Писец войска

Глава 14

Пожалуй, я погорячился с тем, что решил, будто Рамараи уберёт свидетелей. Они и так скорее всего не дожили бы до конца пути. Представляете, они решили идти в шендитах! Босиком! Разве что парики не сняли, молодцы!

Спросил прямо:

— Вы ходили по пустыне?

Оказалось, что по минимуму. Что такое песчаная буря они не знают, как защититься от ветра и солнца — тоже. Весна пока ещё не настала, не самое ветреное время, и не максимальная жара, но всё-таки это не то же самое, что лежать в тени на берегу реки.

Тяжело мне пришлось с ними. С самого первого момента начались трудности. И самая главная — убедить, что днём никуда идти не нужно, что передвигаться будем только вечером, ночью и ранним утром.

Приказ Мерикара мы этим не нарушим, я в городе не появлюсь.

За день простоя я провёл ревизию вещей, часть повыкидывал, и отправил Рамараи на рынок за солью и финиками. Посадил охранников выковыривать косточки, просто чтобы было, чем их занять. Ну, и облегчение груза небольшое.

Для ослов еду не взяли. Они что, думали, что они песок вместо травы будут жевать? Опять пришлось гнать на рынок посыльных.

Честно говоря, много вопросов возникло по поводу того, не придали мне в помощь отряд самоубийц?

Часть дня потратили на то, чтобы нормально одеться. Раз уж палатки не получатся, разорвали несколько полотнищ на накидки и импровизированную обувь, намотали тряпьё на голову и ноги, накинули на тело в стиле пончо.

Даже осликам досталось, правда один всё равно сдох, но он с самого начала показался мне больным. Я ещё переспросил, стоит ли его брать в тяжёлые условия, тратить воду на больную скотину.

Эти олухи всегда норовили всё снять, «чтобы не было так жарко». Как объяснить им, что светлая ткань лучше, чем их тёмная кожа? А то, что пот её смачивает — это даже хорошо?

Было очень трудно заставить носить тряпичные маски на лицах. Ныли: «Дышать нечем!»

Приходилось ругаться по каждой мелочи:

— Пей маленькими глотками, а не залпом! А лучше просто мочи губы! Ты пьёшь больше, чем испаряешь!

— Не ешь много!

— Не сходи с тропы!

Вот с этим даже у меня имелись трудности. Я не знаю, кто её протоптал, скорее всего она звериная. Мы набрели на относительно твёрдую поверхность, идущую перпендикулярно руслу реки, этот вектор не совпадал с направлением, куда указывал компас.

Самое холодное время года, к счастью, ещё не настало, конец осени не так уж и страшен. Вроде бы в районе января в пустыне даже заморозки бывают, но мы в такую погоду не попали. Но градусов десять-пятнадцать да, прочувствовали.

Хотя, что я ною? В движении да с одеждой довольно легко перенесли.

К счастью, Ливийская пустыня — это не сплошной песок. Без особых проблем можно найти тенистое место, чтобы переждать жаркое время суток. По крайней мере там, где мы шли, всегда имелись причудливо изъеденные эрозией скалы, под прикрытием которых можно отдохнуть.

От скорпионов и змей я применял проверенное средство — круг, очерченный жезлом из клюва ибиса.

В самую жару животные пустыни тоже не особо активны, но в этот раз наконец-то увидел, как действует этот оберег: шальная змея ползла в нашу сторону, что само по себе странно: они обычно сами боятся топота и уползают прочь.

Когда она доползла до места, где я провёл линию, от которой уже не осталось и следа, замело ветром, то словно врезалась во что-то невидимое. Продолжила свой маршрут по кругу, периодически тыкаясь в нематериальный барьер, и в конце концов уползла прочь.

Не один я наблюдал за этим, Рамараи тоже видел, и сказать, что на него это произвело впечатление — ничего не сказать. Лицо у него и так вытянутое, а стало совсем как гнилой кабачок с глазами.

