Писец войска

Глава 18

Прощание со знакомыми в Асуане и Элефантине вышло на удивление тёплым. Анхесенамон даже не возражал против того, что я обнимал его новую супругу, красавицу Анкетсат.

Она не возражала тем более, ведь объятия — это обмен ка, а моего каждый не прочь отведать.

Если бы в этом мире составляли рейтинги вроде «звезда слухов» или «самый упоминаемый в двух городах», то я бы выиграл.

На почётном втором месте супружеская пара из главной жрицы Анукет и надсмотрщика за Асуаном.

А прибытие царского сына — только на третьем. И то только в связи с тем, что тот нагло занял дворец добродетеля и спасителя от чернокожих колдунов, досточтимого Мерикара.

Книгу Открытия Дверей номарх мне не отдал. Впрочем, она мне и не нужна. Я уже усвоил её сердцем, так что проку от неё для меня нет. Пусть пытается работать с копией. Буду рад, если преуспеет. Да только я подозреваю, что это невозможно. Не зря же в меня засунули часть сехем колдуна на рассаду. Без него, скорее всего, ни у кого ничего не выйдет.

Я не стал говорить, что у Анкетсат эта сила есть, чтобы не портить ей жизнь. Боюсь, что её возьмут в плотный оборот из-за неё. И не только как мага, а ещё могут принять за пособницу нубийцев. Ведь именно так разоблачили Шедира.

Хотя, если она продолжит творить хека, то вскоре это свечение будет заметно и остальным. Надо будет сказать ей и Мерикара, чтобы не стало сюрпризом. Сделаю это перед самым отправлением, в последний момент, чтобы не наседали на меня с расспросами.

Я уже несколько раз ужинал вместе с сыном Ра.

Он мучает меня своими расспросами. Иногда серьёзными, иногда по-детски наивными. А вот Нефрусебек женщина серьёзная и даже коварная. Чую, она крутит братом-мужем как ей заблагорассудится, стоит за спиной самых важных из его решений, оставляя ему только право на капризы.

И похоже, забрать меня в Фивы — это не каприз мужчины, а желание этой женщины. Однако, понять это трудно, она никогда не отдаёт приказы лично, хоть статус у неё весьма высок. Всегда нашёптывает что-то на ушко Аменемхету, а тот озвучивает.

Например, он меня спросил, что сами боги делают из небесного металла, кроме носов их лодок?

— Ничего, сын Ра, — ответил я. — Этот металл — остатки от творения земли и других звёзд. Он просто летает выше неба, иногда падает к нам.

А вот Нефрусебек задала вопрос с подвохом:

— Золото связано с Ра?

— Конечно. Этот металл рождается в недрах звёзд, — совершенно честно ответил я.

— А серебро — с Луной?

— Оно там есть (авт.: найдено в кратере у Южного полюса), — опять не соврал я. Понимаю, конечно, что древние эти ассоциации раздали, исключительно проведя параллели по цветам.

К счастью, разговор с астрофизики перевёл в земную плоскость Аменемхет. Он спросил про рецепты блюд, которые пробовал у Саптаха. Помнится, мы с Пакером много чего наготовили нетипичного для кухни Древнего Египта, чтобы заглушить мою ностальгию по будущему.

Пришлось пообещать, что, когда прибудем в Фивы, удивлю его чем-нибудь, если мне предоставят право командовать кухонными работниками.

К счастью, больше всего избалованного принца интересовали наши нубийские приключения. Я их описывал с уклоном в то, какой Анхесенамон герой, как мастерски меченые освобождали от мёртвого сна проклятых. А себе оставлял роль писца, составлявшего бухгалтерскую ведомость.

— И почему великий колдун выбрал именно тебя в противники? — ехидно поинтересовалась Нефрусебек.

— Не знаю. Хотели лёгкой победы? — предположил я.

Договор на тысячу лет Мерикара положил в драгоценную шкатулку и передал царским детям. По его словам, те были в шоке. Похоже, что это и в самом деле первый в мире письменный международный договор. Такого ещё никогда не было и сама такая идея никому не приходила в голову. А если и приходила, то не была воплощена.

