Идущий тропой мертвых 6 (пиромант)

Глава 2

Фисларон хорошо держался в седле, явно получше моего. Если бы не магия, я к вечеру не смог бы ходить, скорее всего. А вот он ничего такого не использовал, я проверял. Как и его структуру — нулевой клоаф.

Собственно, сам парень так же хорошо владел техникой магического видения и заметил, как я смотрю на него. Неловко получилось, но он не стал акцентировать внимания, лишь в ответ «просканировал» меня.

— Тебе и правда только восемнадцать? — в его голосе чувствовалось сомнение.

— Ты ведь должен был слышать об этом, — пожал я плечами. — Насколько знаю, о королевской семье в газетах всех городов пишут. Чуть где чих, вся страна знает.

Я недовольно скривился. Мне действительно не нравилось такое положение вещей.

— Я не очень слежу за подобными вещами. Но ты и правда необычайно красивый, слухи не врали.

— Э? — я удивлённо уставился на него, отчего парень смущённо отвёл взгляд. — Так ты и правда не видел тех картинок со мной?

— Отчего же? Я даже люблю играть в «королевскую битву» с отцом и дедушкой. Это такая игра карточная…

— Знаю, — отмахнулся я. — Даже прикупил одну такую.

Я вытянул руку вперёд и материализовал коробку, вызвав удивлённый взгляд парня. Он тут же улыбнулся, словно обрадовавшись. Но игру я достал не из своего хранилища личного, а из артефакта по типу пространственного кармана. Дедушка нашёл в закромах и прислал кольцо. Отец, кстати, так же подарил кулон с подобным свойством, вот он лежал внутри меня. Всё же, в себя можно положить только магические вещи, а карточная игра из пусть и дорогого, но обычного картона.

У моих спутников, видимо, так же имелось нечто похожее, так как подобно нам, имели при себе лишь лёгкие сумки. Многие аристократы владели такими артефактами, они очень дорогие, но не божественного уровня и редкости. Хоть и только архимаги могли их производить, а они народ капризный, просто так не почешутся, разве что ради большой выгоды, не обязательно материальной. У них совсем иной уровень мышления.

— Я там ребёнок. Но только ради самих картинок и приобрёл, ни разу не играл и не собираюсь, — сразу же осадил его. Наверняка ведь уже подумал, что мы можем сыграть партию.

— А ты позировал для новых карт?

— Нет! — рассмеялся я.

— Но почему? — он выразил недоумение.

— Чтобы моей внешности не знал каждый встречный поперечный. Мне не нравится носить личину.

А ещё, я вскоре собирался «исчезнуть» для мира.

— Тебя не устраивает популярность? — в его голосе звучало сомнение.

— Не то чтобы популярность сама по себе. Скорее то, как эльфы реагируют, узнав, что я принц. Ты ведь не будешь акцентировать на этом внимание при других? — я внимательно посмотрел на него.

— Как хочешь. Слушай, а правда, что ты был в плену у ксилтарцев?

Он пытался говорить нейтрально, но по глазам видел, насколько его раздирает. И почему каждый раз все спрашивают об этом? А не о хранителе, например?

— Ты впервые заграницей? — спросил в ответ. Фисларон кивнул. — Скорее в гостях там был. Не стоит верить всему, что пишут в газетах. А особенно слухам, там редко можно найти хоть крупицу правды. Ширейлин хороший парень оказался, хоть и со своими причудами. Но кто из нас не без греха, верно?

С улыбкой посмотрел на спутника. Не знаю, удалось ли удовлетворить его любопытство, но больше спрашивать о Ксилтаре он не стал.

Разговор сам по себе сместился в магрусло. И тут Фисларон приятно удивил — он был хорошо образован. Помимо анемомантии имел сильные навыки в дендромантии, разбирался в алхимии и травах. Да даже рунах, но похуже моего.

— Этриан, — обернулся я назад, — готовься, вечером мы втроём тебя уделаем!

— Может, лучше Мэйна? — тот скривил страдальческую рожу. На самом деле, мы с Арлейном уже могли его теснить в бою. Но этот лис всегда умудрялся под конец слиться, чтобы не ранить свою гордость откровенным поражением. И пусть нас двое на одного, это уже был огромный прогресс лично для меня.

— Втроём? — Фисларон был озадачен.

— Да, я про Арлейна.

— Можно личный вопрос?

— Ну задавай.

— Что за странная связь у вас с ним?

— Ты увидел? — я удивлённо уставился на него.

— Нить? Да, — он смутился отчего-то. — Это очень странно. Никогда такого не видел.

— А вторую нить не заметил?

— Вторую? Нет.

Я так же видел эти связи, но только когда объект и субъект находились рядом. Возможно, лишь флаосом смогу заметить наличие прислужника или хранителя даже когда его нет в этом плане реальности.