И кажется, что больше его удивило не проявление моего хека, а то, что змея так упорно рвалась к нам.

Признаюсь, я и сам удивился. Подумал, может, тут у неё гнездо или из норы тушканчиков вкусно пахнет. Вместе с Рамараи осмотрелись и ничего не нашли. Обычное место, без чего-то особенного. Камни, песок, ослы, их помёт и люди.

— Не иначе сам Сет наслал на нас этого аспида, — прошептал он так, чтобы люди не услышали. Они дремали и не видели змеи, так что он не хотел никого пугать и сеять панику.

Честно говоря, я больше боялся людей. Не помнил, когда появились пустынные кочевники. Звери-то поумнее будут, они не полезут туда, где нечего есть и пить, а вот человек даже в космос ломится с непонятной мне настойчивостью.

Крупных кошачьих тоже побаивался — эти просто могли напасть на наш след и догнать, чтобы полакомиться.

Ну, и в конце-то концов, кто-то же протоптал тропу?

В итоге, никто крупный нас не побеспокоил, но жертвы появились на второй день пути. Я не про осла, он сдох позже.

Одного из людей убили твари пустыни. Я говорю во множественном числе потому, что такое только в кино может быть: на замыкающего нашу колонну напала змея, причём укусила руку, а не ногу. Он на неё не наступил, она прыгнула, если верить тому, кто шёл рядом.

Свидетель завыл как сирена. В ночной тишине его вопль прозвучал так мощно, что в ушах потом звенело. Рамараи его побил, чтобы не привлекал хищников. Заслужено, об этом было много раз говорено.

Так вот, я подбежал к нему с лампой-прожектором, тем самым, что сделал для плавания в Нубию. Точнее, той же конструкции, с невиданным в этом времени отражателем. И едва сам не заорал. Прошли считанные секунды, а по жертве уже ползали десятки скорпионов и несколько змей!

Откуда они взялись и почему собрались вместе — мне неведомо. Человек же уже не дышал. Я даже не слышал никогда, чтобы существовали такие змеи, чей яд убивает мгновенно. Да и вообще, зачем они набросились на труп?

Вывод напрашивается только один: хека. Это не простые змеи и скорпионы.

Тело мы оставили там, где он упал. Приближаться к нему опасно.

В итоге роли в нашем отряде поменялись: мои охранники сообразили, что погиб тот, кто шёл дальше всех от меня, великого и ужасного колдуна, усмирителя нубийских аборо мангу. Хотя, вряд ли такой слух уже распространился, если только Рамараи не поспособствовал.

Это могло бы показаться смешным со стороны, но как же раздражает!

До цели нашего путешествия мы дошли неожиданно. Я даже в какой-то момент решил, что компас сломался. Он вдруг начал двигаться хаотически, менять направление.

— Для этого мы взяли лопаты? — Рамараи сообразил быстрее меня. Все мои спутники толклись рядом, надеясь на защиту моего хека, так что он увидел поведения поплавка вместе со мной.

— Начинайте копать, пока не стемнело. Я окружу это место для защиты от гадов.

— Могло нанести много метров песка, — грустно сказал один из людей.

— Заткнись и копай, если хочешь получить воду, — рявкнул Рамараи, и все возражения мигом испарились.

Нам повезло: до плиты, испещрённой символами, мы добрались ещё до рассвета — место, где начали копать, относительно высокое, я принял его за вершину бархана. Потому и копать было относительно просто — песок расталкивали в стороны, и он сползал вниз по склону.

В темноте я не понял, что там написано, светильник выхватывал только часть текста. Он казался мне архаичным — сейчас так не говорят, многие слова непонятны.

В любом случае, как открыть эту плиту — непонятно.

Вот тогда-то я понял, какова профессия тех, кого мне представили как охрану. И понятно, почему они не умеют ходить по пустыне — они не воины, не караванщики, а грабители гробниц!