Насколько я знаю, первый такой документ, сохранившийся до Нового времени, тоже связан с Египтом, с Рамзесом II и Хетским царством. Но это будет через сотни лет, в тринадцатом веке до новой эры. А сейчас примерно девятнадцатый, если мы в Среднем царстве.

Столичный город называется Иджтави, что меня заставило засомневаться в каком времени я оказался. Но мне пояснили, что Фивы и Мемфис всё так же значимы, а это поселение состоит из дворца и городка чиновников. Сразу вспомнил, как Иван Грозный покинул Москву и переехал в Александровскою слободу, взял с собой царицу Марью, царевичей, бояр и дворян с семьями, вооружённую стражу, всю казну, библиотеку и дворцовые святыни.

Видимо, основатель нынешней династии что-то подобное отчудил.

Или скорее, в духе Петра Великого, основавший город в честь Святого Петра. Только «отсель грозить мы будем»… азиатам. Они для нынешней династии главная угроза.

Царь там проводит мало времени, разъезжает по стройкам, ведущимися по всей стране. Больше всего времени времени проводит в Фаюмском оазисе, где строит город и храм в честь Себека. Не ровно он дышит к этому богу-крокодилу, даже дочь в честь него назвал.

Собственно Иджтави где-то там и есть, недалеко от Фаюма.

Вроде бы меня передадут из рук в руки действующему фараону, правда, что будет потом, мне неизвестно. Тешу себя надеждой, что нужно всего лишь немного потерпеть этого сына Ра, а дальше будет получше. Но сам себе не верю. Он плод окружения, и именно в него меня окунут.

Придворная жизнь точно не для меня. Я и на уровне проектного отдела маленького заводика не вытягивал мини интриг, а там будет просто змеиное кубло, лежащее у стоп воплощения Гора, и борющееся за место поближе к источнику милости. Будут брызгать ядом друг в друга и в меня попадут. Жуть!

Правда, судя по рассказам Аменемхета, его папенька не очень воинственный. Сосредоточил свои усилия на строительстве. В этом я кое-то смыслю, ха-ха. Даже их знаменитый Имхотеп не побрезговал бы моими советами. С другой стороны, нет у меня желания прогрессорствовать, так что буду до последнего делать вид, что простой мальчик из деревни.

А то за обедом чуть не стал обладателем рабыни-музыкантши. На вид она здоровая, опрятная, красивая, полногрудая, да вот только что мне с ней делать? У меня самого завтрашний день неопределённый, так мне ещё кого-то в нагрузку дают. И за что меня так наказали? Я всего лишь на вопрос о музыке ответил честно: примитив.

Естественно, ответом было:

— Бери арфу, играй.

— Мои пальцы огрубели после похода в пустыню. Я напою, пусть музыканты подхватят.

Почувствовал себя Жоржем Милославским на пиру фальшивого Ивана Грозного. Однако, к царской семье абы кого не допустят, так что музыканты схватывали на лету и уже через десять минут играли кавер-версию багателя номер двадцать пять Бетховена. В той мере, в которой я её помнил. Просто это первое, что пришло в голову, подходящее для арфы — «оркестр» составляли в основном разные варианты струнных.

Вот тут-то и состоялся акт дарения. Условного, конечно. Не для меня, а для того, чтобы музыканты лучше ублажали слух младшего поколения царской семьи. Чтобы если даже ночью мне придёт в голову что-то новенькое (ха-ха), то сразу мог напеть, а потом эта мелодия должна радовать слух молодого владыку. Записывать музыку пока ещё не умеют, да и я не владел нотной грамотой. Хотя, принципы знаю.

Еле отбился. Но в итоге пообещал, что две-три мелодии покажу музыкантам в пути.

