Отмороженный 13.0

Глава 18

Следующую неделю я провел в шахте. Может, даже и больше — все дни слились в одну сплошную добычу, и ориентировался я только на таймер отката «Эскейпа». И как только он откатился, я добыл себе в команду еще трех мутировавших медведей. Всего в «банде» оказалось четверо: два хвостатых (Звездочка и Цветочек), один — Лапка (с когтями-кранами на правой лапе) и Носорожка (с костяным рогом на лбу — не из подбородка, как у соседа, а сверху, как у носорога).

С учетом вместимости орнитоптера брать с собой я их (по крайней мере, пока) не собирался, но зато по сути перекрыл каждую сторожевую башню вокруг шахты. Где они с каждым днем становились все более актуальны. Разлом будто просыпался. Когда-то давным-давно здесь все замерло, а теперь, реагируя на появившийся раздражитель (то есть нас) выводил свои силы из консервации.

И если в первый день разработки скайкрафта мы только издалека увидели несколько монстров. Тощих, бледных и шустрых — будто это разведчики. То только сегодня медведи отбили уже три атаки. А день только начался.

Близнецы, курирующие медведей, уже дважды были в ремонте. Но это того стоило. Шахта за эту неделю принесла нам больше скайкрафта, чем наша маленькая пещерка возле станции за все время ее существования. Не иначе как читерами Роберт теперь ЧИЛАБ не называл. И только и пытался продумать больше схем и вариантов, как побольше и побыстрее успеть вывезти с той стороны Разлома. То, что халява не будет длиться вечно, было понятно. И не только со стороны местных монстров.

И Чайнасектор активировался — в новостях постоянно мелькали сюжеты про их разведотряды. Еще фоггеров стали чаще замечать у Разлома — опять же очень далеко от «Приюта», но все же. И «Северкрафт» явно что-то задумал, отправив куда-то Самсона с большим отрядом. Правда, не в наших краях, а со стороны своей шахты. Про наши края Абрамов тоже пытался аккуратно вести переговоры, но пока без особых результатов. Роберт первый уперся, явно желавший навязать отцу конкуренцию. И выставлял какие-то безумные требования за проход через портал.

Тут главное — не передавить. Поймать момент, когда сотрудничество станет нам максимально выгодно (когда мы сами уже не вытянем), но до того, как все смогут сделать что-то без нас. Разлом — огромен, пресечь его сложно, но невозможно. А что за ним мы и сами толком не знаем — портал нас явно перенес за первые препятствия и возможные баррикады. Искорка постепенно облетала округу, и то, что появлялось на карте, это подтверждало. Каменный бурелом из монстров и аномалий, где пешим ходом мы бы годик-другой убили бы.

Ну, потому, собственно, и читеры!

А еще у нас есть орнитоптер!

Я за восемь заходов вывез добытый скайкрафт на тридцать седьмую. Планировал за один, но стоило вывести погрузчики за охранный периметр, как небо почернело от летунов-гибридов. А сканер запестрил не хуже новогодней гирлянды — я даже представить себе не мог, что в горах (в норах и складках местности) столько органики прячется. И либо караван нужно было охранять всеми силами, либо разделять и уповать на скорость.

Я выбрал второй вариант и до вечера гонял за собой хвост из монстров. Менял маршруты и подрезал его, выбивая самых шустрых, но к следующему заходу они как намагниченные набирались снова.

В итоге рассвет встречал на крыше «Тридцать седьмой». Полночи готовился, советовался с Николаичем и прокачивал механику. Делал апгрейд уже существующим крабам и создавал «Метеозонды». Николаич с Эбби их улучшали, оборудуя камерами и типовыми сканерами, чтобы потом патрули раскидали их по всем нашим секторам.

Когда уже девать их было некуда, приступил к орнитоптеру. Процесс переноса объекта в разряд навыков был уже понятен и проблем никаких не вызвал. Просто был раз в десять дольше, чем с байком. И по затратам скайкрафта превзошел все мои ожидания. Пригодилось все, что я привез, а потом и все запасы, которые были на станции. Пришлось выложить даже неприкосновенный запас, нужный Ориджу для регенерации. Причем не только у меня, но и у всех Ориджиналов на станции.

