Писец войска

Глава 5

Хочется верить, что это я такой талантливый учитель, но на самом деле, скорее всего, прогресс меченых вызван пребыванием в мире сна, в особой его форме. Той, которую в будущем называют «осознанным». Это же своего рода медитация, в которой ощущается божественное присутствие.

За то время, пока мы разговаривали с Аханакой, восемь отмеченных Вепваветом так поднаторели, что будили поражённых магическим сном так, будто те всего лишь вздремнули.

Они просто трясли за плечо пострадавшего, и тот просыпался. В исполнении Анхесенамона это происходило почти мгновенно, а вот семерым, имеющим метку не такую массивную, приходилось постараться подольше.

Они продолжали читать лишь заклинание, а функцию пения гимна передали жрецам. Насколько я понял, Анкетсат проявила инициативу и приказала остальным присоединиться к ней.

Переглядываются с Анхесенамоном так, что подташнивает от этой приторности. И нет, я не ревную, просто древние более эмоциональны, и это выражается не только в том, что мужчинам незазорно пустить слезу, но и в противоположную сторону, демонстрировать позитивные эмоции так, что кажется наигранным с точки зрения будущего. Слащаво выглядит.

Я не могу сдержать мою лошадь,

В ее теле — буря.

Но я ещё могу править,

Лежа поверженный в колеснице.

(авт.: фрагмент перевода В. Потаповой остракона Каирского музея № 25218, [У реки])

Были бы уже колесницы, Анхесенамон так бы и сказал, как неизвестный автор лет через пятьсот-семьсот. Мне уе поднадоело ему глазами сигналить, что надо бы делом заниматься. А Анкетсат осуждающе смотрит на меня. Мол, чётакова?

В общем, если не обращать внимания на эту парочу, можно сказать, что все трудились усердно. жрецы как бы создавали фон, внутри которого упрощалось применение магии исцеления, избавления от проклятия или одержимости — я до сих пор не понял, как правильно классифицировать тип ущерба от чуждой Египту магии.

Заработал настоящий конвейер: исцелённые, оклемавшись, сразу включались в процесс, таскали тела из внутреннего дворика, укладывали их, а потом уводили ничего не понимающих пробуждённых, освобождая место для следующих.

Спустя несколько часов такого ударного труда, пациенты закончились.

Впрочем, пришли люди из храма Хнума, возглавляемые их главным жрецом Махухи. Они принесли новых пациентов, все они носили жреческие одежды или имели воинские атрибуты.

В буквальном смысле, если тебе нужна армия, возьми и сделай. То есть разбуди её.

Пока Махухи, Аханака и допущенный в эту высокопоставленную компанию Анхесенамон строили планы, семеро воинов-жрецов пробудили всех принесённых, кроме одного. По какой-то причине один из нубийцев при пробуждающем прикосновении умер. Не просто тихо и мирно во сне. У него начались корчи, судороги, он начал плеваться кровавой пеной, а те, на кого она попала тоже попали под действие проклятия.

Кроме семерых мастеров-проводников ба.

Один из них бронзовым ножом прикончил источник «заразы», воткнув острую железку ему в череп в районе затылка, снизу вверх.

Крови не позволили осквернять храм. Откуда ни возьмись появился человек с кувшином, и подставил его под красную густую струю. Явно порченная — она темнее, чем нормальная, а по густоте похожа на масло. И воняла гниением.

Отчасти, случившееся имело успех: конвейер пробуждения остановился. И воины-жрецы, и помещение требовало очищения, как в смысле отмывания, так и в ритуальном.

А потом вышли три предводителя и организовали общий сбор для наступления на осквернённый храм Анукет.

— Ты не участвуешь, — обрадовал меня Анхесенамон. — Молод ещё. Стой в стороне.

Всего наступающих было около пятисот человек, трудно оценить, я только лодки пересчитал, да и то приблизительно — расстояние от острова до берега небольшое, мельтешение не позволяло получить точные цифры.

Я даже в кино не видел ничего подобного тому штурма храма, свидетелем которого стал. На острие атаки находились семь человек. Они не имели ни оружия, ни защиты. Главное их воздействие — пробуждающие прикосновение. Чтобы они не погибли сразу, их прикрывали щитами несколько человек. По два с каждой стороны, и ещё несколько в резерве — они менялись часто, ведь задача-то сложная. У них имелись и булавы, и топоры, но они пускали их в ход только если становилось совсем трудно: всё-таки целью являлось не уничтожение своих же горожан, а их освобождение. Так что старались просто расталкивать, подпуская по одному-два к меченым.

