Писец войска

Глава 7

Что-то я подзабыл, что у Анхесенамона и Анкетсат назрели романтические отношения.

В этом смысле люди древности ничем не отличаются от людей будущего. Во время влюблённости они точно так же утрачивают связь с реальностью, забывают о различиях в чинах и возрасте.

В общем-то, эти двое примерно равны по статусу (когда Анхесенамон займёт обещанный пост надзирателя Асуана), да и возраст близкий, так что в этом смысле преград для их любви нет. И даже семья, жена и дети командующего не могут быть преградой — важный человек вполне может иметь несколько жён.

Даже не знаю, как этот сгусток тестостерона с женским именем царевны из будущего (для него) решает этот вопрос с нынешней супругой. Система брачных договоров (да-да, настоящая система: их регистрируют в храмах) гарантирует право на развод не только для мужчин, но и для женщин. Измену считают нарушением маат, религиозным проступком, так как сексуальная жизнь — это своего рода ритуальное действие семейного масштаба, а сексуальная жизнь фараона, например, имеет важность для всего народа, от неё зависит плодородие земли и благоволение богов. Так что за измену вполне могут жестоко ритуально казнить. Впрочем, чаще откупаются, выплачивают компенсацию обиженной стороне.

У древнеегипетской женщины есть права, в том числе и имущественные. Она заберёт как минимум то имущество, с которым пришла в дом мужа — это указывается в договоре, как и доли в нажитом после, как во время брака, так и после развода. Правда, в случае с Анхесенамоном, я не уверен, кто в чей дом пришёл. Возможно, он останется в проигрыше на короткой дистанции… Хотя, если учесть будущую должность, то он потенциально один из богатейших людей нома. Да и кго новая будущая жена занимает ого-го какую должность. Значит, договорятся.

Анкетсат я не видел давно, а вот про Анхесенамона могу сказать точно, что он имеет все признаки влюблённости. Он и раньше не выглядел интеллектуалом, а сейчас и вовсе витает в облаках. Видно, что ему трудно даётся суровость, присущая самому главному и жестокому командиру.

Поплыл дядька.

Собственно, разве не для того эволюция закрепила влюблённость? Ну, или боги такими сделали живых существ, что для мифологического сознания египтянина звучит как синонимы. Да и моей вере не противоречит. Религиозность же не всегда синоним дремучести. Я вот смотрю на древних и всё больше убеждаюсь, что религия латает прорехи в естественнонаучной картине мира, чтобы личность оставалась целостной. Если кто-то считает себя атеистом, то либо он — не целостная личность, которая может развалиться от любой мелочи, как деревянный дом, поеденный жучками, либо просто не знает имени своего бога, держащего могучими руками порванные логические цепочки воззрений, объясняющих окружающий мир.

О механизме появления влюбленности можно спорить, но вряд ли можно сомневаться в том, что если мужчины и женщины не будут терять голову, не станут глупыми, слепыми и глухими, не замечающими недостатков друг друга, то пары будут редко образовываться.

Так что вот уже в какой раз, Анхесенамон довёл меня до Мерикара (лично, никого из меченых не взял с собой), сделал ему какой-то формальный доклад и откланялся, сославшись на дела в Асуане. Мол, вечером заберёт меня.

Понятливый дальний родственник снисходительно улыбнулся и отпустил его прочь.

Дом номарха от беспорядков не пострадал. Да остров вообще практически не затронула эта беда, ведь кость, за которой я пришёл, своевременно обнаружили в пивоварне.

До сих пор не понимаю, почему её вообще обнаружили. Возможно, это как-то связано с первичной атакой на Хнумхотепа для подмены его братом. А когда она выполнила свою роль, то срочно изъяли, чтобы не вредить городу, у которого сменился правитель. Не безлюдными же развалинами править подменышу.

Дворец я видел снаружи, он даже больше, чем храм Хнума, но не настолько величественный.

Впрочем, это только снаружи. Да, тут нет высоких колоннад, высоких статуй, взирающих на смертных свысока, зато всё сделано в стиле «дорохо-бохато». В том смысле, что много золота и драгоценных камней, но в целом — полнейшая безвкусица.

Изящных, гармоничных вещей очень не много, во всех интерьерах сделана ставка на массивность и лепистость. Изредка попадаются образцы с тонкой резьбой по дереву или камню, но выглядят они как инородные предметы среди золотых светильников и статуэток, выполненных крайне грубо.

Полы не золотые, нет. Полированный мрамор из того самого карьера, которым заведует Саптах. Дорогой, в этом нет сомнения, но выложен бессистемно, куски не подогнаны по цвету, не составляют какого-то орнамента.

