Патриот. Смута. Том 6

Глава 3

Утро было росистым, но достаточно теплым.

Еще бы, лето вот-вот должно уже начаться. Несколько деньков и май сменит июнь. Все те же несколько дней и к Туле подойдут войска Лжедмитрия с запада и Ляпунова с востока. Ну а гарнизон там меня уже и так дожидается.

Но, не о том сейчас мысли.

Голландец, Вильям ван Врис стоял против меня со шпагой в руке. Лучи восходящего солнца играли на клинке, слепили.

Ну что, разомнемся.

Рука с саблей в позиции, чуть выше бедра, вперед не вывожу, хотя можно встать и лучше. Но этому иностранцу и так хорошо. Пусть думает, что я средней руки боец и каким-то чудом одолел Франсуа. Не стоит показывать противнику все свои возможности и силы. Как в поединке, так и на войне.

Такое можно делать только тогда, когда хочешь задавить его и заставить сдаться. Но даже в таком случае лучше не говорить о реальных возможностях, а преувеличивать их.

Глаза в глаза.

Ну что, кошачья твоя физиономия, потанцуем?

Ноги тоже, как положено. Пятка к пятке, ступни углом примерно в девяносто градусов. Чуть в приседе, словно пружины, готовы перемещаться. Улыбка на лице. Готов рубить и кромсать, но задача-то иная. Просто посмотреть на то, что может их… Капитан? В каком чине у них здесь командир роты разгуливает?

Смотрел на него. В целом манера стойки напоминала мне француза. Больше для колющих ударов, чем для рубящих, но… Чего говорить, мой Франсуа даже на этапе подготовки к бою был лучше. Не зря он рассказывал мне историю о том, что является одним из лучших. Наемником, дуэлянтом.

— Атакуй, инфант.

Хитрец. У него оружие длиннее. Хочет показать мне, кто сильнее на встречке уколом. Опасно играет. Так, с неопытным я бы действовать не стал. А он меня же таковым считает.

Ладно, так меня не проведешь.

Я сделал неумелое движение, как бы пытаясь атаковать в левую щеку. Повел руку не быстро, показывая неуверенность. Чуть наклонился вправо, перенося вес туда, обозначил удар. И этого хватило, чтобы голландец тут же среагировал. Шпага его пошла в блокировку, разворачиваясь в защиту квартой.

Но, это было ошибкой.

Мне пришлось немного напрячься. Мышцы после сна еще не совсем разгорелись.

А дальше, как по маслу. Резко сместил вес на левую ногу, перенести ее в бок. Глаза противника расширялись от видимого происходящего. Удивление завладевало им. Но он не успевал хоть как-то отреагировать.

Казалось, вот я атакую по-простецки, как можно не блокировать такой удар?

Но тот же я уже сбоку. Клинок, занесенный для удара сверху, идет слева. В правое плечо после проворота кисти. Огибает, даже не соприкоснувшись с выставленной защитой.

Обозначил удар.

Вильям не успел подставить клинок. Слишком самоуверенно повел себя. Считал меня простаком и обманулся.

Да, его оружие вышло в позицию. Туда, где моя сабля, должна оказать изначально, и куда он устремился блокировать. Только вот меня там не было. Угроза пришла внезапно с иной стороны.

Шлепнул плашмя его по плечу.

Он отпрянул, замотал головой. Не понимал, как такое могло случиться. Удивление на его лице было не показушным, а вполне естественным.

За спиной моей хохотнул Франсуа.

Двое голландцев чуть ли рты не раскрыли, но держались.

— Вильям, не бери на свой счет. — Француз поднял руку в извиняющемся жесте. — Прошу простить. Прошу тебя. Этот русский, наш господарь, воевода и как ты назвал его, ирфант, претендент на трон, невероятен. Правда?

— Где ты учился, ирфант? У каких мастеров? Я даже не мог представить, что… — Он сделал реверанс. — Мое почтение мэтру.

— Не стоит. — Улыбнулся я. — Учителя… Что до них, то с божией помощью. Только с ней.

Естественно никто из голландцев в это не поверил.

Француз, насколько я понимал, считал меня то ли ангелом, то ли чертом. Здесь сказать сложно, ведь наше мировоззрение разделяло не только четыре сотни лет, но еще и различие культурных кодов. Слишком мы были разные, и его взгляд на жизнь отличался от нашего местного менталитета прилично.

