Пограничник. Том 5: Охота на "Черный аист"

Глава 21

Огонек захрапел подо мной, натянул удила.

— Тихо, тихо, дружище.

Я подался вперед, через собачье седло, в котором примостился крупнотелый Булат, и погладил Огонька по шее.

Жеребец рыжей масти повернул голову, покосился на меня крупным и очень черным в темноте глазом.

Наш конный отряд двигался шагом вдоль системы, куда завела нас неширокая дорога, протянувшаяся от Шамабада. Дорога заворачивала вправо, к Угре, нам же нужно было уйти влево и следовать по неширокой тропе к системе, а потом и вдоль ограждения, до самой переправы.

Буля разместился прямо передо мной, в специальном собачьем седле поперек загривка лошади. Пес, ощущая на своей холке теплоту моих рук, удерживающих поводья, притих. Время от времени он зевал, вертел крупной головой, с интересом поглядывая на остальных конных.

Передо мной ехали капитан Наливкин и особист Шарипов. Поведя своих лошадей бок к боку, офицеры негромко переговаривались.

— Ну, тихо! Тихо, Альфа! — Услышал я за своей спиной тихую ругань.

Это Нарыв пытался успокоить свою Альфу, заегозившуюся в седле.

Дальше по тропе, в темноте утопали остальные «Каскадовцы». За Нарывом следовали братья Масловы. Ефим ехал первым и взял с собой снайперскую винтовку. За ним шагала лошадь Андрея.

Масловы представляли собой снайперский расчет.

Братья были очень похожи. Я узнал в них двойняшек.

Если нас с Сашей отличить было почти невозможно, то эти двое были разными настолько, что ни у кого не вызывало труда понять, где Андрей, а где Ефим.

У первого брата было немного вытянутое и грубое лицо. Черты второго казались мне более сглаженными и округлыми. Видимо, Андрей пошел в отца, а Ефим в мать.

Братья показались мне довольно скрытными людьми. Несмотря на возраст, у обоих был хоть и разный по высоте, но одинаково сипловатый голос, а смотрели они всегда с таким выражением, будто знают больше, чем говорят.

Лейтенант Сергей Глушко — невысокий, но широкотелый человек с крупными конечностями, вооружился РПК. Молодой, но уже довольно молчаливый, угрюмый или даже нелюдимый офицер, говорил редко. Казалось, даже коня своего он держал на чуть большем отдалении от остальных спецназовцев, чем это требовалось. Разговаривал Глушко редко и всегда по делу, а еще с забавным, украинским говором, похожим на тот, какой можно было услышать при разговоре со стариками, у нас, на Кубани.

Последними двигались Звада и Малинин.

Вадим Малинин казался сонным. Он сгорбился в седле и опустил голову. Только время от времени поправлял подсумок с радиостанцией, который, будучи радистом, взял с собой.

Фельдшер Звада замыкал нашу цепь и ехал последним. Иногда он перебрасывался с Вадимом одним, двумя словами.

— Саша, — Нарыв вдруг догнал меня, поровнял свою гнедую в белых носочках лошадь с Огоньком.

Мой жеребец от этого шумно выдохнул, сошел с тропы и потопал по суховатой земле, выбирая шаг и переступая колючку.

— Как думаешь, зачем особиста к нам послали? — Спросил Нарыв, — видал? Он с приказом приехал. С приказом начальника отряда.

— Я не думаю, — пожал я плечами, — послали и послали. Если уж даже Таран с Наливкиным от него отделаться не смогли, то и размышлять по этому поводу нету никакого смысла.

Нарыв задумчиво вздохнул. Уставился в темные спины впередиидущих офицеров.

— Мало того что коллектив незнакомый, — проговорил Нарыв, поглаживая Альфу по косматой шее, — так еще и особиста приставили. Неужели, не доверяют?

— А что, ты видишь поводы, что б кому из нас или из Каскада, не доверяли?

— Не вижу. Зато вижу, как Наливкин недоволен. Вон, смотри, какая у него харя смурная стала. Хмурый стал, как только Шарипов к нам присоединился.

