Писец войска

Глава 9

— Ты Афарэх? — когда я с блаженной улыбкой смотрел на танцы прекрасных нимф на празднике в честь Анукет, ко мне подошёл меджай с сердитым лицом и потряс за плечо. Осторожно.

— Я, — ответил, уже догадываясь, что будет. Так-то я не один, в компании с людьми из крепости, так что раз он прошёл через них, значит, рассказал им, зачем он меня ищет.

— Господин Мерикара желает тебя видеть, — не удивил гонец.

— Веди, — я покладисто согласился.

Не зря мне дали провожатого. Номарх не томился в жаре дворца, а изволил прогуливаться на лодке по полноводной реке.

Меня сначала погрузили на папирусный кораблик, а потом несколько рабов интенсивно гребли, чтобы догнать деревянную ладью. Благо, та никуда не спешила, а то на пучке тростника вряд ли нам удалось бы нагнать быстроходное судно.

Управляющий номом Лу́ка праздновал в кругу семьи, правда без старшего сына Мери. Новый начальник гарнизона, скорее всего, пока ещё исполняющий обязанности без утверждения царём, видимо, предпочёл другую компанию. А скорее всего присоединится к вечерней пирушке.

Ещё заметил семью Анхесенамона, но его самого нет. Видел его пялящимся на Анкетсат и раздающим тумаки тем, кто позволил себе хоть чуточку вожделения во взгляде, не говоря уже о чём-то более греховном.

Сам Мерикара стоял в стороне, спиной к празднующим людям на носу ладьи и смотрел вперёд.

Я опустился на одно колено и поприветствовал его:

— Пусть радость и восторг не покидают тебя, андж-мер Мерикара. (авт.: номарх, «тот, кто копает канал»)

Он развернулся ко мне и глянул злобно:

— Отойдите в сторону, — рявкнул на всех, а мне приказал: — Подойди ближе.

Подошёл, как я могу ослушаться. Страшно, конечно.

— Расскажи, чем ты планировал заниматься, когда Анхесенамон уйдёт в поход?

— Служить тебе. Разве ты не назначил меня своим личным писцом? — я удивился вопросу. Не ожидал ничего подобного.

— А лично тебе что интересно? Стой. Дай угадаю. Собрать третью экспедицию за Книгой Тота?

— Это было бы действительно интересно, — воспылал я. Есть у меня определённые надежды, связанные с ней. Возможно, если она открывает ВСЕ тайны мира, то в ней есть и способ вернуться в реальность будущего?

Меня всё больше и больше и напрягает этот мир. Хочу залипать в телефон, ходить в супермаркет и смотреть комедийные сериалы с понятным мне «утончённым» юмором. По сравнению с местным — это вообще почти любой, кроме отдельных «шедевров».

— Ты догадываешься, от чего я в дурном настроении? — вдруг резко сменил тему Мерикара, едва я размечтался.

— Неужели высота паводка в этом году недостаточна? Я не знаю, как это ис…

— Замолчи! — рассердился номарх пуще прежнего. — Я утром говорил с Анхесенамоном. Он не справится. А ты что думаешь?

— Очень может быть. Дед говорил, что из его похода с царём, да будет он невредим, здрав, жив, только вернулось тридцать тысяч воинов. А сколько уходило — неизвестно. У Анхесенамона только три тысячи вместе с обслугой. Нужно ждать помощи от Его Величества.

— Её не будет, — отрезал правитель.

— Он отказал тебе? — удивился я.

— Я не просил, — сказал он раздражённо. Глянул на гостей и охранников и, понизив голос, рассказал секрет, который я не хотел знать: — Я сказал ему, что сам усмирю Нубию. А взамен он утвердит все мои назначения.

— Значит, ради сына? — он единственный, чью кандидатуру могут оспорить. Начальника пограничной крепости Его Величество обычно назначает лично. Конечно, судя по состоянию Храбрости Двух Земель, это не самая почётная должность, однако командующий гарнизоном царёв слуга, а не номарха. Он должен опасаться слишком большой самостоятельности провинции, да ещё и той, которая перед самой золотоносной Нубией.

Впрочем, я о придворных делах мало что знаю.

— Сейчас забрать большое количество людей с полей будет всё равно, что обречь провинцию на голод, — заметил я, поспешив сменить тему. Мне не нужен ответ на вопрос, заданный из-за словесного недержания.

— Верно. Я этого и не планировал. У меня есть идея получше.