А новые мои иностранные знакомцы — да в целом плевать, что подумают по поводу моего мастерства.

Уважение и удивление вызвал. Пока достаточно.

Мы размялись еще немного. Подошли мои телохранители, и я вручил их Франсуа и двум сопровождавшим голландского капитана бойцам. Здесь все же виделось мастерство иноземцев. Мои вояки, может, и превосходили их лихостью и отвагой, но вот с техникой все было несколько хуже. Но, это только пока.

Тренировки со временем выведут мою троицу на достойный уровень.

— Прошу. — Я махнул капитану рукой, и мы отошли к повозке.

За сформированной из телег оградой лагерь уже почти собрался. Люди готовились вступать. Делалось все достаточно быстро и четко. Отставали лишь те, кто откровенно пялился на нашу разминку. Многие из них не видели моих поединков с прошлыми бойцами. В особенности с Франсуа, когда собрался, считай, чуть ли не весь Воронеж.

Показательное выступление вызвало у них невероятное уважение и некий трепет, пожалуй.

И сейчас, когда я сам перестал махать саблей, они с удвоенной сноровкой принялись за дело. Нагоняли. Торопились со сборами имущества. Сотники ругались, подгоняли.

Стояла привычная походная атмосфера.

— Что скажешь на мое предложение? Капитан? — Сделал краткую паузу. Понял, что не ошибся. — Я же верно понимаю твое звание, ты же командир этой роты.

Добавил больше для уточнения.

— Все верно, ирфант. — Он выглядел озадаченным. — Мы подумали и мы… — Он сокрушенно мотнул головой. — Мы готовы учить твое войско. Но, мы очень надеемся, что ты не забудешь наших стараний и усердий. И когда… Заметь, Ваше Высочество, я говорю когда, а не, если, потому что полностью верю тебе. — Перевел дух. — Так вот. Когда ты взойдешь на престол, то сделаешь для нас нечто большее.

Я улыбнулся в ответ. Разговор этого человека был мне понятен. То, что он говорил — вполне естественно. Сейчас он уступал, жертвовал малым, а именно деньгами. Но открыто говорил, что если все случиться как должно, то желает получить взамен нечто большее, чем чеканную монету.

Такой подход рискованный, но он достоин уважения.

Но…

— Не хочу расстраивать тебя, Вильям. Но я не могу гарантировать тебе успех моего похода. — Я немного не так, как хотелось бы произнес эту фразу. Сложно было объяснить ему, что я не иду садиться на трон. Моя цель, это собирать Земский Собор для выборов достойного, сильного царя.

Так и только так.

— Я понимаю, ирфант. — Он пожал плечами. — Фортуна штука непредсказуемая. Сегодня она с тобой, а завтра гуляет с другим. Но, если все сложится так, как того хотел бы ты… Что мы можем получить?

Далеко смотрит. Делит шкуру неубитого медведя.

— Вчера ты отчасти был прав. Этой стране нужны опытные люди, знающие то, как сейчас воют там… — Я махнул рукой на запад. — Там, в Европе. Как ты верно сказал, мы, русские хорошие бойцы…

Да, он говорил не совсем, так, но я решил перефразировать его слова в угоду своему видению ситуации. Люди, что окружали меня, прошли через такие тяготы и лишения, что ни один наемник даже не мыслит. Они стойкие и отважные, а еще в них зарождается, как я мыслил, моими чаяниями чувство патриотизма.

Они, славные воины, но им не хватает навыков современного по тем временам ведения войны.

И я это высказал голландцу:

— Они, хорошие бойцы, которым не хватает выучки и понимания того, как сейчас потребно воевать.

— Мы кое-что знаем в этом. — Хмыкнул он в ответ.

— Так вот. Я бы хотел, чтобы вы стали учить моих людей. А взамен. Что я могу для вас сделать? Земля, титулы, женщины? Осядете здесь, потомки ваши обрусеют.

Он покачал головой. На лице его появилась грустная мина.

— Так, далеко я не смотрел. Но, земля и женщина… Звучит не так уж и плохо. Но. — Он вздохнул по-настоящему тяжело, и я понял почему. Родина его была не здесь. — Там, далеко на западе, моя страна, там я родился. Там теплее, чем здесь…

— Но там ты простой солдат, Вильям. — Я знал, чем крыть такую карту. — Хорошо, там ты капитан. А здесь? Подумай! — Я развел руками, показывая размеры перспектив. Улыбнулся. — Ты можешь заложить основу своего рода. Стать чем-то большим, чем просто солью земли. Подняться, расправить плечи. Разве нет?

