Паладин. Свет и Скверна II

Глава 20

Поместье баронского рода Нарышкиных…

Время: 03:34…

Нарышкин Алексей Николаевич не спал, восседая в своём кабинете в большом кресле. Табачный дым, видимый глазу, густым облаком витал в воздухе, смешиваясь со стойким запахом алкоголя. Три пустые бутылки дорого коньяка были тому подтверждением.

Барон открыл четвёртую, плеснул жидкость в бокал и залпом опустошил. Его взгляд то и дело падал на лежавший на столе телефон. Четыре часа назад отряд наёмников с Красноярска, где у Нарышкиных была часть активов и несколько текстильных фабрик, должен был выйти на связь. Как и нанятый в Новосибирске Егерь, промышляющий на убийствах, как дополнительном заработке. Но телефон всё не звонил, новостей не было никаких, а тревога росла. Как и злость.

Давно пора было уже прикончить этих Потёмкиных, но главный союзник Нарышкиных чего-то ждал. Не хотели Миходины начинать действовать уже сейчас, раскидывая свои сети интриг. Тяжёлые они на подъём, чтобы ударить с силой и в лоб. Хотя, было бы против кого ещё сражаться! Жалкая гвардия из тридцати человек у Потёмкиных не предоставляла никакой угрозы, а сам князь… Слухов про него много стало ходить в последнее время, но Алексей считал, что это всё фарс. Скорее всего молокосос залез в кошелёк сестры, как делал постоянно, и нанял людей, которые сделали за него всю работу. Вот только он каким-то образом попал в отряд «Сигма» и работал с генералом Кутузовым, но, возможно, дело тут в предках Потёмкиных. Дед и отец были той ещё занозой в заднице у аристократов Урала. Принципиальные, правильные, сильные. Потёмкиным в былые времена многие завидовали, многие ненавидели, но боялись, это да. Теперь же от этого рода почти ничего не осталось, хоть сейчас можно всё забрать себе. Во всяком случае земли, которых всегда мало!

Впрочем, может Алексей и ещё подождал бы, но не после того, как его сына! Его наследника! Нагло избили! Два дня Игорь пробыл у целителей в шатком состоянии. С того момента он при упоминании Потёмкиных срывался на нервным визг. Позор, а не наследник, но другого нет…

Один раз глава рода Нарышкиных решил помочь своему сыну исправить ситуацию. Свёл его с нужными людьми, дал контакты и сказал сделать всё самому. Исправить свой провал и вернуть честь, но и там всё пошло наперекосяк. Наёмники сдохли, а СБ-шники упали на след их рода. Хорошо, что доказательств никаких не нашли, но слежка какое-то время была.

Дверь кабинета приоткрылась и внутрь заглянул Игорь. Скривившись от густого дыма, забивающего лёгкие и вызывающего кашель, он хрипло произнёс:

— Отец, не отвлекаю?

— Заходи, сынок, — кивнул тучный мужчина, почесал свой выпирающий живот и налил ещё коньяка. — Ты что-то хотел?

— Узнать, как там… Ну ты понял…

Мальчишка прятал взгляд в пол, сжимал кулаки и был на нервах. Известие, что отец лично взялся за устранение Потёмкиных грело его душу от нетерпения.

— Пока тихо, — поморщился Алексей Николаевич. — Возможно, наёмники и нанятый убийца сейчас отступают и им некогда, но они обязательно выйдут на связь.

— Не сомневаюсь, — широко улыбнулся Игорь. — Этому выродку и его слабакам в гвардии не справиться с Мастером! Особенно с таким!

— И я также считаю, — покивал его отец. — Но ты ведь не только по этой причине пришёл?

— Младшая сестра Потёмкиных. Отдай её мне, отец. Ей двенадцать, из её можно воспитать покорную рабыню.

Алексей Николаевич вздёрнул бровь, всмотрелся в полное решимости лицо сына и громко засмеялся.

— А знаешь, хорошая идея! Ты меня порадовал! Самое то для оставшейся девки этого ублюдского рода! Ты получишь её, как только мы официально объявим войну в течение дня, начнём штурм поместья и…

Он не договорил. Пол под его ногами и стены кабинета содрогнулись. Дорогой антиквариат, которым Нарышкин гордился, попадал вниз и стал разбиваться. Пустые бутылки коньяка задребезжали, а початая перевернулась на столе и запачкала брюки мужчины.

— Что за⁈ — вскочил он со своего кресла, а его сын не на шутку струхнул. — Ложкин! Ложкин, мать твою!

Дежурящий за дверью гвардеец забежал внутрь и на лице его царил страх.

— Что там случилось⁈

— Нападение, господин! — сглотнул гвардеец, а его рация разрывалась от криков и голосов. — На нас напали!

