Первый инженер императора – II

Глава 15

ГЛАВА 15

— Кто ты?

Вопрос родился сам собой и соскочил с моих губ быстрее, чем я успел сообразить.

— Интереснее спросить: «кто ты», — ответил голос в пустоте, владельца которого я не видел, как бы не старался скосить взгляд и поймать силуэт, который мог бы прятаться где-то в стороне.

— Ты и так знаешь кто я, раз обращаешься ко мне по имени, — парировал я. — Покажись. Не веди себя, как трус.

— Я уже перед тобой, — снова ответил голос. — Я вокруг тебя. Я внутри тебя.

Что это значит? Бред какой-то.

— Почему же бред? — спросил голос. Я бы сказал, что он удивился, но на самом деле это было не так. Почти каждое слово, каждая буква были абсолютно пресными, словно их читал робот. Ни единой капли эмоции не слышалось в предложениях.

Но не это было главным вопросом, а как он или она, или оно прочло мои мысли в голове?

— Очень просто. Я и есть твоя голова. Вернее, часть твоего мозга.

— Имплант? — удивился я.

— Можешь назвать и так. У каждого поколения людей для нас были свои наименования. Ты и твои сородичи именовали меня «имплантом». Много сотен лет назад другие народы — «сигилем». Теперь же зовут «рунами».

Я нахмурился.

— Что ты имеешь ввиду?

— Думай, Александр. У тебя великолепный мозг, который прекрасно справляется с такими задачами.

— У меня нет времени на эти игры! — протестовал я.

Терпению пришел конец, потому что я и так застрял внутри своего сознания, подвластный Шепоту и с горем пополам добрался до камня, о котором подмечал Скворцов. А теперь какой-то голос решил устроить поиграть со мной в угадайку, что было очень некстати.

— Можешь не переживать, — продолжал голос. — Время здесь течет иначе, чем в физическом мире, так что не торопись. У тебя есть возможность хорошенечко подумать и проанализировать сказанное мной.

— Ты ничего толком не сказал.

— Я сказал достаточно, — тут же отозвался голос, чуть ли не перебив меня. — Ты устал, взволнован и измучен как физически и морально. Но ты все еще способен размышлять логично, как и всегда ранее. Не спеши, я подожду.

Я вздохнул.

Хорошо, если это действительно правда и время течет здесь иначе… хотя, что это значит? Оно может течь здесь бесконечно медленно, а снаружи все уже закончилось и прямо сейчас моя голове отрубленная лежит на земле, а мозг продолжает работать, пока не кончится кислород, но происходить это может бесконечно длительный отрезок времени.

Или напротив, здесь все происходит со скоростью близкой к скорости света…

— Второе, — удовлетворительно подсказал голос.

— Зачем ты помогаешь мне? Ты же хотел, чтобы я подумал.

— Ты все равно задал бы мне этот вопрос. Я знаю.

Я хотел его задать, это факт. Но это желание зародилось во мне лишь на долю секунды, пока я размышлял, как он успел его прочитать?

— Тепло, Александр. Тепло. Проанализируй все, что я сказал еще раз. С самого начала.

Я присел на корточки, после чего развернулся и привалился спиной к руне, ощущая прохладу камня затылком.

Он сказал, что и есть часть моей головы. И сам же подтвердил, что фактически является имплантом, но это нереально. Невозможно. Имплант не может общаться ни при каких раскладах. В тот день, когда мне его вживили, искусственный интеллект существовал, но только на своей ранней стадии. Он неспособен был даже вменяемо ответить на самые простые вопросы, путался и терять нить разговора.

Но видел ли я когда-нибудь этот имплант своими глазами? Нет. Я точно помню, что мне его не показывали ни разу за все время. Даже чертежей толком не дали рассмотреть, когда я попросил.

Разные народы называли его каждый по-своему, а нынешний называет «руной». Нет, это просто невозможно. Этого не могло быть, ведь противоречило бы абсолютно любой логике и медицинским нормам…

Шепот источает руна, но дикая, а эта…

— Ты действительно руна? — спросил я одними губами.

— Верно, — беспристрастно подтвердил голос. — Символ; магический артефакт, запечатанный в небольшую плату и вживленный в твой мозг. Твои коллеги не разработали ничего гениального, а просто сделали самое примитивное до чего додумались, но в этом тоже есть свои плюсы. Благодаря этому ты видишь, чувствуешь и можешь управлять магией.