— Малой группой передвигаться проще, — сказал я, — не так заметно. Он меня-то не хотел брать. А тут еще Шарипов.

— Не по себе мне от Шарипова, — наклонившись в седле в мою сторону, шепнул мне Нарыв, — будто, душно дышать. Или и вообще чьи-то руки у меня на глотке. Вроде бы и не душат, а как надо продохнуть, не получается.

— Ну так прогони его, — я ухмыльнулся Нарыву.

Слава округлил глаза. Забавно моргнул.

— Как это… Прогнать? Он жеж… Офицер…

— Что, не можешь? — Хитровато глянул на него я.

— В каком смысле не могу? Он же офицер!

— Ну раз не можешь, тогда и переживать не надо. Просто не думай о нем, и вся недолга.

— Недолга-то недолга… — Сглотнул Нарыв, — да только чувство у меня нехорошее.

Он осмотрелся, будто бы стараясь выцепить из темноты что-то или кого-то, кто мог навеять на душу Нарыва такие неприятные ощущения. Потом снова положил руку Альфе на загривок, впился пальцами в маслянистую шерсть.

— Собака у меня нервничает. Альфа-то, она очень спокойная. Не то что Пальма, — Нарыв замолчал, грустно вздохнул, припоминая, видимо, свою первую собаку, — И на лошади ездить обучена как надо. А вот сегодня, как только с Шамабада отъехали, словно места себе не находит. Все крутится.

Дальше, шли когда легким галопом, когда шагом, берегли силы лошадям. Таким образом, примерно к четырем часам утра, мы добрались до моста-переправы, на конце шамабадского участка.

Там наряд, дежуривший у танка, раскрыл нам широкие ворота. Парни, стоявшие сегодня на мосту, подняли шлагбаум.

— Не пуха! — Напутственно крикнул нам Синицын, стоявший у пограничной будки.

Я только приветственно поднял руку.

— К черту! — Ответил ему Нарыв.

— Вы должны понять, Нафтали, — покачал головой Абади, — что то, чего вы требуете, не так уж и просто добиться.

Командир «Чохатлора» возвышался над Саидам едва ли не на полторы головы.

Могучий Черный Аист стоял с ним и смотрел… Нет, не в лицо агенту пакистанской разведки. Взгляд его оставшегося глаза был обращен только к оружию, что в этот раз взяли с собой Саид и его люди, стоявшие за спиной у Абади.

— В этот раз ты решил вооружиться, дорогой Абади, — проговорил Нафтали и поправил черную повязку, за которой скрыл свой сваренный взгляд. — Да еще и нарядился в местного. Изобретательно.

— В этих местах неспокойно, — сказал Абади и беззаботно пожал плечами, — тут работают погранотряды советов. И, к слову, они охотятся за вами, дорогой друг. Потому каждая минута промедления действует против вас самих.

Нафтали выдохнул. Указал себе за спину.

— Скажи, дорогой специальный агент, что ты видишь за моими плечами?

Абади нахмурился. Переглянулся с Хайдером, сверлившим взглядом командира «Чохатлора». Нафтали, к слову, даже не обращал внимания на капитана спецназа пакистанской армии. Кажется, он строго определил его место для себя, и теперь Хадейр был для него даже не человеком, а лишь псом, которым можно пренебречь.

Абади поджал губы, заглянул за плечо Нафтали. Там были его люди, сурово ждущие за спиной своего командира. А еще лагерь.

Аисты сменили свое местоположение. Теперь лагерем для них стала глубокая пещера у подножья скал, недалеко от хребта Ходжа-Кхаб.

Суровые воины-моджахеды по большей части жили внутри пещеры. Но и у входа тоже стояли их палатки советского и китайского производства.

Если раньше отряд Аистов был рассеян почти по всей территории Бадахшана и даже в Тахаре, то теперь, казалось, основная его часть собралась именно здесь.

Абади наскоро насчитал не меньше пяти десятков человек, разместившихся в пещере и в палатках, расставленных у ее зева. Он знал, что это не все. А еще не мог понять, почему Нафтали приказал «Аистам» стянуться в одно место. Причина была в том, что Нафтали сам напал на след советского разведчика, или же попросту приказал свернуть всю работу по его поискам?