Имитируя работу в комнате инкубации сна, поблизости шла процессия жрецов, поющих гимн Упуауту. Их тоже прикрывали щитоносцы, но они держались подальше от линии соприкосновения с «зомби», так что их работа не так уж и опасна.

Остальные оттаскивали не ходячих, вязали их или эвакуировали проснувшихся.

Из того, что мне показалось интересным — несколько человек вооружились жердями с рогатинами на конце. Ими они прижимали проклятых к земле, а потом на них наваливались помощники.

Нельзя сказать, что защитники храма действовали бессистемно. Какие-то манёвры они совершали, так что не было никаких сомнений в том, что этой спящей (но не сонной, а довольно подвижной и яростной) армией кто-то управляет.

С нашей стороны командовал Анхесенамон. Никаких значков или иных сигналов он не подавал — просто орал. В принципе, его приказы было слышно достаточно хорошо, ведь бой проходил относительно тихо — звона оружия не было, а со стороны противника даже не было криков ярости или боли. Они действовали молча, как и положено спящим. Так что отдавать команды мешало только пение жрецов и кряхтение щитоносцев.

Не знаю как себя чувствовали остальные наблюдатели, но на меня такое поведение сражающихся наводило жуть. Так ведь не должно быть.

Под наблюдателями я подразумеваю великих жрецов и жриц двух храмов и их защитников — три десятка воинов стояли рядом и отпихивали щитами прорвавшихся со стороны города.

Я стоял именно в этой компании, с краю, вместе с людьми попроще. Уж не знаю, специально так делал Анхесенамон или нет, но иногда и мне приходилось поучаствовать. Время от времени спящие прорывались сквозь оцепление, и почему-то кидались именно на меня.

Реабилитировав нашего предводителя (ему просто не до меня, занят), сначала я посчитал виноватыми защитников, людей изначально служащих при храмах, профессиональных воинов. Но потом присмотрелся и понял, что тот, кто управляет спящими, концентрируется именно на том участке, где нахожусь я.

Очевидно, что направить действия каждого он (или они) не мог, так что только на меня напади осознанно, разумно и ловко, а с других сторон просто подчиняясь закону толпы — лезли напролом, подпираемые задними.

Одного прорвавшегося я бросил через бедро, другого уронил банальной подножкой, а с третьим мне помогли справиться пропустившие его. Кажется, на их лицах было написано что-то похожее на стыд.

Вряд ли из-за меня. Потенциально могли бы кинуться к главным жрецам. Это Махухи относительно молод и крепок телом, а вот Аханака уже старенький. Кто знает, смог бы он отбиться или нет?

Чтобы убедиться, что именно я — цель выходящих из города, я перешёл на другую сторону нашего «острова» из щитов. Подтвердилось: там, где я, ходящие во сне более проворны и осознаны.

Неприятная новость.

Впрочем, до конца штурма я продержался, как считаю, на отлично. Профессиональные телохранители великих жрецов тоже заметили, что на меня прут больше, и сменили тактику. Даже в плюс им в итоге сыграло: как охота успешнее, когда есть приманка, так и в их случае, они успешно воспользовались относительной тупостью противника.

Время от времени создавали коридор из щитов, который схлопывался, валя вошедших в него людей под чужим контролем на землю.

Когда они проделали это без предупреждения в первый раз, я даже заорал на них: «Вы что, суки, делаете⁈»

Только ухмыльнулись. Никакого раскаяния на наглых рожах.

Штурм продолжался примерно полтора часа.

Могли бы закончить и быстрее, но как оказалось, Анхесенамон пытался взять Хаэмуаса живым. Вопросов к нему немало.

В итоге получилось так, что зря старался: когда тот понял, что скоро окажется в плену, то натравил своих марионеток на самого себя. По словам тех, кто был свидетелем этого зрелища, его разорвали на части «как львы». Уж не знаю, откуда рядовые египтяне знают, как рвут добычу эти хищники. Мне думается, что мало кто решится наблюдать за охотой этого свирепого кота. Всё-таки человек весьма желанная для него добыча, ибо лёгкая цель. А к группе вооружённых людей, которые могли бы от него отбиться, он и сам вряд ли приблизился бы. Впрочем, могли случайно увидеть, как лев жрёт газель или на кого он там охотиться.

Со смертью верховного жреца Анукет, а по совместительству нубийского колдуна, все проснулись одновременно.

Ещё долго по Асуану ходила история, как очнулись те, кто его разорвал на части, будучи под контролем. Говорят, вопили и блевали, пихая в рот окровавленные пальцы, чтобы избавиться от того, что уже успели проглотить.

