Паладин. Свет и Скверна IV

Глава 6

Новый день в Японии принёс с собой весьма интересные вести.

Делегация от клана Минамото, в составе главы и старейшин, прибыла к Мэйдзи с официальными извинениями. По информации, которую мне сливал Кутузов, из всей верхушки оппозиции их потрепало сильнее всех. Помимо этого, император нашёл чем взять их за горло, вот и пришли бывшие враги просить пощады. На месте Мэйдзи я бы их казнил — предателям веры нет, но он не в том положении, чтобы прибегать к такому радикальному методу. Скорее всего навяжет им какую-нибудь кабальную магическую клятву, которыми в этом мире также пользовались, но очень редко.

Собственно за членами этого клана я и наблюдал. Стоял под сакурой в самом большом из храмов Токио, где служители молились некой Аматэрасу. Неизвестная мне богиня, которую люди придумали себе сами. Будь она действительно живой и существовала бы во Вселенной, то её силу я бы ощутил. Алтарь бога — очень сильный артефакт. Таковой тут имелся, но мёртвый, а значит и Аматэрасу лишь плод воображения.

Минамото держались обособлено. К ним никто не подходил, разговоры с ними не заводили, если не считать нескольких приближённых слуг Мэйдзи. Их лица были мне знакомы, видел их на банкете в честь приезда царевича.

Люди всё прибывали и расходились по внутреннему двору храма. Представители родов и лояльных Мэйдзи кланов, работники спецслужб, высшие чины и важные лица Японской Империи, собравшиеся для знаменательного события. А именно — помолвка Святослава и Айко, которую благословит местная «богиня».

Как я и думал — Мэйдзи решил отбросить часть традиций и ужать время. Его припекало, шанс того, что оппозиция вновь что-то выкинет был высок. Вот только я считал, что прямо сейчас они вряд ли будут действовать. Слишком сильно их щёлкнули по носу, так ещё их ряды раздробились. На их месте я бы подождал более удобного момента. Тем более, что охраны в храме и за его пределами было столько, будто Мэйдзи собрал сюда всю свою армию.

Облокотившись на ствол дерева, я лениво перевёл взгляд на ворота храма и увидел, как сквозь них проходили монахи. Возглавлял их сухой, чуть сгорбившийся старик с клюкой. Глаза его были абсолютно белыми, слепыми. Позади него люди в серых одеждах, похожих на халаты, а на ногах обмотки из белой ткани. И все они, за исключением старика и ещё одного человека, были абсолютно лысыми. От их макушек разве что лучи солнца не отражались, настолько те были гладкими.

Заинтересовала меня эта делегация тем, что на их прибытие люди отреагировали по разному. Кто-то с благоговением и уважением, а вот Минамото напряглись. Особенно при появлении черноволосого мужчины, что ступал за правым плечом старика и держался так, будто готов бросить вызов всему миру. Его невозмутимое лицо, юное для его истинного возраста и силы Архимага, чуть скривилось, стоило увидеть родню. Именно так — родню.

Досье на Минамото Тадао я читал и знал, кто он. Талант клана, который отринул всё мирское и подался в монахи. Я держал в планах, что его могли вытащить, как козырь в случае нападения, но всё оказалось иначе. Судя по тем эмоциям, что всколыхнулись в душе этого монаха-воина, он свою родню терпеть не мог. Презрение от него, при взгляде на старейшин клана и главу, можно было черпать вёдрами.

Дойдя до алтаря храма, что находился в центре под навесом, главный из монахом вдруг повернулся в мою сторону. Его белесые глаза сосредоточились на мне, а на лице мелькнула лёгкая, едва заметная улыбка. Он махнул рукой Тадао, тот наклонился, выслушал старика и также посмотрел в мою сторону. В его взгляде мелькнуло удивление, но затем появилось и что-то ещё. Кивнув своему наставнику или кем этот старик являлся, он отвёл от меня взгляд и стал ожидать церемонию с остальными.

— И что это было? — прошептал я. — А, впрочем, плевать.

Красные ворота храма, украшенные золотым орнаментом, стали медленно открываться. Лысые жрецы в цветастых нарядах и с посохами в руках, в навершие которых были вставлены кольца, вышли к людям. Низкорослый, пухлощёкий жрец, что вёл их, учтиво поклонился слепому старику-монаху и начал проводить церемонию.

Признаться честно, ритуалы местных выглядели для меня архаично. Воззвания чем-то напоминали призыв богов из моего мира, но все эти хождения вокруг алтаря, поджигание палочек и лампадок с ароматическими травами, а затем ещё и отбивание ладоней при остановках, казались бредом. Но такова местная религия под названием «Синтоизм».

