Оленин, машину! 2

Глава 53

На следующее утро мы покинули ночлежку и двинулись в сторону Токио. Благо, дорога из Кисаката, – так называлась деревенька, где мы провели ночь, и около которой высадились на берег, – тянулась вдоль океана, и можно было перемещаться, наблюдая за наличием прибрежных укреплений. А их-то, к нашему большому удивлению, и не было. Ничего: ни зенитных орудий, ни сторожевых постов, ни кораблей, курсирующих туда-сюда и охраняющих окрестные воды.

Пока шли до следующей деревеньки, – Камихама, – не встретили ни одного военного грузовика. Всё выглядело так, словно Японская империя не находится в состоянии войны с целым миром. Да, люди, которые попадались навстречу или обгоняли нас, бредущих вдоль дороги, выглядели озабоченными. Оно и понятно: страна испытывает большие трудности, поскольку экономика переведена на военные рельсы, и для удовлетворения внутренних нужд остаётся совсем мало.

Мне пришла на ум фраза «Всё для фронта! Всё для Победы!» Вероятно, у японцев столь же высок патриотический дух. Только не могу сказать, чтобы он был направлен на благое дело. Их империя не свои законные земли защищала почти сорок лет, а зарилась на чужие. Теперь пришло время расхлёбывать ту кашу, которую сами же и заварили.

До Камихама прошли пять километров, остановились в небольшой забегаловке, чтобы перекусить. Чёрт побери, я ощущал себя в эти минуты не разведчиком, а каким-то туристом! Гуляю, воздухом свежим дышу, морепродуктами питаюсь. Когда увидел наконец полицейского, захотелось «языка» взять. Предложил это Кейдзо, он посмотрел на меня, как на умалишённого:

– Сдурел? – спросил шёпотом. – Думаешь, если здесь много населения, то пропажу одного представителя властей никто не заметит? Нет, Алексей. Надо действовать умнее.

С этими словами он отправился к полицейскому. Почтительно поклонился ему, потом они о чём-то беседовали минут десять. После мой напарник вернулся, опустился на пол, – мы сидели за низеньким столиком, из-за чего у меня вторые сутки болели мышцы ног, не привык я к такому, – и рассказал, что обстановка в окрестностях спокойная.

– Я представился ему паломником и спросил, смогу ли пешком, без проблем, добраться до Токио, куда иду вместе с женой на богомолье. Он ответил, что перемежения внутри страны ничем не ограничены. Я поинтересовался: «А как же войска? Ведь говорят, враги приближаются с запада, грозят высадкой на наши острова». Он только улыбнулся: мол, слухи об этом сильно преувеличены. Не стоит разводить панику. И вообще о таком лучше не говорить. Хотите знать, как дела? Читайте газеты и слушайте радио. Там всё говорят.

– Ну да, знаем мы их прессу, – усмехнулся я. – В прошлый раз… – и прикусил язык, поскольку едва не ляпнул, что когда случились подряд две атомные бомбардировки, власти скрыли этот факт: по стране ползли слухи, но официальные органы хранили гробовое молчание. Как и у нас во время аварии на Чернобыльской АЭС. Выдали несколько дней спустя коротенькое сообщение, и всё. Да и из него почти ничего невозможно было понять.

– В общем, самим придётся информацию добывать. Ну, и как ты предлагаешь это сделать без пленного? – в лоб я спросил Кейдзо. Общались мы на японском, но старались свою речь маскировать, произнося слова и целые фразы так, чтобы со стороны их нельзя было понять. – Или поверил полицейскому?

Бывший шпион нахмурился, поскольку в моих словах был резон. Только вариант с «языком» тоже, мягко говоря, так себе. Что полицейский пропадёт, что военный, – искать же будут. Есть вариант поговорить «по душам», а тело потом скинуть в море или прикопать где-нибудь в тихом месте. Только мы же не знаем, какие военные части дислоцированы вблизи, и есть ли они вообще.

Мне даже стало казаться, что ни черта мы задание не выполним. Вернёмся лишь с тем, что видели собственными глазами. Но этого же недостаточно! В который раз я пожалел, что в 1945-м ни спутников, ни дронов, ни разведывательных БПЛА или даже самолётов, способных долететь сюда, всё заснять и благополучно вернуться. Не изобрели ещё.

