Отступник

Глава 14

Скрытые залы Эдинбургского совета служили Белому Совету Чародеев крепостью и редутом с незапамятных времен. Хотя последнее не совсем верно. Это место служит нам штаб-квартирой чуть меньше 500 лет.

Белый Совет существует еще с доримских времен, в одной форме или другой, соответственно штаб-квартира тоже перемещалась. Александрия, Карфаген, Рим. Мы были в Ватикане во времена образования церкви и, верите или нет, но Константинополь и Мадрид тоже когда-то были домом для руководства совета, но с начала средних веков совет расположен в туннелях и катакомбах высеченных в неподатливом камне Шотландии.

Сеть туннелей под Эдинбургом более обширна, чем туннели под Чикаго и на много прочнее и стабильней. Центр комплекса расположен глубоко под древней горой Замка Эдинбург, где короли и королевы, лорды и леди, сопротивлялись осадам, предавали и убивали друг друга еще с дохристианских времен.

Есть причина, почему крепость расположена здесь чуть ли не с зари цивилизации: тут находиться одно из крупнейших в мире место пересечение линий Лей. Линии Лей — это природные проводники магической энергии по всему миру. Использование линий — это самый мощный метод применения магии, известный человеку. Линии, которые пересекаются глубоко под древней горой, представляют огромное количество сырой силы, ждущей, чтобы кто-то достаточно квалифицированный или глупый ей воспользовался.

Я подошел к лей-линии через несколько шагов, после того как я вступил в Скрытые Залы. Я чувствовал стремительный ток энергии под моими ногами, бегущей как огромная бесшумная подземная река. Я ускорил шаг, иррационально тревожась, что меня снесет течением, и беспокоился до тех пор, пока я не стал ощущать, что вибрация в земле затихает.

Мне не нужно было вызывать свет. В стены были встроены кристаллы, озаряющие это место радужным мягким светом. Туннель был древним, на холодных и влажных камнях виднелись следы времени. Вода в туннеле, казалось, всегда была готова появиться из полузамерзшей росы, от дыхания или просто от тепла тела.

Туннель был примерно 8 футов в высоту, и, разведя руки в стороны, я мог коснуться стен. Стены были украшены резьбой и барельефами. Некоторые из них были с изображением так сказать — важных вех истории Белого Совета… Поскольку я не узнавал никого из нарисованных то ничего не мог сказать о событиях изображенных на них, они выглядели как грубые изображения на Ковре из Байе.[4] Барельеф заканчивался изображением суровых стражей, выступающих в тяжелом классе и мировом масштабе. Я не знал что они совершили, но чувствовал ту смертельную силу, которой они обладали, и осторожно последовал в глубь комплекса.

Туннель от выхода из Небывальщины был более четверти мили длинной, полого уходя вниз. Каждые 100 ярдов[5] перекрывали металлические ворота, охраняемые Стражем с парочкой статуй храмовых собак, созданных Старейшиной Мэй.

Эти штуки были 3 фута[6] в холке, и выглядели как сбежавшие из фильма Годзиллы. Вырезанные из камня массивные фигуры сидели инертно и неподвижно, но я знал, что они могут превратиться в опасных для жизни в мгновение ока. Я попытался представить, на что это может быть похоже — когда сталкивается парочка агрессивных статуй храмовых собак в относительно узком туннеле. Я решил, что лучше бороться с встречным локомотивом. По крайней мере это закончится быстро.

Обменявшись вежливыми приветствиями со Стражами на входе, я прошел через ворота. Достав из кармана сложенную карту я уточнил мое расположение. Расположение туннелей довольно-таки сложное и тут легко заблудиться.

Откуда начать?

Если Привратник был поблизости, следовало в первую очередь найти его. Рашид был моей опорой и союзником уже несколько раз, Бог знает почему. С Мерлином я был не в тех отношения, что называют — на короткой ноге. Я едва знал Марту Либерти или Слушающего Ветер. Старейшину Мэй я находил очень устрашающей персоной. Оставался Эбенизер.

Я направился в Командный Центр.