— К чему этот странный вопрос? — Не поддался на провокацию Абади.

— Ты видишь тут моих людей, Саид. И их, как ты мог понять, больше той пятерки солдат, что ты взял с собой.

— Мы делаем одно и то же дело, Нафтали, — вздохнул Саид, — мы не враги.

— Верно, — он кивнул, — мы союзники.

«Ты работаешь на нас, — вот что крутилось на языке у Абади, — работаешь на нас, но при этом слишком задрал нос. Это тебе с рук не сойдет».

Конечно же, агент не произнес своих мыслей вслух. Вместо этого сказал:

— Совершенно верно.

— А союзники должны помогать друг другу, — Нафтали показал в бороде свои зубы.

На фоне черной и косматой бороды они казались маленькими, словно зубы хищной рыбы.

— Мы делаем все возможное по твоему запросу, — посерьезнел Саид, — но найти одного-единственного пограничника, которого ты хочешь получить — сложно. У нас нет ни имени, ни фамилии. Только не очень внятные описания внешности от тебя. Единственное, что известно наверняка, он служит на четырнадцатой пограничной заставе погранвойск КГБ СССР. Позывной заставы — Шамабад.

— Это я знаю и без вас, — зло скривил губы Нафтали. — Мне нужно имя. Имя этого человека и способ, как его можно получить. Я захвачу его сам.

— Если узнать имя — сложнае задача, то вторая твоя просьба — невыполнимая. Переговоры пограничников шифруются. Большую их часть они проводят по проводной связи. Их солдаты до последнего сами не знают ни приказа, ни участка, на который выступят. Узнать, где окажется этот человек завтра — просто невозможно, Нафтали. Ты должен это понять. Понять, и вернутся к исполнению своей основной задачи.

Командир «Черного Аиста» недоверчиво прищурил единственный глаз.

— Ты говоришь, что найти одного-единственного человека невозможно. Но именно этого требуешь от моего подразделения. Требуешь найти разведчика, зная лишь его имя. Потому, мне кажется, ты плохо стараешься Саид. Я знаю, что на той стороне у вас есть и информаторы, и свои люди. Знаю, сколько там сочувствующих свободе нашей земли. Ты просто не хочешь этим заниматься. Ну что ж. Тогда я не хочу заниматься поисками твоего разведчика, дорогой Саид.

Абади напрягся. Холодно посмотрел на командира «Чохатлора». Солдаты за спиной Саида принялись напряженно переглядываться, нервно бряцать оружием в своих руках.

Нафтали улыбнулся, но на этот раз не показал своих странно мелких зубов. Семерка «Черных Аистов», что ждали за его спиной, казалось, даже и не пошевелились. Они грозно застыли позади своего командира, но Абади знал, что эти головорезы в любой момент могут броситься на его людей и убить всех.

«Это будет настоящее фиаско, — подумал Абади, — потерять жизнь, контроль над отрядом спецназа моджахедов, да еще и задание провалить.»

— Если ты не можешь помочь мне, Саид, тогда я сделаю все сам. Я просто захвачу пограничный наряд и стану пытать их, пока не узнаю все, что мне нужно.

— Знаешь, Нафтали, — Улыбнулся Саид робко, — я думаю, мы можем найти компромисс.

— Действительно? — «Черный Аист» хмыкнул.

— Да. Кое-какая полезная для тебя информация у меня все же есть. Например, данные о том, что на Шамабад прибыла специальная группа. Мы точно не знаем, кто они такие, но, по всей видимости, можно предположить, что это оперативная группа спецназа, основной задачей которой является поиск советского разведчика, — Нафтали замолчал, хитровато глянул на Абади, — или же поиск вашей группировки. Ведь, что в этих местах действует «Черный Аист», они давно знают. Знают, потому что ты оставил нескольких погибших людей на той стороне.

Этим своим заявлением, Саид хотел немного «кольнуть» Нафтали, однако, командир «Аистов» только улыбнулся.

— Значит, рыба заглотила наживку. Они придут сюда, к нам.