Покинув забегаловку, двинулись дальше вдоль берега. Опять – ничего. Ни кораблей, ни самолётов. Я понимаю, что американцы отвлекли на себя большую часть японской армии. Но не до такой же степени, чтобы внутри страны никого не осталось! Неужели империя решилась бы на войну с СССР, оголив собственные рубежи? Ведь даже в самые тяжёлые моменты Великой Отечественной, когда враг рвался к Москве, на Дальнем Востоке СССР находилась внушительная военная группировка – именно на случай нападения Японии.

Нам нужен был кто-то. Обязательно!

Удача улыбнулась, когда поздно вечером, усталые и голодные, добрались до следующего населённого пункта, – Косагава, где обнаружилась железнодорожная станция. Мы стали искать место, где бы разместиться, и неожиданно заметили, как возле одного питейного заведения на рикшу садится человек в военной форме. Он был толст, неуклюж и к тому же сильно пьян. Едва забрался в повозку, та жалобно заскрипела под его массой.

– Целый полковник, – едва не просияв, сказал Кейдзо.

– Будем брать, – решительно произнёс я. Теперь уже было глубоко плевать, как скоро хватятся этого толстопуза. Нам позарез нужна информация, а полковник наверняка многое знает.

Рикша, упираясь босыми ногами изо всех сил, тяжело потащил повозку с полковником. Нам не стоило большого труда догнать его, а потом боец Сайгалиев, поравнявшись с рикшей, по моему сигналу коротенько двинул того по затылку булыжником, найденным в придорожной траве. Возница мгновенно обмяк, Анатолий его подхватил и бережно отнёс в близлежащие кусты, сунув в карман денег. Их хватит, чтобы три новые повозки купить, – компенсация трудяге за нанесённый ущерб.

Тимур впрягся в повозку, мы потащили полковника, который ничего не заметил, поскольку был в глубокой отключке и похрапывал, из деревни. Место, где спрятаться, нашлось неподалёку – достаточно было свернуть в сторону, противоположную океану, и вскоре мы оказались в небольшой сосновой роще. Там и затаились, решив дождаться, пока полковник придёт в себя. Решили, что лупить по жирной физиономии бесполезно, – накачался он сильно своим сакэ.

Мы устроились в роще, привязав полковника к дереву. Ночь была тихой, только ветер шелестел в соснах, да где-то вдалеке кричала сова. Сидели в темноте, прислушиваясь к каждому звуку и держа окрестности под контролем, но вокруг было пусто и безлюдно. Полковник продолжал храпеть, его толстое тело время от времени вздрагивало, но в целом он выглядел как мешок с картошкой.

Кейдзо, как всегда, был настороже. Он сидел, прислонившись к дереву, и время от времени поглядывал на пленного, словно боялся, что тот внезапно исчезнет. Мы все понимали, что времени у нас мало. Если полковника хватятся, то начнётся облава, и тогда нам не скрыться: наверняка начнут прочёсывать окрестности с собаками. А как далеко можно уйти с такой тушей?

Часа через два полковник начал шевелиться. Сначала просто застонал, потом попытался пошевелить руками, но, поняв, что связан, замер. Его глаза медленно открылись, и он уставился на нас с выражением, в котором смешались страх и злость. Попытался что-то сказать, но кляп во рту не давал ему произнести ни слова.

– Не ори, – тихо сказал я, наклоняясь к нему. – Будешь шуметь – станет жутко больно. Понял? – и поднёс к его горлу танто.

Полковник кивнул, его глаза расширились от страха. Он явно не ожидал, что окажется в такой ситуации. Я развязал верёвку, которая удерживала у него кляп во рту, дал попить из фляги. Но кинжал от горла не убирал: одно неверное движение, это жирдяй умрёт в муках.

– Кто вы такие? – хрипло спросил он, оглядывая нас.

– Это неважно, – ответил я. – Ты сейчас ответишь на наши вопросы. Если соврёшь или попытаешься что-то скрыть, тебе будет очень плохо. Понял?

Он снова кивнул, но в его глазах читалась ненависть. Вы сопоставленный офицер явно не привык к тому, чтобы с ним так обращались.

– Расскажи о том, как данная местность готовится к вражескому десанту, – задал я прямой вопрос.