Чтобы добраться туда, мне потребовалась большая часть часа. Как я говорил, комплекс туннелей был огромным, и после того, как война покосила ряды членов Совета, он выглядел более опустевшим и обезлюдевшим, чем когда бы то ни было. Мои шаги глухим эхом отражались от каменных стен, не заглушаясь никакими другими звуками.

Едва вступив в Скрытые залы, я почувствовал себя не комфортно. Я думаю, в этом виноват запах. Когда я был подростком, которого привели судить перед советом за нарушение Первого Закона Магии, они привезли меня в Эдинбург. Затхлый, влажный, минеральный запах этого места — это все, что я чувствовал с мешком на голове, проведя связанным целый день в камере. Я помню: было ужасно холодно, и то, какие пытки испытывали мои мышцы от веревок, которыми я был связан столько времени. Более одиноким я не был никогда в своей жизни, в ожидании, пока что-либо произойдет.

Я был напуган, очень напуган. Мне было 16.

Это был тот же самый запах, и этот аромат обладал силой воскрешать останки самых темных воспоминаний, вытаскивая их на поверхность из глубин моей памяти. Психологическая некромантия.

— Мозги, — я простонал сам себе, выводя слова наружу.

Если вы не можете остановить скверные мысли от прихода к вам с визитом, то в конечном итоге начнете испытывать от них удовольствие, пока они закрывают все вокруг.

В проявление немыслимой логики, Командный Центр, расположенный между центральными покоями Высшего Совета и казармами Стражи, включал в себя маленькую кухоньку. Запах свежевыпеченного хлеба вытеснил заплесневелую сырость туннелей, и я почувствовал, что шаги мои ускоряются.

Я прошел через казармы, которые, в основном, были несомненно пусты. Большинство Стражников отправились охотиться за Морганом, что стало очевидно по схеме охраны — увиденному мной на посту Чендлеру. Я получил разрешение, кивнул очень молодому Стражнику, открыл дверь и прошел в Командный Центр Белого Совета.

Это было обширное сводчатое помещение, площадью в сотню квадратных футов, но тяжелые арки и колонны, поддерживающие свод, занимали значительную часть комнаты. Освещающие кристаллы здесь светились ярче, что было удобнее для чтения. Доски объявлений на передвижных подставках занимали место между колоннами, и были покрыты картами, кнопками и мелкими заметками. Большинство из них имели рядом одну или несколько меловых досок, покрытых диаграммами, загадками, сводными пометками, и картами-схемами. Совершенно обычная офисная мебель в задней части помещения, разбитой на кубики-кабинеты.

Машинистки стучали и бренчали за работой. Мужчины и женщины административного персонала, все — волшебники, — двигались по комнате взад и вперед, спокойно говорили, писали, печатали и подшивали. Ряды конторок на передней стене комнаты были уставлены рядами кофейников на пропановых горелках. Несколько хорошо потертых диванов и стульев отдыхали поблизости.

С полдюжины Стражей-ветеранов растянулись на кушетках, сидели на стульях, читая книги, или играли в шахматы за кофейным столиком. В руках у них были посохи и плащи, чтобы в случае мгновенного оповещения быть готовым. Они были опасными, твердыми мужчинами и женщинами, Старой Гвардией, пережившей первые смертоносные дни войны с вампирами. Не хотел бы я пересечься с кем-нибудь из них.

Несколько в стороне от них, глядя на огонь, потрескивавший в грубом каменном камине, сидел мой старый наставник, Эбенизер МакКой. В потрескавшихся от работы толстых пальцах он держал чашку кофе. Большинство старейших чародеев Белого Совета обладали чувством стиля, к которому они относились достаточно серьезно, всегда одеваясь с иголочки, всегда безупречно и в соответствии с ситуацией. Эбенизер носил джинсовый комбинезон с фланелевой рубашкой и рабочими кожаными ботинками, которым должно быть было лет тридцать или сорок. Его редкие серебристые волосы были в беспорядке, будто он только что проснулся от беспокойного сна. Он старел, даже по меркам чародеев, но его плечи все еще оставались широкими, а мускулы предплечий были твердыми и проступали через пятнистую старческую кожу. Он неотрывно смотрел на огонь сквозь проволочные очки, его темные глаза были расфокусированы, а одна из ног слегка касалась пола.