— Значит, ты не просто руна, ты нечто большее, — размышлял я вслух, отбросив в сторону высказывания о некомпетентности моих старых коллег и ученых голов.

— Александр, Скворцов тебе рассказывал, что рунные маги плетут заклинания благодаря тому, что изъявляют свою волю посредством комбинаций символов. Фактически, таким образом вы, люди, даете нам информацию о том, что хотите сделать.

— Но почему я тогда не могу ее донести вот так, как сейчас? — задал я резонный вопрос, от которого вокруг стало тихо, как в морге.

Голос ответил не сразу, словно он дал мне время осмыслить то, что я сказал.

— Потому что в чертоги собственного разума попасть из магов могут единицы. А обладать таким могущественным артефактом, как сама руна в собственной голове не удавалось никому.

— Но как тогда подчинялись те руны, о которых говорил Скворцов? Они же тоже должны были быть на чем-то высечены?

— Не сбивайся с мысли. Давай закончим с тем, с чего начали. Все свои желания рунный маг передает через руны, после чего происходит трансформация энергии. Руны — это ключ, как тебе уже известно. Ключ к тому, чтобы сказанное тобой смогла понять магическая энергия. То есть я. Хочу тебя поздравить, Александр. Ты первый в мире человек и единственный рунный маг, который общался с магией. Ты даже не представляешь какое количество магов мечтало это сделать и пыталось выяснить как. А ответ оказался таким банальным — достаточно вживить себе в голову рунный камень.

— Ты знал об этом? — вырвался вопрос у меня сам по себе.

— Нет, кончено. Я есть энергия, не более того. И я обладаю всеми знаниями, которыми обладали твои предшественники.

А вот это хорошие новости! Значит я смогу беспрепятственно возвращаться в чертоги собственного разума и при необходимости узнавать нужные формулы, поднимать чертежи, что ускорит мой план по восстановлению науки и продвижению прогресса! Замечательно!

— Возвращаясь к вопросу о том, как подчиняются руны и где они находятся. На первый вопрос мой ответ таков: это битва твоей воли против воли руны. Да, у камня тоже есть собственная воля, которую он распространяет по округе, как ты уже догадался, и подавляет чужую. Если ты сможешь противостоять и перебороть камень, то победишь. И тогда еще один сигиль окажется в твоем личном списке, о котором никто не будет знать, если ты не захочешь и не расскажешь.

Ясно. Туз в рукаве и дополнительные возможности, о которых никому не следует знать. Но пока я не стал полноценным магом — мне нет смысла об этом даже мечтать. Что толку от бесконечной силы, если я не знаю как с ней управляться.

— Но как я могу противостоять воле Дикой Руны, если я уже проиграл битву? — осекся я, осознавая, что как только Рита потеряла контроль — все мы мгновенно пали под натиском Шепота.

— В каждом человеке, который находится здесь в округе теплится доля его личности. Его воли. Его сознания. И до тех пор, пока живо твое тело — ты можешь постараться воспротивиться. Тем более, когда ты только что закончил инициацию.

В последней фразе я услышал почти людские эмоции. Словно мне намекнули с усмешкой на губах, что настало время действовать.

Но… о какой инициации идет речь?

— О принятии руной человека и человеком руны, — подсказал голос. — Мы стали единым целым, Александр и теперь перед тобой открываются новые магические возможности, предел которым является лишь количество доступных рун и фантазия. Времени осталось мало, пора действовать. Прощай, Александр.

Что значит «прощай»?

Ощущение, что меня высасывает, будто бы пылесосом стало непередаваемо явственным. Или это пространство вокруг исчезало?

— Стой, нет, подожди! У меня еще куча вопросов! — крикнул я, но было уже поздно.

Я вернулся туда, откуда начал. Тьма и чернота.

Вот только теперь в этой черноте я был не один. В пяти-шести метрах от меня виднелся кристалл, который стоял там в центре старого Питера и пульсировал черными волнами энергии. Я видел они вяло перекатывались, словно по воде, хоть это и трудно передать словами.