Стены сплошь украшены фресками, но тоже выглядят провинциально, как подражание шедеврам. У Саптаха дом хоть и скромный, потолки ниже, изображения на стенах не рельефные, простая роспись, но выглядит на порядок более утончённо, если можно так говорить о картинах с малыми отклонениями от канона. Но они всё же есть, и это придаёт росписям живости и реалистичности.

А здесь всё монументально, строго. Пожалуй, уже использованное слово «грубо» можно применить, но не в смысле качества, а в смысле оскорбления хозяина.

Это не дом, а мастаба какая-то! (авт.: тип гробниц раннего и древнего царства. Условно — одна ступень пирамиды — плоская крыша, скошенные стены)

Хозяин принял нас радушно, но из-за вот такой мавзолейной обстановки (пусть и не им созданной), вся теплота улыбок была обесценена. Вроде и благосклонно с нами обходятся, даже на коленях ползать не пришлось, но всё равно происходящее не похоже на встречу сослуживцев, сражавшихся бог о бок, а на почётный приём героев правителем.

Диссонанс происходящего действия с декорациями очень силён, и обстановка побеждает.

Действительно, экспедиция уже ушла в пустыню. Их задача — найти такое место, чтобы отсутствовали любые приметы, не было видно никакой примечательной горы или реки, прокопать яму в человеческий рост, погрузить на дно свинцовый ящик, опутанный лентами с защитными заклинаниями, и закопать его.

Представляю, как обрадуются археологи, если его найдут. Но вероятнее, это будут какие-нибудь крестьяне или строители, которых никто и не заметит, не свяжет с какой-то находкой.

А список действительно сделали и мне дозволили его осмотреть и даже скопировать.

Но только после доклада.

— Жалуйся, — милостиво дозволил Мерикара.

— Не стану, — ответил я и улыбнулся: — Расскажу бесстрастно, что предлагал. Сам решай, что из этого сочтёшь полезным.

Разговор вышел долгим. Мерикара, в отличие от сына, подробно выспрашивал, почему именно так, а не иначе, какая теория стоит за этим. Я даже не посчитал нужным скрывать от него природу болезней, когда рассказывал о фильтрации воды. А почему бы и нет? Уверен, что такие теории возникали на протяжении всей древности, просто не находили подтверждения и исчезали. Те же атомы упоминали ещё в античности, но ничем, кроме забавного факта, это не стало. На основе этого не было построено ни одного практического изделия потому, что не пришло их время.

— Когда закончишь с изготовлением магических предметов, приходи ко мне, — подвёл итог разговору Мерикара. — Анхесенамон полностью ответственен за будущий поход. Это его испытание. Если он считает, что ему не нужна твоя помощь — так тому и быть.

— А номарху нужна? — уточнил я.

— Номарху нужен богатый ном. Сильное войско. Милость царя, да будет он невредим, здрав, жив. Если людей много, и живут они хорошо, разве это не выгодно мне?

— Иные считают, что у сытых людей много лишних мыслей. Когда люди не думают ни о чём, кроме пропитания, то ими легче управлять.

— Ты это прочитал в поучениях прежних правителей? Или… — где это «или» Мерикара не озвучил.

— В поучениях, — соврал я.

— Забытые правители. Кто их помнит? А если помнят, то только проклиная их имена.

Ого! Кажется, кому-то, едва начавшему править отдельной территорией, уже этого мало.

— Больше население, больше армия, — сказал я, чуть понизив голос. — Их проще прокормить. Вооружить.

— Ты правильно понял, — Мерикара улыбнулся так добродушно, как мог. А глаза решительные, вовсе не соответствуют растянутым губам. — Наметишь такой же план, как создал для похода, только для всей Земли Лука. Не только об армии. Но не забывай и о ней.

— Да, господин Мерикара, — я поклонился, чтобы могущественный человек не смог заметить неудовольствие на моём лице.

Я не уверен, достоин ли мир прогресса. Что можно показать, а что не сто́ит? В принципе, каждый старшеклассник будущего знает больше мудрецов древности. И дело не в знаниях, а в самом принципе мышления.

Древние не умеют расчленять реальность на составляющие, это достижение примерно эпохи Ньютона. Точно никто не скажет, но его гений породил самые известные и важные примеры такого членения — расчёт центра масс. А потом ещё и интегралы, чтобы собирать эти абстрактные точки вместе.

Древние не способны к глубокой абстракции, по крайней мере пока что я не встречал таких людей. Будь то космогония, представление о богах или самые практические вещи — всё весьма конкретно. Нет никакого абстрактного хаоса, он представлен предвечным океаном. Нет непознаваемого бога, кроме Неберджера, о котором хроноаборигены даже не смеют рассуждать дабы не сойти с ума.