Понял по тому, какие советы и предположения они начали высказывать наперебой. В том числе и поделились прежним опытом.

— Расчистите, сколько успеете до рассвета, и отдыхайте, — распорядился я.

Предчувствуя наживу, люди работали очень резво, и очень скоро вся плита была открыта. Как казалось, это никакой не вход, а рельеф, выдолбленный на скале.

Только после восхода стало заметно, что цвет плиты немного отличается от камня, который окружает её, и это придало бодрости грабителям. В их глазах появился нездоровый блеск.

Косились на меня и на Рамараи, намекая на то, в чём состоит роль Рамараи как посредника. На самом деле мой охранник только он. Ну, и боги конечно, и моя репутация. Кто защитит этих бедняжек от змей и скорпионов? Да эти болваны скорее всего даже не смогут найти обратную дорогу.

А ещё нет никаких следов предыдущих экспедиций, коих было как минимум три, если верить пометкам на папирусе. Я ожидал наткнуться на мумифицированные тела в песке, но нет никаких признаков того, что тут кто-то уже побывал. Кажется, что никто даже никогда не пытался вскрыть эту… хмм… дверь.

И я не думаю, что это вообще возможно, если пользоваться только человеческими силами. У плиты должен быть какой-то секрет, и, будем надеяться, я найду его написанным на её поверхности. Скорее всего в виде загадки.

В принципе не ошибся. Насколько я понял, то, что написано на плите — это египетский, но древний вариант. Да, по меркам Среднего Царства — уже древний. Начертание некоторых знаков иное, но догадаться можно. А вот слова всё равно не становятся понятнее от того, что я смог их прочитать.

Только около половины их понятны.

Грабители усыпальниц достали свои инструменты — бронзовые ломики — и уже хотели приступить к работе, но Рамараи отвесил им оплеух за инициативу.

— Посмотрите, сколько еды и воды у нас осталось. Даже если это плита всего лишь вот такая, — я показал руками около метра, — успеете проломить? Сначала сниму копию текста, потом можно будет портить. Отдыхайте.

А сам принялся перерисовывать тексты на лист папируса. Направление письма вертикальное, что тоже говорит об архаичности. Нет, и сейчас так пишут, но как правило когда объект тоже вертикальный. На свитке пишут, как правило, привычно европейцам, слева направо. Так что если привык так писать, то это просто-напросто удобнее, хоть в теории можно подстроиться под любое другое направление, хоть по спирали.

Копирование не помогло. Я надеялся, что если стану писать, то получу подсказку от Тота, бога-изобретателя письменности. Так уже бывало ранее, когда я только начал изучать иероглифическое письмо.

Та подушка с особенным камнем до сих пор со мной. Специально взял. Спустился вниз с бархана, на сторону, меньше прокалённую солнцем, и лёг спать в надежде на вещий сон.

Проснулся от скрежета — один из грабителей решил попытаться взломать проход. В одиночку! Даже друзьям своим ничего не сказал, не разбудил. Они спят так же как и Рамараи. Видимо, разморило моего защитника. Надо будет ему пистон вставить, а то ведь этот ломик мог бы и на наши головы опуститься.

Я недооценил пса Мерикара — он спит очень чутко, как и положено его породе. Вскочил и рывком, очень резво, поднялся вверх по бархану, чтобы одним движением вогнать боевой топорик в череп взломщику.

Наклонился, осмотрел плиту на предмет повреждений и «успокоил меня»:

— Всё в целости!

«Не считая одной головы», — добавил я мысленно, наблюдая, как песок пропитывается кровью.

Рамараи сноровисто снял тряпьё с трупа (вряд ли про него можно сказать «остывающего» — тут жарко), взял его за ноги и потащил подальше от лагеря. Мало ли, какие твари прибегут на запах.