Сердце заколотилось часто. Дыхание перехватило. Зачем он говорит это мне, мелкому писцу?

— Уверен, твоё решение будет мудрым, — поклонился я смиренно.

— Сам оцени: вместо тысяч воинов, я решил отправить с войском… тебя.

— Как я помогу? Я слишком юн, чтобы сражаться! Какая от меня польза? — запаниковал. Совсем мне не хочется скрипеть песком на зубах.

— Будешь и дальше шептать на ухо этому болвану, что делать. Большего от тебя и не требуется! — зло прошипел Мерикара. — Что тебе надо, чтобы поверить в победу?

Шестерёнки в голове сделали оборот, перемалывая страхи. План у меня уже был готов. Точнее, план, который я показал — меньше того, что я написал на самом деле, а потому слова вырвались без запинки:

— Минимум три сену из храма Анукет, четыре опытных работника с медью, умеющих молчать и шесть каменотёсов им в помощь. С Саптахом я сам договорюсь об остальном. Четыре кувшина большой ёмкости дрянного прокисшего вина. Масло и натрон, мёд. Дёготь сам получится. Дрова, кожи…

Я поднял глаза, не понимая, что за звуки издаёт правитель. Мне показалось, что он всхлипывает.

Нет! Оказывается, он уже не может сдерживать смех, скрип прорывается сквозь руку, прикрывающую рот.

Когда Мерикара заметил, что я на него смотрю, он перестал сдерживаться и принялся хохотать.

А я… Я понял, что он только что разыграл. Обвёл меня вокруг пальца!

— Так и знал, что для себя любимого ты постараешься получше! — сказал он, всё ещё улыбаясь. Но теперь уже недобро. — Завтра пришлю человека. Что нужно из материалов, скажешь ему. Отдай список. А с храмом Анукет могли бы и без меня договориться. Двоим любимчикам новая верховная жрица не откажет, — он улыбнулся теперь гаденько.

На что он намекает — я не понял. Про Анхесамона-то понятно, а второй кто? Не я же?

— Ладно, передам ей, что это и моя просьба тоже. И Саптаху. Я так понимаю, что главное завязано на то, о чём ты с ним будешь говорить? Раз люди нужны неболтливые.

— Да. Я видел у него в поместье красноватые камни. Мне они нужны. Их где-то недалеко добывают.

— Половину отдашь мне! — вдруг в глазах Мерикара блеснула жадность.

— У тебя останутся знания. Сделаешь, всё, что захочешь.

— И что это будет? — прищурился Мерикара.

— Железо.

— Зачем оно тебе?

— Сделаю для себя защиту. А ты можешь заказать оружие. Себе и царю. Он будет доволен, — я невольно скривил рот, а рот Мерикара открылся для вопроса, да так и зафиксировался. Он, небось, сначала представил себе шарики-бусины или что-то сопоставимое по размерам.

«Бенипет», что означает «небесная руда-металл» или «ваасперс», то есть «родившийся на небе» — известна местным, раз слово есть. Правда, я его только слышал в разрезе мифологии, но кого ни спрошу, что это такое, никто не знает. Говорят, что бусы из него очень дорого стоят.

Само название намекает, что железо метеоритного происхождения, выплавлять его из руды не умеют. Да в принципе, когда на Синае и у других соседей уже настанет железный век, египтяне застрянут в бронзовом. Нет у них ресурсов для плавилен стали, на ослином кизяке её не получить.

Ясное дело, что не смогу получить высококлассную сталь, но с закалкой раза в два прочнее меди сделаю. Инженер я или кто? Я же не производство налаживаю. Мне всего-то нужно накладка на грудь и живот и небольшая шапочка.

Не знаю, что тут за руда, может и сама по себе высоколегированная получится за счёт примесей.

Тем более, если за всё платит Мерикара. Эх, гульну!

Почему не обойтись медью? Железо легче на четверть, плюсом толщина меньше будет при той же прочности. Так что стоит того. Но это мелочи, ради них не стал бы стараться.

Главная цель — проверить, как действует хладное железо на спящих. Естественно, древние египтяне не могли включить этот материал в свою систему, но когда я думаю о стали, каждый раз интуиция ревёт о том, что она мне нужна.

Я упомянул, что знаю о железе из легенд. Так вот, оно связано в первую очередь с Сетом. Эта связь очевидна, она через ржавчину. Красная Земля, пустыня, красные волосы Сета и его почитателей и так далее… Красный — это вообще его цвет.