— ЧТО-О-О⁈ — яростно заревел глава рода. — КТО ПОСМЕЛ⁈ ГВАРДИЮ В РУЖЬЁ! ВСЕХ! УБИТЬ ВСЕХ!

Вот только его крик потонул в мощном взрыве. Укреплённая зачарованная стена разлетелась на куски, массивные ворота вынесло напрочь, а за ними появились огромные ледяные пики!

— ЭТО ПОТЁМКИН! — панически орали в рации на груди гвардейца, а затем голос сменился криком смерти. — Н-нет, не надо, прошу! А-А-А!

Алексей Николаевич сглотнул, мысли его лихорадочно заметались в поисках вариантов действия. Неужто князь прикончил всех наёмников и убийцу, и теперь пришёл за ним? Дерьмо… Но как⁈ Как он смог-то⁈ Но если глава рода и думал, что теперь делать, то его сын пребывал в полнейшем ужасе. И если бы кто-то сейчас обратил на него внимание в полумраке помещения, то заметил бы, как на штанах рослого детины расплывалось мокрое пятно.

За десять минут до основных событий…

Я стол на пригорке и взирал на раскинувшееся обитель того, кто подослал убийц. Неплохое, весьма солидное поместье себе отгрохал этот Нарышкин, решившийся на подобный поступок со смертельным исходом. Для него, разумеется.

Высокие стены, выше чем у того же Валевского. Массивные ворота, такие и тараном не сразу возмёшь, а судя по фигурам на стенах, бойцы несли свою вахту исправно и патрулировали. На третьем этаже особняка, в нескольких комнатах, горел свет.

Тролль в латах перед своей смертью многое рассказал. Человек, слишком уверовавший в свою силу, не следил за языком. В победе он не сомневался, а потому решил поведать мне, кто именно нанял его. Плохого исполнителя нашли Нарышкины, тупого. Впрочем, даже если бы не он мне всё рассказал, то выживший язык точно бы развязался. Тот и так пел соловьём, когда я нисколько не стесняясь применял науку, которой не гордился. Пытки… не люблю я их, чёрное это дело, но приходилось прибегать по долгу службы. И я в этом был определенно хорош. Чего не сделаешь, лишь бы взять на себя бремя лидера и не запятнать братьев. Особенно, если целью были какие-нибудь культисты тёмных богов и необходимо было выведать, где находится рассадник заразы.

Света после происшествия была сама не своя и сейчас находилась под присмотром целителей рода. Ей тоже досталось, пришлось вступить в бой, чтобы защитить наших бойцов. Девушка справилась с двумя одарёнными Воинами, но слишком надорвалась. Что ж… Гордость за неё я чувствовал, как и ответственность. А раз так, то, похоже, нужно будет взяться и за её тренировки. Ибо, как твердило писание, крепкий тыл — залог победы.

По всем законам я должен был объявить войну официально и только потом начать действовать, но делать это собирался с одним нюансом. Письмо придёт, но вот адресата не найдёт. Давать врагу шанс подготовиться? Глупо. Я бы поступил так, если бы Нарышкин обладал хотя бы граммом чести, но у той у него не было. В моём понимании он ничем не отличался от тварей Зоны, а раз так, то и смерть его будет подобна загнанному зверю.

Бойцы за моей спиной были готовы. Есенеев чуть ли не рыл копытами землю, а убийственная аура от него ощущалась в полной мере. Командир Егерей был в ярости, желал крови и с трудом сдерживал себя. И в подобном состоянии был не только он. Все бойцы рода, кто мог сражаться и стоять на ногах, были здесь. Каждый из них видел раненных друзей и мёртвое тело Горюнова Владимира. Молодого парня, которого старшие товарищи называли просто Вовкой, и который должен был ещё жить и жить. Похоронами заняться мы не успели, не дело это, хоронить умерших, пока враг жив. Сделаем это позже.

Рядом с Есенеевым находился бледный Емельян, крививший лицо от боли. Мастеру хорошо досталось, Сергей Михайлович собрал его кишки по прибытию домой, но отлёживаться Симонов не собирался. Как он сказал: «Не могу я такое пропустить, глава, а раз не сдох, то ещё повоюю!».

— Фёдор, — сухо произнёс я, не оборачиваясь. Погода шептала, яркая луна взошла над небосводом, а звёзды призывно поблёскивали. — План ты знаешь, принимай командование.

— Принято, глава, — в том, что сейчас старый волк кровожадно оскалился не было сомнений. Я дал ему шанс на месть, которую он сам возглавит.

