Паладин. Свет и Скверна II

Глава 10

Битва с пауками отгремела, но последствия никуда не делись. Слишком много раненых осталось после боя, а убитых ещё больше. Оставаться в зале смертельно опасно и было принято решение отойти дальше, найти место для удобной обороны и заняться ранами. Магам также требовался отдых. Нахождение рядом с пауками высосало из них огромное количество энергии и сейчас они походили на бледные трупы, одна только Урусова держалась бодрячком, но по лицу было видно — старушка устала.

Повезло, что нужное место обнаружилось относительно недалеко. По разбросанным обломкам становилось понятно, что здесь велись работы, но их бросили, а вот небольшая расселина, в которой вполне способны поместиться два человека, осталась. За ней находился карман, где вся наша команда из тринадцати человек смогла уместиться. Урусова с молодой девушкой, которой дашь не больше двадцати, принялась ухаживать за ранеными бойцами. И не только своими, но и за двумя из трёх Егерей, оставшихся от Осокина. Сам Пётр приходил в себя, проверял снаряжение и также помогал. Всем было плевать на статусы и титулы, беда и смерть сблизила всех. Тем более, что это их люди и они обязаны о них позаботиться. Во всяком случае от Осокина именно этого я и ожидал, и он не подвёл.

Я занял место ближе всего к выходу, уселся в позу для медитации и приставил биту к плечу. Вонь в нашем укрытии стояла знатная, кровь тварей на одежде подсохла и отдавала смердящим тяжелым духом. Но никто не возмущался и не жаловался. Раненным приходилось тяжелее всего. В особенности двум Егерям Осокина. Именно они, в составе тройки, последний член которой заботился в данный момент о своих товарищах, поубивали довольно много пауков. Хорошо парни сработали, очень хорошо. Вот только зацепило двоих и очень сильно. Один в горячке метаться начал, но зелья Урусовой помогли. У старухи в загашнике вообще много чего нашлось, а от вида, где она это добро прятала, я хмыкнул. Не в бюстгальтере, а в сжатом подпространстве. Артефакт-ожерелье, на вид невзрачный, фонил именно энергией пространства, когда старуха его активировала. А затем появились зелья, аптечки первой помощи, новая одежда и еда. Правда в виде сухпая, но трактира в этой Светом забытой дыре что-то не наблюдалось.

Пока выдалось время, заглянул в себя, не забывая бдить и следить за обстановкой. Через меня твари не пройдут, засеку заранее, а потому стоило посмотреть на печати. И там всё обстояло даже лучше, чем просто отлично. Вторые ступени Усиления и Скорости заполнились наполовину благодаря паукам. Сколько из них пламя Скверны уничтожило в том зале я не считал, но много. Как бы не целый выводок, вот и энергии пришло соответственно.

Я приоткрыл один глаз, повернул голову на суету, что сейчас происходила в убежище и вновь закрыл. Пока всех раненных обработают, пока все придут в себя… Время есть.

Из-за быстрой прокачки Усиления и Скорости мои физические кондиции вырастут, но тогда пойдёт заметный перекос. Следовательно, нужно сбалансировать, занявшись развитием в сторону печати Света. Ей самой прокачка не нужна, она идеальна во всех смыслах, но Паладины, которые жили слишком долго и обросли знаниями, знали, как добиться ещё большего результата.

В данный момент времени мне хватало только на одну астральную форму печати, но по сложности она превосходила сразу две, а то и три стандартных.

Узнал я её в Ледяных Пустошах Геомана. Суровое место, находящееся дальше на север от Хладных Гор. Зима там шла круглый год, на снежных барханах постоянно бушевали ледяные вихри и магические шторма, способные заморозить даже огненного дракона. Люди так практически не жили, если не считать племена кочевников, передвигающихся с места на место на больших санях. Тянули их не животные в привычном понимании, а порождённые магами льда големы. Чем и как питались эти люди было загадкой для всего мира, но на деле всё оказалось просто — друиды. Среди их старейшин находились друиды, способные вырастить пищу даже в условиях вечных льдов. С нюансами правда, такую еду обычный южанин жрать бы не смог, но вот кочевники вполне справлялись.

