, но вид их был до того мерзок, что путник сразу отказался от этой мысли. Тем более, тень, скорее всего, уже заметила его.

До слуха донеслись гулкие удары копыт. Пока неизвестный не предстал перед бедным парнем, тот успел возомнить о всаднике невесть что. В голову путника пришел ужасный образ. К счастью, ожидания, приукрашенные разгулявшейся фантазией, не оправдались. Правда – перед ним восседал на могучем коне доблестный воин, но его глаза не светились красными огнями преисподней, и голова у него была не о четырех рогах, а самая что ни на есть обыкновенная. Конь хоть и выглядел крайне недружелюбно и зло косился на испуганного посыльного, клубы дыма и пламени вовсе не изрыгал.

Блеклый свет луны отразился от полного доспеха. Диковинные латы заискрились в ночной дымке серебряным сиянием. На нагрудном панцире проступило рунное письмо, но разглядеть все знаки не получилось из-за широкого белого плаща.

Попона столь же белоснежная, как и плащ, покрывала могучего скакуна. Под накидкой виднелась тяжелая броня, будто наездник не ехал по мирным нивам, а мчался по бранному полю. От нетерпения животное стало рыть копытами землю, но стоило всаднику положить латную перчатку ему на шею, как конь тут же успокоился.

– Что одинокий путник делает ночью посреди полей?

От сурового голоса, донесшегося из-за забрала, закрывавшего большую часть лица, у посыльного по спине побежали мурашки. Из резной смотровой щели за ним внимательно следили строгие серые глаза.

– Сэр, в нашей деревне случилось несчастье, – проговорил нарочный, непонятно откуда набравшись смелости. – Староста срочно послал меня с важным поручением в окружной город, но сегодня днем я сбился с пути.

– По какому делу отправили в Фьюгрейв? – властно потребовал рыцарь.

– Видите ли, – заикаясь от грозного голоса собеседника, промычал нарочный. – Некоторое время назад у нас в деревне стали твориться престранные вещи! Но что Вам пустые сельские басни? – всадник повелительно повел рукой, и вдохновленный этим жестом рассказчик как на духу выложил незнакомцу все, что знал про странные события последних недель и двух охотников, прибывших на помощь.

Чем больше слушал воин, тем темнее становился его взгляд.

– Довольно! – прервал рыцарь не на шутку разошедшегося гонца. Он узнал уже достаточно и теперь медленно сжимал и разжимал поводья окованными в железо пальцами.

– Письмо! – резко бросил рыцарь, поравнявшись с посыльным. Бедному юноше и в голову не пришло отнекиваться. Дрожащими руками он расстегнул сумку и вытащил оттуда кусок пергамента, запечатанный сургучом. Всадник нетерпеливо выхватил свиток. Конь поднялся на дыбы, готовый к резвому ночному переходу. Путник в ужасе отпрыгнул в сторону; на миг ему показалось, что жеребец хотел втоптать его в землю.

– Город в паре миль вверх по дороге, – сказал рыцарь на скаку и кинул нарочному несколько монет.

Всадник ураганом унесся на север вместе с порывом ночного ветра, взъерошивая дорогу серыми клубами пыли. Если бы не несколько монет, зажатых в руке, гонец вполне мог принять все произошедшее за тревожный сон. Он разжал ладонь и присвистнул:

– Ого! С такими деньжищами можно погулять на славу!

Желтые и серые монетки подчас ослепляют людей сильнее самых ярких солнечных лучей. Завороженный драгоценным блеском гонец не заметил, как резко изменилась картина вокруг. Он снова оказался на золотистой пшеничной ниве, темневшей вдали, но теперь просто из-за скудного лунного света. Волнения и тревоги развеялись прохладным ночным ветром, который гнал его вперед, туда, где забрезжили манящие огни трактира и пьянящие брызги темного эля.

Гонцу и в голову не пришло, что все перипетии закончились, стоило ему повстречать загадочного всадника и передать послание. Он не обратил внимание, как благородный рыцарь держался чуть в тени, не желая приближаться к человеку. На самом деле молодой путник был вовсе не глуп, но этой ночью вел себя непривычно рассеянно. Его словно одурманили пьянящим нектаром. Мысли летали высоко в небе вместе с юркими ночными птицами и не желали возвращаться на свои места. Он никак не мог отвести взгляда от огромной луны, не заметил камня и больно ударился о него израненной ногой.

