По завету крови

Глава 16. Кислый запах неприятностей

или запах испорченной совести

Арвин не мог читать мысли. Сколько он ни старался, никак не мог проникнуть в голову своему компаньону. Его неуемное любопытство жуть как беспокоил вопрос о том, что могло случиться с человеком, чтобы его излюбленной фразой стало «еще вина».

– Еще вина! – кричал мейстер, заходя в любую придорожную забегаловку.

– Еще вина! – требовал он с порога трактиров и постоялых дворов.

– Еще вина! – возмущенно взывал Светоносный в своих волнующих снах, вздрагивая и взмахивая руками, как дирижер перед большой труппой опьяневших музыкантов. Видимо, они исполняли какой-то важный концерт, потому что, даже скатившись с кровати, Рихарт наотрез отказывался просыпаться.

Наутро, когда буйные фантазии до конца выветривались из его головы, вел он себя совершенно несносно. Казалось, что он совсем не переносил трезвый мир и, как только в него попадал, хотел поскорее вернуться в страну грез. Словно там он искал какое-то особенное, дорогое ему видение.

Что же так сильно влекло его на ту сторону? Меч, способный сразить любого врага, кровь древнего змия, чтобы воскресить давно потерянного любимого человека или, быть может, он хотел спасти красавицу, заточенную в костяной темнице? Арвин ухмылялся, перебирая эти невероятные и, в случае с господином Рейнором – такие невнятные причины. Он, как никто другой, понимал, что мейстера мало интересовал героический эпос.

Однако, чем дольше оруженосец прислуживал рыцарю, тем тревожней ему становилось от пагубного пристрастия Рихарта. Переживал он вовсе не за здоровье своего компаньона, чье тело отфильтровывало алкоголь, словно большой спиртоперегонный аппарат. Судя по брюху мейстера, внутри у него находилось устройство последней модели – с большими емкостями! Арвина беспокоило вот что: если за пьянками господина Рейнора и скрывалась некая тайна, то она имела мало общего с романтическими мечтами и скорее напоминала гонку. Было это совершенно своеобразным состязанием. Рыцаря преследовало нечто страшное, то, о чем он никак не мог вспомнить, но чего боялся больше всего в своей жизни.

С определенных пор Арвина стало крайне заботить это внутреннее противостояние. Было время, когда их группа прозябала в откровенной нищете. Мейстер, к счастью, не был разборчив в выпивке и никогда не воротил нос от того, что оказывалось в его чарке, но однажды денег не осталось даже на самое дешевое пойло. Через несколько дней ужасных мук и изобильной брани, рыцарь успокоился и вовсе перестал ругаться. Сначала оруженосец обрадовался такой перемене, но вскоре вид и поведение компаньона стали его пугать. Это был более не Рихарт Рейнор, а какой-то незнакомый, серьезный дядька!

За годы странствий Светоносный так и не удосужился запомнить имя собственного сквайра. В погожие дни он обращался к нему «эй ты», но солнце так редко достигало макушки его головы сквозь мрачные думы, что обычно в ход шли всякие ругательства. Однако мейстер определенно знал, что у него в услужении числился один «пропащий негодник». Новоявленный спутник взглянул на него только один раз и немного удивился, будто видел юношу впервые. После этого он больше ни разу не обратил на него внимания, словно тотчас потерял интерес, не найдя в оруженосце ничего особенного.

Сквайру было плевать, что о нем думал старина Рихарт, так почему его так задело отношение мистера Неизвестного? Он стал внимательно следить за не-господином Рейнором. И вот, что ему удалось подметить – незнакомец вел себя совершенно иначе: поведение, жесты, даже то, как он держался в седле, но особенно глаза… Обычно мутные, как болотная слизь, зрачки прояснились. Они были светло-голубого цвета, в крохотную, почти незаметную, темную крапинку, как будто на них брызнули дегтем – властные, надменные и холодные. У человека с такими глазами всегда есть план, и у мусье хорошего он точно имелся.

Арвин тоже много чего замышлял, например, он очень хотел покорить вершину горы под названием жизнь, воздвигнуть флаг на самой высокой ее точке, вскинуть руки вверх и кинуть победоносный клич. Да, с таким напарником они могли покорить любой пик, но ему бы до конца своих дней пришлось таскать баулы великого скалолаза-первопроходца и навсегда остаться в тени его величия.