— Арлейн мой раб, — не стал скрывать. Мы всё равно будем служить в одной части, он рано или поздно узнает.

Лицо Фисларона вытянулось в недоумении. Он переводил взгляд с меня на вечно недовольного парня и обратно. Всё же, подобная форма взаимоотношений была редкостью в обществе. Опять этот взгляд, он хотел спросить, но не решался. Потому, чтобы тот ненароком лишнего не надумал, я продолжил:

— Он обесчещенный, а у рабов прав больше. Вот и решил помочь другу, пока он на ноги не встанет. Контракт на десять лет.

Его лицо не сильно изменилось, но во взгляде и осанке появилась настороженность. Ведь обесчещенные считались потенциальными преступниками против эльфов, часто — убийцами.

— Не стоит так реагировать, — заметил я. — Он хороший парень. Если не попытаешься навредить мне, он тебя не тронет.

— Если то потребуется, я жизнь отдам за тебя, — выдал Арлейн серьёзным тоном, на что я закатил глаза.

— Не вздумай. У тебя и без меня есть кого защищать, о них думай в первую очередь. Да и я не дам тебе так легко переложить ответственность за них на меня, — улыбнулся я.

Сколько раз эту тему поднимали уже? Но парень продолжал считать, что обязан мне своей жизнью.

— Кстати, Фисларон, — обратился я к новому знакомому, — ты как к шрамам относишься?

— Нейтрально, — ответил тот не задумываясь.

— Адмир! Это плохая идея! — Этриан на своей лошади подошёл ближе. Выглядел он нахмуренным и внимательно смотрел на меня. — И я сейчас серьёзно. Не стоит.

— Он же сказал, что нейтрально относится.

— Он не готов видеть это.

— Считаешь, настолько неженка? Помнится, ты и сам шутил перед выездом из Ниндамоса.

— Именно, шутил. Ты же всерьёз собираешься. Смотри, я предупредил. Хоть бы у самого Мэйна спросил, для начала, чего он хочет.

Нахмурившись, я задумался. Мэйналивена как раз сейчас рядом с нами не было, ушёл вперёд на охоту для ужина. Но Этриан прав, стоило бы его спросить для начала. Я пока в социуме, как бы не хотел того, не мог жить в полной мере так, как хочется, без оглядки на других. Возможно, и стоило отказать Фисларону, но поздно уже раскаиваться. Не замыкаться же в узком кругу друзей?

Когда мы прибыли на оборудованную стоянку, кроме нас там больше никого не было. Мне сразу стало немного спокойнее. Всё же, уже темнело, вряд ли другие путники появятся.

Из-за небольшой удалённости от столицы, здесь имелось три кострица и стола с лавками. С одной стороны площадки два строения на длинных сваях. Внизу подразумевалось оставлять лошадей, имелась специальная горизонтальная палка для привязи и кормушки. Наверху полноценные широкие настилы с навесом для ночёвки.

Вряд ли тут встречаются дикие опасные магживотные, но таковы традиции. Правила безопасности для спутников — святое.

Мэйналивейн уже освежевал зайца и подготовил кострище. Собственно, камни, имитирующие огонь, у нас были. Но это скорее как запасной вариант, маны они жрали много, а подзаряжать постоянно удовольствие ниже среднего. Потому, хворост также был собран.

Шкурку сразу же запихнул в кольцо. Теперь не выбрасывал подобные вещи, а сдавал в городе за деньги. Чего добру пропадать? А так хоть на дело пойдёт. Кости, кстати, тоже хранились там, как и потроха типа печени и сердца. Всё надеялся, что однажды смогу накормить какого-нибудь зверя. А чего мелочиться, если есть возможность? Избавиться от хлама всегда успеется.

Готовку поручил Арлейну с Этрианом, а сам пошёл поболтать с Мэйном.

— Это плохая идея, — мужчина не выражал никаких эмоций. Он в принципе был скуп на них. Оттого его искренняя слабая улыбка была для меня приятна. А улыбался он только общаясь со мной, и то не всегда. Это не вечно лучезарный Этриан.

— Если ты не хочешь, я не буду заставлять.

— Дело не в том, чего я хочу, — он вздохнул и покачал головой. — И даже не в шрамах как таковых. Как отреагирует твой новый друг, если я открою рот «как варежку»? Как ты выражаешься. Мне уже давно плевать на эмоции других, но стоит смотреть правде в глаза: подобное событие испортит атмосферу в группе.

— Прости, не надо было мне соглашаться принимать их.

— Отчего же? Или из-за меня теперь не будешь общаться с другими эльфами? Это глупо.