Я с ними повстречался, когда попал примерно в похожую ситуацию, как и сейчас. Портал из Ломара — одной из крупнейших торговых столиц моего мира — должен был перенести меня в ближайшую крепость, находящуюся в Равнинах Плоскогорья. Вот только что-то портальщики намудрили, облажались и меня закинуло в Ледяные Пустоши Геомана. Повезло, что спустя три дня охоты на очень редкую живность, я встретил кочевников. Они-то меня и выручили, попутно доставив в ближайший город Хладных Гор.

Именно от кочевников, обитающих в условиях огромных низких температур, я узнал о печати Внутреннего Огня. Само её происхождение, по словам старейшины того племени, шло от Геомана. Великого путешественника и первооткрывателя. Одного из сильнейших Архимагов земли и огня своего времени, сумевшего покорить обе эти стихии и вплести их в единое целое.

Печать Внутреннего Огня, которую он передал кочевникам была словно не полной. Она банально согревала их изнутри и всё. Но не мог столь великий Архимаг создать такую посредственность. Вот я и занялся её изучением, потратив на это чуть больше трёх лет. Не целенаправленно, просто держал в голове и если что-то узнавал, то дополнял картину.

И это принесло плоды. Я дополнил печать, частично её переделал на свой лад и смог совместить с печатью Света. В какой-то мере они даже чем-то схожи по изначальной структуре.

Так почему же именно эта печать? Всё просто — я не доверял Скверне в своей душе. Да и найди идиота, который бы это сделал, если не считать Неназываемого и его Эмиссаров. Мне нужно не просто усилить свою печать Света, но и накинуть на Скверну ещё один поводок. И не просто поводок, а крепчайшие из цепей.

Внешний контур было сделать проще всего, но самое сложно пришло с узлами. Сто тридцать четыре. Забавный факт, однако, ведь именно столько дней длилось путешествие Геомана в Ледяных Пустошах. Эти узлы, в отличии от стандартных печатей, следовало напитывать сразу, как только те выжигались на душе. Одна ошибка и весь результат насмарку. Малейший сдвиг в работе, узел погаснет и всё сначала, а энергия в расход.

Я настолько ушёл в работу, что полностью абстрагировался от звуков в убежище, только за расселиной следил и бдел.

На сорок четвертом узле почувствовал, что меня начало накрывать. Пот струился по лицу, весь поддоспешник хоть выжимай, корка крови тварей на мне снова увлажнилась и воняла сильнее. Температура тела росла столь стремительно, что от меня валил пар. Даже не нужно было открывать глаза, чтобы понять это.

Но это дало плоды. Сорок четыре узла встали, как влитые. Я замкнул внешний контур, потратил просто немыслимое количество энергии из запасов, которые сохранила Скверна, но работу сделал.

Открыв глаза, опустил их на ладонь и не сдержал улыбки. Печать Внутреннего Огня не готова даже наполовину, но по моей воле на пальцах появились очень слабые белые огоньки.

Именно в этом заключалось усиление печати Света с помощью Внутреннего Огня. Их синергии и высоком коэффициенте совместной работы. Если говорить проще, то печать Света стала сильнее где-то на процентов тридцать. Когда я закончу все сто тридцать четыре узла, то проценты вырастут до ста. Не без гордости скажу, что отчасти во многом благодаря этой печати я и был одним из сильнейших Паладинов. Проблема только была в том, что передать или поставить эту печать кому-то другому я банально не смог. С чем это связано не смогли ответить ни библиарии, ни великий командор Ордена.

«Вселенная даровала её тебе, Август. За заслуги или в наказание, но это теперь твоя и только твоя печать. Секрет её умрёт вместе с тобой, но оно к лучшему. Даже мне, твоему командору, не понять всех тех переплетений, из которых она создана. И, похоже, сам Свет благословил своего капеллана, сделав тебя сильнее!»

Именно так сказал он в тот день, когда мне не удалось поставить ему эту печать. Сейчас же, я в очередной раз убедился, что Скверна разумна в какой-то мере. Сила Врага в моей душе на усиление соседа отреагировала, но без агрессии. Пламя всколыхнулось, попробовало залезть на чужую территорию и огребло по самые уши. Поверх частичек Света вспыхнул белый огонь и Скверны откатилась на свою позицию, будто заняв глухую оборону. То-то же, значит, цепи уже работают. И это очень хорошо.