– Так вы русские? – изумился полковник, но укол танто в толстую шею напомнил ему, кто здесь задаёт вопросы.

– Хорошо, хорошо, – проговорил он. – На самом деле нет здесь никакой подготовки. Я инспектор, проверяю состояние гражданской обороны. Езжу и смотрю, как женщины, старики и дети обучаются обращению с бамбуковыми копьями и другим примитивным оружием. Другого у армии для них просто нет. Ещё в крупных населённых пунктах строятся бомбоубежища, проводятся учения. Недавно из крупных городов в сельскую местность перевезли детей. Особенно после бомбардировки Токио 10 марта.

Кейдзо при этих словах помрачнел, а я вдруг подумал, что легенда наша летит к чёрту. Какое может быть поклонение, если столица страны в руинах? Чёрт, об этом надо было подумать раньше. И почему же прежде никто из местных, кому мы говорили о своих планах, не напомнил о случившемся? Видимо, информированы плохо.

– Что касается подготовки к высадке, то она проводится в рамках операции «Кэцу-Го», – сказал полковник.

– Что за операция такая? – заинтересовался я, глядя ему прямо в глаза и опустив кинжал.

Полковник замер. Он явно понял, что сболтнул лишнее, начал нервно облизывать губы. Его лицо побледнело. Попросил ещё воды. Попил и вдруг:

– Я… ошибся, – пробормотал он.

– Не ври, – резко сказал Кейдзо, подходя ближе. – Говори, раз уж начал. Или мы тебя заставим. А станешь упрямиться, помни о семье, – он достал фотокарточку, на которой пленный был изображён в кругу жены и троих детей.

Пленный побледнел ещё сильнее.

– Ладно, – сказал я, решив сильно не давить. – Тогда начнём с малого. Как тебя зовут?

– Мацуда, – прошептал он. – Мацуда Хироси.

Не наврал, – его документы мы уже проверили.

– Ну вот видишь, уже легче, – сказал я. – Теперь расскажи про «Кэцу-Го».

Полковник вздохнул и опустил голову. Он понимал, что у него нет выбора.

– Операция «Кэцу-Го» или «Решающий бой» – это план обороны Японии, – начал он. – Мы готовимся к вторжению союзников по антигерманской коалиции. Основные силы сосредоточены на Кюсю. Там строят укрепления, размещают минные поля, артиллерийские позиции. Планируется использовать камикадзе, чтобы уничтожить как можно больше кораблей и солдат противника ещё до высадки.

– А что с гражданским населением? – спросил я.

– Оно тоже будет участвовать в обороне, – ответил Мацуда. – Все, кто может держать оружие, будут мобилизованы. Мы готовимся к тотальной войне.

– И ты думаешь, это сработает? – спросил Кейдзо.

Мацуда пожал плечами.

– Должны попытаться. Если союзники высадятся, они уничтожат нашу страну. Нельзя позволить этому случиться.

Мы переглянулись. Информация, которую он дал, была очень ценной и означала, что японцы ожидают высадки на юго-востоке, со стороны Восточно-Китайского моря, поскольку американцы к этому времени наверняка уже заняли Филиппины и сосредоточили там свою ударную группировку. Это лишь моё предположение, поскольку в моей истории всё закончилось атомными бомбардировками. Теперь события развиваются по другому сценарию.

Значит, Хонсю фактически остался без обороны. Ну, а вдруг полковник врёт? Зачесались руки применить к нему «особые методы дознания». Но что это даст? Под пытками или подтвердит, что уже сказал, или наврёт с три короба, только бы избавиться от боли. Ненадёжный способ. Да и судя по тому, как он смотрел на нас, когда ему показали фотографию семьи, офицер говорил очень искренне.

Жаль, что оставлять его в живых после такого нельзя. Если найдут, – всё расскажет. Сколько было, как выглядели, о чём спрашивали. Пришлось избавиться от толстяка. А поскольку до океана его пришлось бы тащить через дорогу, опасаясь быть замеченными, выкопали ему могилу прямо в роще и как следует потом провели по земле еловыми лапами, чтобы следов не осталось. Вернулись на окраину деревни и стали думать, как быть дальше: продолжать добычу информации или достаточно того, что уже узнали.