Оленин, машину! 2

Глава 3

В комнате царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь редкими поскрипываниями старых досок где-то в доме. Добролюбов задумчиво стоял у окна, сложив руки на груди, а Кейдзо, чуть откинувшись назад, сидел у стены на стуле, откинувшись на спинку так, будто хотел максимально увеличить дистанцию между нами и собой. Шэнь Ицинь устроился напротив меня, неспешно потягивая чай из фарфоровой пиалы, словно происходящее его вовсе не касалось.

– Товарищ Шэнь, нам нужна подробная карта местности, – наконец начал Добролюбов, постаравшись придать голосу дружелюбие, хотя я видел, что внутреннее напряжение его не оставляло. – Включая железные дороги, мосты и реки.

Опер вопросительно посмотрел на Кейдзо. Тот послушно перевёл.

Китаец отставил пиалу, вытер губы платком и посмотрел на нас своим острым, словно проникающим в душу взглядом. Потом он несколько раз провёл ладонью по лицу, будто оглаживая невидимую бородку, задумчиво наклонил голову.

– Карта? – повторил он, словно для уточнения, но в его голосе не было ни удивления, ни страха, ни вызова. Только спокойное, почти ленивое любопытство. Видимо, он и ожидал чего-то подобного.

Кейдзо кивнул:

– Да, карта местности. Топографическая. Очень подробная. Такая, которая не оставляет сомнений, если ты оказался в незнакомом месте, и поможет найти то, что тебе нужно.

Глаза владельца типографии блеснули интересом. Он пожевал губами. Видимо, хотел поинтересоваться, что мы собираемся искать. Вдруг это ему нужнее, чем нам? Если узнает, то успеет попасть в нужное место быстрее нас, забрать, а потом сделает вид, будто и не знал ничего, и не ведал. «Хитрый чёрт», – подумал я о нём.

Шэнь Ицинь задумался на секунду, затем тихо вздохнул и, не задавая вопросов, встал из-за стола.

– Подождите,

Он подошёл к шкафу, на котором аккуратно стояли книги и какие-то свитки. На секунду я поймал себя на мысли, что эти вещи, вероятно, пережили не одну войну и множество властей, учитывая бурную историю Китая за последнее столетие. Шэнь Ицинь медленно провёл рукой вдоль полки, отыскивая нужный документ. Было заметно: он знает свои бумажные владения, как пять пальцев. Но лишь делает вид, что ищет. Придаёт своим действиям солидности, чтобы мы не подумали, как ему просто далось такое решение.

Кейдзо в этот момент наблюдал за происходящим с настороженным выражением. Его глаза сузились, превратившись в две узенькие щёлочки, а напряжённые руки крепко сжимали колени. Добролюбов, стоя рядом, молчал, но его сосредоточенный взгляд говорил, что он готов вмешаться в любую секунду.

Наконец Шэнь Ицинь вынул толстую папку и положил её на стол. Открыв, он вытащил большую карту, явно не новую, но прекрасно сохранившуюся. Пальцы китайца ловко развернули её, и оказалось, что бумага довольно большая – примерно метр на полтора. К сожалению, все надписи были на китайском. Я мысленно чертыхнулся. Это обстоятельство ставило нас в полную зависимость от Кейдзо. Не хотелось бы этого. Но что поделать? Карта не японская же, а китайская.

– Здесь всё, что вы просили, – сказал он спокойно, указывая на тонкие линии, обозначающие дороги и реки, горы, перевалы, долины и многое другое.

Мы с Добролюбовым и Кейдзо с интересом наклонились над картой.

– Нам нужен железнодорожный мост через Мулинхэ, – уточнил Сергей, его голос звучал требовательно, но без агрессии.

Кейдзо перевёл. Владелец типографии на секунду задумался, затем медленно отрицательно покачал головой.

– Моста там нет, – сказал он спокойно. – Я участвовал в создании этой карты и точно знаю: нет моста.

– Не может такого быть, – пробормотал Добролюбов, явно не ожидая подобного ответа.

