Осколки мира. Том 1. Отшельник

Глава 6 Каша в плошке, каша в голове

Когда мы с Крестоносцем, наконец, открыли дверцу в жилую комнату, из черной дыры показалась голова Егора.

— Это что за херь я сейчас услышал?.. — пробормотал он, глядя на меня круглыми глазами. — Какие в жопу священные Триптихи, проходчики и сто пятьдесят лет?

Крестоносец, не обращая внимания на свою рану, присел возле спуска и, с серьезным видом глядя на Егора, нараспев протянул:

— Ибо как сказал царь Соломон, многие знания сулят многие печали, и безмятежен лишь тот, кто не ведает мира, как безумец или дитя, — и, многозначительно кивнув, добавил, — Вот так-то.

Егор даже сморщился от мысленного усилия. И в поисках помощи перевел взгляд на меня.

— Чё?..

— Он говорит, что нехрен подслушивать, — доходчиво перевел я. — И давай уже или туда, или сюда, а то ты как затычка в бочке.

Все вместе мы спустились с лампой в комнату, где по полу растекалась мыльная лужа с безжизненно распластавшимися черными трусами.

Так вот что грохотало внизу.

— Непорядок, — нахмурился Крестоносец. И выразительно посмотрел на Егора.

Тот как-то неопределенно хмыкнул. И, пожав плечами, пояснил, глядя в сторону:

— Темно было. Я не специально.

— У тебя есть чем перевязать и обработать рану? — вмешался я в их разговор, переключая внимание хозяина дома на другую тему. — Я у тебя нигде никаких бинтов не вижу.

— Не надо бинтов, — сказал великан. Подошел к столу, поискал что-то глазами. И, не отыскав нужного, снова нахмурился и обернулся к Егору.

— Непорядок, — уже с большим раздражением в голосе сказал он. И протянул руку.

Егор кашлянул. Вздохнул. И вернул Крестоносцу припрятанный нож.

Великан возмущенно приподнял брови.

— И раз уж такие дела, лучше сразу добавлю, что в котелке есть еще один непорядок, — сказал Егор, поднимая упрямый взгляд на Крестоносца. — И каши стало меньше.

Крестоносец посмотрел на Егора так, будто ударить собирался.

— Ты сказал, он — твой спутник? — уточнил он у меня.

— Верно.

— Судя по всему, не самое ценное твое приобретение.

Я хмыкнул.

— Ну уж какой достался, я не выбирал. Но теперь он со мной.

Крестоносец с сочувствием вздохнул и кивнул.

А потом наклонился и распорол на бедре грязную штанину. И в прореху продемонстрировал розовый шрам.

— Я контролирую боль. Контролирую тело, — повторил Крестоносец. — Ты — нет? — снова спросил он у меня, с интересом глядя пристально в лицо.

— Охренеть, — выдохнул Егор, уставившись на его отметину. — Монгол, ты же пальнул в него, так?

— Так, — отозвался я, тоже разглядывая место ранения.

Регенерация!

Способность, о которой втихаря мечтали все проходчики без исключения. Но никогда не признавали этого вслух, потому что на тот момент ни одного фактического подтверждения ее возможности не было. Так, одни лишь мечты и домыслы.

— Интересно, а куда делась пуля? Она же вроде не навылет прошла.

— Никуда не делась, — ответил Крестоносец. — Она в кости. Если я захочу, могу ее почувствовать.

— Почувствовать костью? — вопросительно приподнял брови Егор. — Само собой, — без тени сомнения подтвердил Крестоносец. — Это же мое тело. А свое тело я могу чувствовать. Кости. Кровь. Руки и ноги.

Егор снова кашлянул. Покосился на меня. Мол, разбирайся с этим сам.

— Получается, ты можешь осознанно влиять на скорость восстановления тканей, — проговорил я.

— Да.

Тут Крестоносец положил свою руку на стол и со всей силы воткнул в центр ладони нож.

От его неожиданной стремительности я даже вздрогнул.

Егор приглушенно выдохнул:

— Ёпта…

Крестоносец вытащил нож из руки.

— Регенерация второго уровня по волновому типу, — отчеканил он, демонстрируя мне окровавленную ладонь. — Отличается от поэтапного кратковременным усугублением нанесенного поражения и усилением кровотечения…

Кровь и правда вдруг еще быстрей побежала ручейками по запястью, закапала на пол. Мы с Егором, затаив дыхание, во все глаза следили за его раной.