— Уже пришли, — погодя несколько мгновений, сказал Саид, удивленный реакцией Нафтали, — наши информаторы доложили о странных людях, задававших странные вопросы у кишлака Хитар.

Нафтали молчал. Казалось, слова о спецназе русских его заинтересовали.

— Но и это еще не все. Некая банда заявилась в тот же самый кишлак, сутки назад. Они забрали оттуда какого-то шурави. И я думаю, это и есть наш разведчик.

— Дело приобретает неожиданный исход, дорогой друг, — Нафтали снова показал зубы в улыбке.

Абади почувствовал, что от их вида у него по спине побежали неприятные мурашки.

— Соглашусь, — Саид кивнул, — более того, я знаю, где их искать. А еще знаю, где их будут искать советы. А советы ищут. В этом я уверен. А еще уверен, что поисковая группа придет с Шамабада…

Саид не был уверен, но пошел на хитрость, чтобы немного подстегнуть командира «Чохатлора». Что ж. Без хитрых психологических манипуляций с такой грудой мяса и мышц явно было не обойтись. Саид знал, что если бы речь даже и не шла о некоем пограничнике, лишившим Нафтали глаза, командир «Аистов» не упустил бы возможности померяться силой с элитной группой врага. Такова уж была его натура.

— … с Шамабада, — продолжал Саид, — поэтому у тебя есть шанс узнать о нужном тебе солдате поподробнее.

— Вот это уже интересный разговор, — проговорил Нафтали, — продолжай.

Саид улыбнулся.

— Поднимай людей, Нафтали. У нас не так много времени. Солнце скоро взойдет.

— Ко мне. Ко мне Булат, — приказал я псу.

Буля, обнюхивавший какой-то куст, поднял морду от земли и навострил уши. Глянул на меня с явной просьбой во взгляде, дать ему еще немного времени побегать вокруг нашей стоянки.

— Ко мне!

Пес пискнул, потрусил в нашу сторону.

После рассвета мы оставили за спиной кишлак Хитар. Шли рысью попеременно с шагом. Двигались как можно дальше от дорог и населенных пунктов, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Расстояние было не слишком большим, потому Наливкин не собирался делать остановок. Тем не менее когда до стоянки душманья оставалось менее трех километров, остановиться все же пришлось.

Достигнув невысокого скалистого гребня, мы притормозили лошадей в его тени. Спешились. Правда, не все.

Капитан «Каскада» отправил братьев Масловых идти дальше, чтобы они разведали, что же твориться впереди. Все потому, что мы услышали выстрелы.

Булат подошел ко мне, сел, заглядывая мне в глаза. Завилял хвостом.

— Выгулялся? — Спросил я у пса, — ну молодец. Далеко не отходи. Скоро двинемся.

Буля заискивающе склонил голову набок.

— Нет. Даже не спорь. Мы тут, понимаешь ли, дружок, на вражеской территории. Знаю, что это новые для тебя, интересные места, — сказал я псу, проверяя подпругу Огонька, — но ты, Буля, выполняешь боевую задачу. Так что, не безобразничай.

— Саш? — Позвал меня кто-то за спиной. Я обернулся.

Это был Малинин.

— Тебя ж Сашей зовут? — Спросил он, стоя передо мной с сигаретой в пальцах.

— Да. Сашей, — улыбнулся я.

— У тебя огоньку не найдется? А то я спички, видать, оставил на заставе.

Буля заинтересованный звуком чужого голоса, любопытно заскулил, уставившись на Малинина.

— Не, извиняй, Вадик. Не курю.

Вадим Малинин покачал головой.

— Сразу видать, спортсмен. Дерешься о-го-го. Хотя у нас, у Звады, «отлично» по рукопашному бою всегда было, а ты его одолел, как новичка.

— Граница и не такому научит, — отшутился я.

Малинин мне на это ничего не ответил. Он только окликнул проходящего мимо Нарыва и подкурил у него.

— Слушай, Саш, — начал вдруг Малинин, не торопясь уходить, — ты не подумай, что я назойливый человек, но хочется мне кое-что у тебя спросить.