Второй пример символизма чуть интереснее: из железа сделан нос небесной лодки Сокара, в позднее время бога-кузнеца, а сейчас — бога мёртвых, отчасти слившегося с Птахом и Осирисом. Тут тоже всё просто — это образ метеорита, единственного источника железа на сегодняшний день.

Третье — это чрево Нут, представляемое в виде железного яйца. Через этот образ железо ещё полезно в родовспоможении (правда, ассоциируется с Бэсом, но это, как мне думается, вторичная ассоциация), но я не знаю подробностей. Зато мне известна такая фраза: расколоть железное яйцо. Это значит вернуться в утробу матери для перерождения (авт. текст в гробнице Унаса). Там много идиом того же порядка: переплыть бассейн из железа, разорвать железную сеть, открыть железную дверь — как ни странно, но всё, что связано с возвращением души в мир людей, имеет связь с железом.

Ещё из Каирского музея помню кинжал Тутанхамона из метеоритного железа. Гид что-то говорил, что такие, наряду с обсидиановыми, использовались в погребальном ритуале открытия рта. Без этого усопшие не могут видеть, есть и пить в загробной жизни. А как всем известно, они питаются ка вещей.

Так что есть вероятность, что железо не только поможет с наведённым «мёртвым сном», но и лично мне. Чем Бэс не шутит? Вдруг вернусь назад, едва коснусь железки? А если нет, то в железе точно есть составляющая высокой магии, без сомнения, полезная.

Если уж меня толкают в пропасть, предлагая в качестве компенсации бесконечный кредит, то воспользуюсь шансом.

Эх, испортил Мерикара мне праздник. Теперь только и буду о том, насколько увеличится нагрузка на меня.

Естественно, я не буду лично заниматься плавкой и ковкой. Просто заставлю делать всё тех, кого мне пришлёт завтра номарх. Если они опытные практики в работе с медью, то и с железом разберутся лучше меня, теоретика.

Нужны несколько видов печей: для пережигания угля, собственно для первичной плавки и кузнечный горн. Меха нужны. Что-то для перетирания руды.

Но для начала с Саптахом надо переговорить, узнать, где он руду взял. Сегодня, небось, он празднует, не стану беспокоить. Всё завтра.

Диалог с ним вышел забавный. Он подумал, что я о жёлтой яшме говорю, и когда узнал, что мне надо ооочень много, чуть пивом не подавился. Сказал, что не знает, где её взять.

А услужить он очень хотел: человек от Мерикара уже приходил к нему с просьбой о содействии мне. Пока я не ткнул пальцем в нужный булыжник, он обильно потел и говорил, что столько яшмы во всей округе нет.

Я думал, что кузнецы-металлисты доставят мне больше всего хлопот, но оказалось, что это далеко не так. При первом знакомстве я был в шоке от того, как понял меня Мерикара, когда я просил неболтливых. У этих не было языков!

К счастью для моей психики, уже давно, это не подготовка к общению со мной.

Так вот, я начертил им схемы печей и мехов, а они всё сделали сами. Я только иногда приходил к ним с проверкой, мы немного обсуждали трудности, чертя палочкой по земле, и смекалистые работники продолжали трудиться.

Любопытно, что они сразу же подхватили мою манеру чертить. По стандартам начертательной геометрии будущего. Мне всегда казалось странным, что очень долго не могли додуматься до таких простых, интуитивно понятных вещей.

Древнеегипетский чертёж — это рисунок, на котором часть элементов в одной проекции, часть в другой. Совсем как их канон в настенной живописи. Это даже не эскиз, не план, а… Не знаю что. Вдохновение для художников-примитивистов?

Поняли что разрезы условны, что штриховкой я обозначил эту условность. Что пунктиром показываю невидимую линию.

В общем, сработались мы с ними.

Тем более, что всё, кроме информационного обеспечения взял на себя Мерикара. И строительство мастерской со всем оборудованием и инструментами, и добычу руды — всё курировал человек от него.

А вот жрецы-медики доставили хлопот.

Переговоры с Анкетсат я делегировал Анхесенамону, и он с одной стороны вроде бы преуспел. Привёл троих, как я и заказывал.

Несчастья на тренировках случаются нередко, так что быстро они показали свою квалификацию. Действительно могут оказывать помощь. Только вот беда: не хотят делиться с воинами знаниями. Ни с кем не хотят делиться.