— А сейчас все закончится, — прокомментировал Крестоносец.

Он чуть прикрыл глаза, будто прислушиваясь к чему-то.

И в этот момент стало так тихо, что мне вдруг тоже послышалось легкое постукивание.

Но тут Крестоносец открыл глаза.

— Все, — сказал он.

Взял кувшин, подвинул ногой опрокинутый таз и плеснул на ладонь.

И я увидел, как буквально на глазах рана начала стягиваться. Через пару минут на ее месте осталась только розовая отметина.

— Мать моя женщина, — полушепотом проговорил Егор. — Это буря с тобой такое сделала?

Крестоносец снисходительно взглянул на Егора.

— Нет. Рускеальский рифт номер два.

— Этого не может быть, — возразил я. — Рускеальский рифт номер два — один из самых бесполезных, он лишь укрепляет иммунитет и обновляет клетки верхних слоев эпидермиса.

— Это после какой ступени? — задал мне Крестоносец неожиданный вопрос. — И какого пути?

— Ступени? — озадаченно переспросил я. — Что ты имеешь в виду?

Крестоносец вдруг просиял, как ребенок, которого наконец-то похвалили.

— Садись! — указал он мне на кровать, а сам полез в свою тумбочку шелестеть бумажками. — Ищущий совершенства никогда не достигнет вершины, если не ведает, какой путь свойственен его натуре, как им идти и какие ступени поднимут его вверх. Меч, данный младенцу, останется им незамеченный. Меч, данный малому ребенку, может стать причиной его смерти. И лишь меч, вложенный в руку, способную его удержать и разумно использовать, принесет пользу… Вот! — Он достал из стопки примятый листочек с каким-то чертежом и с сияющим лицом протянул мне.

— Как известно, для целенаправленного изменения необходимо придерживаться правильной последовательности этих самых преобразований, — с жаром заговорил он, будто молодой научный сотрудник какого-нибудь исследовательского центра на своей первой конференции. — Но все ныне существующие исследовательские парадигмы очень несовершенны и лишены общей системы. А между тем она существует! Граалевцы пытаются ее создать, но идут ошибочным путем, предполагая, что развитие зависит исключительно от последовательности пройденных мутаций и духовно-эмоционального состояния объекта. Я же пошел еще дальше и выделил четыре типажа, два из которых позаимствовал у новых даосов, а два придумал сам: пламенный меч, теплая земля, холодная вода и леденящий ветер. И всего три пути развития. Или, вернее, три плюс один. Но путь солнца для теплой земли или для леденящего ветра — это совсем не одно и тоже! Видишь, да? Я прав? Скажи, я прав?

Я смотрел в бумажку, которую он мне протянул. На ней было нарисовано множество всяких символов и стрелочек, подписанных на латыни. «Цезарь», «дурак», ' дьявол' и всякая прочая эзотерика.

Чтобы не обижать Крестоносца, я несколько минут с серьезным видом разглядывал его пометки, а потом проговорил:

— Ты сильно расстроишься, если я скажу, что ни черта не понимаю в этой твоей беллетристике? В наше время не было никаких символов, этих твоих рыцарей, дураков и дьяволов. Мы не вычисляли никакую последовательность, а просто… разведывали. Прогнозисты, конечно, чего-то там водили по воде вилами, анализировали, деньги за это получали. Но не для того, чтобы вычислить какую-то закономерность накладываемых на проходчиков эффектов. А чтобы выявить недоступные для изучения рифты и по возможности обойтись без лишних жертв.

Крестоносец озадаченно уставился на меня.

— То есть… А зачем тогда ты ходил в рифты?

Я усмехнулся.

— Вот она, разница поколений… Мы ходили в рифты, чтобы изучить их. Потому что в день великого коллапса мы все вдруг осознали, что совершенно ничего не знаем о вселенной, в которой живем. И о ее планах на нас — тоже. Ты уже родился с пониманием того, что пространство может быть разорвано, что есть какие-то другие миры, и там царят другие законы. А для нас тогда это было потрясение. История разделилась на «до» и «после». У некоторых людей крыша ехала от паники. Кто-то ждал второго пришествия, кто-то — зомби-апокалипсиса или инопланетян. Такие дела.