— Спрашивай, — я пожал плечами, взял захрапевшего, кивнувшего головой Огонька за поводья, обернулся к Вадиму.

— Мы ведь с тобой не знакомы, да?

— Нет. Не знакомы.

— Вот и я думаю, — Вадик нахмурился, — что не знакомы. И тем более, никогда с тобой прежде не разговаривали. Так? Ну, если не считать того случая, когда наши с вашими чуть не передрались.

На этих словах Малинин улыбнулся. Даже прыснул.

— Нет, помниться мне, не говорили.

— Ну… Только понимаешь ли какая штука, Саша… Я вот не пойму… Или мне показалось, или что?

— Что?

— Да… — Малинин замялся, — да я вроде как слышал, будто бы ты тогда, у забора, меня по имени позвал. Позвал, хотя мы с тобой не знакомились, и ни о чем не говорили. Да… Я вообще ни с кем из парней с Шамабада тогда еще знаком не был. А выходит, ты меня откуда-то знал?

— С чего ты взял? — Я изобразил удивление.

— Ну… Ну вдруг у нас какие-то общие знакомые есть? Может… Родственники. Я почем спрашиваю. Может, ты со мной знаком, а я с тобой нет?

Ответить, я ему не успел.

— Товарищ капитан, едут! — Крикнул Глушко.

Мы с Малининым почти одновременно глянули вдаль.

Там на равнине, искаженные жарой и солнцем, плясали силуэты конников. Это галопом возвращались к нам Масловы.

Когда они подскакали, Ефим тут же, едва лошадь остановилась, спешился. Поспешил к Наливкину и Шарипову, ждавшим в тени.

— Ну, Ефимка, докладывай. Чего там стреляли? — Спросил капитан, скрестив руки на груди.

Остальная группа, и я в том числе, собрались вокруг них, стали слушать доклад лейтенанта Маслова. Присоединились даже собаки, заинтересованные немного сипловатым голосом Ефима.

— Товарищ капитан, стоянка не пустая, — начал он, — там люди есть.

Наливкин нахмурился. Глянул, почему-то, сначала на меня, потом на особиста. Спросил:

— Кто? Сколько?

— Мы насчитали… — Ефим покосился на своего брата Андрея, подоспевшего к остальным и вставшего рядом с первым Масловым, — не менее двадцати человек. Может, больше.

— Не меньше пятнадцати человек — конные, — подхватил его брат, — пятеро или шестеро — пешие. Возможно, прибыли на автомобиле, но мы его не видели.

— Душманье, — не спросил, а утвердил особист, а потом сплюнул.

— Все конные — в черном, — отрезал Ефим.

Бойцы затихли. Кто-то с кем-то тихо загалдел.

— Чохатлор, — нарушил я тишину.

— Так точно, сержант Селихов, — задумчиво сказал Наливкин, — «Черный Аист». Наши, так сказать, пациенты.

— Те, что пешие, — продолжил Андрей, — одеты как душманы, вразнобой. Кто в защитном цвете, кто в рубахах да чалмах с паклями.

— Враждуют? — Спросил Шарипов, — между ними перестрелка?

— Никак нет, — покачал головой Ефим, — они будто бы заодно. Там стоянка у них небольшая. Хижина старая, должно быть, пастушья. У подножья скал стоит. Дворик, за низеньким, едва ли в полметра дувалом. Так вот. Весь двор усеян телами. Они кого-то совсем недавно уничтожили. Судя по одежде и оружию, погибшие — члены какой-то бандгруппировки. По всей видимости, именно с ними и была стычка.

— Стреляли недолго. Быстро они их… — Пробурчал Нарыв задумчиво.

— Еще что-нибудь, Ефим? — Спросил Наливкин.

— Никак нет. Это все, что мы смогли увидеть. Наблюдали издали. На значительном расстоянии.

— Вас заметили? — Осведомился Наливкин.

— Никак нет.

— Это хорошо, — он почесал кругловатый, но мощный подбородок. — Значит, Черный Аист.

— Я считаю, следует организовать слежку, — сказал Шарипов.