Впрочем, со стороны горожан никакого осуждения в их сторону не было. Были, конечно и такие, кто стыдливо отводили глаза при их приближении, но большинство понимало, что любой мог оказаться на их месте.

Над ними провели ритуалы очищения особо тщательно, все храмы двух городов принимали участие, включая вновь освящённый храм Анукет.

Однако вся эта возня с сортировкой подневольных и предателей, а так же выборами нового великого жреца случилась позже.

Делом ближайшего времени стали поиски Хнумхотепа. Или Собекхотепа — как я выяснил, не только я их отличаю исключительно по регалиям, навешанным на их жирные тела.

Не нашли. Точнее, нашли обглоданные человеческие кости посреди заблёванного двора. Среди тех, кто уничтожал улики находилась и семья Собекхотепа.

Ни у кого не было сомнений, что перед нами то, что когда-то было Хнумхотепом. Во-первых, семья не повторила его участи. Если бы это был правитель Асуана, нет повода обходиться с ними так милосердно. А так очевидно, что глава семьи проявил к ним милосердие. Правда, не он отдавал приказы, так что Хаэмуас натравил всех, кто имелся в поместье, и их в том числе.

Во-вторых, иной причины уничтожать останки просто нет.

— Припомните, уважаемые, не было ли какого-то ещё отличия у двух братьев? — спросил Анхесенамон. — Может быть шрам? Или родимое пятно?

— Собекхотеп редко посещал мой храм, — оба ответили одно и то же.

Махухи перевёл взгляд на меня:

— Какую плату ты получил за то, что научил делать лук?

— Ничего, — ответил я с удивлением. — Это был молчаливый договор: Хнумхотеп не покарал меня за то, что я обидел его племянника.

— А Собекхотеп об этом знал?

— Смотря насколько они близки с братом… Не думаю… Его не пригласили на испытание лука… Хотите, чтобы я потребовал от него плату, и по реакции понять, тот ли это человек? — вдруг меня осенило: — Кто-нибудь вообще видел их вместе?

Я посмотрел на важных людей так, будто сделал важное открытие.

— Неоднократно, — удивились они и вернули мне недоумённый взгляд.

— Нужно успеть до заката, — Анхесенамон не был расположен играть в гляделки. — Афарэх, прыгай в лодку. Надо спешить.

— Мы отправимся с вами, — безапелляционно заявил Аханака, переглянувшись с коллегой, — иначе вам будет трудно оправдать большое количество воинов с вами.

Мы отправились на лодках, благо, с севера, при движении против течения, часть порогов расчищена, чтобы был свободный путь до «речных ворот» в крепость.

Мерикара и лже-Хнумхотеп не очень переживали об исходе сражения. И когда мы появились, то их лица изменились, показав диаметрально противоположные эмоции: Мерикара излучал довольство и отчасти гордость, а вот толстяк неприятно удивился.

— Хлеб и пиво, — поприветствовали присутствующих в пиршественном зале жрецы, отсалютовав ото лба, а мы с Анхесенамоном, мелкие сошки, глубоко согнули спины.

— Оставьте нас, — взмахнул рукой Махухи, прогоняя не только своих, но и чужих телохранителей.

Те, естественно никуда не ушли, пока едва заметными кивком это пожелание не подтвердили хозяева.

Наедине, Анхесенамон коротко доложил о результатах, а все жрецы пристально наблюдали за реакцией Хнумхотепа.

Как и предполагалось, тот почувствовал облегчение, когда узнал, что случилось с Хаэмуасом и Собекхотепом.

— Вы все заслужили награды, — заявил он довольно.

— Владыка Земли Лука, могу ли я просить тебя сначала исполнить обещанное мне ранее? Думаю, что настало время для этого.

— Обещанное? — всё ещё удивлённый мужчина не понял, о чём я говорю.

— За то, что я научил твоих людей делать луки, ты обещал взять меня к себе на службу, — эту версии мне предложил Аханака. Она по его словам правдоподобная.

— Разве такое было? Не помню, — помотал головой толстяк.

— Хватит, — вдруг заорал Мерикара, кинулся к собеседнику и очень ловко скрутил его, бросил на пол, прижал его лицо к полированному мрамору.

Смотрелось несколько сюрреалистично, примерно как в мультике, где выпивший неведомую дрянь мышонок вдруг становится сильным и швыряет кота, схватив за палец. Ростом Собекхотеп не превосходил Мерикара, а вот по массе как бы не втрое. То, что он его швырнул как подушку, смотрелось как нарушение законов физики, хотя понятно, что в основе успеха простая ловкость и тренированность, а не магия.