Хорошо, что в тот раз все само собой устаканилось – в прямом смысле этого слова. Их группа случайно заехала в небольшую деревеньку, в которой местные отмечали какой-то праздник. Почетных гостей, конечно, угостили хлебом-солью и немного элем. На следующее утро вместе с трезвой головой к Арвину вернулся старый добрый Рихарт. Будто и не уходил никуда. Рыцарь принес с собой резкий и такой знакомый запах перегара, волны непрекращающейся брани и совсем неожиданно – чувство умиротворения.

Тогда-то оруженосец и начал рьяно болеть за старика Рейнора в их гонке с неизвестным мистером. Кто бы ни был тот человек, путешествовать со Светоносным сквайру нравилось куда больше, поэтому вскоре юноша обзавелся небольшой флягой с очень крепкой настойкой. Судя по запаху, такая смесь могла заставить наставника несколько дней гнаться от преследователя без остановок.

Кто же был тот странный господин, и его ли появления так боялся Светоносный? Арвин не умел читать мыслей и иногда был этому крайне рад!

Прошло уже несколько недель после отбытия из Крелье, и их отъезд тогда больше походил на бегство.

– Долг! – многозначительно и важно изрек протрезвевший Рихарт на просьбы местных жителей остаться еще ненадолго.

Все печально закивали головами, не подозревая, что долг велел господину Рейнору ни за что на свете и ни при каких обстоятельствах не попадаться на глаза бургомистру Фьюгрейва, о котором между делом обмолвился сельский староста. Рыцарский кодекс запрещал мейстеру связываться с крупными чиновниками и военными.

Арвин, обычно скептически относившийся ко всем решениями наставника, в тот раз всецело его поддержал. Что бы он не думал о Светоносном, они были одним отрядом, командой из двух человек, управлявших крохотной хилой лодчонкой посреди очень широкой и угрюмой реки. Немилосердная судьба постоянно кидала их на опасные пороги, но товарищам по несчастью непостижимым образом удавалось выходить сухими из подобных передряг. Насмотревшись на непотребства, которые река творила с простыми людьми, два скромных гребца очень не хотели связываться с крупной рыбешкой и лишний раз мутить воду. Это не сулило ничего, кроме черного бюрократического омута, а барахтаться в мутной воде никому из них не хотелось.

Люди шептались, что у больших градоначальников были большие, загребущие клешни, большие пасти и большие выпуклые глаза, прямо как у морского черта. Арвину раньше не приходилось видеть наделенных серьезной властью людей, как и рыб с длинными руками, но он мог поклясться, что встреча с таким чудовищем для их группы не закончилась бы ничем хорошим.

Проблем итак хватало. Несмотря на то, что рыцарь и оруженосец быстро и тихо убрались из Крелье, молодого сквайра не оставляло чувство, что за ним кто-то постоянно наблюдал. Не имело значения, оказывались они в глухих лесах или терялись в топях болот по ошибке мейстера, юноша постоянно ощущал на себе чей-то взор.

Это ему порядком надоело, но сделать что-то со скрытным лазутчиком он не мог. Следивший за ним явно не был обычным соглядатаем. Такой бы никогда не нашел его укутанным в плащ на старых сеновалах, где оруженосец постоянно прятался от надоедливой крестьянской ребятни. Бедный сквайр понимал, что за него могли взяться какие-то могущественные силы. Гордиться здесь было нечем. Когда пешку берут за голову, это редко несет ей добрые вести.

К счастью для Арвина, Крелье выплатило им награду, и благородный рыцарь взял вневременный отпуск. Последние несколько недель охотники не искали новых заданий и просто скитались без дела из селения в селение.

Молчаливый оруженосец за эту пору не услышал в свой адрес ни одного колкого замечания. Мейстер вообще теперь редко обращался к нему. Арвин даже начал немного волноваться и иногда поглядывал на спутника, всегда готовый пустить в ход спрятанную флягу. Страхи его были напрасны: рыцарь был в отличной алкогольной форме, просто старался не разговаривать с ним.

– Достойнейший из рыцарей обиделся на своего холопа! – думал юноша, потирая ладони и улыбаясь сам себе, но почти незаметно, даже в собственных мыслях. Он старался лишний раз не испытывать судьбу, которая могла в любой миг вернуть ему доброе расположение рыцаря.