Закончив свои эксперименты, отпустил силу Света и посмотрел через плечо на людей. И тут мне пришло осознание — мы тут больше часа. И больше двух. Раненых перевязали и те отдыхали, Осокин и те, кто мог стоять на ногах, расселись кружком и принимали пищу.

Старуха заметила мой взгляд и, взяв две разогретые на горящих таблетках банки с, судя по запаху, рагу, подошла ко мне.

— Держи, Потёмкин, а то выглядишь так, словно подыхать собрался, — хмыкнул она, устраиваясь рядом.

— Ты не лучше, Урусова, — коротко кивнул я ей, принимая еду и алюминиевую ложку. — Спасибо.

— Пустое, — отмахнулась она. — Это я тебя благодарить должна, ты опять наши задницы спас, как в тот раз. Ещё и воздух в этой дыре нагрел, — старуха обвела рукой убежище и на мой наигранно недоумевающий взгляд, брошенный на неё, пояснила. — Слушай, Виктор, ты можешь этим олухам мозги пудрить, но я уже старая, мудрая женщина. Я многое знаю и многое видела. Давай ты просто примешь мои слова благодарности и обойдёмся без тупых вопросов, хорошо?

Я нахмурился, но кивнул, за обе щеки уплетая разогретое рагу. По вкусу — как подошва немытого резинового сапога, которую изгваздали в дерьме тролля, а затем её ещё пожевал гоблин. В целом — съедобно, приходилось жрать гораздо хуже пищу. Как качество, так и видом.

— Скажи мне, старая и мудрая женщина, — дёрнулась щека Урусовой от моего тона. — Ты знаешь, где мы оказались?

— Как неудивительно, но да, знаю, — взяла она себя в руки и ответила с улыбкой. — Но тебе не скажу.

— Вот как, — покивал я. — Возможно, я ошибся насчёт твоей мудрости, но не старости.

— Знаешь, Потёмкин, — ковырялась старуха в своей банке ложкой. Её эмоциональный фон после моих слов подпрыгнул, но быстро утих. — Обычно за такие слова я бы уже объявила войну и прикончила бы наглеца, который сказал подобное. Но…

— Кто? — смог выбить я её из колеи, а когда та непонимающе посмотрела на меня, продолжил: — Отец или дед? Кого из них ты знала?

Брови старухи медленно приподнялись, в бордовых глазах отразилось смятение. Она не ожидала этого вопроса. Хотела сама построить линию разговора, но к этому готова не была. А вот мне её фон эмоций и душа всё сказали. Старая дева банально любила ругаться, была колкой на язык и столь же воспламеняемая, как и её стихия огня. Но при взгляде на меня она будто терялась.

— Дед, — глухо ответила Урусова, отвернулась от меня и стала смотреть в потолок. — Валера он был… Ты похож на него, Виктор. Даже сильнее, чем думаешь. Но ладно, не будем об этом, — покачала она головой. — Ты спрашивал, где мы оказались? Это бывший рудник Тимирдяевых. Сам род из Якутска, был когда-то. Сейчас никого в живых уже не осталось, уничтожили их. Занимались они добычей руды и алмазов.

— И как ты это поняла? — не стал я заострять момент, что она знала деда прежнего Виктора. Не хочет женщина об этом говорить, так и пусть.

— В том зале, где ты нас нашёл, на ящиках были их гербы. Я приблизительно понимаю, где мы сейчас находимся и пусть Вельяминов знатно обосрался, но забросил нас всё же не так далеко от конечной точки.

Это хорошо. По своему опыту, один из примеров которого я вспоминал перед работой над печатью Внутреннего Огня, могу сказать одно — порталы непредсказуемы. А дестабилизированные порталы ещё более непредсказуемы. И раз нас закинуло относительно рядом, то тварь не смогла сбить настройку в полной мере. Иначе мы бы могли очутиться где-нибудь на ином континенте, или же посреди океана, которых в этом мире пять штук.

Вот только слова о руднике меня очень заинтересовали, а потому я спросил:

— Что здесь добывали?

— Заряженную кобальтовую руду, — с усмешкой ответила старуха, прекрасно уловив нотки любопытства в моем голосе. — Тимирдяевы, по слухам, всю жилу опустошили, но то, что я видела здесь — говорит об обратном. Похоже, работы они свернули гораздо раньше и не достигли даже условного дна.