Я прислонил мой посох к стене, взял себе чашку кофе и опустился в кресло около Эбенизера. Я потянул кофе, позволив теплу огня прогреть мои кости, и начал ждать.

— У них тут всегда хороший кофе, — сказал Эбенизер через несколько мгновений.

— И они не называют его прикольными именами, — сказал я, — Это просто кофе. Не фрапе-латте-грандечино.

Эбенизер хмыкнул и отхлебнул из чашки.

— Как добрался?

— Столкнулся с чьими-то головорезами на тропе Зимних.

Он поморщился.

— Да. Наши люди пару раз подвергались нападению за последние несколько месяцев. Как ты, Хосс?

— В неведении, сэр, — сказал я.

Он покосился на меня.

— Ммммм. Я поступил так, как посчитал будет лучше, мальчик мой. Я не буду извиняться за это.

— Я не жду этого, — сказал я.

Он кивнул.

— Что ты здесь делаешь?

— А вы как думаете?

Он встряхнул головой.

— Я не хочу брать тебя в ударную группу, Хосс.

— Думаете я не из той весовой категории?

Он перевел на меня взгляд.

— Тебя слишком многое связывает с Морганом. Это дело требует беспристрастия, а ты самый менее беспристрастный человек, которого я знаю.

Я хрюкнул.

— Вы уверены, что это Морган прикончил ЛаФортиера?

Его взгляд вернулся к огню.

— Я бы никогда не подумал на него. Но слишком много вещей свидетельствует об этом.

— Есть вероятность, что это подстава?

Эбенизер моргнул и бросил на меня взгляд.

— Почему ты интересуешься этим?

— Потому что если жопа наконец получит по заслугам, я хочу быть уверенным в том, что это на полном серьезе.

Он некоторое время покивал. Потом сказал:

— Я не вижу способа, как это могло быть сделано. Смотрится как утка, ходит как утка, крякает как утка, может это и есть чертова утка. Бритва Оккама, Хосс.

— Кто-то мог вложить это в его голову, — сказал я.

— В его возрасте? — спросил Эбенизер. — Навряд ли.

Я нахмурился.

— Что вы имеете в виду?

— Когда разум становится старше, он становится стабильнее, — сказал он. — Все расставлено по своим местам. Как ива: когда она молода, то податлива, а с возрастом становиться хрупкой. Когда твой возраст достигает века или больше, то обычно невозможно заставить разум изменится, не разрушив его.

— Обычно?

— Ты не можешь зайти так далеко, — сказал Эбенизер — Заставить истинно верящего человека предать всё, во что он верит? Ты бы свел его с ума до того, как добился этого. Это значит, что Морган сделал свой выбор.

— Если он его сделал, — я покачал головой, — я спрашиваю себя — кто выиграет, если мы казним Моргана сами.

Эбенизер поморщился.

— Я знаю — это мерзко, — сказал он, — но вот оно, ты смотрел ему в душу, но ты знаешь, это не детектор лжи.

Я немного помолчал и потянул кофе. Затем спросил:

— Просто любопытно. Кто будет держать меч, когда вы его поймаете? Обычно Морган был ответственен за отрубание голов.

— Капитан Люччио, я считаю, — сказал Эбенизер, — или кто-то, кого она назначит. Но она не того сорта, чтобы кому-то всучить такое по субординации.

Я вызвал обработанный ментальный образ Анастасии, отстраняющей от должности своего старого ученика. Как себя, отрубающего голову Молли, и вздрогнул.

— Вот это отстой.

Эбенизер продолжил смотреть на огонь, и глаза его, казалось, утонули в глазницах, как будто на глазах у меня он постарел на двадцать лет.

— Да.

Дверь Командного Центра открылась и мелкий, тощий волшебник в светло-коричневой твидовой одежде вошел, таща большую папку. Его короткие белые волосы курчавились вокруг головы, пальцы покрыты чернильными пятнами. За одно ухо у него был заложен карандаш, за другое — перьевая ручка. Он остановился, некоторое время оглядывался в комнате, заметил Эбенизера и заторопился к нему.