Из моего солнечного сплетения вырвалась цепь толщиной с мизинец, окутанная белой аурой, и полетела в сторону кристалла с характерным звуком, после чего врезалась в него и рухнула на невидимый черный пол.

— Ну, и что теперь? — спросил я сам у себя, не понимая, что происходит.

В следующую секунду цепь резко дернулась и натянулась, как струна, едва не сбив меня с ног.

— А, вот что.

Я ухватился руками за цепь, пытаясь потянуть ее на себя, но тщетно. С усилием бульдозера невидимая сила тянула меня в сторону кристалла, где цепь окуталась черной аурой и стремительно двигалась в мою сторону.

— Это еще что за херня? — удивился я, глядя как белое свечение меркнет сантиметр за сантиметром.

Когда между мной и кристаллом осталось не более метра, сила притяжения исчезла. Я оказался буквально прикован к кристаллу, черная аура которого уже не так уверенно, но все еще однозначно побеждала мою.

И что случится, когда она достигнет моего тела? Я проиграю? Еще одно испытание?

В этот раз я вспыхнул почти мгновенно. И это был не просто приток внутренних сил и энергии на грани издыхания, нет. Это была концентрированная злость, копящаяся все это время.

Уперевшись ногами покрепче в пол, я попытался направить свою силу по цепи в сторону кристалла и на секунду увидел, что смог остановить черную волну. Мое тело напряглось так, словно я толкаю камень в гору, а вернее держу его, чтобы он не покатился обратно.

Но и не из такого выбирались уже. Я скрипнул зубами, злясь еще больше.

— Фиг ты угадал, — прорычал я, выпуская внутренний сконцентрированный поток ненависти прямо по цепи. — Хотел меня? На! Получай!!!

Белое свечение в секунду перекрасилось в огненно-рыжее и чуть ли не с лязгом ударилось в черноту. Вся цепь раскалилась и побелела, а моя энергия двигалась вперед, как солнечный свет, разгоняя тьму прочь. Только через полсекунды я осознал, что горит не только цепь. Горю и я сам.

Жар исходил из тела, но боли я не чувствовал. Только облегчение от того, что удалось освободить хоть на мгновение скопившиеся эмоции, что бурлили внутри столько времени и подавлялись. А теперь они играли мне на руку, ведь именно благодаря им моя воля выжить и победить была сильнее.

Красно-рыжая аура заняла всю цепь и врезалась в кристалл, охватывая его, словно огонь охватывает уголь. Сантиметр за сантиметром. От кристалла пошли дрожащие вибрации, а пульсации энергии стали мелкими частыми, будто бы он действительно содрогался, как промокший под дождем зверек. Но никакой жалости я не испытывал, а напротив — еще большую злость.

Мне хотелось подойти и схватиться за этот камень, сжечь его своей ненавистью, испепелить и оставить только пепел.

Почему хотелось? Я так и сделаю!

В два прыжка я оказался у камня, приложив к нему руки и исторг всю злость и ненависть, надеясь, что у меня получится воплотить в жизнь то, что очень хотелось.

Как там сказал голос самой магии? Границы есть только в моем воображении и количестве знаков. Но, сомневаюсь, что здесь, в пространстве магии они нужны. Должно хватить только воли и фантазии!

— Гори!!! — зарычал я, сцепив зубы.

— Что?

Граф Виктор Цепеш не понял, что случилось. Полы его плаща вспыхнули мгновенно, а вместе с ними и весь костюм, окутав мужчину огнем. Он едва успел подумать два рунных слова, чтобы выставить защитный барьер и защитить тело от ожогов, как почувствовал, что его схватили за грудки.

Оцепенев от непонимания о недоумения, Виктор Цепеш поднял голову и встретился со взглядом, полным пляшущего огня.

Никогда в своей жизни граф не ощущал такого сильного магического резонанса. Ни разу за всю службу при императоре он не видел такой ярости и ненависти в глазах, в которых было видно лишь пламя и ни одного зрачка.

Перед ним стоял демон, не иначе. Самый настоящий демон, объятый пламенем и поджегший его самого.

Граф ощутил, как у него на мгновение подкосились ноги, а сердце сорвалось с места и попыталось провалиться в пятки, чтобы оттуда найти выход и сбежать к чертовой матери.