Дальнейшие событие можно описать просто и ясно — резня. Караульных устранили бойцы Физики, не оставляя никого в живых, а Есенеев и Симонов приготовили мощную атаку. Часть стены и ворота разнесло на куски, сталь и камень полетели во все стороны. Зазвучали выстрелы и крики паники, вперемешку с боевым рёвом моих людей. Емельян явно выжимал из себя все соки, творя волшбу, на которую был не способен на обычной тренировке. Целая группа гвардейцев Нарышкиных обратилась в ледяные статуи, а затем маг взмахнул рукой и те осыпались крошкой, что подобно шрапнели убила и других.

Командир Егерей метался молнией, а его клинок собирал кровавую жатву. Кровь лилась без остановки, я шёл среди трупов, держа на плече лабрис убийцы. Тяжёлый, громоздкий, но с печатями я мог им пользоваться, и пока не выкую себе иное оружие, так это и останется. Моих людей также ранили, кто-то выбыл из боя, но на этот счёт у меня всё продуманно.

— Тот, кто наставляет… Тот, кто оберегает… Услышь меня, освети сиянием своим тела смертных, благослови их дух в бой праведный, дабы несли они своё бремя и впредь… Очисти их души, даруй благословление своё и укажи путь истинный… Они служили и послужат ещё, на благо Вселенной, на благо человечества, на благо Света…

Печать Света внутри меня вспыхнула, глаза засияли белоснежным, ярким светом, а аура охватила весь внутренний двор поместья. Молитва была услышана, взвешена и принята. Свет не отказал, хотя мог. В сражении с тварями он всегда был на стороне людей, но не тогда, когда те вырезали друг друга. И не будь я капелланом Ордена Паладинов, то, скорее всего, ничего бы не вышло. Заслуг перед Светом у меня хватало и сейчас этот кредит доверия немного просел. Но не страшно, частью былой репутации можно и пожертвовать, чтобы спасти своих людей. Тем более, что молитва была не массовая, как в случае битвы у крепости, а урезанный, более слабый вариант.

Исцеляясь от ран, гвардейцы вновь взялись за оружие, а те, кто продолжал сражаться, с ещё большим остервенением набросились на обороняющихся. Я видел мёртвые тела женщин и мужчин. В броне, при оружие, со страхом на лице они умирали и их души уходили к Свету, но… Это лишние смерти, их вполне можно было избежать, если бы лишь один человек умерил свою жадность, гордыню и властолюбие. Каждый из них мог сражаться с тварями, врагами рода людского, а не погибнуть этой бесславной, бесполезной смертью. Но иначе никак, таковы правила ведения войны, для которой всё едино.

Пара гвардейцев в броне с гербом Нарышкиных, вооружённых мечами, выбрали целью меня. Я не скрывался, шёл по полю боя, но в битву не вступал. Как я уже и сказал, мои люди желали мести, и отнимать её мне не хотелось. Вот только с этой двойкой мне всё же пришлось бы замараться в крови, если бы не неожиданный случай. Раздался пронзительный свист и, не добежав до меня считанных метров, каждый из них попадал со стрелой в груди, с лёгкостью пробившей броню.

Я резко обернулся и заметил на стене человека в каких-то шароварах и тюрбаном на голове. Его смуглая кожа отчётливо виднелась в свете прожекторов и фонарей, в руке находился лук, а за поясом висел расписной колчан. Кивнув мне, этот мужчина наложил на тетиву сразу три стрелы, выпустил их, и засвистел. И каждая из них нашла свою цель. Словно заговорённые они облетали моих людей и убивали гвардейцев Нарышкиных. Этот незнакомец оказался не единственным. Фёдор сражался с тремя закованными в латы воинами, сдерживая их натиск и продавливая, но вот один из них упал, захлёбываясь кровью. Второй лишился руки, а третий ноги. Всё произошло слишком быстро, но мелькнувшую маленькую фигуру в чёрных одеяниях, державшуюся во тьме, я отследил. Как и то, что передвигался этот человек в верхних слоях Тени. Из казарм выбежала ещё группа бойцов в латах, но только они собирались вступить в бой, а Емельян приготовил своё заклинание, как им на головы, прямо с неба, с мощным грохотом, свалился самый настоящий гигант. Он был на три головы выше этих мужей, закован в тяжеленые бордовые доспехи и вооружён двуручным мечом в каждой руке. Резню, которую тот устроил, превратив с лёгкой руки в фарш всех своих противников, выдавало в нём берсерка Хладных Гор. Но нет, мир другой, а на плечах этого воина нет шкуры Билианского Медведя или Ахаранского Волколака, которые берсерки носили на плечах постоянно.

Интересно, однако, кто это решил нам помочь, но подумаю об этом позже… Главное, что эти воины сражались на нашей стороне и вносили ощутимую лепту, проливая реки крови и держась подальше от моих людей.