Никто не возмущался, а Руперт так вообще выскреб все свои заначки. Все понимали, что будет компенсация, плюс всем было интересно.

В итоге проснулся я поздно, но в синхронизацию шагнул уже «заряженный».

Добро пожаловать в центр управления «Буревестника»

Там за Разломом любят нас и ждут!

А кто не любит, тому…

Я активировал орнитоптер и поднялся над Медвежьегорском. Заприметил любимого соседа, затаскивающего в ногу свой обед. Мерзкого вида сороконожку с панцирем, соизмеримым с рейсовым автобусом. И широкой рваной раной, идущей через треть хитиновых пластин. М-да, прямо не рог на бороде, а хирургическая крупнокалиберная открывашка. Я помахал крыльями орнитоптера и пролетел прямо над задранным вверх рогом. Только поднялся повыше от греха подальше — у него дура на уровне четвертого этажа где-то заканчивалась, я же поднялся на уровень крыш девятиэтажек.

Я отметил, откуда тянулся след сороконожки, передал данные Дженерикам и полетел дальше. Встретил несколько летунов-гибридов, но со мной связываться они не стали. Будем верить, что аргумент в виде пулемета подействовал, а не очередные разведчики здесь шастали.

Спокойно долетел на шахты и покружил по округе, выискивая слишком активные скопления монстров. А заодно пытаясь отработать управление. Что-то было не то. Взлет, спуск и любые маневры происходили словно через сопротивление. Все время казалось, что я в какой-то зоне турбулентности нахожусь. В которой не только потряхивает, но будто и потоки воздуха встречают птичку, как гололед нешипованную резину. Понятно, что я в воздухе, и ассоциация странная, но избавиться я от нее не мог. Орнитоптер подтормаживал, откликаясь на управление. Все время норовил сменить курс — по чуть-чуть. Опять же как машина, если на плюс-минус ровной дороге руль бросить. В общем, лететь было «скользко». С опаской и в напряжение — казалось, что чуть отпустишь руль, так она сразу же рухнет.

Системы засекли невнятно излучение, когда я пролетал над черепами, но через километра два оно исчезло. Видимо, только для того, чтобы вернуться еще через десять километров. Потом пропасть и снова вернуться. И так каждые десять-пятнадцать километров.

Часа два я летел над снежной пустыней. Просто белое полотно, где лишь изредка мелькали маркеры невидимых монстров. Если бы не потоки излучений, бьющих из земли квадратно-гнездовым способом, я спокойно мог бы перепутать, где перед, а где зад в этой пустыни. Излучения били с земли, поднимаясь до высоты в пару километров — я видел бледные оттенки в «ведьмачьем» зрении. Правда, без какой-то логики и цели — либо я не смог ее понять, как и определить источник. Что-то плотное под снегом. Возможно, отдельные глыбы того самого чудесного известняка. Скайкрафта пока не было, фоггеров: ни живых, ни мертвых тоже.

Скукотень! А расслабляться было нельзя. Однообразный пейзаж утомлял и клонил в сон. Я выкручивал кратность визора, то впритык пытаясь рассмотреть снежные завихрения под аномальным излучением, то расширяя до полной панорамы. Поднялся выше — почти на максимум возможностей орнитоптера (неожиданно в три, а то и в четыре раза меньше, чем на той стороне Разлома), но разглядел только черную ниточку где-то там далеко на горизонте.

Система сразу же завопила о критической температуре, а орнитоптер в управлении стал каким-то деревянным. Возможно, даже на пару секунд вообще потерял управление. Рухнул вниз, выкручивая перед глазами белое поле, и обмигался предупреждающими надписями. Пролетел так метров двести, получил от меня заряд энергии для согрева и выровнялся. Вот только управление не вернулось — так, на уровне планера. Только вниз и в сторону.

И нормально полетел он уже только на уровне метров ста пятидесяти. А прямо так, как нужно (после того, как я привык к воздушному «гололеду») и того ниже. А стоило зацепить излучение с земли, так сразу же опять начинались проблемы.

— Короче, так себе полетные условия в этих широтах, — обратился я к Искорке, когда мы перелопатили все логи, оценивая предел возможностей птички.