Даже не знаю, на что он рассчитывает — у всех пустынных обитателей нюх отличный, а он оставит кровавый след ведущий к нам. Вон, как ослики забеспокоились. Они тоже дремали под навесом из натянутой тряпки — не очень надёжное затенение, но лучше, чем ничего.

Из-за неожиданного пробуждения вещего сна я не увидел, но зато меня посетила вот какая мысль: а что, если эта плита и есть Книга Тота? Это объяснило бы непонятность части письмён.

В европейском мозгу под словом «книга» всегда подразумеваются странички, сшитые особым образом, то есть, прежде всего, материальный носитель. Даже если на этих страничках ничего не будет записано, мы всё равно по виду опознаем предмет как книгу.

А ведь книга — это прежде всего содержание. Оно может быть на длинной ленте папируса, свёрнутой в трубочку. На шёлковом полотнище, перематываемом с одной деревянной оси на другую. Или вот так, на камне.

Впрочем, прочитать текст я всё равно не могу, но хотя бы у меня есть свидетели, которые скажут Мерикара, что я переписал Книгу Тота для него, и подтвердят, что принести ему её — невозможно.

Дождавшись возвращения Рамараи, я обновил защитный круг, намеренно не включив в него плиту с надписями. Возможно, другого смельчака покинуть его не найдётся.

Рамараи, понявший мою идею, улыбнулся и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Как только бросил тело, его облепили змеи и скорпионы сильнее, чем того, ночью.

Не знаю как оставшиеся семь грабителей, но я ему поверил. Очень живо представил ночное зрелище, умножил на три, и сработал климат-контроль: и внутри, и снаружи всё похолодело от ужаса и омерзения, чуть ли не озноб пробил.

Ясное дело, что это образное выражение, но всё-таки жара отступила на второй план.

Когда мы стояли напротив крепости Кубан перед штурмом, мне не было так тревожно. Да, это был опасный момент, но он понятный. Люди, пусть и спящие, под управлением колдуна. Но понятного колдуна, с понятной целью.

А тут что происходит? Кто управляет этими гадами? Не Тот же. Ни разу не встречал ассоциаций его со змеями и скорпионами. Наоборот, он вроде бы борется с ними в мифах.

Едва подавил в себе желание помолиться. Я уже выяснил, что молитва не распугивает египетских богов, но всё-таки лучше не рисковать. Всё-таки надеюсь на подсказку во сне от Тота, а не от кого-то другого.

И я её получил, но сон не был реалистичным, мне дали не прямой ответ, а очередной ребус: текст нужно воспринять сердцем, а не глазами.

Сердцем не мясным (хати), а иб - сосредоточием интеллекта. Эх, почему оракулы не говорят говорят прямо⁈

Может быть речь о какой-то форме медитации или нужно нащупать что-то руками, как читают слепые? Возможно, в определённое время дня тени как-то изменят смысл иероглифов? А может быть подсказка есть в самом тексте?

Пока не настало самое жаркое время дня, я поднялся к плите, сначала осмотрев на предмет повреждений. А их нет! То ли Рамараи подоспел оперативно, то ли плита очень твёрдая, но я не увидел даже крохотных сколов.

Попытался прочесть текст, расфокусировав взгляд. Естественно, ничего не вышло. Это и инструкции-то противоречит: хоть и без фокуса, но глазами же смотрю.

Попробовал их закрыть и ощупать, но так ещё хуже — я не могу пальцами определить, что за символ под ними. Хотя, может быть в этом и весь смысл?

Не уверен, чудо это или очередная подсказка, но я достоверно смог определить только иероглиф «иб» — сердце! Нащупал его и обрадовался, мол, вот она, кнопка: сейчас нажму, и, как в голливудском кино, плита отодвинется.

Ничего подобного. Это просто часть рельефа, никакая не кнопка. Одно из непонятных мне мест, кстати. Сочетание символов, сердца, принадлежностей писца, цветка папируса, воды и рта.