— Железная дорога обрывалась, — понял я её мысли, на что Урусова кивнула. — Фиолетовые кристаллы на стенах, это оно?

— Первичный призрак, что руда рядом, — был мне ответ. — Что, Потёмкин, хочешь себе рудник?

Я не ответил и задумался. Ещё в поместье, просиживая определенные часы в интернете, мне довелось искать аналоги руд, которые могли бы пойти на моё будущее снаряжение. Солнечного Железа в этом мире нет, Акартового олова тоже, как и Лагоравой меди. Но здесь существовал некий титан, алюминий и прочее. Заряженный кобальт тоже был в их числе, пусть и не самый первый по списку. И приставка заряженный не просто так. Подобные руды находилась в Зоне и пропитывались энергией, а значит идеально подходили для работы с артефактами и в кузнице.

Одним словом — надо. И много надо.

— Хочу, — кивнул я, всё для себя решив. — Надо теперь зачистить весь рудник от пауков, а затем требовать у Кутузова…

— Возможно, требовать и не придётся, — пожала Урусова плечами, а её глаза алчно загорелись огнём. Причём в буквальном смысле. — Я сама возьму этот вопрос на контроль. Как и буду вести добычу, мой род как раз владеет несколькими медными рудниками, а также одним серебряным. У тебя же здесь, в Хабаровске, ничего нет. Как ты собрался вести работы?

— Логично, — вынужденно признал я. Урал относительно далеко, дела у рода не так прекрасны, чтобы уделять силы, но руда нужна. — Что предлагаешь?

— Шестьдесят процентов, — рубанула старуха с плеча.

Я посмотрел на неё, наши глаза столкнулись.

— Побойся Света, старая перечница, — холодно произнёс я. — Сорок, и ни процентом больше.

— Как сказала бы моя подруга: Вы, молодой человек, беспардонный хам и таки вынуждаете старую женщину с вами спорить, — хмыкнул Урусова, забавляясь. — Пятьдесять пять процентов.

— Сорок пять. Это моё последнее слово. Иначе сама пойдёшь нечисть убивать, а я посижу и посмотрю на твои потуги. Тем более, что мы делим шкуру ещё неубитого зверя.

Вру, конечно, но и руда мне тоже нужна. И как сказано раньше — много. И я не намерен уступать даже жалкий процент, включив дотошного капеллана, который за обмундирование для своих бойцов порвёт глотку любому завхозу.

— Хорошо, сорок пять, — для вида проворчала старуха, но явно была довольна.

— Тогда решено, — кивнул я. — Сорок пять тебе, сорок пять мне, и десять Осокину.

— А он тут каким чёртом примазался? — вздёрнулась её бровь, но дошло до неё быстро. — Ага, значит, не доверяешь.

— Доверяю я только самому себе, а Пётр станет гарантом. Он как раз хотел бойцов ко мне на Урал послать, мол для обмена опытом. Вот пусть у него голова и болит, он мне должен. Тем более, что именно мне его Егерей гонять.

— Интересно, — задумалась старуха и как бы невзначай спросила: — Подобный обмен опытом частная акция?

Я нахмурился от такой постановки вопроса, а женщина продолжила, схватив быка за рога.

— Если согласишься и на моих ребяток, то я уступлю ещё три процента.

— Старая, алчная и жадная перечница, — заворчал уже я, не хуже старика.

— Невоспитанное хамло, не умеющее разговаривать с женщинами, — в тон мне ответила Урусова и улыбнулась. — Ну что, согласен?

— Не знаю, зачем это тебе, но хрен с ним, — отмахнулся я от этой мегеры. — Пять процентов и я согласен.

Старуха хитро прищурилась, улыбка её стала ещё шире.

— Договорились! И раз уж с этим решено, то когда пойдём тварей бить?

— А ты уже собрала все свои старые кости? — покосился я на неё. — И оплакала убитых?

Урусова ничего не ответила, только губы поджала, затем поднялась и её кулаки вспыхнули багровым пламенем. Эх, хороша женщина. Дух и воля её вызывают уважение, жаль только тело старо… А то так можно было бы и приударить, вспомнить былое!

— Будем считать, что это «Да», — поднялся я со своего места и взял поудобнее дубину. — Тогда готовимся и выходим!