— Глупо реагировать на естественные вещи, не представляющие опасности, так, будто это нечто ужасное. Не понимаю я эльфов, — покачал я головой. — Ну неужели я настолько особенный?

— Ещё какой, — он слабо улыбнулся и положил мне ладонь на макушку на пару секунд. Потребовалось много времени, чтобы он наконец начал вести себя рядом со мной естественно, без излишней осторожности.

— Даже не знаю, что лучше, — меня пробило на откровенность. — Быть как все, или отличаться. Смотри на Фисларона, у него повадки истинного принца, не то, что у меня. С одной стороны, жалею, что повязан королевской кровью, а с другой — иначе я бы вряд ли встретил тебя, Арлейна, Этриана. Да и Ширейлин никогда бы не снизошёл до простоэльфина. Интересно, какой бы могла быть моя жизнь…

И тут сам себе язык прикусил. И чего разжаловался? Я тот, кто есть, пусть всё идёт не совсем так, как мне хотелось бы, это всё равно лучше той жизни, которая теперь принадлежит настоящему Адмиру. Это лишь начало моего пути, и так намерен идти своей дорогой, для этого есть все приготовления. За пять лет я обязан прокачаться до флаоса.

Ларгос считался гением, причём от рождения. Его структуру никто искусственно не развивал, в отличии от моей. Он поступил в магическую школу в четырнадцать, имея ранг послушника. Как и полагается, перед выпуском и своим совершеннолетием, стал адептом. Вообще двадцать лет это порог, становление адептом до которого считается признаком гениальности.

То есть, я внезапно превзошёл лучшие результаты, в том числе и самого Ларгоса, став адептом в шестнадцать, а полноценным клоафом в восемнадцать. Нереальный скачок, что тут сказать. Спасибо джунши за «подарочек», который, к слову, я не оплатил, да и не просил, по сути. Возможно, отчасти из-за этого Ларгос так и бесился по моему поводу. Наложились все факторы.

Так и не понял, почему раньше отец скрывал от меня то, что Ларгос гений. Когда задал прямой вопрос, он ушёл от ответа.

Освоение каждого уровня силы занимало у Ларгоса пять лет, для чего работал он над собой плотно. Простоэльфину банально недоступны ресурсы для такого скоростного развития. В двадцать три кронпринц Амрота стал клоафом, в двадцать восемь флаосом, а в тридцать три эклургом. Но дальше за пять лет он смог подняться лишь на одну ступень. Почему так? О-о-о, это отдельная тема.

Отличительная черта эклурга в том, что эльфы начинают неосознанно фонить силой. Это происходит потому, что каждое ядро второго порядка начинает выделять ману. Очень мало, но ядер много, двадцать два, не считая основного. Третьего порядка ещё больше, но они как совсем крошечные бусины и формируются самостоятельно из-за завихрений в общем потоке по нитям. Несут функцию чисто практическую и равноценны нитям, в отличии от основного ядра и второстепенных.

Так вот. Энергия с второстепенных ядер не включается в общий поток по умолчанию, она как «новорождённая», её требуется развивать и направлять. Но это вовсе не значит, что просто всей маны станет больше, чем обычно. Есть куда более серьёзное и специфичное применение этой энергии.

Каждому ядру (их девятнадцать) присваивается стихия, либо определённая стихия привязывается к нескольким ядрам. Благодаря этой хитрости можно манипулировать несколькими стихиями одновременно и совмещать их в сложных для понимания обывателя комбинациях. Как например чёрное пламя, что не обжигает, но сжигает; ледяной огонь; обжигающий лёд. Горячий снег для таких магов не оксюморон.

Трём ядрам в голове стихия не назначается, так как это опасно для жизни и здоровья мага. Может умники и находились, но вряд ли потом хорошо кончали. Побочки могут вылезти как на уровне эклурга, так магистра и архимага. Банально потому что иметь условную зажигалку или гранату в своей голове не лучшая затея. Если что-то пойдёт не так, можно спокойно лишиться конечности или части внутренностей. Даже без сердца маг может прожить сутки, а то и больше, чисто на своей силе воли и навыках. А вот отказаться от головы вряд ли выйдет, сохранив при этом жизнь.

На уровне магистра посторонней маны выделяется так много, что контролировать её становится крайне сложно. Потому такие маги, как мой отец, изолируют себя от общества. Можно справляться артефактами и техниками, чтобы не навредить окружающим, но обязательно необходим «отдых» от подобного. Иначе будет происходить застой маны, что плохо отразится на самом маге.

На своём уровне развития дома магистры назначали каждой стихии «волю». По сути это нечто вроде паттернов поведения, либо запечатанного заклинания не где-то там в камне, а внутри своего тела. Ограничения для количества я не знал, существовали ли они в принципе. И вот такая штука в голове может приводить к зацикливанию мыслей, навязчивым идеям, ночным кошмарам и галлюцинациям.