Бэсов ребус!

Осмотрел и другие неясности, взглянув на них не как на слова, а как на ребусы. И, о чудо, они все содержат примерно один набор знаков. Нет, не повторяются один в один, просто тематика примерно та же. Где-то есть ещё и символ чаши, руки, пестика, книги и так далее. Но всё-таки есть что-то общее.

Видимо, это и в самом деле было чем-то вроде медитации. По крайней мере идея пришла на интуитивном уровне, а не через понимание смысла тех «слов».

Если бы мне сказали так поступить в мою бытность инженером, я бы только покрутил у виска и посоветовал бы провериться у психиатра.

Но сегодня я писец. Маг, владеющий словами силы.

Я вернулся к тюкам с вещами и подготовил особенные чернила. Материалы взял из «аптечки». Понятно, что в этом времени в ней не таблетки, а растения. В том числе и «двойного назначения» — мандрагора, опиум…

Пигмент тоже взял, он у меня уже был готовый. Зелёные чернила делаются растиранием медьсодержащий минералов, чаще малахита. Я не делал лично, просто взял из запасов крепости. Для связки скорее всего древесная смола, но бывают и иные варианты, вроде яичного белка.

Бывает ещё смесь чего-то синего и жёлтого, не знаю названия (авт. фритта и охра), но это заметно, если приглядеться — попадаются крупные кусочки.

Я повторно переписал текст с плиты на папирус, но уже вот этими чудесными самодельными чернилами, уделяя особое внимание неясным местам, при письме вкладывая в них смысл создания духовной книги.

Текст я тщательно смыл с папируса, заполняя этой водой чашу, а потом выпил её зелёное содержимое, пропитанное ка загадочного текста.

Ничего не случилось. Как не пытался расшифровать текст, это питьё не увеличило мощь интеллекта, не усилило сверхъестественные способности. Впрочем, если бы усилило хека, то как бы это помогло? Как говорил Архимед, дайте мне точку опоры. А её-то как раз и нет.

Я перебрался на плиту и лёг на неё, раскалившуюся на солнце. Неприятно, но как ещё коснуться сердцем написанного?

А у этой двери, если это дверь, очень мощное ка! Правда, я не понимаю, какой её характер. Что это — исцеление или порча, благо или зло?

Я коснулся любом плиты, а руки начали суматошно шарить по символам, и тут до меня дошло, что все неясные места могут совпасть с важными органами и суставами распластавшегося тела.

Едва я занял правильное положение, как осознание пришло через ка плиты: это Книга Открытия Дверей.

Очень простая концепция, но очень сложная на практике: у каждых врат есть хранитель. В зависимости от ситуации, нужно заставить, упросить, обмануть его, чтобы пройти через врата. Нет, эта книга не содержит инструкций и ключей, а только отмычки, способы обойти любого стража.

Есть даже шанс, что я смогу вернуться в своё настоящее тело с её помощью. Дело за малым — найти ту самую Дверь, которая ведёт в будущее. Ха-ха. Мелочь какая. Теперь я могу их чувствовать, правда, ещё пока не способен обходить привратников. Книга не усвоена полностью на всех уровнях.

Так что нужно закончить процесс и заодно потренироваться. На сотни километров вокруг, дверь здесь всего одна. И она же книга.

— Эй! Кто хочет попасть в тайное место, встаньте на плиту вместе со мной! — крикнул я своим спутникам.

Душа грабителей гробниц не смогла устоять пред таким заманчивым предложением. Особенно если принять во внимание то, что вокруг меня змей и скорпионов значительно меньше. Думаю, опасные твари боятся моего волшебного жезла. Раз простой след на земле, проведённый им, имеет свойство их пугать, то что говорить о самом магическом инструменте?

Все встали на плиту и замерли в предвкушении. Кроме осликов, которые лежали в слабой тени от натянутой на колышки ткани.