Такие люди, конечно, должны быть, ибо есть математика, которая позволяет считать площади и объёмы. Просто я таких не встречал. Даже начал подозревать, что знаменитый Имхотеп — это тоже попаданец. Тогда понятно, почему жители Двух Земель считают изменение своей культуры деградацией, а не прогрессом.

— А теперь ступай, у меня ещё назначены встречи. Тебя проводят в мою библиотеку. Можешь читать там всё, что захочешь, — Мерикара сделал акцент на слове «моя».

Это забавно потому, что в крепости у него не было никакого хранилища свитков, кроме бухгалтерского архива и небольшой ритуальной коллекции при таком же небольшом храме-святилище Упуаута.

Библиотека Хнумхотепа тоже не сильно отличалась от того, что было в Храбрости Двух Земель.

Та же самая бухгалтерия. Бесконечные своды о собранных налогах и тратах.

Небольшая часть посвящена истории, но это не научные труды, не родился ещё никто подобный Геродоту, который не просто пересказывал байки, а ещё и попытался бы вычленить взаимосвязи, причины и следствия. То есть, собственно, не родилось то, что и есть история как наука, а есть только история в смысле байка, рассказанная моим подвыпившим другом.

Зарисовки колдовского предмета именно там и располагались, а рисунок колдовской кости являлся иллюстрацией к тексту.

Подозреваю, что именно такой свиток был отправлен царю в качестве доклада о случившемся. Структура этого свитка намекает на такой вариант. Если коротко, то это просто-напросто объяснение, почему Мерикара теперь правит Номом Лука, а его подчинённый станет главой Асуана.

Я там тоже упоминаюсь: «Юноша, обладающий хека помог Анхесенамону».

Это всё обо мне, ха-ха! И, Бэс меня пощекочи, меня это устраивает! Спасибо неизвестному писцу за это!

Кстати, его почерк хуже моего. Да.

Рисунок на кости отличается от того, что я видел на той, что мы нашли в походе. И тут вряд ли дело в неточности зарисовки в силу отсутствия понимания механизма. Мне показалось, что этот рисунок сделан другой рукой, я такое уже могу отличать по длине и изгибу штрихов, по нажиму на калам, по уверенности, беглости почерка. Когда работал переписчиком-реставратором, ради забавы пытался копировать не просто содержание, но и стиль древнего свитка.

Нет, пожалуй, он всё-таки весьма точен, а разница между двумя колдовскими предметами в том, что их сделали разные люди. И это плохо — значит у врага несколько специалистов.

Эх, жаль, что кость в крепости утратила силу и разрушилась, когда победили колдуна… Стоп! А почему эта всё ещё цела⁈ Где её создатель? Значит, это был не Хаэмуас?

Получается, колдунов было минимум два: один атаковал Асуан, второй — Элефантину.

Нужно уточнить, жив ли Йуйя. Если жив, то проще было бы выспросить детали у него. Однако, он красной расы, а не чёрной. И не жил в далёких землях на юге. Впрочем, знания ему мог передать Хаэмуас… Или плохой вариант: колдун всё ещё на свободе.

Хотел кинутся рассказать об этом открытии Мерикара, но уверен, что я не самый умный, другие тоже могли прийти к таким выводам.

Сообщу Анхесенамону, а он пусть делает с этими знаниями, что хочет.

Сейчас надо воспользоваться положением лисы в курятнике и просмотреть по максимуму. Папирус и чернила у меня с собой. Сначала сделаю копию рисунка кости, даже обдумывать его пока не стану.

В принципе, ничего особенного я тут не нашёл, кроме двух вещей.

Во-первых, «карта» сокровищ и истории об их появлении, к сожалению, рассказанная в виде сказки или легенды.

Во-вторых, небольшие сведения о нубийском колдовстве. Полученные не из первых уст, а от жреца-лекаря, шедшего с войском. Естественно, написано в презрительно-высокомерной манере.

Сделал конспекты обоих, и на это ушло всё время, пока не пришёл Анхесенамон с мордой кота, обожравшегося сметаной. Время и в самом деле уже было позднее, даже странно, что я потерял чувство времени.

Я рассказал командующему о втором колдуне, и он убежал к Мерикара. Похоже, по крайней мере он об этом не думал.

Пока он отсутствовал, успел впопыхах записать то, что мне было интересно, и мы отправились в крепость. Я просил оставить меня здесь, но командир упёрся, не согласился ни в какую. И аргументом козырнул, который я только что ему предоставил: второй колдун где-то ходит.