— А как же Священная Гамма?.. — с лицом растерявшегося ребенка проговорил Крестоносец.

— Давай поговорим о ней чуть позже? — предложил я. — Сейчас я бы сам хотел задать тебе несколько вопросов.

— Хорошо, — с готовностью кивнул Крестоносец. — Спрашивай.

Я отложил его листочек в сторону.

— Кто сейчас контролирует рифты? Кому они принадлежат?

— Главам корпораций, конечно, — ответил Крестоносец. — По факту — семьи. И они их используют по своему усмотрению.

— Ну, это и я мог тебе рассказать, — пробормотал Егор, но я строго зыркнул на него — мол, не прерывай человека.

— А как же проходчики? Они больше не изучают рифты? — спросил я.

— А как же. Изучают. Особенно вновь появившиеся. Но сейчас они называются «экспериментальными аналитиками» и нанимают их корпорации, на территории которых возник новый рифт.

— И часто они возникают?..

— Четкого периода нет.

— Причины?..

— Не установлены.

— И как результаты исследований? Помнится, в мою бытность все болели идеей найти по ту сторону разумную развитую жизнь.

— Насколько я знаю, ничего подобного до сих пор не было обнаружено. И неудивительно, поскольку рифты есть двери в иной мир. Все изученные рифты есть двери в преисподнюю. И это неудивительно, ведь кругов ада — девять, а рай лишь один, — глубокомысленно проговорил Крестоносец.

Я задумчиво почесал колючую щеку.

Вот, значит, как. Никто ничего не нашел.

Корпорации. Рифты…

И Крестоносец, который говорит то как фанатик-эзотерик, то как абсолютно здоровый, разумный человек. Хоть и плохо помнит Данте.

Его способности, конечно, впечатляют. Как он стал таким? Какие рифты прошел?

— Ты — экспериментальный аналитик?

Крестоносец покачал головой.

— Нет. Я — рыцарь меча. Моя стихия — огонь, и я иду путем изгоя к вечной истине.

Я задумчиво почесал затылок.

— А… до того, как ты стал рыцарем меча? Кем ты был?

— Свиридов Николай Андреевич две тысячи сто шестьдесят седьмого года рождения, сельскохозяйственная корпорация «Биосад», место рождения — город Сочи, — как автомат, выдал информацию Крестоносец.

— «Биосад»?.. — удивленно переспросил Егор, бросая мокрую тряпку в угол. — Да ты чё!

— Что, известная корпорация? — поинтересовался я.

— Да у нас почти все консервы от «Биосада»! Есть, конечно, еще «Простоед», он какой-то другой компании принадлежит, но это даже консервами назвать нельзя — так, крахмальная замазка с привкусом еды.

— И зачем же корпорация направила тебя в рифт? — снова спросил я Крестоносца, не обращая внимания на опус Егора.

— Затем же, зачем направляют остальных, — ответил Крестоносец. — Обязанность и цель любого корпората — стать совершенней. Подняться над плебеями. Доказать превосходство крови. Князья должны быть одеты в золотые доспехи, иначе чем они будут отличаться от простолюдинов в толпе? Все как всегда.

— А как же риски?

— Старшие рифты изучены досконально и предсказуемы на девяносто девять процентов. Использование их влияния для усовершенствования своих биологических и психологических параметров не опасней, чем поход к стоматологу, — так же отстраненно и четко, как машина, ответил Крестоносец. Будто выдавал заученный текст.

— И как прошло? — спросил я.

— Я оказался тем самым непредсказуемым одним процентом, — ответил Крестоносец. — Я изменился не запланировано. Коррекция не дала результатов. И я сбежал в пустошь. Пустошь подсказала мне путь, и теперь я иду по нему.

— И каких аугментаций достиг?

— Регенерация. Усиление физической силы и выносливости. Контроль боли. Ментальный кулак.

— Ты сейчас имеешь в виду телекинез? — уточнил я.

— Дьявольское слово, мне оно не нравится, — пояснил Крестоносец. — Но суть ты уловил верно.

— Еще ты неуязвим для местных бурь. Верно?

Тот покачал головой.