До дверей особняка было рукой подать, их защищал ощетинившийся огнестрелом и холодянком отряд бойцов, державших оборону. Я скинул с плеча лабрис и медленно наступал на них, оставляя позади себя, на каменной дорожке и земле длинную борозду. Первые ряды, прикрытые щитами дрогнули, свою ауру я не сдерживал. Свет струился из моего тела и внушал страх в ряды защитников, как и всполохи тёмно-зелёного огня, появившиеся на оружии.

На меня навели дула автоматов, но огонь никто не открыл. Из всех защитников эти остались последние, остальные погибли все до единого, мои бойцы встали за моей спиной. С ног и до головы покрытые кровью врага, они внушали страх и трепет, а неожиданные помощники держались чуть позади, наблюдая за тем, что будет дальше.

— Я скажу лишь раз и повторять не буду, — холодно заговорил я, а голос мой гремел среди образовавшегося побоища. — Отступите, сложите оружие и сдайтесь. Вы защищаете труса, который недостоин вашей преданности и за которого не стоит умирать. Отойдите, не мешайте, и тогда вас пощадят. Я — князь Потёмкин и таково моё слово. Решайте, у вас три секунды.

Защитники переглянулись, некоторые из них сразу же разорвали строй, бросили оружие и с поднятыми руками вышли к нам. И их никто не тронул, что послужило сигналом для остальных сомневающихся. В конечно итоге среди всех тех, кто защищал путь к крыльцу, остался лишь один человек. Невысокого роста юнец, которому не дашь больше восемнадцати зим. Он держал щит и меч, смотрел на меня широкими глазами и дрожал от страха, но не отступил.

— Я-я не могу, ваша светлость, — покачал он головой, сглотнув. — Простите, но н-не могу!

— Достойно, — кивнул я, вскинул лабрис обратно на плечо, создав порыв ветра, от которого люди шарахнулись в стороны. — Тогда подними щит повыше, сынок, и будь готов.

Парень так сделал, а я ушёл в Рывок Света, оказался сбоку от него и ударом древка по шее, вырубил его. Тот даже понять ничего не успел, упав на землю лицом вперёд. Краем глаза заметил, как воин в бордовых доспехах ткнул в бок лучника и кивнул в мою сторону. О чём они говорил я не слышал, да и не интересно мне.

— Фёдор, этого пока не отпускай, — посмотрел на бессознательного парня. — Поговорю с ним позже, как придёт в себя.

— Принято, глава! — склонил голову старый волк.

Двери я вынес с ноги, сорвав те с петель. Раздались крики прислуги, а бойцы, ворвавшийся вслед за мной, принялись выводить их. Этот приказ был строг, однозначен и двойной трактовки не нёс. Воинов гвардии я позволил убить, пусть и не желал лишних смертей обычных защитников, но слуги в их число не входили. Да, за мной много грехов, но как я и сказал Свете, я не мясник.

Мимо меня протащили орущую, плачущую женщину в бирюзовом халате, прижимавшую к груди свёрток с младенцем, а также маленькую, дрожавшую от страха девочку, чуть помладше Любавы. Дети Нарышкина, за исключением наследника, тоже останутся живы. Их дальнейшая судьба меня мало волновала, но жизнь им оставят. Таков мой приказ.

Я медленно поднялся по лестнице на второй этаж, уже зная, где моя цель. Раз в кровати его не обнаружили, а свет горел лишь в нескольких комнатах, то выбор очевиден.

Дверь выбивать не стал, а просто открыл её. И сразу скривился от вони табака, алкоголя и пота. Владелец кабинета обнаружился здесь же, как и его старший сын. Вот только если первый сидел в кресле и прожигал меня ненавистным взглядом с зачатками страха, то второй забился в угол и заскулил, стоило ему увидеть меня.

— Ну, здравствуй, князь, — стараясь держать голос ровным, заговорил Нарышкин. — Заходи, раз пришёл. Если ты так сильно хотел навестить меня, то не обязательно для этого было убивать всю мою гвардию в поместье.

Приветствовать его я не собирался, как и вступать в диалог. Не для этого я пришёл сюда и если Нарышкин думал тянуть время или заболтать меня, то ошибся.

Скинув лабрис с плеча, пробил его лезвием дорогой деревянный паркет. Положил на торец древка руки и, расправив плечи, посмотрел прямо в глаза этого человека.

— У тебя два выбора, — от моего тона он дёрнулся, но сдержал себя в руках. — Сознаться в прегрешениях и искренне покаяться, тогда ты умрёшь быстро и легко, хоть этого и не хватит, чтобы утолить мой гнев. Либо же отказаться и тогда я буду тебя жестоко судить, но в этом случае смерть твоя будет не быстрой и полна боли и страданий. Выбирай мудро, Алексей, ибо погибель твоя предрешена и живым из этого кабинета ты уже не выйдешь.