Уж не знаю, это его домысел или Мерикара это подтвердил, но крыть мне этот козырь нечем.

В пути Анхесенамон мечтательно смотрел на воду, а я читал конспект. По всему выходит, что представления о хека выросли из африканских методов. Они точно так же считают, что колдуном может быть не каждый, а только тот, у кого есть особая сила, «мангу».

У них так же сильно поклонение духам предков, божествам, и общение с ними, побуждение их явить свою силу. Собственно, точно так же колдун (авт.: аборо мангу) не далеко всегда воздействует на материальный мир своими силами, а повелевает (не важно умоляет или приказывает) сверхъестественными существами, которые на это способны.

Метод прямого воздействия через волшебный предмет тоже имеется, правда, в отличие от египетской магии, он либо тоже освящённый, либо являющийся носителем, вместилищем для волшебного существа.

Травы, а так же зелья и мази на их основе тоже воздействуют не сами по себе, а потому, что их душа сливается с душой того, на кого ими воздействуют. Правда, в свитке было указано не ка, а аху, когда приводился перевод с «дикарского»: мбнсимо, или душа вещи.

Главная разница в том, что исконное колдовство Куша используется исключительно в злых целях. Иногда напрямую, иногда через природу: погоду, животных, растения. Единственное позитивное применение — это защита от этого самого злого воздействия. (авт.: см. Эванс-Причард «Колдовство, оракулы и магия у азанде»)

Есть даже своего рода магическая полиция, определяющая применяет кто-то колдовство (авт.: мангу) или нет. Обычно эта функция деревенского знахаря. Правда, они называются оракулами, и главный метод — с помощью отравления птицы. Решение принимается по тому, выживет птица или нет. Затем используется ещё больше магии, чтобы отомстить за жертву и наказать того, кто совершил преступление.

Мангу так же как у египтян связано с каким-то физическим дефектом носителя, однако чаще он внутренний, где-то в животе есть особый орган, заполненный «волшебными предметами». Что имел в виду автор — я не понял. Как сену он должен быть сведущ в анатомии, так что не мог принять за него ни опухоль, ни, скажем, камни в желчном пузыре. Наверное, это всё-таки что-то конкретное.

Он отметил, что мангу растёт по мере набора опыта, и колдовство становится сильнее.

Днём колдовскую силу может увидеть только другой колдун, однако душа колдовства видна невооружённым глазом в ночное время любому. Когда колдун лежит в своей постели, он посылает свою душу творить злодеяние. И она плывёт по воздуху, излучая яркий свет.

Я сделал из этого вывод, что и колдун, и поражаемый должен находиться во время колдовства в пространстве снов, и подтверждением этому служит описание того, как происходит нападение колдунов.

Описываются сцены, похожие на акт каннибализма, но только это всё происходит не с настоящей плотью, а как бы с духовным образом проклинаемого. То есть роднит с нашим случаем: тот человек, плоть которого отрезают и варят в колдовском горшке, физически не меняется, но заболевает, чахнет и если ему не поможет другой колдун, умирает.

Чтобы исцелить поражённого таким образом, нужно «вернуть мясо на место».

В истории есть ещё одна интересная деталь: акт колдовства сопровождает бой барабанов, но их громкий звук, раздающийся за тысячи километров, слышат только другие колдуны и жертва, которая всё равно не может сопротивляеться, погружённая в сон. Всё это не происходит в реальности, и под мясом подразумевается не плоть, а кусочки души.

Кости животного — это один из главных переносчиков колдовства, аху мангу или вещи колдовства. Вообще, «колдовать» и «стрелять» обозначается одним и тем же словом «но». Потому что есть именно такой вид магии: колдун буквально стреляет проклятой костью в человека, пиная её. Когда она касается жертвы, то свершается акт колдовства.

Есть и несколько строк о совах. Южная Нубия сплошь покрыта лесами, в которых живёт сова, называемая местными гбуку, которая по ночам кричит «хи-хи-хи-хи!». Когда человек слышит этот крик, он понимает, что колдун вышел из дома и издает свой магический свист, одурманив себя соком растений, растущих в его хижине. Я обратил на это внимание потому, что именно так кричал ба колдуна в форме совы в пространстве снов.

Касательно отравления пива есть такая история: колдун превращается в летучую мышь и портит посевы (не само пиво). Люди пьют его и заболевают, а чтобы их спасти, нужно поймать летучую мышь (не сказано ту или любую), сжечь её, а перепел подмешать в пиво «и с помощью него проверить своих соседей». И тогда все, пившие его, исцелятся.