Мы же задумывали так, что в каждом десятке будет один с аптечкой, а первую помощь вообще любой должен уметь оказать. Это только так кажется, что все интуитивно понимают, как пережать рану, что делать при ушибе и переломе.

Контингент у нас такой, что некоторые путают с какой стороны дышать. Правда, в какую дырку жрать — ни один не ошибся. По крайней мере я не видел.

Анхесенамон и орал на жрецов, и угрожал, и через Анкетсат на них пытался давить. Ничего не помогло. Разве что пытку не попробовали. Да мы и не очень-то пытались — уже наступили на эти грабли с теми, кто в крепости служит.

Впрочем, те показали как шину накладывать, да и то только потому, что делали это прилюдно: когда штурм репетировали, один боец упал с лестницы и слегка поломался. Так-то много кто падал, но остальные как-то ухитрились отделаться ушибами.

В общем, пришлось мне обучать новобранцев первой помощи — большего-то я и не знаю. Рассаживали вокруг меня примерно по двести человек, и я читал короткую лекцию примерно на час, показывая основы помощи на наказанном за проступки в дисциплине. После этого, кстати, нарушителей изрядно уменьшилось.

Люди боятся, когда на них показывают травмы. Для примитивного синкретического сознания сказать: «Представьте, что у рука сломана», — это всё равно, что проклясть на перелом.

К сожалению для Анхесенамона как командира и к счастью для меня как лектора, «пособия» всегда имелись.

Так-то это не сложно, я же ничего сверх меры не говорил. Сказал пару слов о гигиене в понятных местным терминах «демонов» и «порчи» (злые духи поноса боятся кипячения и фильтрации!), пару слов о травмах: вправление вывихов, обработка ран, наложение шины. Посыл всё тот же, что и в будущем: ваша задача не лечить, а чтобы пострадавший дожил до прибытия специалистов.

Лекарям только эти слова и понравились в моей лекции. Остальное они расценивали как раскрытие их профессиональных секретов. Кстати, присутствовали на всех лекциях. Уж не знаю, с какой целью. Армия не маленькая, приходилось делить на группы, чтобы не орать, так что их было много, я даже не считал, сколько. Больше десятка, это точно.

Только углублённый спецкурс для носящих аптечку читал трижды — три группы «санитаров» примерно по семьдесят человек меня слушали.

Опять же, непонятно к сожалению или к счастью, возможность потренироваться предоставлялась чуть ли не ежедневно. До всех командиров доведено, что на первых порах оказывать первую помощь нужно совместно и, комментируя, кто что запомнил — говорить вслух.

Когда появился дёготь как побочный продукт от пережигания угля, принялся делать мази для ран. Мешали смеси поядрёнее вместе с медиками крепости. С Секхетьенанахом у нас отношения уже более-менее наладились, так что никаких капризов с их стороны не было. Наоборот, живо участвовали все. Канон каноном, традиция традицией, а эксперименты любят все. Особенно когда всю ответственность берёт на себя отмеченный богом Тотом, изобретателем медицины.

Единственной отдушиной было то, что я сплавал к деду. Хотел с ним обсудить особенности войны в Нубии. Так-то в городе есть и другие ветераны, тот же Мерикара знает немало. Я просто воспользовался служебным положением, чтобы отдохнуть том, где меня точно не будут дёргать по мелочам, а заодно навестить места, по которым почему-то начал скучать.

Когда жил в той деревне, скучал по будущему. Сейчас тоже, конечно, но всё-таки отчего-то больше по второй родине из этого мира.

Главное достижение от путешествия это не беседы с дедом, а то, что убедился, что крылья, обнимающие меня — не ангельские и не Тота. Это Сехмет.

Не спрашивайте почему так, просто понял и всё. По мере того, как лодка приближалась к родным местам, объятия становились всё ощутимее, едва ли не чувствовал перья на физическом уровне.

Специально спросил у сопровождающих, не ощущают ли они чего-то необычного. Охранники (такого важного гуся, как я, без охраны никуда не отпускают) переглянулись и глупо уставились на меня.

— Вода пахнет свежее, чем у Элефантины, — неуверенно сказал один.

— Дымком тянет оттуда, — подхватил другой. Он указал в сторону деревни. До неё в самом деле оставалось недалеко. Мы плыли не ночью, так что места я узнавал.

— Рыбой воняет, — третий сморщил нос.

Словом, это только моё покровительство. Никого больше оно не касается.