Мы начали изучать карту более внимательно, и правда – ни одного значка, пересекающего реку вблизи города. Внутри всё похолодело.

– Ты уверен, что это самая подробная карта? – спросил опер, стараясь удерживать в голосе спокойствие. Хотя мне было заметно, как у него желваки заиграли под скулами. «Да, Серёга, здесь тебе не допросная МУРа. Уж там-то ты бы расколол китайца, как спелый орех», – подумал чуть насмешливо. Нет, ну правда: чего ж так психовать?

Шэнь Ицинь выпрямился и скрестил руки на груди, приняв лицо оскорблённого в самых лучших чувствах.

– Это карта, которой пользуются граждане Мишаня. Она использовалась в том числе японскими оккупационными властями. А уж они к подобным вещам относятся очень… – он прочистил горло, видимо вспомнив нечто неприятное, – жёстко. Если моста здесь нет, значит, его не существовало или его разрушили, – ответил он без тени сомнения.

– Странно, – пробормотал я. – А Сигэру утверждал, что мост был.

Кейдзо, который до этого хранил молчание, вдруг заговорил.

– Так ведь мост был разрушен. В Японии есть такая тактика. Мы уничтожаем ключевые переправы, чтобы замедлить противника, – он поднял голову и понял, что выразился странно. Вы с опером нахмурились. Серьёзно? «Мы»?

– То есть японская императорская армия, – подчеркнул Кейдзо, чтобы откреститься от своей причастности к оккупантам.

Его голос прозвучал отстранённо, почти равнодушно, но его взгляд был устремлён на карту с холодной пристальностью. Мол, да, признаю, ляпнул лишнее. Но исправился.

– Какого года выпуска эта карта? – спросил я.

– 1940-го, – ответил китаец через переводчика. – Её изготовили сразу после Нового года, во второй половине февраля.

– Вот и ответ, – заметил я. – То событие, которое нас интересует, произошло в августе 1939-го. Потому понятно, что моста нет.

– Но дорога-то наверняка осталась, – заметил Добролюбов. – А ты посмотри: на карте её тоже нет.

– Чего удивляться? Рельсы на металлолом, шпалы по стройкам растащили, – сказал я.

– Да, народ тут бедный, а железнодорожная ветка… А поновее карты нет? – спросил опер у китайца.

– Нет. Позже японские оккупанты запретили этим заниматься. Под страхом смертной казни. Сказали: никаких больше карт. Мне и эту удалось с трудом сохранить. Пришлось прятать в подвале, – ответил Шэнь Ицинь.

– Значит, надо будет найти то место, где стоял чёртов мост, – подытожил Добролюбов, поднимая глаза на меня. – От него же должно было хоть что-нибудь остаться. Опоры, например, конструкции.

– Да, придётся поискать как следует, – добавил я, всё ещё пытаясь смириться с неожиданной информацией.

Шэнь Ицинь слегка склонил голову, будто соглашаясь, но ничего не сказал. Его спокойствие контрастировало с нашей внутренней напряжённостью.

– Благодарю за помощь, – сказал наконец Добролюбов, складывая карту.

Кейдзо перевёл.

– Надеюсь, она вам пригодится, – отозвался китаец, вновь беря свою пиалу.

В комнате повисло молчание, которое каждый заполнил своими мыслями. Мы понимали, что столкнулись с непредвиденной трудностью. Придётся пройти несколько десятков километров по берегу реки в поисках бывшего железнодорожного пути и остатков моста. На это потребуется куча времени. Есть большой риск напороться на мину или неразорвавшийся снаряд, а то на отряд смертников, коих в окрестных лесах, так думаю, шастает немало.

Но тут мне пришла в голову идея. Я спросил у Сергея:

– Что насчёт воздушной разведки?

Мы понимали, что столкнулись с непредвиденной трудностью. Придётся пройти несколько десятков километров по берегу реки в поисках бывшего железнодорожного пути и остатков моста. Но тут мне пришла в голову идея. Я спросил у Сергея:

– Что насчёт воздушной разведки?

Он поднял на меня взгляд, явно заинтересовавшись.

– Думаешь, есть шанс?