Главный жрец храма закончил обряд, помахал своим посохом и с силой воткнул его в специальную нишу у алтаря. Молитвы замолкли, воцарилась абсолютная тишина. Никто не смел вести разговоры во время обряда, японцы слишком трепетно относились к своей религии. Сейчас не было различий между теми же Минамото и людьми императора. Все они в едином порыве внимали словам жреца.

— Волею Аматэрасу-ками-сама! Я призываю к алтарю того, кого она одарила своим взглядом и благословением!

Будто только этого и ожидая, двери с боковой части храма отворились. Святослав вышел к людям. Белоснежный мундир с золотыми эполетами смотрелся на нём величественно, прибавляя царевичу лет пять к возрасту. Золотые завитушки на рукавах мундира и герб Российской Империи на груди завершали образ.

Позади царевича ступали Кутузов и Морозова. Тоже в мундирах, но чёрных цветов. Генерал и княгиня нацепили на грудь свои ордена, гордо взирали на собравшихся людей и олицетворяли собой столпы поддержки сына императора и всей Российской Империи.

Чеканя шаг, Святослав подошёл к жрецу и тот стал водить перед ним руками, совершая ладонями какие-то пассы. Я заметил, как Кутузов едва сдержался от ухмылки при этом действе, а вот Морозова сохраняла хладнокровие.

Завершив часть обряда, жрец вновь заголосил, а царевич занял своё место у алтаря. Возле одной из двух подушек для сиденья на коленях. Находились они с разных сторон от небольшого столика, на котором стоял глиняный чайник, две чашки, а также лежала красная лента и какая-то зелёная ветка.

Жрец закончил свою речь про богов, их решение и выбор смертных душ, которых в стены этого храма привела судьба. И стоило ему замолчать, как гонг в дальней части храма оглушительно прозвенел. Его звук эхом разошёлся по всему внутреннему двору, ушёл дальше и ещё звучал вдалеке, когда двери другой боковой части «П» образного храма распахнулись.

Люди ошеломлённо выдохнули и по ним будто волна прокатилась, когда к народу вышла невеста. Появление принцессы словно бы произвело эффект взорвавшейся бомбы, настолько те оказались впечатлены.

Ступая под руку с Мэйдзи, Айко выглядела действительно эффектно. Белоснежное, словно снег, кимоно с узорами синих цветов. На плечах у неё лежала прозрачная ткань, будто кто-то смог украсть часть облака и превратить его в шаль. Дополнял картину её наряда пояс с бантом за спиной. Сложную причёску на голове удерживали две перекрещённые между собой синие спицы. На юном лице с приятными глазу чертами практически не было макияжа, лишь самый минимум, дабы подчеркнуть красоту девы.

Шли они медленно, словно позволяли людям рассмотреть принцессу получше и это дало свой эффект. Народ наблюдал за красотой Айко, а Святослав как воды в рот набрал и вообще застыл. Стоял, глазами хлопал и не мог поверить в увиденное. На помощь ему пришёл Кутузов, который незаметно для большинства людей ткнул царевича в бок.

Встав напротив будущего мужа, Айко робко улыбнулась, спрятала глаза, а её щёки покраснели. Реакция царевича не укрылась от неё и дева явно была довольна произведённым эффектом. Мэйдзи тоже приободрился, раздулся, как павлин и даже горбиться перестал, как бы говоря представителю августейшей семьи Российской Империи следующие слова: «Смотри, какая у меня дочь! И она будет твоей, царевич!»

Главный жрец вновь завёл какие-то свои песнопения, но молодые его не слушали. Святослав не отрывал взгляда от принцессы, а та иногда поднимала на него глаза и вновь их прятала. Кутузов уже не сдерживался и широко ухмылялся. Маска холода Морозовой тоже треснула, она чуть заметно улыбалась, наблюдая за царевичем.

По жесту жреца будущие молодожёны присели на подушки. Айко, как хранительница очага и жена, разлила по чашкам прозрачный напиток. Медленно, с выверенными движениями тела и последующим поклоном головы. Святослав принял чашку, сделал глоток и отставил её, затем взял красную ленту. Я, конечно, читал про будущий ритуал помолвки-свадьбы, чтобы быть в курсе, но не особо понимал смысла этой ленты, которая якобы должна была означать ответственность, которую муж брал за жену.