Особого ликования моё появление не вызвало. Кроме деда, который пустил скупую слезу, кажется, что остальные меня позабыли. Смотрели как на заезжего большого господина, чиновника, который приехал порыться в их амбарах.

Я помню эти взгляды. Так смотрели на сборщиков податей.

Неприятно.

Надеялся, что хоть кто-то да порадуется моему карьерному росту.

Надолго задерживаться я не мог, так что никак и не старался повлиять на отношение к себе. Провёл время исключительно за беседой с дедом.

Он начал с того, что повёл в мастерскую по изготовлению листов папируса. До сих пор работает, и надо сказать, отлично получается. Я взял себе несколько листочков, оставив деду золотого крокодильчика.

Не как плату, конечно, а как знак внимания.

Потом выспрашивал его про нубийцев.

Ничего особенного он о них не рассказал. С его точки зрения — они нарушители маат и презреннейшие существа на свете, а по мне так люди как люди. Человечину не едят (в крепости ходил такой слух), людей в жертву своим богам не приносят.

Да и боги-то у них те же самые. Точнее, Земля Лука приняла их богов как своих.

Тефнут — Нубийская кошка. Анукет, Хнум, Сатис — боги той части Нила, которая не принадлежит Египту.

Я уж не говорю о таких второстепенных как Дедун, бог благовоний; Апедемак — их бог войны с головой льва; Менхит — богиня войны.

Особенно интересна последняя в разрезе тех объятий, которые я ощущаю. Всё потому, что отличить её от Сехмет решительно невозможно.

(авт.: в третьем номе Менхит считалась женой Хнума и матерью Хека)

— Вот, погляди, — прокряхтел дед, залезая в свой сундук.

Оттуда он достал небольшую статуэтку из эбенового дерева. Ну, один в один — Сехмет. А дед говорит, что Менхит. Трофей из похода.

Дедун, приходящий из Та-Сети, тоже любопытен: его детерминатив — это птица. Обычно его изображают человеком, но связь с птицами всё-таки сохраняется в его имени. Нубийцы вообще любят птиц в качестве украшений, очень популярный мотив в их искусстве.

Апедемака я упомянул потому, что он единственный изображается с крыльями.

Чую параллели с ба и приключениями в мире снов, но не могу сформулировать.

А так, гостеприимство египетского народа не знает границ, правда, распространяется только на богов. Они часто принимают в свой пантеон богов племён, с которыми сталкиваются в процессе завоевания. Таким же методом позже будут пользоваться, например, римляне.

Символически это можно истолковать так: раз мы приняли этого бога, то он наш, а мы — его. То есть от нас защищать своих подопечных уже нет смысла, теперь это не война народа против народа, а семейная разборка. В глазах бога мы такие же как и те, кто поклонялся ему ранее.

Времени ночевать в деревне не было, и обратно мы отправились в ночь, как когда-то с Саптахом, который увёз меня из места, где я прожил много лет.

— Бери, это тебе, — дед вручил мне статуэтку Менхит, когда мы прощались. — Верни её домой. В Куш.

Когда я смотрел на деда, машущего мне рукой на фоне заходящего солнца, у меня защемило сердце. Почему-то понял, что мы виделись с ним в последний раз. А эта статуэтка — его завещание. Видимо, хочет облегчить сердце от какой-то ноши, чтобы оно не перевесило пёрышко Маат.

А по возвращению в военный лагерь опять всё завертелось с бешеной скоростью и в этой рутине я забыл о деревне, о крестьянском быте, о деде — единственном, кто относится ко мне с теплотой в этом чуждом для меня мире.

Ещё полторы декады интенсивной беготни, ругани, воплей в духе: «Ах, забыл! Срочно!», — начисто выверяли из моей головы ностальгию. Только работа, только хардкор.

Это было безумное время, и когда узнал, что завтра уже отправляемся в путь, то воспринял это с облегчением.

Интересно, как отнесутся к этой новости воины? Им-то объявили, что завтра состоится очередная генеральная репетиция походного марша. Мы уже ходили дважды ходили в короткий поход, чтобы проверить, ничего ли не упущено в процессе подготовки.

Пол дня в одну сторону, разбивание лагеря, отдых, сворачивание его и путь назад. Но провианта и стрел брали на полноценный поход, чтобы было всё показательно.

Много чего пришлось скорректировать, так что почти уверен, что всё будет отлично, по крайней мере в части переходов от крепости к крепости.

А как подготовились к штурму — покажет первая же стычка, ориентировочно через пять дней марша.