— Не совсем так. Я умею читать малые бури. Вижу волны ядовитой энергии, расстилающиеся по пустоши, и могу их обходить. Но если яд плещет повсюду между небом и землей, обойти его невозможно.

Крестоносец повернулся к нам спиной и задрал рубаху.

На спине я увидел с десяток крупных язв, похожих на фурункулы, готовые вскрыться.

— Регенерация не дает им развиться. Но и исправить не может, — со вздохом пояснил Крестоносец. — К завтрашнему утру буря станет страшной. Поэтому я и вернулся домой.

— И как, интересно, ты это определяешь? — спросил Егор.

— Не я. У меня есть на это специальный термометр, — невозмутимо ответил тот.

— Чего? — с недоверчивым прищуром переспросил Егор.

— С его помощью я могу заглянуть в будущее, — серьезно заявил Крестоносец.

Бородач только рукой махнул и умолк, решив больше не задавать бессмысленных вопросов.

— Раньше у меня имелась еще одна способность, — продолжил рассказывать мне о своих достижениях рыцарь меча, умеющий смотреть в будущее. — Ментальный огонь. Слабый, но был. Потом я его потерял. Сейчас пытаюсь восстановить.

— Каким образом? — поинтересовался я.

— Я наполнил огнем свою жизнь, — на полном серьезе ответил мне Крестоносец. — Заменил горелку на дровяную печь, чтобы пища наполнялась энергией огня. Сделал масляную лампу, чтобы огонь освещал мое жилище. Обжигаю руки и ноги согласно установленному графику, чтобы моя сущность вспомнила силу пламени.

Егор покачал головой. Растер ладонью лицо. Многозначительно посмотрел на меня.

А я не удержался и все равно спросил:

— Ну и как успехи?

— Я все еще недостаточно наполнил свою жизнь огнем, — со вздохом развел руками Крестоносец.

Егор издал непонятный звук, нечто среднее между сдавленным смехом и фырканьем лошади.

— Что ж, понятно… — проговорил я, строго покосившись на бородача. — А какие-то центры изучения рифтов сейчас имеются? Кто финансирует все это? Тоже корпорации?

— А кто же еще. И у каждой есть свой исследовательский центр.

— И какой же корпорации принадлежит Триптих?

— «Белой короне», — хором ответили мне Крестоносец и Егор.

— Что производит «Белая корона»?

— Электронику всякую, — ответил вместо Крестоносца Егор.

И тут мой желудок жалобно и протяжно попросил еды.

— Ты голоден. Нам стоит поесть, — заявил Крестоносец.

Возражать я не стал.

Тем более Егор уже попробовал каши и до сих пор не помер. Значит, и мне можно не опасаться.

Стульев на троих в комнате не было, и мы расселись прямо на шкурах с плошками каши в руках.

Гречка показалась мне просто фантастически вкусной. С луком, грибами, да еще и щедро заправленная банкой тушенки, которую Крестоносец открыл в честь гостей.

— Ну так что? Я рассказал тебе все, что ты хотел услышать? — нарушил он, наконец, тишину, когда еда в моей плошке начала заканчиваться.

— Нет, у меня все еще осталось очень много вопросов, — признался я.

Крестоносец медленно кивнул.

— Понимаю. Тебя не было здесь слишком давно, а твой спутник, судя по всему, не отличается ни осведомленностью, ни достаточным уровнем интеллекта, чтобы удовлетворить твои информационные потребности, — проговорил он.

Егор аж жевать перестал.

Тяжелым взглядом он смерил Крестоносца, потом посмотрел на невозмутимого меня и что-то беззвучно проворчал себе под нос.

А наш новый знакомый между тем продолжал:

— Но я тоже долго ждал. Я плутал во тьме в поисках пути. Пытался нащупать аналогии и вскрыть с их помощью взаимосвязи, — кивнул он на свой отложенный листок со схемами. — И вот Священная Гамма подарила мне встречу с тобой. А ты… даже посмотреть не хочешь, — с укором проговорил он.

Я тяжело вздохнул.

— Ну… Давай я еще раз попытаюсь вникнуть в твою идею.

Егор чуть не подавился, пытаясь подавить прошибающий на слезу гомерический хохот.

Очень, блин, смешно.

За гостеприимство и ужин надо платить, между прочим.

Крестоносец обрадованно схватился за свой листок.