– Почему бы и нет? Здесь неподалёку должна же быть наша авиачасть, – я провёл пальцем по карте, указывая примерное местоположение. – Вот, сам посмотри. Аэродром. Наши наверняка его уже используют. Если удастся договориться, нам смогут передать данные о состоянии моста и ближайших подходах. Это сэкономит нам кучу времени.

Добролюбов потёр подбородок и, кивнув, достал папиросу.

– Логично. Только вопрос – получится ли уговорить командира части?

– Получится, – уверенно ответил я. – Остальное будет зависеть от нас. Если нужно, сами там всё посмотрим. «Мне сверху видно всё, ты так и знай», – напел я, уже не сомневаясь, что эта-то песенка в тему. Но тут же задумался: это ж из «Небесного тихохода», где играют Николай Крючков и Василий Меркурьев. А он когда вышел на широкие экраны? Блин… кажется, опять бегу впереди паровоза – в апреле 1946 года. Нет, всё-таки надо мне прекращать напевать.

Кейдзо наблюдал за нашим разговором молча, но по его лицу было видно – внимательно слушает.

– Воздушная разведка? – переспросил он. – Это смелый план. Надеюсь, у вас получится.

Добролюбов усмехнулся:

– Не переживай. Если получится, ты первый узнаешь.

Японец пожал плечом. Мол, вы тут командуете.

Мы переночевали в доме у китайца. Утром, когда первые лучи солнца осветили улицы, пока жена Шэня уже хлопотала на кухне, мы спешно собрались. Позавтракав рисом с овощами и крепким зелёным чаем, поблагодарили хозяина за гостеприимство. Владелец типографии пожелал удачи и проводил нас до выхода.

Сев в машины, мы двинулись в путь. Кейдзо сидел рядом со мной, изучая карту, которую мы забрали вечером. Он уверенно указывал направление, объясняя детали. Его помощь оказалась неоценимой, особенно когда приходилось общаться с местными жителями. Они, видя советских военных, улыбались и были готовы хоть пешком сопроводить до нужного поворота. Один старик на обочине, указавший нам поворот на просёлочную дорогу, даже хотел накормить нас свежеиспечёнными лепёшками, которые тащил за собой на тележке.

Дорога оказалась непростой – грунтовка была разбита, иногда приходилось останавливаться и проверять маршрут. Но к середине дня мы наконец увидели первую подсказку, что аэродром где-то рядом – полуразрушенный указатель с надписью на японском, которую Кейдзо перевёл как «Лётная база».

Сидящий позади нас Добролюбов приказал остановиться.

– Похоже, это то, что нам нужно, – сказал он, оглядевшись. Достал бинокль, посмотрел, изучая аэродром. – Нам туда! – показал рукой уверенно.

Проехали дальше. Вскоре над нашими головами, урча моторами, пронеслась, постепенно набирая высоту, тройка Ил-2. Я невольно засмотрелся. Красавцы! Никогда не видел их вживую, разве в кино. Да ещё играл как-то на компьютере в симулятор, где нужно было управлять таким вот штурмовиком.

Вскоре мы остановились возле контрольно-пропускного пункта. Навстречу из окопа, держа автомат наготове, вышел лейтенант. Позади него на нас навели пулемёт Максима двое бойцов, готовые открыть огонь.

– Стой! Кто такие? Предъявите документы, – потребовал офицер с красной нарукавной повязкой.

Добролюбов вышел, предъявил удостоверение и приказ штаба фронта. Лейтенант тут же вытянулся по струнке:

– Проезжайте, товарищ лейтенант!

– А где штаб? – поинтересовался опер.

– Вон там, видите, дерево со сломанной верхушкой? Рядом палатка. Вам туда.

– Спасибо.

Мы двинулись вдоль лётного поля, с которого следом за теми тремя Илами в воздух взмыли ещё несколько машин. Пока мы ездим в поисках моста и сокровищ, боевая работа продолжается. А я в который раз подумал: «Почему «Энола Гэй» не выполнила свою миссию над Хиросимой? Что с ней могло случиться?»