«Автопилот даже не пытайся включать, — сказал дрон, обновляя карту, на которой отдельными всполохами мелькали столбы аномалий. — Излучения не стабильны, блуждают по периметру, и я не могу просчитать их логику».

Решили спуститься и хотя бы раскопать источник. Приземляться не стали — я завис в метре от снега и десантировался в растревоженную крыльями снежную завесу. Деактивировал орнитоптер, который в отличие от пониженной высоты полета, энергию, наоборот, расходовал за двоих. А за условной за пазухой хоть подзарядится быстрее.

Просканировал участок с видимым шлейфом излучения. Круглый столб радиусом чуть менее пятнадцати метров. Будто бы какое-то испарение поднимается с земли, только не растворяется в воздухе, а закручивается в очень медленный смерч и вливается в облака.

Когда я подошел поближе, буквально руку осталось протянуть, чтобы потрогать колышущийся воздух, по телу Ориджа пробежали искорки. И передались через синхронизацию в виде ледяного моросящего дождика. Тропический душ, не тот, что из шланга на даче в разгар лета, а такой мелкий и ледяной, как во время шторма.

Запустил внутрь свои универсальные тестеры. Первым — скайкрафтовый болт на оценку коррозии или прочие токсичной среды. Потом «Метку» — для оценки контакта и потери связи. Третьим тестером надо бы какую-нибудь органику запускать. Но рапторы и медведи не компактны, а чибзика мне Эбби с собой не дала. Да и сам он, похоже, уже отвык от Мерзлоты — даже линять начал, став более пушистым и мягким.

Ладно, я бы все равно им рисковать не стал. По первым двум тестам выходило, что аномалия сбивает координаты. Метка мигнула на карте и отобразилась в паре километрах от нас. Но контроль был — я легко смог вернуть ее обратно, и, покинув зону аномалии, она тут же вернула и нужные координаты.

Я махнул рукой, зачерпнув несколько снежинок, пропитанных излучением, и почувствовал напряжение. Будто руку не через воздух провел, а через плотный соленый раствор. Шагнул вперед и, балансируя на краю излучения, тяжело присел. Медленно, будто с задержкой активировал клинок и начал раскапывать снег. Аккуратненько, словно мину пытаюсь найти и обезвредить.

Смахнул снег, сковырнул ледяную корку и снова закопался в нечто, похожее на серый пепел. Или перемороженные снежинки, который раз десять то размораживали, то замораживали, каждый раз понижая температуру. У меня в морозилке такая стружка иногда на стенках появлялась.

На глубине десяти сантиметров показалось что-то красно-бордовое. С блестящей поверхностью, напоминающей эпоксидную смолу. Сочную и глубокую — я раскопал небольшую лунку и всмотрелся в прозрачную поверхность. Красиво и даже слегка гипнотизировало. Чем больше я смотрел, тем больше деталей подмечал. Взгляд словно проваливался вглубь, как в прорубь, в котором постепенно появлялась какая-то жизнь. Мелкие частички — не то пузырьки воздуха, не то какие-то белесые бактерии. Что-то двигалось, крутилось, делилось, слипалось — и это этого движения едва считывались микроскопические заряды энергии. Они проходили сквозь гладкую поверхность и закручивались, формируя общий поток излучения.

Я сковырнул кусочек «эпоксидки», взбаламутив и разогнав всю движуху бактерий, и вывалился за пределы излучения. Фух, будто штангу с плеч скинул, а ведь пока был под излучением, толком этого не ощущал.

«Что узнал?» — пискнула Искорка.

— Образец взял, — я положил потемневший (почти черный) кусочек в специальный контейнер со встроенным анализатором и шлейфом для подключения внешнего оборудования (в данном случае — Искорки). — Изучай, сканируй, наноси на карту.

Искорка что-то пропищала, будто ревновала к нашему новому оборудованию. Партия таких боксов нам пришла в рамках обмена опытом с «Хипотез» и сразу же приглянулась Татьяне, но и я себе несколько штук урвал. Минералы, органика, токсины, зачатки или ростки аномалий, чистота скайкрафта — лишь небольшой список того, с чем справлялся гаджет. Не говоря уже о сохранности скоропортящихся ингредиентов.