— До сих пор считалось, что человек, покидая рифт, выносит с собой некую новую данность.

— Так и есть.

— Но он выносит оттуда на самом деле полную руку! Ты играешь в карты?

— Не особо. Но в общих чертах представление имею.

— Так вот представь, что каждый поход в рифт — это новая рука. Ты видишь только верхнюю карту, но на самом деле их несколько. И когда к ним прибавляется новая партия, они могут усилить те самые скрытые карты настолько, что они станут так же видимыми. Сумбурно говорю?

Я почесал затылок.

— Сейчас попытаюсь перевести сказанное тобой на свой язык. Кроме очевидных мутаций человек приобретает еще и пачку скрытых, которые в дальнейшем могут складываться в определенную комбинацию, порождающую какую-то видимую аугментацию.

— Или наоборот, подавляющую ее! Чтобы развиться правильно, важно изначально выбрать себе направление и следовать ему, иначе приобретенный ранее багаж может помешать тебе или даже убить тебя.

— Ну, допустим. И как же понять закономерность?

— С помощью языка символов. Разделение способностей по стихиям и по уровням! Диаметрально противоположные подавляют друг друга, однонаправленные — усиливают, смежные — сосуществуют.

Я со вздохом окинул взглядом всех его Цезарей в стрелочках.

— Видишь ли… Я все равно не понимаю, что за связи здесь у тебя указаны, — честно ответил я. — Но одно могу сказать точно: я еще не встречал более одаренного проходчика, чем ты. Связано ли это с твоими наработками, банальным везением или чем-то еще… Извини, если разочаровал, — сказал я как можно мягче. — Я — всего лишь проходчик. Путешественник по рифтам, такой же, как ты. Не ученый, не пророк и не мудрец. Просто изрядно задержавшийся в последней командировке. И не обладаю никаким особым пониманием истины или чем-то в этом роде. В мое время и теорий-то таких не было, как эта твоя парадигма.

— Но ты был в священной Гамме Триптиха!..

— А я и не отказываюсь. Да, был.

— Скажи, что ты там видел?

Я усмехнулся.

— Да много чего… Папоротники, ящеров всяких видов и мастей, насекомых размером с подводную лодку… — Тут я притормозил, решив на всякий случай не говорить о своей главной находке в Гамме. Тем более, она не имела никакого отношения к божественному познанию смыслов. А когда поднял глаза на своего внимательного слушателя, увидел, что и Егор уставился на меня с таким лицом, будто правда ожидал услышать какую-то мудреную истину. — Кошмары видел. В рифтах это частая история, сам знаешь. И больше, к сожалению, ничего. Я не встретил там никаких сверхъестественных существ, не нашел книги жизни или чего-то еще в этом роде. Так что… Не знаю, как насчет всего остального, но насчет этого рифта ты, к сожалению, действительно ошибся.

Тяжело дыша, Крестоносец положил бумагу на тумбочку. Несколько раз с громким шуршанием поутюжил примятый листок огрубевшими ладонями. А потом обернулся и тихо, полушепотом проговорил:

— Тогда скажи мне, что ты вынес из этого неособенного мира папоротников. Каким даром наделил тебя рифт?

Егор оживился.

— А вот это хороший вопрос, — задумчиво произнес он. — И, кстати, все остальные рифты тоже вниманием не обделяй? Заэпически интересно.

Я усмехнулся.

— По ощущениям, никакой приличной аугментации я оттуда не вынес. Хотя, признаться, рассчитывал кое-что получить. В общем, с этим я пока не разобрался. Может, это была способность перешагнуть сто пятьдесят лет?

Тут лицо Крестоносца посветлело.

— Значит, твой навык еще не проснулся в тебе… Как интересно… Скрытая карта. Скрытая карта может нести перевернутое значение. Луна будет преобладать над Солнцем…

Продолжая бормотать что-то неразборчивое себе под нос, он поднялся, забрал наши плошки и понес их на стол.

А Егор, повернувшись ко мне, приглушенно проговорил:

— Я не понял, это что, реальная правда? Про сто пятьдесят лет?

Я пожал плечами.

— И что, если так?

— Пруфы, мать твою, в студию. Только не для высокого интеллекта твоего нового друга, — зыркнул он в сторону Крестоносца, который, продолжая бубнить что-то себе под нос, натирал посуду песком. — А для моего, приземленного.