Книга… Слова с монумента «звучали» в моей памяти, скользили как телеграфная лента в воображении. Но текста на ней было гораздо больше, чем высечено на камне. И он не полностью соответствовал тому, что я сумел прочитать.

И когда эта «лента» добежала до конца, я наконец узнал, как войти в эту дверь. Точнее, я понял, как войти в любую дверь. Название этого текста вовсе не аллегория и имеет не только переносный смысл, но и самый прямой.

Когда я встал на ноги, то невольно опешил, хоть и не просто ожидал, но и стремился именно к этому: место изменилось. Рамараи и трое грабителей стояли рядом. Они все испугались, в ужасе крутили головами, глазели по сторонам, не понимая, что произошло. Если честно, я и сам не понял механизма входа. Плита не перевернулась как бракованная крышка канализационного люка. И вряд ли случившееся можно назвать телепортацией. Мы прошли сквозь дверь, а не переместились в пространстве.

— А где остальные? — от моего голоса Рамараи вздрогнул, но быстро пришёл в себя:

— Кормили ослов. Пока ты лежал на плите, солнце уже почти закатилось, — пояснил он.

Мне эта новость не понравилась: ведь именно в это время раскрываются двери в мир богов и усопших предков. Это не может быть совпадением. Неужели та дверь вела в Дуат? Не похоже на его описания в заупокойных текстах.

То место, где мы оказались, больше всего похоже на лабиринт или на одну из усыпальниц, в которой я побывал на экскурсиях там, в будущем. Здесь-то никто не пустит постороннего в такие святые места.

Только почему-то непонятно, откуда здесь свет. Не яркий, даже до уровня сумерек не дотягивает. Едва-едва позволяет не натыкаться на препятствия и отличать контуры друг друга.

Как прятаться под толстым одеялом при свете дня. Вроде и темнота, но не полная.

Так что не могу сказать, испещрены ли стены текстами. Дотрагиваться до них пальцами мне боязно, да и не очень это важно. Уверен, что они точно такие же нечитаемые, как символы снаружи.

Двери обратно нигде не было. Как и прохода из этого зала.

— У вас есть оружие?

Грабители показали мне ломик, лопату и кирку. У Рамараи имелся боевой топор и кинжал. У меня — только кинжал и сумка с листами папируса, бурдюком воды и палеткой. Пластину на животе и шлем из небесного металла пришлось снять, чтобы не мешали восприятию текста плиты сердцем.

— Идём? — спросил Рамараи.

Будто есть варианты. Мы же в тупике, за спиной, точнее над головой, место где мы вошли, но туда пути нет. Я, усвоивший Книгу Открытия не чувствую наличия врат там, где мы вошли. Нечего там открывать.

Есть возможность пройти вперёд, в следующее помещение. Там не дверь, а стена из сырца, обмазанная глиной. Поверх глины, что-то написано, иероглифами, очень крупными, больше ладони размером.

— Держитесь поближе к Афарэру, — Рамараи почиркал кресалом и зажёг трут, от которого потом поджёг фитиль моего масляного фонаря.

Его свет выхватил пол, который буквально шевелился. Сотни, а может быть тысячи скорпионов копошились, а от их блестящих панцирей отражался свет фонаря. От этого рой становился похожим на рябь на воде при лунном свете.

Но часть пола осталась свободной от ядовитых тварей. И центр этого круга — я.

— Посвети на стену. Что там? — я указал на проявившие контуры фигур.

Рамараи так и сделал. Грабители запаниковали, узнав мотивы на фресках:

— Мы замурованы в гробнице! — их руки сжали тяжёлые железки, а Рамараи вынул кинжал и заслонил меня от преступников.

— Оставь, Рамараи. Без меня они не только не выйдут, но и не выживут дольше нескольких мгновений, — сказал я успокаивающим тоном. Даже с небольшой насмешкой.

Но лицо моего охранника осталось серьёзным.