Три дня, когда я был относительно свободен и старался как можно реже появляться в поместье Мерикара-Аменехмета, пролетели быстро, и весь двор погрузился в три ладьи из кедра, а ещё несколько папирусных плотов шли поодаль, везя менее ценное имущество, слуг и пять сотен воинов, охранявших детей нынешнего правителя в их путешествии.

Сын Ра держал руку на поясе, украшенном золотыми символами и антропоморфными фигурами — изображениями Амона, веть его имя означает «Амон впереди». Принц поглаживал рукоять меча сделанного из стали. Меч не имел ножен, убирался в кольцо на поясе, чтобы каждый мог видеть, насколько драгоценная эта вещь.

Работники Мерикара поднаторели в работе с железом. Видимо, сделали себе стальные инструменты потому, что иначе не представляю, как медными можно было сделать гравировку на лезвии. В углубления заложили золотую проволоку и заполировали заподлицо. Выглядит эффектно.

Там написано: «Аменехмет, врагов разящий». Ориентация письма вертикальная, и начинается от рукояти, видимо, чтобы каждый, умеющий читать, понял, что вещь персональная.

Я удостоился «чести» плыть на одной ладье вместе с принцем и ублажать его слух разговорами. По третьему кругу рассказал историю про Нубию. Скоро уже заучу наизусть. Странно, что он не разучил. Неужели хочет подловить на несостыковках?

В принципе и мне самому это приключение кажется невероятным, но я ведь говорю правду, так что как помню, так и рассказываю. Вряд будут заметные противоречия в версиях.

Улучил момент, когда Аменемхет был в хорошем настроении и поинтересовался, известно ли ему имя Аутибра Хора.

Он посмотрел на сестру, та помотала головой:

— Впервые слышу. Кто это?

— Царь. Не знаю, когда он правил. Мне была явлена деревянная статуя его ка с инкрустированными глазами. Хотел бы найти её и узнать, в чём смысл видения, — я соврал лишь отчасти.

— Есть списки у царских причетников. Сверимся, — пообещала Нефрусебек. Всё, что касается богов и их силы её очень интересовало. — У каждого царя помимо личного есть ещё имена-титулы: тронное имя, хорово имя, имя по Небти, золотое имя. Его могли просто забыть.

Ну да, даже в будущем такая ерунда бывает. Если не верите, ответьте, как звали Ганди? Что если я скажу, что Махатма — это прозвище, означающее «великая душа», дал ему Рабиндранат Тагор. Честно говоря, я и сам не помню… (авт.: Мохандас Карамчанд Ганди). Да что там говорить, не каждый вспомнит, какие фамилии у деятелей революции. Настоящие фамилии Ленина со Сталиным ещё куда ни шло, помнят, а вот многие ли припомнят, что Лев Троцкий это Лейба Бронштейн? Хотя псевдоним не просто стал именем нарицательным, а даже лёг в основу серьёзных и шутливых идиом.

— Боги не открыли тебе, в чём смысл этого видения? — лениво забрасывая виноградину в рот, спросил царёв сын.

Я помялся, но врать не решился, к тому же в данном случае это не принципиально:

— Статуя как-то связана с вратами в… иной мир.

— В Дуат? — Аменемхета ответ не удивил. — В каждой усыпальнице такие есть.

— Не знаю. Миров много и помимо Дуата, так что…

— Много? — встрепенулся сын Ра. — Расскажи!

Кто тянул меня за язык! Как теперь выкручиваться? Не рассказывать же про многомировую интерпретацию квантовой механики Эверета или ещё более фантастические теории вроде мира на бране? Они и для людей будущего-то кажутся сказочными.

— Боги этого мне не открыли. Именно потому интересуюсь, что хочу узнать, — ответил я полуправду. Я и в самом деле не уверен, поможет ли эта статуя вернуть меня в будущее. А ещё вопрос, существует ли она. Может ещё и семечко не упало, не проросло дерево, из которого вырежут это изваяние.

— Верно ли я понял, что ты можешь проникнуть сквозь скрытые двери в иные миры? — Аменемхет хоть и не стабильный психически, но интеллектом не обделён. Быстро вычленил важное с его точки зрения.