— Пруфы все остались в рюкзаке, — проговорил я, нахмурившись. — Причем стоят они немалых денег. И если мы постараемся навестить Медведя как можно скорей — вместе с твоими парнями, разумеется — то есть серьезный шанс успеть вернуть кое-что из этих ценностей. Сорок процентов от выручки, если что — твои.

Егор негромко рассмеялся, сверкнув зубами.

— Прям все сорок?

— Прям все сорок.

— А не боишься, что схерали ты мне нужен при таком раскладе?

— Не боюсь, — улыбнулся я. — Ты же не дурак. Что брать, не знаешь, кому предложить — тем более.

— А ты прям знаешь?

— Да, теперь знаю. В общих чертах.

— И они с тобой прям будут готовы говорить?

— А почему нет? Я же не стрелял своему начальнику в лицо.

Егор широко улыбнулся.

— Ну да, ты кого-то другого завалил. Это прям вообще другое дело.

— Я кого-то завалил? Да ты что. Ничего подобного. Я же порядочный человек, проходчик.

— Шестьдесят на сорок. Сорок — тебе.

— Пятьдесят на пятьдесят, и это последнее условие. Без меня тебе с Медведем не справиться.

— Тебе без нас — тоже, — хмыкнул Егор.

— За это я и готов тебе заплатить. Или придется искать другую компанию.

Бородач вздохнул.

— Ладно. Только у нас боеприпасов почти нет. Не удалось разжиться, где планировали.

Я присвистнул.

— Нет боеприпасов, говоришь? Это плохо…

— Боеприпасы — есть, — сказал вдруг Крестоносец, повернувшись к нам.

А мы-то думали, что нас не слушают!

— У тебя есть патроны? — переспросил я, одновременно на всякий случай напоминая, что в нашем мире называют «боеприпасами».

— У меня много чего есть, — ответил Крестоносец. — Встаньте. Переглянувшись, мы с Егором поднялись со своих мест.

Крестоносец присел и отодвинул в сторону шкуры.

И в полу мы увидели еще один люк!

Наш рыцарь победоносно улыбнулся и открыл дверцу.

Снизу пахнуло чем-то удушающим.

И когда мы заглянули вниз с лампой в руках, то реально онемели от увиденного.

Под жилой комнатой у Крестоносца находилась еще одна большая комната.

Слева и справа в ней располагались стеллажи с коробками и железными ящиками. На старых тряпках ровными рядами лежали гранаты, пистолеты, пара разобранных автоматов и даже здоровенный пулеметище с толстенным кожухом вокруг ствола и здоровым блином сверху!

Крестоносец спустился по железной лестнице вниз, шурша по металлу огрубевшими босыми ногами и с довольным видом экскурсовода принялся описывать свои богатства:

— Три ПП-2050, один с модернизированным прицелом. Все в полном боекомплекте. Гранаты противопехотные осколочные. Шашки дымовые. Есть точная копия ручного пулемета Льюиса — как работает, не знаю, не проверял. Вот пистолеты. Один коллекционный ТТ, два пистолета Репина. Коробки с патронами — много разных, тут нужно разбираться.

Он поднял лицо на нас, явно ожидая удивления и восторгов с нашей стороны.

Но мы с Егором сейчас даже не смотрели на оружие.

Потому что в самой глубине подземной комнаты стояла окровавленная деревянная клетка с человеком внутри. Или, точнее, юркой. Он был совершенно голый, тощий и весь покрытый коростой болячек. А еще у него не было рук ниже локтей и ног ниже коленей. Помойные мухи с жужжанием садились ему то на лицо, то на плечо, то в пах. И если культей не удавалось согнать назойливых тварей, безумец страшно кривился и начинал нервно постукивать обрубком ноги по деревянному днищу своей клетки.

Тук-тук-тук.

Так вот что здесь стучало!..

— Это что за нахер?.. — первым подал голос Егор.

— А, это? — переспросил Крестоносец, покосившись на клетку. — Мой термометр бурь. Правда, уже выходит из строя. Пора бы заменить…

В этот момент юрка вдруг вскинул голову, напрягся всем телом и вместо пронзительного, страшного крика издал еле слышный сиплый звук.