Если бы не пресловутый соглядатай, он был бы самым счастливым оруженосцем на всем белом свете. Но вот незадача: хвост, привязавшийся к нему в Крелье, все никак не исчезал. К тому же, этот плетущийся следом негодяй, судя по всему, принадлежал какому-то мифическому призрачному зверю. Потому что он не только напрочь отказывался отпадать, как они это обычно делали со временем, но только рос и удлинялся!

К своему величайшему неудовольствию, скоро Арвин обнаружил, что за ним увязалась вторая пара глаз. Оруженосец боялся, что его популярность среди любопытных хвостов будет только расти. Как бы ему хотелось ошибаться, но вскоре появился третий и четвертый пушистый друг. И вот за спиной у него их вертелась уже, по крайней мере, дюжина.

Бедный сквайр не находил себе места, и наконец решил плюнуть на наглых шпионов и просто не обращать на них внимания. Вот так – назло! Смирение принесло долгожданное облегчение. Да, ему приходилось быть актером на чьей-то сцене днем, но, по крайней мере, ночью он мог отдохнуть от всех утомительных диалогов, неудавшихся сцен и невпопад брошенных реплик. В одиночестве, у себя во сне. Туда вредные хвосты никак не могли влезть, а за его сопящим носом они могли следить, сколько их душе было угодно!

К несчастью, идиллия скоро рухнула. Арвина стали тревожить кошмары. Стоило ему закрыть глаза, перед ним представало широкое поле перед грандиозным сражением. Огромная армия выстроилась в две шеренги. Справа и слева толпились бедолаги-пехотинцы – такие же неудачники, как и он сам. Сзади напирало огромное носатое чудовище с гигантскими бивнями, которое так и норовило его потоптать. Рядом с этим безумным зверем на красивом коне восседал грозный всадник, настоящий рыцарь – не такой, как Рихарт.

На другом краю поля в черных сумерках выстроилась рядами фигур вражеская армия. Красные глаза яростно смотрели в их сторону. Арвину не хотелось даже думать о том, что у противника окажется хотя бы один монстр подобный тому, который находился у него за спиной!

Грозная тишина возвещала о скором начале сражения. В воздухе повисало напряжение. Солдаты и звери дрожали, готовые ринутся в бой, но приказ все не поступал, как будто два великих генерала тщательно обдумывали первые ходы.

И вот в голове у Арвина звучала строгая команда: «е2-е4». Он делал решительный шаг вперед. После этого всегда происходило два очень странных и малоприятных события. В первом случае ему на голову прыгала чокнутая кобылица. Если от нее удавалось увернуться, случалось нечто похуже: на огромной скорости в него врезалось что-то громадное, волосатое и вонючее. Сквайр просыпался посреди ночи в холодном поту, уже не мог уснуть, а потом весь день чувствовал слабость, хандрил и так и норовил сделать два шага одной ногой.

Вся эта чехарда с кошмарами, загадочными шпионами и сумасшедшими прыгающими лошадьми порядком его вымотала. Но будто этого было мало, через месяц после отъезда из Крелье Рихарта понесло. Понесло Светоносного в самом, что ни на есть, ужасном смысле. Видимо, после встречи с настоящим призраком внутри рыцаря некоторые шестеренки съехали в сторону, а другие, так и вовсе, стали пятеренками и четверенками, растеряв ценные зубчики. Пережив подобное потрясение, Рихарт начал нещадно уничтожать весь алкоголь, встречавшийся ему на пути. Стараясь отделаться от тревог и забот, навалившихся на него со всех сторон, господин Рейнар теперь походил больше не на рыцаря, а на поборника пьянства и кутежей.

Арвин считал, что если бы мейстер расправлялся с недругами также безжалостно, как с парой бутылок, он бы точно был самым могущественным рыцарем во всей империи, иникто никогда не посмел бы бросить ему вызов.

К счастью для лучших воинов, бранному полю Светоносный всегда предпочитал добрую хмельную баталию, где один за другим топил пивные фрегаты. И все бы ничего, но от непомерного потока возлияний, язык Рихарта бесстыдно разболтался. Он совсем перестал держаться за зубами. Обычно болтливый подлец нес бессвязную чушь, но иногда произносил такие слова, которые запросто могли привлечь совершенно ненужное внимание.