— Могу. Мне посчастливилось прикоснуться к Книге Тота. Забрать её мы не смогли, однако взглянуть краешком глаза на тайны хека я смог.

— Расскажи! — сын Ра вскочил с золотого трона. Даже на корабле он не часто отрывал от него царственный зад.

— Это знание не облекается в слова. Оно воспринимается непосредственно сердцем.

Разочарованный Аменемхет плюхнулся на трон.

А у меня появился соблазн: под видом знаний из книги Тота я мог бы обратить будущего царя в православие. Он склонен к мистицизму и религиозности, с ним бы это прошло.

Я взглянул на Нефрусебек и это желание пропало. Нельзя нарушать установленный Господом порядок причинности. Если нет такого повеления напрямую, то значит, проповедь Истины не входит в планы Божьи. Всё должно случаться в своё время. Кто не знает, чем кончилась религиозная реформа Эхнатона? Нельзя консервативных древних, привыкших к постоянству, живущих в череде одинаковых дней, шокировать такими резкими изменениями.

Да и вообще, кем я себя возомнил, чтобы говорить от Его имени?

— Пусть в паруса подует ветер, я хочу плыть быстрее, — капризно сказал мужчина, наделённый властью, после того как женщина шепнула ему что-то на ухо.

Я обернулся, чтобы убедиться, не стоит ли у меня за спиной истинный получатель приказа. Нет. Это ко мне.

В принципе, я уже проделывал такое в пустыне, и скорее всего, эти цярята узнали.

Что делать? Сказать, что не могу и полететь за борт с дырой от копья в груди? Или меч на мне испытает. Наверняка, мечтает кому-нибудь срубить голову, упырь психованный. Вон, как поглаживает свою игрушку. Не расстается с ней.

Сейчас следует потакать таким приказам, чтобы показать, что им стоит напрячься, чтобы помочь мне в поисках двери домой. Что я знаю, что делать с магическими дверями.

Я взмахнул жезлом, мысленно призывая образ Кебу — бога северного ветра.

Если честно, я не помню, чтобы что-то слышал о нём в прошлой жизни. Уж точно запомнил бы мужчину с крыльями скарабея и четырьмя бараньими головами. Да и нынешним египтянам он неведом — по преданиям его владения за третьим порогом, а там чужая земля…

Наверняка это побочный эффект прикосновения к Книге Тота — нужные знания для заклинания сами собой, интуитивно всплывают у меня в голове, даже если их ещё этого бога ещё не почитают на Двух Землях.

Я даже не удивился, когда подул довольно сильный, но всё ещё ласковый ветер, надувший паруса всех лодок приличной эскадры.

Сын Ра заливисто рассмеялся совсем как ребёнок, а вот взгляд Нефрусебек мне не понравился. Нет, угрозы для меня в нём нет, но какие-то нехорошие мысли родились в её лошадиной голове.

Царская родственница обратилась ко мне, щурясь:

— Скажи, Афарэх, — меня впервые назвали по имени, и это плохой знак, — а могут ли боги наделить женщину совершенным ка?

Без сомнения, её брат понял суть вопроса и перестал смеяться.

Я тоже понял, куда метит дамочка. Отличие женского ка, точнее хемуст, от мужского — это железное мифологическое доказательство того, что женщина не может править Двумя Землями. Для того, чтобы ка Ра прошло через царя, и тот поделился им с простыми смертными Египта, женщина не подходит именно потому, что её ка иного сорта.

Помню, что Хатшепсут пыталась рассказывать какие-то истории, что боги наделили её ка, чтобы обосновать законность своего правления. Но это будет много позже. Что там чудили остальные царицы, я не знаю. Не хочу ломать логику истории. Кроме Хатшепсут не помню остальных имён женщин-фараонов. Там всё сложно, вроде. Та же знаменитая Клеопатра не была самостоятельной царицей, её власть держалась на том, что она была регентом при брате-муже. Это не было инцестной историей, он был совсем мальчишкой. Тут дело как раз в мифической истории с ка: брат выполнял жреческие функции царя-бога, а его сестра и жена — всё остальные, присущие правительнице важной державы, включая рождение наследника от императора сверхдержавы-покровителя и потомка богини Венеры. (авт.: речь от Юлии Цезаре и Птолемее XV Цезарионе)

А вот Хатшепсут, вроде бы, начинала так же, а потом правила от своего имени, правда одевалась и именовалась как мужчина в официальных текстах.