Он смотрел на меня пристально, молчал некоторое время, потом все же заговорил.

— Хорошо говоришь, ирфант. Ты очень интересный человек. Я знаю тебя всего половину суток, а уже хочу сражаться за тебя. Почему?

— Почему же? — Ответил вопросом на вопрос.

— В отличие от Диметриуса… — Он специально на латинский манер произнес так его имя, хотя ранее называл по-нашему Дмитрием. — В отличие от него я вижу в тебе силу и возможность сделать то, что нужно тебе. Вокруг тебя нет тех, кто правит тобой. Тех, кто манипулирует. Ты не похож на пешку в чьей-то игре, как он. Его слова пусты. Он не может отвечать за них. Поэтому, когда в Тушине все началось. Все и побежали.

Я смотрел на него, ждал продолжения.

— Не было там лидера. Вся эта свора полковников, что нависали над Диметриусом, руководили им. Все они струсили. Не смогли сплотиться. Все они тянули одеяло на себя и когда над ним занесли меч сильного полководца. Скопина. То все резко бросили, отпустили, полетели, побежали. — Он сокрушенно покачал головой. — Я видел, как это было. Все рухнуло в один миг. Врага еще не было, вблизи, но паника накатывала волнами. Бушевала. И выяснилось, что вроде бы есть люди, есть войско, есть припасы. Есть все, кроме самого важного. — Он перевел дыхание. — Не было единой, сильной воли.

Я слушал с интересом, а он, разошедшись, продолжал.

— Смотря на тебя, и твое воинство, я вижу, что здесь есть воля. Твоя воля. — Он сделал реверанс и склонился глубоко. — Надеюсь, я не ошибся, ирфант Игорь Васильевич.

— Время покажет. — Проговорил я. Не хотелось давать ему каких-то обещаний. Мы шли воевать, а не прогуливаться. И ситуация могла повернуться по-разному. Добавил. — Сколько вам нужно времени на сборы?

— Мы готовы выступать уже сейчас. Мы собрали все с вечера. Мы знали, что пойдем за тобой. Эта Поле убивало нас. — Он сокрушенно покачал головой. — Мы сидели здесь, ждали. Чего? Святая Дева Мария, я не знаю. — Он хмыкнул. — Дождались тебя. И я рад этому.

— Поговори с Франсуа, он пояснит тебе, как мы будем действовать и что делать.

Он кивнул, поклонился.

А я махнул тренирующимся рукой, выкрикнул.

— Пора собираться! Скоро выступаем!

Но прямо сразу выдвинуться не получилось.

На сборы ушел еще примерно час. Спустя это время авангард стал уходить вперед к следующей остановке между Ельцом и Тулой. Богородицк или Богородицкое, судя по карте. Нарисован он был даже более крупно. Значит, не просто какой-то хутор, где можно остановиться на ночлег, а нечто большее. Крупный поселок или городок?

Интересно.

Видел я, идя вместе с людьми Тренко в авангарде, как от форта выдвинулись голландцы. Ровным строем, под развивающемся на ветру полосатым знаменем, сопровождая движения звуками барабана, неполная рота вливалась в основную массу моего воинства. Вид этот был поистине сильный. Маршировали они напоказ ровно, четко. Будь их несколько сотен, выглядело это бы невероятно грозно.

Мало, слишком мало.

Но надеюсь, это станет не просто вливанием боевой части в воинство, а повысит возможности и скорость обучения. В этом был основной замысел.

Каждый голландец держал на плече мушкет, а на втором — подсошник. Все были снаряжены кирасами, но шлемов не имели. За колонной двигалась пара телег для снаряжения и несколько коней.

Вильям ван Врис — единственный конный из всего отряда, гарцевал чуть сбоку, раздавал приказы.

Провожать их высыпало, и я этого не ожидал, несколько стариков и десяток женщин. Они плакали, махали вслед. Выходило так, что эти вояки защищали их от всяческих бед и проблем всю зиму. А теперь на кого оставалось поселение? Взрослых, в силе мужчин не оставалось.

Вздохнул я, смотря на это. Головой покачал.

Надежда была, что Смута моими усилиями скоро завершиться. И часть людей вернутся в свои дома. Хотя… Земским Собором не закончится противостояние с ляхами. А там еще на севере что-то со шведами сделать нужно. Как-то их с земли Русской выбить.