Впрочем, в этой древности не очень удивительно. Я уже повидал много странного.

— Как ты смеешь⁈ — зашипел толстяк. Говорить во весь голос он не мог потому, что Мерикара давил ему коленом между лопаток.

— Думаешь, я не отличу тебя от брата? На что ты рассчитывал?

Похоже, за время их непринуждённой беседы подозреваемый много раз делал ошибки и выдал себя.

Вне нашей комнаты раздались звуки боя. Крики в основном, да и те призывают сдаться. В этом времени выстрелы бесшумные, и для звона мечей и доспехов время ещё не пришло. Глухие удары палиц и топоров о щиты вряд ли пробьются сквозь стены, хоть египетские щиты чем-то и похожи на барабан по принципу изготовления — толстая кожа натягивается на деревянную раму.

Закончилось всё быстро, пара минут, и шум стих. В зал вбежал человек, повалился на колени:

— Усмирили. Убиенных — трое, прокричал онн в пол.

— Ступай, — махнул Мерикара. — И этого забери, — это он про меня.

Я не был свидетелем дальнейшего, и никто не поставил меня в курс дела касательно того, что рассказал Собекхотеп, и о чём договорились большие дяди.

Вся информация об исходе спасения первого нома от зомби-апокалипсиса ко мне пришла от Анхесенамона.

Я не преувеличиваю. Согласно традиции вуду, зомби происходят вовсе не от какой-то неведомой эпидемии и это вовсе не вирус. Изначальные мифы, созданные до того, как киношники взялись за него, говорят о том, африканские колдуны создают ходячих мертвецов, чтобы заставить их бесплатно работать на плантациях. Более того, пытались исследовать этот феномен с научной точки зрения, и даже есть подозреваемые. Это вовсе не ожившие мертвецы, а поражённые тетродотоксином, впавшие в состояние близкое к коме.

Очень похоже на наш случай, только яд не от тропической рыбки, а магического происхождения. Впрочем, и у исследований Уайда Дэвиса есть серьёзная критика, которая говорит, что в снадобьях гаитянских колдунов концентрация одурманивающих веществ слишком мала. Но в колдовство этноботаник не верил.

Так вот, заслуги Анхесенамона признали и поручили ему, опытному, спасти теперь всю египетскую Нубию.

Он не стал начальником крепости и командование гарнизоном не получил, как я «предсказывал». Я, человек будущего, ещё только откатывающегося к феодализму, не учёл, что должности могут быть наследными. Мерикара узурпировал власть, стал номархом, а гарнизон и крепость отдал под управление своему сыну.

Армия, которую поведёт Анхесенамон — не тренированные воины из крепости, а то ополчение, новобранцы, которых собрал Хнумхотеп для помощи в защите границ.

Из ветеранов — только семь меченных и больше никого ему в помощь не достанутся. Кроме меня… И то временно. Скоро начнётся наводнение Великой Реки, принося жизнь в долину. А за это время нужно подготовить новобранцев, сделать из них готовых к штурму крепостей и помощников для семи воинов личной гвардии Упуаута — именно такой статус получили восемь меченых в крепости Храбрость Двух Земель.

Как ни странно, но Анхесенамон не унывает: ему обещано место Собекхотепа, если он вернётся с победой, а он полон уверенности в ней, вспоминая как легко освободил от беды Асуан.

С особенным восхищением он говорил о будущем, когда вспоминал о будущей соседке. Теперь у Анукет будет не великий жрец, а великая жрица. Анкетсат.

Уж не знаю как там Анхесенамон собирается улаживать, кто первая, а кто вторая жена — он, естественно, не холостой. Иначе ему не добиться карьерного роста. Не иметь жены — это крайне подозрительно, такой мужчина считается неполноценным. Его карьера вряд ли попрёт.

Не могу сказать, что знаю Анкетсат хорошо, но почти уверен, что она, а значит и храм Анукет, будет полностью подконтрольны великим жрецам двух других храмов триады Абу-Сиены.

То есть Асуан и в светском, и в религиозном смысле становится придатком Элефантины, очагов сопротивления в нём больше нет.

Разве что Саптах…

Он выжил. И полностью здоров. Очнулся в состоянии лучшем, чем был до того. Возможно, вместе с демонами сна исчез и демон Сехмет, который принёс ему приглашение в Дуат. Но это я фантазирую, сам с ним не виделся, мне лишь рассказали в общем порядке, не акцентируя внимания на моём учителе.

— У нас мало времени, — Анхесенамон, рассказав мне последние новости потребовал начинать.

— Что начинать?

— Подготовку к нашему походу.