В общем, ворчание Искорки можно было понять, тем не менее уже через две минуты на карте вокруг нас появилось с десяток зон, которые стоило облететь, но которые никак не выделялись визуально.

Я активировал орнитоптер и, предварительно размявшись — в реальности захотелось мышцы потянуть, снова поднялся в воздух. И полетел вперед, облетая аномалии. Одна «проснулась» прямо рядом — красиво вспыхнув по правому борту в «ведьмачьем» зрении. Этакий ленивый фейерверк в фиолетовых оттенках, похоже на разбавленный кисель, льющийся в небо.

— Ага, красивый, но опасный… — пробурчал я себе под нос, но искорка встрепенулась.

«Алекс, по моим оценкам эта зона, своего рода предупредительная полоса, — сказал дрон. — Большинство того, что я успела здесь изучить, выглядит либо как полоса препятствий, либо как предупреждение к ней. Древние будто дают шанс остановиться и не нарываться дальше. Все участки, как сектора в открытом мире, поделены на зоны. За счет портала мы проскочили первую зону, когда еще можно было вернуться. Сейчас нам дают второй шанс. Но что будет дальше, я не могу определить. Ты уверен, что нам туда надо?»

— Уверен, — кивнул я и почувствовал, что это не просто слова. Что-то внутри, заложенное в меня монолитом, очень даже радостно отзывалось на каждый километр, что мы продвигались вперед.

И это чувство не растворилось, даже в следующие три часа, когда мы летели уже над каменистой пустыней. Черная линия на горизонте развернулась в очередную бескрайнюю долину. Серо-черная, словно выжженная земля без единой снежинки. Но с еще большим количеством испарений. Эти мы исследовать не стали — с воздуха было видно, что аномалия из семейства «Сухого льда». Колючая кристаллизованная взвесь, разъедающая даже скайкрафт. Высота небольшая — около полутора метров, и проблем они нам не доставляли. Проблемой было то, что выжженная земля никак не заканчивалась.

Я уже дважды подзаряжал орнитоптер запасными батареями. Держался довольно низко, держа среднюю скорость на границе эффективности и расхода. А черная полоса все тянулась и тянулась. Я видел более-менее чистые участки, где аномалия перезаряжалась, но стоило туда приблизиться, как она шарашила с удвоенной силой. Будто сама земля вздымалась навстречу орнитоптеру.

В одном только месте было поспокойней, площадка там была совсем черной и плотной. Но при ближайшем рассмотрении — это оказались тела фоггеров. Спаянные или сваренные в единую массу. Зрелище не аппетитное — хотя признаюсь, вся эта куча напомнила слипшиеся без муки пельмени. В общем, я уже и кушать хотел, а просвета все не было.

Поэтому, когда черная линия горизонта сменилась на красную, я даже обрадовался. А потом из какие-то строения замаячили впереди. Меня даже не смутило, что это опять были черепа.

Либо у Древних пунктик какой-то и таким образом они заменяют таблички: не влезай, убьет! Либо они были какими-то гигантами и это их реальные остатки. Как бы там ни было — прямо по курсу нарисовалась огромное красное «море» из эпоксидки (не прикрытое снегом), в которой плавилось три огромных черепа.

Именно плавилось, так как они частично были погружены в красную смолу, а над ними валили плотные клубы белого тумана. Камень, из которого они были сделаны отдаленно был похож на местный известняк, только более пористый. Структура черепов выглядела так, будто ее кость проел какой-то паразит. Еще и паутины добавил, которая в итоге смешивалась с туманом и мешала понять, где там камень заканчивался, а где облака начинались.

Что было за этой стеной, было не разглядеть. По крайней мере, сейчас — чем ближе мы подлетали, тем выше поднимался туман.

— Искорка, как думаешь? Нормальное место для ночевки? — спросил я, снижаясь на небольшой снежный островок среди красных пятен. — Скоро темнеть начнет.

«Не данных, — пискнул дрон. — Но есть версия, что фоггеры не сами додумались, в тумане что-то страшное прятать».