Дел даже после выборов Царя у меня будет очень и очень много.

Авангард из полутысячи Тренко ушел вперед. Я был вместе с ними.

Через пару часов после выступления мы подошли к небольшой речке. К броду через нее. Не особо-то и широка она была и неглубока с виду. Так, речушка, коих мы прошли уже достаточно. Вроде бы ничем не приметная. Обозам здесь, конечно, не просто будет, но не так чтобы сильно затормозить наше продвижение. Сдюжит пехота, всадники, сопровождающие основные силы, помогут. Преодолеем. Но, что-то в душе моей дрогнуло.

Достал я карту, развернул. Безымянная вроде водная преграда. Отчего же такое странное ощущение?

Рядом Яков ехал, в седле трясся.

— Собрат, скажи, а как называется эта речушка? Знаешь?

— А, господарь. — Он дернулся, повернулся ко мне, улыбнулся как-то глупо. — Непрядва это.

Непрядва! И тут я понял, почему на душе так необычно было!

Каким-то невероятным, шестым чувством ощутил я, что недалеко, может, в каких-то двадцати, двадцати пяти километрах к востоку место нашей воинской славы. Там, где воды этой небольшой речушки впадают в Дон, две с половиной сотни лет назад, князь Дмитрий повел свои дружины на ордынцев.

Там он разбил Мамая.

Сделал то, что ни смог до этого больше ста лет ни один русский князь.

Переход этой реки становился для меня чем-то большим, чем просто преодоление очередного брода. Как Цезарь, ведя свои легионы в Рим, перешел, казалось бы, небольшую водную преграду Рубикон, так и я, преодолевая Непрядву, расставался с Полем. Здесь за этой водной гладью, стремящейся к батюшке Дону, начиналось уже иная земля. Давно уже отбитая у степи, отрезанная территория Московского княжества, царства.

Может, кто-то и думал иначе.

Может, Шат, Ока или какая иная преграда была чертой. Но в душе моей почему-то твердо стояла мысль. Нет — Непрядва, это мой Рубикон!

Именно сейчас ощущалось так, а не иначе. Непрядва делила все на До и После!

Солнце шло к зениту, теплый ветер обдувал меня. Смотрел я по сторонам и, вроде не изменилось ничего. Но сделай несколько шагов, войди в воду. И на иной стороне будет по-другому все.

Пятками повел я коня к переправе. Выкрикнул.

— Первым пойду!

Странно это было.

Ведь я точно знал, что дозорные, которых я разослал уже давно на той стороне. Мне уже приходили сведения о нескольких сожженных хуторах. Об отсутствии людей по обе сторон реки. Но здесь и сейчас что-то говорило мне. Нужно идти первым. Своим примером показать, что я веду свои войска вперед.

Конь вошел в воду. Чуть заартачился, может, тоже ощутил что-то. Или передалось ему мое воодушевление. Было здесь неглубоко. Слева и справа камыши. Всадники, шедшие за мной, тоже вошли в водяной поток. Лошади их фыркали, ржали, вспенивали воду копытами. Бойцы привычно осматривались по сторонам.

Внезапно в небо из зарослей, от воды вспорхнуло две белых птицы.

Лебеди! Откуда они здесь?

За спиной услышал я, как кто-то вскидывает оружие.

— Не сметь! — Выкрикнул строго. — Это добрый знак!

Мы перебрались на другой, левый берег Непрядвы. Я обернулся назад. На горизонте тянулась вереница моего воинства. Впереди нас ждала Москва. Иначе никак. Слишком много всего случилось, чтобы быть случайностями.

Москва и только она. И там — обещанный всему воинству Земский Собор. И будь что будет. Скажут — я Царь. Значит — нужно так моей Родине. Не я выбрал этот путь, а меня люди на него уважением своим воздвигли.

Надо, значит, сделаю.

Именно в этот момент план по противодействию войскам Лжедмитрия сложился в моей голове. Все встало на свои места. Нужно действовать так, а не иначе. Дерзко, резко, в своей манере. Дмитрий, нареченный Донским не убоялся и перешел Непрядву, чтобы атаковать стан Мамая в Поле, где всегда до этого властвовала орда.

И мне страха ведать не следует.

Ударю!

С чистым, свободным от тягот раздумий сердцем я повел авангард дальше, к Богородицкому.