К нашему случаю не очень подходит. Остаётся единственный метод — это смерть колдуна. Но с этим способом есть проблема: те самые «кусочки мяса», которые нужно вернуть, исчезнут. Правильный метод — это принудить колдуна к тому, чтобы он обратил свои действия. Методов исцеления в свитке не указано, и более того, если верить автору, то их просто-напросто не существует. Африканское колдовство исключительно зловредное.

Главное, что я понял, — символы, нанесённые на кость колдунами Нубии, не имеют решающего значения, как в магии Двух Земель. Создание вредоносного предмета строится на чистой воле, это продолжение и материальный носитель мбисимо мангу, души колдовства.

Именно по этой причине предмет теряет свойства после смерти создавшего его. Они связаны, у них одна душа на двоих. Скорее всего разрушение — это нетипичная реакция. Ч спрашивал Анхесенамона, не они ли её раскололи. Сказал, что нет, сама. Возможно, та кость раньше пострадала когда воины хотели её разрушить механически, но держалась за счёт мангу, которое, исчезнув, привело к тому, что кость рассыпалась.

Ну, или свежепосвящённые в таинство хека вояки сами не заметили, как обрушили на него божественную мощь Упуаута.

Честно говоря, в африканском колдовстве есть один момент, который меня напрягает больше остального: колдун может воздействовать напрямую, без задействования помощи богов, духов или предметов. Более того, это как раз основной способ. Духов призывают крайне редко, ибо сами их опасаются.

И кажется, что решение есть во втором любопытном свитке, который я нашёл.

Потенциальная выгода велика, но и последствия серьёзные: на оборотной стороне имеются пометки о трёх экспедициях в оазис в Западной пустыне. Последнюю отправлял Хнумхотеп, да вот только ни одна не вернулась.

Сокровище же — это книга, написанная самим Тотом. По преданию, в ней содержатся все тайны мира.

Раньше я бы посмеялся над наивностью древнего примитивного мышления. Что за книга должна быть, чтобы в ней записать ВСЕ тайны? А вот теперь, когда кое-что узнал про хека, не уверен, что всё так просто.

Возможно, эти тайны — не знание, содержащееся в смысле слов, написанных на папирусе или золоте (книга называется то золотой, то серебряной, то из электрона, сплава этих металлов). Вполне может быть, что как и написано, в ней есть заклинание — что-то вроде гипно-ключа, способа войти в особое состояние сознания, в котором не останется секретов. Своего рода оракул, метод предвидения.

Очень заманчиво, но пока не до него. К тому же, то, что по местным меркам называется картой, я бы даже с детским рисунком сравнивать не решился. Я не понимаю, как по ней что-то искать. Скорее всего, это тоже что-то вроде ребуса, разгадывать который у меня пока что нет времени. Слишком много заданий я получил от Мерикара.

Есть ещё методы найти сокровищницу, но для них нужно создавать артефакты. А у меня такой работы ещё непочатый край. Я говорю о моём персональном задании от военного совета по созданию защиты от нубийского колдовства. Узнав, как оно работает, может что и сотворю.

Зато пока плыли обратно, протестировал свою придумку на Анхесенамоне, стоящем на лодке с блаженным лицом и благоухающем ароматами Антектсат.

— Анхесенамон, — сказал я, стараясь вложить в речь максимум уважения и раболепия. — Как ты отнесёшься к тому, то необходимая защита от чар колдунов будет сделана в виде особой шапки и ленты на тело?

— Это даже хорошо, — ответил он, витая в облаках. — Защитит и от булавы, и от топора…

Командующий резко переменился в лице, посмотрел на меня сердито.

— Только для тех, кто будет в первых рядах, — я поспешил уточнить. — Лучникам не обязательно, возничим — тем более.

— Сделаешь и для них, но что-то попроще. Без хитростей, — его лицо опять стало мечтательным, и он произнёс нежным голосом: — Господин Мери будет в ярости.

Как в воду глядел. Правда, причина для гнева оказалась сосем иной: Мерикара переваривал наш разговор в течение дня, а потом прислал депешу, в которой указал всё, что посчитал необходимым к внедрению ещё до начала похода.

Естественно, все решили, что я переубедил его в том числе с помощью колдовства, чтобы только доставить неприятностей двум ужасно занятым командующим своим детскими глупостями.

Будто мне хотелось проводить время, разрываясь между тренировочной площадкой, мастерскими, святилищем Упуаута и своей комнаткой — это единственное тихое место в крепости, где я могу собраться с мыслями.

Да я недоволен ещё больше них! Тоже мне, большие дяди сердятся на мальчишку!