– А потом, когда пришиб семиглавого дракона, отправился в эту зловонную дыру – Крелье, – продолжал он хвастаться перед новообретенными собутыльниками в очередной таверне.

– Эль, скажу я вам, господа, там просто ужасный, не то что в этих краях. Эй, кельнер, плесни мне еще вина! – крикнул он парню у стойки.

– Да неужели ты и в Крелье побывал? – раззадоривал мейстера кто-то из посетителей. Слухи про злосчастную деревеньку разлетелись очень быстро и гремели по всей округе. Все случилось совсем недавно, поэтому новости про вороного фантома и печального рыцаря со строгим взглядом еще не успели поутихнуть. Никто, конечно, не поверил, что Рихарт был тем самым безымянным героем.

– Клянусь своим мечом! – уверенно отчеканил мейстер и потянулся к поясу. На ходу он опомнился, что со знаменательных событий перестал носить ножны со сломанным мечом, и ловко схватил кружку с пенным элем.

– И как, тот колдун оказался сильнее семиглавого дракона? – рявкнул косматый лесоруб, чье лицо напоминало волчий оскал, а не человеческую ухмылку.

Рихарт на секунду примолк, сначала не поняв, про какого еще семиглавого дракона ему говорили. Тишина затянулась, даже трактирщик – совершенно занудный мужик – прислушался к разговору.

– То был не человек. Холодный, как лед и темный, как ночь, – начал мейстер. Голос его задрожал совсем не под стать величавому образу, над которым он так заботливо трудился весь вечер.

– Фантом махнул рукой, и вокруг появилась целая армия мертвых. Они лезли из могил! Прямо из могил, черт побери! – горько продолжал Рихарт, утерев нос рукавом. Кто-то поднял руку и рассказчику поднесли стакан горчичной настойки для храбрости.

– Клянусь, я не знаю, что произошло потом и как удалось живым выбраться из той передряги, – он сжал пальцы в кулак, руки у него дрожали.

Представление было окончательно испорчено. Народ стал расходиться по домам. Никто не ожидал подобной развязки от доброй потехи над обычным пьяницей. Лесоруб, больше остальных подначивавший Рихарта, сочувственно покачал головой и обратился к кузнецу:

– Зря мы с ним так обошлись. У мужика от сивухи и правда того… – он покрутил пальцем-обрубком у виска.

– Да, ага. До чего людей синяя доводит, – подытожил его друг. Каждый из них дал себе зарок не брать в рот больше ни капли спиртного.

Мейстер остался сидеть за столом в полном одиночестве. Через некоторое время к нему подсел какой-то невзрачный путник. Он ободряюще похлопал всеми покинутого рассказчика по плечу и подлил ему в стакан красного вина. Рихарт недоверчиво осмотрел незнакомца. Тот, словно опомнившись, налил и себе. Так состоялось их знакомство, хотя ни тот, ни другой не сказали еще ни слова. Светоносный почувствовал неожиданное расположение к этому человеку, будто он один и понимал его душевные терзания.

– Будем, – горько произнес мейстер тост и осушил стакан.

Одному из гостей забегаловки в этот вечер кусок явно не лез в горло. Загадочный посетитель сидел в самом дальнем углу зала и размазывал зеленую жижу по тарелке. Его проницательные глаза внимательно разглядывали плохо освещенный зал. Гороховая каша, кстати, была совершенно несъедобна, как и большинство закусок в забегаловке. Впрочем, это мало беспокоило посетителей, интересовавшихся исключительно красными и белыми блюдами.

Народа в зале поубавилось. Ценители сладких и сухих деликатесов расходились по домам. В этот вечер обошлось без пьяных потасовок, а значит без разбитой посуды, мебели и чьей-то бедной головы. Несколько подвыпивших, но добродушно настроенных мужичков доедали говяжью похлебку, трактирщик лениво протирал пивной бокал, походивший на свиную лохань. Рихарт продолжал о чем-то исповедоваться новому знакомому. Тот слушал, кивал и ободрял расстроенного героя, подливая ему портвейна.