Не помню… Нефрусебек или Собекнефру… Нет, ничего не всплывает в памяти. (авт.: на ней закончилось Среднее Царство)

— Для богов нет ничего невозможного, — ответил я нейтрально, но судя по лицу претендентки на трон, она услышала твёрдое «да».

— А можем мы войти с тобой вместе в эти чудесные двери в иные миры? — спросил Аменемхет, выражая общий вопрос.

— Мой ответ будет тот же: как пожелают боги. Вам известно, что со мной были люди Мерикара, и они сумели пройти в сокровищницу. Но не все вошли, и только трое вернулись обратно. Так что я не могу вам советовать…

— Довольно. Оставь нас, — Нефрусебек взмахнула рукой, оставив меня в растерянности. Что она имеет ввиду? За борт прыгать? Мы на лодке, тут места нет, чтобы куда-то уйти.

Отошёл, насколько мог, к рулевому. От ворочал огромным веслом и кажется кайфовал, от того что его обдувает магический северный ветер.

Следующим приказом музыканты начали бряцать незамысловатую, но громкую музыку, и тем создали обстановку приватности для разговора.

Поймав косой взгляд шушукающихся царственных детей я, полный неприятных ожиданий, отвернулся. Не буду мешать им строить коварные планы.

Мы ещё никуда не доплыли, а меня уже начали втягивать в придворные интриги! За что мне такое наказание?

Я хочу домой. Сидеть за монитором и сводить сметы, а не вот это всё!

А виды-то хороши! По мере того, как мы продвигаемся на север, пейзаж меняется. Становится немного прохладнее (это даже без учёта наведённого ветра). Даже запах у реки не такой, не говоря уже о том, какие ароматы растительности доносятся со стороны берега.

Уже второй день нашего путешествия. Ооочень медленного путешествия.

По неизвестной мне причине, Нефрусебек не пожелала останавливаться ни в каком поселении. Сначала царственная пара утомилась, гоняя крокодилов до самой вечерней зорьки, а потом мы ночевали мы на прямо на берегу, давая отдых вестибулярному аппарату после речной качки.

Даже дети Ра изволили сойти на сушу. Для них поставили большой шатёр, расписанный красками и расшитый золотом.

Я старался не афишировать, как разгоняю ядовитых тварей магическим жезлом, но не удалось скрыть, среди тысячной толпы-то. Меня приглашали в шатёр, чтобы дал объяснения.

У них там комфортно. Стоит бронзовая жаровня с камнями, а на улице ночь уже не самая приятная. Зябко.

Прозвучит тупо, но мне пришлось рассказывать этим великовозрастным и высокопоставленным господам сказку на ночь. Хорошо ещё, что они только формально являются супругами, а то даже не знаю, есть ли тут такое заклинание, чтобы развидеть, мерзкие делишки царят.

В этой седой древности сексуальная сторона жизни не особо табуированная, так что был счастлив, когда меня прогнали прочь, до того как моё зрение могли осквернить. Не верю, конечно, не похоже на то, что их брак выходит за рамки юридического. Да в принципе, хоть браки между роднёй распространены — дети от них — редкость, в том числе и в среде фараонов. Я не большой знаток истории Египта, но на память, кроме Тутанхамона, никого и не помню. Браков много, а потомков — нет.

Я подслушал разговоры ранее, и скорее всего всё не так печально с этой парочкой. Они не прямые родственники. Матери у них точно разные, а про отцов не понял. Пока склоняюсь к тому, что они двоюродные. Насколько я понимаю, отец Аменемхета — сын Нимаатра, а мать Нефрусебек — его дочь, при чём от разных матерей. Могу ошибиться, это не напрямую сказано, я такой вывод сделал из болтовни слуг. Сойдусь с кем-нибудь поближе — уточню.