— Простите, Чародей МакКой, — сказал он. — Если у вас есть минута, мне нужна ваша подпись на нескольких бумагах.

Эбенизер поставил свой кофе на пол и принял светло-коричневую папку от мелкого парня, вместе с перьевой ручкой.

— Что на этот раз, Пибоди?

— Во-первых, разрешение поверенному в Джакарте на покупку здания, для нового защищенного дома, — сказал Чародей Пибоди, открывая папку и доставая страницу. Эбенизер просмотрел ее и подписал. — Очень хорошо. Теперь разрешение на проверку заплат для вновь назначенных Стражников, здесь, пожалуйста, благодарю Вас. И последнее — разрешение на просмотр вкладов Чародея ЛаФортиера и перевод их его наследникам.

— Только три? — спросил Эбенизер.

— Остальные — ограниченного доступа, сэр.

Эбенизер вздохнул.

— Я спущусь в свой офис, когда буду свободен, чтобы подписать их.

— Чем раньше, тем лучше, сэр, — сказал Пибоди. Он моргнул, словно только что заметил меня. — Ааа. Страж Дрезден. Что привело вас сюда?

— Я намеревался прибыть и посмотреть, не понадобится ли кому-нибудь помочь сбить спесь с Моргана, — протянул я.

Пибоди сглотнул.

— Я… вижу.

— Индеец Джо нашел что-нибудь? — спросил Эбенизер.

В голос Пибоди вплелись неуверенность и несогласие с его ответом:

— Чародей Слушающий Ветер углублен в приготовления к гаданию для расследования, сэр.

— То есть нет, — сказал я.

Пибоди фыркнул.

— Пока нет. Вместе с Мерлином, я уверен, они выяснят, как Стражу Моргану удалось обойти охрану Совета Старейшин. — Он взглянул на меня и произнес исключительно вежливым тоном: — В конце концов они оба чародеи с величайшим опытом и навыками.

Я сердито посмотрел на Пибоди, но копать глубже, пока он не забрал бумаги и ручку у Эбенизера, было не лучшей мыслью.

Пибоди кивнул ему и сказал:

— Благодарю Вас, сэр.

Эбенизер рассеяно кивнул, поднял свою чашку кофе, и Пибоди вновь засуетился.

— Настырный бумажный кретин, — пробормотал я под нос.

— Бесценный настырный бумажный кретин, — поправил меня Эбенизер. — То, что он делает, не бросается в глаза, но его организационные навыки были крайне необходимыми ценными качествами с начала войны.

Я фыркнул.

— Бюрокромансер.

Эбенизер слегка улыбнулся и допил кофе, кончики первых двух пальцев его правой руки были запачканы синими чернилами. Потом он встал и потянулся, при этом его суставы негромко захрустели.

— Невозможно вести войну без секретарей, Хосс.

Я смущенно опустил взгляд на свою чашку кофе.

— Сэр, — сказал я спокойно. — Если говорить гипотетически. Что, если Морган невиновен?

Он надолго нахмурился.

— Я думал, ты хочешь набить ему рожу.

— У меня есть странная причуда, при которой я не хочу смотреть, как обезглавливают неверно осужденного мужчину.

— Хорошо, у тебя натурально получается. Но, Хосс, ты должен поня… — Эбенизер неожиданно замер и глаза его расширились. Они на мгновение заволоклись мыслями, и я почти мог слышать шестеренки, вращающиеся в его голове. Его глаза вернулись ко мне, и на выдохе он прошептал.

— Вот оно что. Ты уверен?

Я кивнул.

— Адские колокола, — старик вздохнул. — Тебе следует начать задавать свои вопросы намного осторожнее, чем сейчас, Хосс. — Он опустил подбородок и посмотрел на меня поверх обода очков. — Две головы падают с такой же скоростью, как и одна. Ты понял?

Я медленно кивнул.

— Да.

— Не знаю, что я могу для тебя сделать, — сказал он. — Я собираюсь прибить свои подошвы к полу, пока Морган не обнаружится.

— Приняв, что это не утка, — сказал я, — откуда мне начать ее искать?

На мгновение он сморщил губы. Потом медленно кивнул и сказал:

— Индеец Джо.