Странный посетитель, весь вечер просидевший в одиночестве, вконец устал от сонной романтики. Так и не вкусив плодов изысканной местной кухни, он поднялся и направился к выходу. Кабатчик недовольно смерил его взглядом, но ему легко удалось развеять все сомнения хозяина таверны, оставив на барной стойке достойную плату за гороховую кашу.

Когда таверна закрылась, Рихарт, шатаясь и проклиная все на пути, долго бродил по единственной улице маленькой деревушки. После продолжительных поисков он вконец отчаялся. Выработанное и натренированное годами умение находить постоялый двор в пьяном угаре на этот раз дало сбой. Мейстер тяжело вздохнул, подтаскивая переставшие слушаться ноги. Ему показалось, что он присел на лавочку и мирно заснул.

Темной ночью заунывный вой собак подхватывал богатырский храп, разносившийся по всему поселку. То в одном, то в другой доме открывалась дверь, и на бедных животных обрушивался шквал ругани. После этого четвероногие стражи жалобно скулили, поджимали хвосты и затихали, но не могли долго сдерживаться от подпевания соседским дворнягам.

Никто из деревенских так и не заподозрил, что прямо возле их дверей совершалось преступление. Юркая тень скользнула по заборам и нагнулась над спящим мейстером. Через секунду вор исчез в одной из подворотен.

Арвин проснулся, как всегда, раньше первых петухов. Какого же было его удивление, когда на пороге он увидел до нитки сырого и грязного Рихарта. Местом сна его компаньона оказалась не маленькая лавочка, как он посчитал, а огромная лужа. Там утром его и обнаружил дворник. Недолго думая, старик освежил пьянчугу ледяной водой из колодца.

– Возмутительно! – прокричал Рихарт вне себя от негодования. Его раскрасневшееся лицо пылало ярче любого факела, а глаза блестели, как у голодного до интриг революционера. Сквайр давно привык к подобным выходкам наставника, но в этот раз образ был просто неповторим, так что оруженосец наслаждался действом, стараясь пропускать мимо ушей брань, готовую вот-вот выплеснуться ему на голову.

– Этот лентяй, эта бестия, эта…! – Рихарту никак не удавалось подобрать подходящее ругательство. – И он еще утверждает, что оказал мне услугу, как ты думаешь! – первый раз за последние две недели он посмотрел на Арвина.

– Да, мейстер, вы абсолютно правы! – с энтузиазмом ответил тот и закивал головой, не особо понимая, о чем вообще шла речь. Рихарт только и ждал этого поощрительного жеста, чтобы продолжить:

– Говорит, мол, пока я спал, барский пес… – Светоносный запнулся и покраснел. Рихарт по природе своей был лишен чувства стыда, поэтому теперь в нем горело чистое возмущение. Однако даже гнев не раззадорил его настолько, чтобы признаться в кощунстве, на которое пошло животное.

Грязь буквально свисала с него клочьями. В этот момент в прихожей раздался бешеный крик хозяйки. Отчетливые следы предательски выдавали, кто из постояльцев был причастен к вопиющему преступлению против чистоты. Дородная тетка ворвалась в комнату, и не слушая ругань, претензии, а потом и вовсе – мольбы мейстера, погнала его на улицу, лупя веником по спине.

Арвин встрепенулся и направился следом за ними. Даже ему стало интересно, чем закончатся полуночные приключения Рихарта. А закончилось все для уважаемого рыцаря очень плачевно и унизительно. Ссутулившись, он стоял возле кадушки с водой, пока сквайр обливал его из ведра.

– Уф, старая карга! – кряхтел господин Рейнор, отдуваясь от холодной воды.

Умывание вернуло мейстеру бодрость. К сожалению, отмыть таким образом рыцарское достоинство не оказалось возможным. Поборов обиду, господин Рейнор плотно позавтракал на постоялом дворе, и они с Арвином покинули маленькую деревушку.

Благо, дворник оказался порядочным мужиком и успел рассказать забавную историю, произошедшую с ним утром, только своей старухе. Так что, когда новость о барском псе Снежке и воинственном охотнике, сразившем семиглавого дракона, разнеслась по деревне, путешественники были уже далеко.

– Грабители! За один вечер выкачать из посетителя столько денег, а потом облить водой, да еще насмехаться! – к полудню мейстер никак не унимался.

Арвин вздохнул. Впереди его ждал тяжелый день.