— Я тоже? — в Нубию мне больше не хотелось.

— Вроде нет. Мерикара считает тебя слишком ценным, чтобы отправлять в такое длительное путешествие.

— А корабли поджигать…

— Не путай испытание и работу, — Анхесенамон глянул на меня как на убогого.

Мы шли из глубины крепости наружу. Туда, где под стенами лагерем стоят новобранцы.

— То есть Куш — это испытание для тебя? Тогда зачем мне приказано тебе помогать?

— Потому что это твоя работа, — засмеялся Анхесенамон. — Воин из тебя так себе. Подрасти надо. А вот хитрости в тебе сверх меры. Так что работай, где велено.

Времена сейчас простые, процедура увольнения частенько совпадает с казнью, так что его смех понятен: вызвать неудовольствие номараха — это опасно для жизни.

А с другой стороны…

— Чем я, мальчишка, могу тебе помочь? Сам же сказал, что я ничего не знаю про войну!

— Так в том и дело, что наши враги — не воины, а колдуны. Никто ничего не знает про такую войну.

Надо сказать, что у египтяне по сути и нет сейчас настоящих противников. Это я не только знал из истории, но и убеждался не раз уже после возрождения в древности.

Да по сути когда придут гиксосы, весь Египет они не завоюют. Их влияние не распространится далеко на юг, в Фивах теневые фараоны будут копить силы для освободительного движения.

Взять ту же Нубию. Только территория между первым и вторым порогами прикоснулась к цивилизации благодаря завоевателям-египтянам. Да и то отчасти так и остались голожопыми дикарями… Хм… большая часть Египта тоже ходит голышом, так что это не показатель цивилизованности.

Собственно, под этим углом зрения довольно странно выглядит нубийское восстание — оно носит относительно организованный характер. Да, это по прежнему банды, не имеющие единого центра управления, но они сумели захватить крепости.

Впрочем, источник такой прыти ясен — колдуны, дерзнувшие выступить против централизованной власти. Вроде бы нынешний царь больше обращает свой взор на Синайский полуостров и Ливию, так что понятны причины, по которым южные земли чуть-чуть обнаглели. В конце концов номы всегда хотели получить больше самостоятельности, а то и вовсе независимость.

Из того, что рассказывал дед, никакой особой тактики у войск нет, хотя мне казалось что прото-фалангу придумали где-то в это время, как раз в Среднем Царстве. Наверное, будет не так уж проблемно, если я её «изобрету».

Пожалуй да, именно так и поступлю. Египет много чего придумал, просто многое кануло в реку времени, как та же шлифовка линз. Я и сам не большой специалист в военной истории, так что не смогу произвести революцию даже если очень захочу. Да и нет тут для неё базы. Пара десятков километров вдоль Реки годится только для сельского хозяйства.

В районе Асуана в будущем добывают железо, но как его плавить? Не на соломе же. Для меди хватает сушёного ослиного навоза, но не для стали. Да и медь-то в наших краях массово не плавят — она вся идёт с Синая и Ливии.

Доспехи? Да сейчас как раз самое жаркое время года, не известно от чего умрёт больше народу — от поражения стрелами или от того, что носят «лишнюю» одежду. Она же не может быть лёгкой.

Вообще, люди побогаче носят какое-то подобие доспехов. Например, щит на животе, сделанный из нескольких слоёв кожи. Я видел такие у Мерикара, когда началась вся эта заварушка с «зомби».

Но большего не встречал. Когда наш спецотряд отправился в Куш, то даже Анхесенамон не носил ничего такого. Видимо, какие-то нормальные подобия брони появятся позже. То есть вот он шанс для ускорения прогресса.

Всё, что я знаю об египетском вооружении — это несколько образцов, увиденных в музеях. К сожалению, даже гид наговорил немало чуши. Много неверных выводов было сделано из-за того, что жреческие одеяния иногда принимали за доспехи. Например, знаменитая «броня» из крокодильей кожи. Её носил её жрец Собека, а не воин.

Основной материал для изготовления брони — это льняная ткань, со льняной же набивкой. Их будут наматывать на живот и пах. Опять же, похоже, в будущем. Может быть, личные воины самого царя, да будет он невредим, жив, задрав, и сейчас такое носят, но здесь, в забытом краю, ничего такого нет. Сандалии-то и то не надевают.

Если бы речь шла не о Нубии, а о походе, например, на Синай, то мог бы посоветовать обмотаться этой тканью и побольше, а здесь… Нет, не вариант. Всё равно что в шубах воевать. Да и враг-то у нас специфический.

Надо посоветоваться с мечеными и уж потом распространять придумки на всю армию.