— Согласен, — кивнул ему капитан Наливкин, — думаю, они разделались с боевиками как раз той банды, что взяла нашего разведчика. А значит, тоже ищут Искандарова. Если грамотно все сделать, возможно, они смогут вывести нас на Рустама. Малинин!

— Я!

— Расчехляй станцию. Найди, где повыше и попытайся выйти на связь с заставой. А может быть, с ребятами из СБО. Они, думается мне, поближе будут. Доложи. Пускай передадут в отряд обстановку. Скажи, нам может понадобиться подкрепление, если выйдем на банду.

— Есть!

Малинин побежал к своей лошади, снял с седла подсумок с рацией и помчался к скале, чтобы забраться на нее с обвалившейся, пологой стороны.

— Дальше будем работать по ситуации. Селихов, Нарыв! — Позвал нас Наливкин.

— Я.

— Я!

— Не зря вас с собой взяли. Пропустим боевиков вперед, что б себя не раскрывать, и возьмем их след. Но для начала посмотрим, в какую сторону пойдут, — капитан замолчал, поджал губы. Потом, прикрыв глаза рукой от солнца, глянул на вершину невысокой скалы, где Малинин уже выходил на связь. Добавил: — Сейчас Вадик с нашими свяжется, и по коням.

Когда мы подобрались к стоянке духов со стороны скалы Ходжа-Кхаб, Наливкин стал готовить наблюдательную группу.

В нее вошли братья Масловы, Глушко, особист, сам Наливкин и я. Меня капитан решил взять, зная мои выдающиеся боевые качества. Наливкин рассудил, что если что-то пойдет не так, то хороший стрелок им пригодится, чтобы организовать отход.

Остальной группе было приказано стеречь лошадей.

На хребет мы забрались по его пологой, изрезанной тропинками стороне. Под крутой же, как раз и находилась стоянка.

Место это не зря было выбрано пастухами. Ведь большую часть дня, особенно в самую жару, старая пастушья хижина должна была находиться в тени.

Мы взобрались повыше и рассредоточились неподалеку друг от друга. Засели между камней так, чтобы можно было общаться друг с другом и в то же время оставаться незамеченными.

По дороге на вершину, Шарипов причитал о том, что мы могли опоздать. Что «Черный Аист» уже ушли отсюда. В конечном итоге он ошибался.

— Вот сукины сыны. Ты гляди, шо они вытворяют, а? — Прошептал Глушко, нацелившей дуло своего РПК вниз, на собравшихся у сторожки боевиков.

Группа конников и пеших окружили нескольких душманов, стоящих перед ними на коленях. Крупный «Аист» в большой черной чалме, расхаживал перед пленным и поигрывал кривым ножом в руках. Что-то громко говорил по не русски.

Немного в сторонке, у стены ветхого домишки с провалившейся в одном углу глиняной крышей, лежал ряд погибших в перестрелке душманов.

— Допрашивает, — сказал я, взяв здоровяка на мушку.

Я почти сразу узнал этого человека. «Аистом» с ножом оказался тот самый боевик, которого я оставил без одного глаза.

Когда одноглазый схватил одного из пленных, завалил и стал резать ему голову, Глушко тихо выругался матом и добавил:

— Нелюдь поганый…

— Всем сохранять спокойствие, — оторвавшись от бинокля, сказал Наливкин полушепотом.

Прячась за большим камнем, он сел с корточек на колено, снова уставился в бинокль и проговорил:

— Не выдавать себя. Отпустим их, потом спустимся и пойдем по следу. Всем ясно? Ну и хорошо.

Так, одного за другим, гигант казнил каждого из четверки пленных.

Внезапно он приказал что-то своим людям. Трое спешились и направились к хижине.

— Что он задумал? — Спросил тихо Шарипов, лежавший со своим биноклем, рядом с валуном Наливкина, — что делать собрался?

— Тихо. Сейчас посмотрим, — ответил ему Наливкин.

Трое «Аистов» исчезли под крышей хибары, а потом… вывели наружу еще троих пленных. Худощавые и грязные, полураздетые, это несомненно были молодые советские солдаты.