– Черт побери, как же мне надоел этот старикан-староста! – выругался юноша, неясно почему вспомнив о своем начальнике. – Скажу ему, что сумку стащили на улицах Фьюгрейва, пока я шел к бургомистру. Пусть хоть лопнет от злости! Ну потерял я послание – с кем не случается, – продолжил он оправдывать себя, неловко подпрыгивая на одной ноге. События, случившиеся этой ночью, быстро исчезали из его памяти, и когда он добрался до таверны, то уже не смог вспомнить, откуда у него взялась такая куча денег. В конце концов, он был обычным человеком. Не стоит его за это сильно попрекать.

Сам же всадник, будь он злодей или герой, не жалея коня, несся по залитому блеклым светом полю. Тын маленькой деревушки вот-вот должен был показаться среди нив. Скоро рыцарь мог встретиться лицом к лицу с силой, превосходившей многих виданных им доселе противников. Путешествие, начавшееся простой миссией, могло закончиться смертельной схваткой. Отбросив все сомнения, он со странной улыбкой пришпорил жеребца.

Вот уже, огибая каменные надгробия, его конь медленно вышагивал по молчаливому кладбищу, но среди могил не ощущалось присутствия древних чар. Зло лязгнула сталь меча, извлекаемого из ножен, конь сделал огромный прыжок и остановился посреди небольшой поляны. У рыцаря вырвался возглас досады и разочарования. Вместо ожесточенного отпора его встретили лишь бедные останки когда-то могущественного противника. Не веря своим глазам, всадник спрыгнул на землю и осторожно нагнулся над грудой тряпок.

Придание оживало прямо у него на глазах. Если так вообще можно было сказать про останки, воскресить которые едва ли могло хоть какое-то из существовавших заклинаний.

Были времена, когда рыцарь не верил в магию прокаженных – так ее называли в манускриптах.

– Если она и существовала, то принадлежала к эпохе первородных, драконов и левиафанов, – рассуждал он, беседуя с мудрецами и братьями. В старых рукописях колдовство это выглядело до абсурда могущественным, слишком невероятным, чтобы быть правдой. Может быть, ему просто не хотелось верить, что нечто подобное могло ходить с ним под одним небом.

Рыцарь, кажется, совсем не догадывался о том, что для обычных людей он выглядел чудовищем пострашнее всех этих древних монстров. Легенды могли быть и обычным сказками, вещами, которые никогда не существовали, а мрачный всадник жил среди них и обладал властью и силой, неподвластной обычным смертным. Одно его появление заставляло людей трепетать от страха. Правду говорят: «У сильных могущество вызывает уважение, у слабых – страх и зависть».

Несмотря на обсуждения и частые споры о магии прокаженных, рыцарь долгие годы относился к легенде с большим недоверием, но однажды, в стародавние времена, он наткнулся на следы столь сильного волшебства, что это не оставило в нем ни капли сомнений. Выследить чародея, хитро и ловко скрывавшего следы, в тот раз так и не удалось.

Немало времени прошло с тех пор. Города и деревни полнились слухами о всякой нечисти. На поверку все эти истории оказывались просто суеверной шелухой. Кровожадный фантом, пролетевший смертельным поветрием по империи и испивший жизни сотен людей, замолчал на долгие годы. Но вот, после томительных лет ожидания и нескончаемых поисков, проклятый чародей явился вновь и пал от руки безымянного героя. Сомнений и ошибок быть не могло! Даже когда дух покинул тлетворное тело, складки разорванной мантии сохранили отпечаток могущества. Поднеся латную перчатку к грязным тряпкам, рыцарь закрыл глаза и что-то прошептал. Ничего не произошло.

– Просто удивительно, какой жадный! Выпил до дна! – удивился всадник и от злости сжал ладонь, так ему хотелось хотя бы пригубить легендарной силы. Несмотря на неприятное недоразумение, его лицо тут же прояснилось.

– Что это? Неужели… – он выдохнул и внимательно осмотрел поле боя. Конечно, такой сильный противник не оставил следов, но рыцарь вглядывался в сплетения магических линий, которые никто не мог переписать или подменить. История, которую они поведали, потрясла его. Он подошел к коню и прошептал ему что-то на ухо, потом вскочил в седло. Многовековые ожидания скоро могли увенчаться успехом.