(авт.: ради того, чтобы не повышать рейтинг книги, сглаживаю этот момент. Считается, что они оба — дети Аменемхета III. Из-за этого в третьем томе будут ещё некоторые перетасовки в царском семейном древе, но только в тех моментах, где у египтологов есть сомнения)

Впрочем, есть и другой способ оскорбить мой взор и мораль: в шатре присутствовали люди из свиты обоих полов, на которых фиктивные супруги косились, прогоняя меня. Скучать не будут.

Хоть меня и выставили прочь, осквернения лучших чувств я не избежал: снаружи оставленные без надзора слуги и служанки, музыкантши и танцовщицы с воинами дали жару. А мне ведь с ними ещё плыть и плыть, а потом жить во дворце… Ох, мерзость!

В деревне и в Элефантине такое тоже бывало, но не так массово. Люди хоть какие-то приличия соблюдали, так явно не демонстрировали своё бесстыдство.

Хотя, что я жалуюсь? Я сам их подтолкнул к этому. Не сразу заметил, что музыканты просто-напросто боятся выйти за пределы очерченного мною круга. Они поняли, что за магию сотворил, да я и словами подтвердил перед лицом Аменемхета. А стенки у шатра не звукоизолирующие.

Все довольны кроме того самого охранника, который грубо со мной обошёлся в Элефантине. Взмахом жезла я забираю и возвращаю ему мужскую силу, что с одной стороны удивляет, а с другой — веселит. Видимо, не такой я добрый. Слишком злопамятен. Да некому исповедоваться. Нет, пожалуй, буду относиться к этому как к воспитанию неразумного.

Охранник тоже в двойственных чувствах: он то злится на меня, то… Ага, второе возобладало: пришёл просить прощения. Демонстративно взмахнул жезлом, восстанавливая его способности быть хорошим мужем, а для себя устанавливая благоговейный трепет со стороны окружения царских детей.

Так что я полон не лучших предчувствий после вчерашней ночёвки на природе. Предвкушаю, что при дворе такой творится, что с моей моралью из будущего я буду постоянно находится в неудобном положении. Надо бы развить что-то из атакующей магии, а то только о защите думал.

Музыка резко стихла, и Аменемхет жестом подозвал меня подойти ближе.

— Сегодня мы остановимся в Нубет (авт.: «город золота», ныне Ком-Омбо). Там есть две усыпальницы старых вельмож.

— Там есть храм Собека? — уточнил я. Помню, рассматривал его в качестве места для экскурсии, но не решился — далеко. Да и то, что сохранилось построено уже на закате Египта фараонов, во времена Птолемеев, так что ничего знакомого там не увижу.

Это было предположением, основанным на том, что сейчас культ Себека в этом районе очень силён, и было бы странным, если бы хоть какого-то храма не построили.

— Есть, — подтвердила Нефру-Себек. — Мы обязательно его посетим. Ты же говорил, что Двери есть только в усыпальницах?

— Возможно, я не так выразился, — мне пришлось взять вину на себя. — Знаю лишь, что в храмах Сатис и Анукет их нет. В других я не бывал и не могу говорить уверенно. К тому же, если Себек пожелает пригласить, он может открыть дверь специально для… гостей.

— Я услышала тебя. Пока можешь быть свободен, — меня опять жестом прогнали как муху.

Ох, каким же долгим будет путешествие в столицу, если будем останавливаться у каждой мастабы!

Да ещё в такой-то компании.

Мы ещё и на пятьдесят километров не удалились от Асуана, а я уже ненавижу моих новых господ. А осталось-то ещё около семи сотен! И не факт, что их папаша окажется более приятным. Не тешу себя такой надеждой.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

Третий том будет посвящён поиску дороги домой, которому мешает жизнь при царском дворе.