Обвязав свою правую руку с рукой Айко, он улыбнулся, а затем они оба взяли ветку свободными руками и положили её поверх обвязанных.

— Под взором Аматэрасу-ками-сами, да будет судьба этой девы и этого юноши, связана воедино! — важно промолвил жрец. — Под сенью богини, по воле её и дарованного блага!

Руки молодожёнов освободились от предметов обряда и те поднялись со своих мест. Вот только Святослав не торопился отпускать ладонь будущей жены, что судя по переглядкам жрецов было не по плану. Долго он удерживать принцессу не стал, но каждому и так стало понятно — царевич влюбился и теперь этой их Аматэрасу придётся попотеть, если она захочет забрать своё «благословение» и будущую жену Святослава обратно.

Я уже думал, что на этом обряд закончится, но нет. Слепой старик подошёл к жрецу, чем удивил Мэйдзи и многих других, а затем что-то зашептал тому на ухо. Глаза главного жреца расширились и он резко повернулся ко мне, а затем заторможенно кивнул.

Монахи в серых одеяниях сошли со своих мест и двинулись ко мне, заставляя людей расходиться и тем самым образовать коридор. Минамото Тадао выступал на острие этой волны, а дорогу ему никто не посмел загораживать. Мэйдзи сразу же обратился к жрецу, не понимая в чём дело, да и другие свидетели помолвки тоже оживились. Происходило что-то из ряда вон выходящее, но я пока не понимал что именно.

В нескольких метрах от меня Тадао остановился, поднял руки на уровень груди, после чего ударил кулаком по раскрытой ладони и поклонился мне почти в пол. Слепой старик, опираясь на клюку, тоже медленно подошёл и замер. Я к тому моменту перестал подпирать дерево и стоял ровно, невозмутимо взирая на происходящее.

— Для меня честь видеть того, кто озарён благостью и дарами Вселенной, — поклонился слепой монах, чем вызвал удивлённые возгласы у людей. — И в этот день смуты и перемен, я прошу того, кто видел угасание и рождение звёзд, благословить будущую династию Японии.

Я приподнял бровь, не отрывая взгляда от старика. Краем глаза заметил, как к нам спешил Кутузов, решительно не понимающий, что за херня тут творится. И я с ним был полностью солидарен, а ещё немного обескуражен. Нет, то, что кто-то мог увидеть Свет внутри меня это понятно, как бы даже ожидаемо. Но увидеть мою душу? Заметить благословение Истинного Света? Старик меня удивил, действительно удивил.

Я мог сыграть в идиота и сказать, что он ошибся. Выставить его дураком и вышедшим из ума стариком. И собирался именно так сделать, но потом посмотрел на Святослава и Айко. Чистые души, которых грязь этого мира ещё не запятнала. В будущем их ждёт множество испытаний, невзгод и бед. Это неизбежно, ведь такова судьба правителей. Принимать решения, от которых зависит множество жизней. Диктовать свою волю тем, кто пойдёт за ними. И я точно знал, что в случае чего, местная придуманная богиня не поможет мальчишке. Её просто нет.

Ну, а что касается меня. Я невольно усмехнулся. Кто-то бы мог сказать, что не нужно раскрываться этому миру. А капеллан Ордена на это ответит так. Я не привык прятаться и уходить от сражения. Если кто-то решит бросить мне вызов — что ж, старый капеллан сможет удивить любого врага, даже несмотря на мое нынешнее состояние. Я пойду вперед и только вперед. С гордо поднятой головой, как делал всегда. И горе тем убогим, кто станет у меня на пути…

Ничего не отвечая старому монаху, я сделал шаг вперёд, а затем ещё один. Решение было принято, взвешенно и последствия его мне аукнутся в будущем в виде множества вопросов, но когда это пугало старого капеллана Ордена Паладинов?

В гнетущей тишине я шёл сквозь коридор, который образовали монахи. Каждый из них взирал на меня с нескрываемым трепетом и кланялся в пол, а позади, чуть в отдалении, следом шли слепой старик и Тадао. Кутузов было дёрнулся, чтобы что-то сказать, но его остановили жрецы храма, а Мэйдзи перегородил дорогу главный из них и спокойно попросил не мешать.

— Виктор, что происходит? — недоуменно спросил царевич, стоило мне подойти к молодожёнам.

— Скоро поймёшь, Святослав, — был мой ответ и я с тёплыми нотками в голосе попросил: — Возьмитесь за руки.

С задержкой, продолжая не понимать, что происходит, юноша взял чуть испуганную принцессу за руку.