С архимагами веселее всего. Каждому ядру-стихии присваиваивалась полноценная личность. Именно так, маны в ядрах достаточно для зарождения протосознания. И вот чтобы ничего само там не появилось, архимаг совершает нечто вроде расщепления своей личности. Это не значит, что качества личности действительно покидали основную душу, происходило копирование. Благодаря этому архимагу никогда не становится скучно, так как у него по сути до девятнадцати «друзей» с разными характерами, имеющими уклон в определённую черту, которую он сам и определяет.

Фразеологизм «приятно поговорить с умным человеком», имея в виду самого себя, обретал новые краски. Потому что это реально нечто вроде клонов. У них свои мысли, идеи, стремления. Но при этом они прекрасно понимают, кто главный и без кого банально долго не проживут. Они могли покидать тело и путешествовать самостоятельно, но имелось ограничение по срокам. Так же, вряд ли кто-то захочет реально сбежать, так как у них сильное чувство общности, ведь в конечном итоге это один и тот же эльф.

Собственно, уже эти «личности» начинали пользоваться маной второстепенных ядер. Потому архимаг резко переставал фонить при возвышении. Точнее, первая же «личность» помогала ему с этим, работая «в тени».

До уровня архимага больные на голову, у кого теоретически может возникнуть деструктивный клон, просто не доживали. А если и доживали, убивали скопом другие архимаги. Но это мои додумки, на основе знаний культуры эльфов, которые всё неугодное любят вычёркивать из истории.

Так чем заняты три ядра в голове, если вычеркнуты из культивации? Вычислениями. По аналогии, они становились процессорами компьютера. Нечто вроде калькулятора в голове, но круче. Маг может просчитывать формулы заклинаний, вариации развития событий и всё в подобном ключе. Но сам по себе умнее он не становится, как и загружаемые задачи выбирает сам. Ту же фотографическую память можно себе создать.

Что там и в каком ключе развивает Ларгос — мне неизвестно. Доработал ли он себе ядро процессора в голове, или выделил стихию, а может параллельно несколько направлений совершенствует и никакое из них полноценно пока не работает. Последний вариант, кстати, позволяет избежать фона и учебники его рекомендуют выбирают в первую очередь. Потому что от такого мага банально все разбегутся, а Ларгос у нас руководит эльфами. Что станет с его отрядами без него?

В раздумьях я провёл время до ужина, совершенно забыв, что собирался поспаринговаться. И никто ведь даже не напомнил!

Фисларон сел с моей компанией, всё так же демонстративно игнорируя парней. Этриан было хотел отойти к его сопровождающим, но я многозначительно зыркнул на него. Так что ксилтарец остался.

Мэйн сидел рядом со мной с другой стороны стола и по большей части слушал разговор, в частности мои возмущения, что про спарринг не напомнили. Решили после ужина немного размяться. Его порция находилась чуть в стороне, в котелке на углях, чтобы не остыло.

— А это кому? — поинтересовался Фисларон.

— Мэйн после съест, — ответил я.

— Хоть кто-то из твоих слуг следует рамкам приличия, — усмехнулся он.

И тут меня накрыло. Видимо, взгляд мой сказал о многом, так как парень насторожился до того, как я начал говорить.

— Рамок приличия здесь не знаешь только ты, — холодно ответил я. — Только из-за тебя мой друг вынужден ужинать отдельно и сейчас сидеть давиться слюной, чтобы просто сделать мне приятно своим присутствием.

— Так пусть ест. Я ему не запрещал, да и права не имею на это. Говоря о шрамах, ты ведь его имел ввиду? Сказал же, к подобным дефектам внешности отношусь нейтрально.

Я на это растянулся в предвкушающей улыбке и повернулся к Мэйну. Тот закатил глаза и вздохнул.

— Если тебе настолько сильно хочется увидеть его реакцию, то пожалуйста. Но не говори, что не предупреждал.

Он медленно стянул снуд и откинул капюшон, после чего потянулся к котелку. Я же перевёл взгляд на Фисларона, не стирая своей улыбки. Парень был напряжён, но держался, не показывая негативных эмоций. Хотя коротко стриженный эльф с шрамом от уха до уха вряд ли для него простое зрелище.

Мэйналивейн же сгрёб гущу в похлёбке в одну сторону и, подняв котелок над головой, раскрыл свою пасть, чтобы вылить туда содержимое. Не успела последняя капля упасть в его «жерло», как Фисларон уже находился в пяти шагах от того места, где сидел до этого, и сжимал в руках обнажённый меч. Его охранники так же подоспели, на лицах всех читался ужас и ненависть, но нападать первым никто не спешил.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками вечернего леса.