— Гори, — прорычал Александр Кулибин ему в лицо и голос его искажался тысячей полутонов, отчего граф Виктор Цепеш внутри себя дрогнул.

Если бы была возможность кому-нибудь рассказать из старых друзей (коих уж давно никого не осталось в живых), он бы за стаканом импортного портвейна признался, что впервые в жизни испугался. Впервые в жизни ему, графу с титулом Имперского Кулака стало воистину страшно за собственную жизнь.

Он бы мог подумать об этом еще, но не успел, потому что в следующее мгновение врезался спиной в старую стену, пробив ее насквозь.

Энергия переполняла меня. Да. Сила. Ярость. Огонь. Я не понял, как получилось этого добиться, но это то, что Скворцов называл «спонтанной» магией. Это логичное умозаключение, потому что другого объяснения я найти не мог.

И не сильно получалось, потому что в голове была лишь одна мысль, которой противостоять не получалось: «сжечьцепеша сжечьцепеша сжечьцепешасжечьцепешасжечьцепеша».

Энергия била ключом, переполняя каждую клеточку тела. Всю скопившуюся усталость, как рукой сняло и я чувствовал себя просто прекрасно.

Цепеш в моих руках болтался, словно безвольная кукла, окутываемый огнем.

— Гори, — сказал я ему, глядя прямо в глаза, и пространство вокруг мужчины тут же вспыхнуло, повинуясь моему слову. Не дожидаясь, пока он отойдет от шока и непонимания, я решил действовать наперед и швырнул его со всей силы в здание, что находилось по левую руку.

Бетонная крошка и пыль прыснули во все стороны, поднимая облако, за которым не было ничего видно. Но меня это не смущало ни на грамм. Я подпрыгнул на месте, использовав огонь, что дышал из меня, как реактивный ранец, и подлетел в то место, куда бросил Цепеша.

Среди обломков его не было. Ясно. Значит успел прийти в себя и скрыться.

Рунический шар вылетел из-за угла и размозжил бы мне голову, если бы я рефлекторно не выставил перед собой руку. Тело реагировало быстрее, чем когда-либо, стоило мне только заметить минимальное движение краем глаза.

Я сжал руку в кулак, от чего оружие Виктора Цепеша пошло волнами, словно пустая жестяная банка из-под пива, которую раздавливают и выбрасывают в урну. Граф не стал терпеть, что его любимую игрушку ломают и ринулся в бой с подлыми фокусами.

Сноп извести и мелких камней полетели мне в глаза, с другой стороны, явно намереваясь запорошить обзор, вот только жар пламени, окутывавший меня, испепелил их еще до того, как они успели достичь глазного яблока.

Удар продолговатым предметом, напоминавшим кусок арматуры, я миновал, увернувшись в сторону и выпустил десяток мелких огненных игл в Цепеша. Он успел выставить магический барьер, но даже так несколько из них пробили защиту и ранили графа.

Он вскрикнул и бросился наутек по старой разрушенной лестнице, отбрасываясь различными заклинанями, которых я не знал, но ни одно из них не достигло цели. А я шел за ним следом, как удав, преследующий кролика. Внутри меня горел огонь. Горел жар. Полыхала ненависть. Сейчас я хотел только одного.

Чтобы граф Виктор Цепеш навсегда перестал существовать на этих землях.

Чтобы его идиотский Закон, которым он кичился, сгорел в моем пламени.

Чтобы сам Цепеш сгорел в моем пламени и все его постулаты. Чтобы каждый человек в этом новом мире навсегда забыл такой род, как Цепеш.

Оказавшись в тупике, граф развернулся, глядя на меня затравленным взглядом. От былой уверенности и пафоса не осталось и следа.

Я стоял и смотрел на него, не двигаясь с места, понимая, что он уже никуда не денется.

Цепеш еще раз попытался сделать несколько магических выпадов, после чего кинулся врукопашную, явно вложив добротную часть своих сил в этот удар.

Я просто схватил его летящий кулак все еще полыхающей ладонью и сжал, а затем выкрутил и со всего размаху ударил в локоть.

Граф закричал от боли и ненависти ко мне.

— Будь ты проклят! — гаркнул он.

— Увидимся по ту сторону, — ответил я и поддал жару.

Да будет свет.