Аура Истинного Света вырвалась волной из моего тела и объяла молодожёнов. Она несла в себе согревающее тепло, умиротворение, даровала спокойствие и веру в следующий день. На лице царевича мелькнула лёгкая улыбка, он уже чувствовал на себе похожий эффект и знал, что я не наврежу. Принцесса выдохнула и зажмурила глаза на секунду, ощущая на себе благостный Свет.

Я повёл левой рукой и прямо передо мной, в воздухе, возник Фолиант Чистоты. Стоило ему появиться, как аура усилилась, а жрецы и монахи вновь склонили головы.

Фолиант распахнулся, страницы зашелестели, словно тихий шепот ветра. Символы первозданной Чистоты проявились на сотканных из белоснежной энергии страницах, несущих в себе слово и волю Истинного Света.

— Правом, данным мне, — сорвались с губ слова на всеобщем, а голос мой громом звучал в образовавшийся тишине. — Я — Август Соларис, капеллан Ордена Паладинов, взываю Вселенную в свидетели слов моих! Воли моей и клятвы моей! Да благословит Свет эти чистые души! Да дарует он им свою защиту! Озарит своим теплом, согреет их в период невзгод, укажет путь верный в трудностях! Убережёт их от падения во тьму, дарует надежду на будущее и силы, чтобы это будущие воплотить!

Яркая вспышка Света затопила весь внутренний двор храма. Исчезли стены, постриженная трава и дорожки. Испарился алтарь Японской богини вместе с гонгом и небольшим озером, где ранее плавали птицы. Стоявшие у алтаря молодожены вместе со мной переместились на совсем иной пласт реальности. Туда, где Свет сиял ярче тысячи солнц, но не вредил людям. Туда, где вдалеке виднелись очертания белоснежной Цитадели и её врата, за которыми скрывалась обитель Истинного Света. Здесь не было облаков или неба. Не было земли или водной глади. Лишь Свет и ничего более.

И сейчас он обратил свой взор на чистые души, что стояли передо мной и вошли в его чертоги по воле капеллана.

Святослав и Айко не могли пошевелиться, лишь смотреть. Я видел, как рос шок в глазах царевича и неверие в глазах принцессы. Они видели Цитадель. Чувствовали, как их души, будто открытую книгу, рассматривал Истинный Свет. Он взвешивал их, чтобы вынести свой вердикт. И также они видели перед собой не Виктора Потёмкина, а совсем иного человека. Пожилого мужчину с убранными в хвост светлыми, длинным волосами, и облачённого в белоснежные доспехи, один из наплечников которых был в виде львиной головы. Синий плащ с меховым воротником слегка развевался за моей спиной, хотя ветра в чертогах Света не было. С левой стороны, на поясе, у меня висело закреплённое цепями писание, а справа находились белоснежные ножны с мечом, рукоять которого была исписана символами Света.

Я возвышался над Святославом, словно гигант, будучи выше и шире того же Кутузова, который был по меркам своего мира очень высоким. И смотрел прямо в глаза царевича, участвуя в решении Света. Его вердикт решит всё, дарует ли он своё благословение двум смертным душам или отринет их.

На голову Айко опустился небольшой светлячок Света, покружил вокруг неё и замер прямо перед глазами девы. Секунда, две, и он влетел в её грудь. Принцесса вздрогнула и её глаза загорелись белоснежным сиянием, которое через мгновение потухло и исчезло без следа.

— Достойна! — мощный голос, несущий в себе благость для человечества и ужас для тварей тьмы, прозвучал отовсюду.

Второй светлячок опустился к Святославу, но так и остался висеть у того перед глазами. Я видел, как пробежала капля пота по виску царевича, хотя и быть её не должно. Мы находились здесь не в своих телах, а астральных формах души. Но Вселенная удивительна и её вывертам я перестал придавать значения уже очень давно.

— Душа этого юноши недостаточно чиста, она запятнана следами тьмы! — вынес Свет вердикт царевичу. — Но я дарую ему своё благословение, капеллан! В знак твоих заслуг и твоей решимости! Но знай, юноша, — обратился он к Святославу. — Ты недостоин! И если твоя душа окончательно упадёт во тьму, то не достанется Бездне! Тебя не будет ждать перерождение или моя Цитадель! Лишь бесконечное ничто! Готов ли ты пойти на это⁈

По мере слов Света и открывающихся перспектив не просто умереть, а раствориться во Вселенной, царевич дрожал. А когда Свет закончил, юноша крепко зажмурился, собираясь с силами для ответа.

— Делай свой выбор и прими его последствия!