Пограничник. Том 5: Охота на "Черный аист"

Глава 12

— Жену? — Удивился Пуганьков, — В смысле, мою жену?

— В том смысле, товарищ лейтенант, что я бы хотел задать ей несколько вопросов. — Сказал Жуков.

Таран потемнел лицом. Глянул на изумленного Пуганькова. Потом на меня.

— К-каких еще вопросов? — Замполит от изумления даже выпрямился на стуле.

Недоуменный взгляд Пуганькова стал поочередно сказать по всем присутствующим. Лейтенант открыл рот, а через несколько мгновений добавил:

— При чём здесь моя жена, товарищ капитан? Речь ведь идет о том, что один солдат пытался застрелить другого! Каким боком тут Света?

Таран устало засопел. Я наблюдал и ждал, что же будет дальше. Ситуация набирала обороты, и сложно было просчитать, к какому результату мы придем.

Тем не менее Жукову нельзя было отказывать в интеллекте. Ведь я понимал, что он, в сущности, задумал.

Таран, по всей видимости, хотел отдать произошедшее на откуп военной прокуратуре. Но если это случится, Жукову тоже достанется.

Еще бы. Солдат, находящийся под его прямым командованием, совершил преступление. Он пытался застрелить сослуживцев. Возьмись за это дело настоящие профессионалы, все тут же всплывет на поверхность.

Чтобы там не говорил Симонов, но следователям совсем несложно будет докопаться до истины. А Жуков этого явно не хотел.

Я не знал, был ли он уверен в том, что именно Симонов стал виновником происшествия. Возможно, что и нет. Возможно, капитан действительно верил, что зачинщиком перестрелки стал кто-то из нас. Может быть, я. Может быть, Вася. Как минимум ему очень бы не хотелось, чтобы виновным все же оказался старший сержант Симонов.

В то же самое время я прекрасно понимал, что ситуацию можно спустить на тормозах. По сути, ведь никто не пострадал. «Нет тела нет дела».

Да и время у нас сейчас такое, что патроны никто, можно сказать, и не считает. Вон, парни с собой россыпью носят с десяток другой, распиханными по карманам. Да и у меня, у самого было припрятано немного, на черный день.

Если что, патроны просто пересчитают и пополнят недостающее количество. Все. На этом весь контроль заканчивался.

Так что, выкрутиться из всей этой ситуации можно. Если есть желание. У Тарана, по всей видимости, такого желания не было.

Да, расследование повлекло бы за собой проблемы на заставе. Зато показало бы, что пограничники с Шамабада ни при чём. Что мы с Уткиным действовали правильно.

А вот Жукову такой расклад не подходил по очевидным причинам.

Когда он заговорил о супруге Пуганькова, я понял, что капитан танкистов нащупал рычаг. Рычаг давления на Тарана.

Ведь если выясниться, что именно Света переполнила чашу терпения Симонова, что именно после ссоры с ней (которая, скорее всего, случилась), он схватился за пистолет, то это как минимум скандал.

А вслед за этим потянется дурнопахнущий шлейф проблем. Обязательно выясниться, что девушка была неверна лейтенанту, что невоспитанно вела себя на заставе. Перед начальством станет новый вопрос: а только ли с Симоновым была у нее связь?

Тогда заставу станут трясти как надо.

Что думал по поводу заявления Жукова я? Что отпираться просто поздно. Если Таран упрется и не даст вызвать девчонку, Жуков в голос начнет кричать о том, что мотивы Симонова связаны именно с ней, а Таран это знает, и потому не хочет, чтобы Пуганькова открывала рот. Более того, может подвести все к личной неприязни Симонова и Уткина, которая появилась из-за Пуганьковой и, на почве которой и случилась перепалка.

Если же Таран свернет все это «следствие», что развел тут Жуков, капитан непременно будет использовать в настоящем следствии линию со Светой в качестве защитной, что обернется для всех нас проблемами.

Что тут можно было сделать? Посмотреть, как пойдут события дальше. Возможно, получится заставить Жукова играть по нашим правилам. Просто обернуть его же оружие против него самого. У меня были мысли, как это сделать.

Жуков вздохнул.

— Мне, безусловно, неприятно лезть в вашу семью, товарищ Пуганьков, но у меня есть основания полагать, что Светлана тоже фигурирует в этом деле.

Таран молчал. По напряженному его лицу я видел, что он мыслит в том же направлении, что и я. Что если прямо сейчас он откажет Жукову, то даст ему только больше поводов сваливать все на жену Пуганькова.

— Как, скажите пожалуйста, она может тут фигурировать? — Состроил сердитое лицо Пуганьков.

Жуков вздохнул.

— Извините, если я вас чем-то обижу… Заранее извиняюсь. Однако все на заставе видят, как ведет себя гражданка Пуганькова. В каком виде она ходит. Что она нередко предпочитает общество солдат вашему. Ведь по долгу службы у вас остается не так много времени на общение с супругой.

— Вы, мне кажется, переходите границу, товарищ капитан… — Выдохнул Пуганьков.

— Ну вы же и сам прекрасно понимаете, к чему я клоню, — улыбнулся Жуков. — Зачем вы отрицаете очевидное? Отрицаете то, что и так уже все знают. Полагаю, вы тоже подозреваете, свою супругу. Но просто всей душой это отрицаете.

Пуганьков сделался кислым и хмурым. Уставился он не на Жукова, а словно обидевшийся ребенок, куда-то в пустоту. Взгляд его сделался совершенно отсутствующим.

— О чем я хочу сказать, — продолжил Жуков, когда понял, что замполит ему ничего так и не ответит. — Мне кажется, что у Светланы Николаевны были определенные отношения как с Симоновым, так и с Уткиным. Возможно, солдаты поссорились именно из-за женщины.

Жуков мрачно глянул на меня.

— Да как вы можете… — протянул Пуганьков тихо, — да как вы… смеете?.. Это ведь моя супруга…

— Я не хотел вас оскорбить, товарищ лейтенант, — проговорил Жуков доброжелательно, — даже скажу больше, я буду рад, если мои подозрения окажутся беспочвенными.

Жуков помолчал еще несколько мгновений, снова ожидая ответа Пуганькова, но, по всей видимости, лейтенанту нечего было сказать.

— Ну так что, товарищ лейтенант? Не могли бы вы пригласить вашу супругу в канцелярию? — Проговорил он вежливо.

Пуганьков молча встал из-за стола. Поднялся он так резко, что звякнули карандаши и ручки, которые лейтенант держал в граненом стакане.

А потом Пуганьков вышел из канцелярии с таким видом и настолько торопливо, что обычно, после такого жеста обратно не возвращаются.

— Ну вот и славно, — выдохнул Жуков. Потом обратился ко мне: — Товарищ сержант. На этом все. Вы свободны.

— Если товарищ старший лейтенант Таран не против, — проговорил я, глядя Жукову в глаза, — я бы хотел остаться.

— Полагаю, это не требуется, — похолодел тон Жукова. — Я вижу, что ничего нового вы нам не скажете, Селихов.

— А я полагаю, что мне все же будет лучше остаться.

Жуков приподнял бровь.

— Для чего? Разве у вас нет никаких других обязанностей?

— На сегодня мой наряд уже закончен, товарищ капитан, — сказал я, — к тому же раз уж дело идет о моем друге, об Уткине, я бы хотел стать его, скажем так, «защитником».

— Тогда давайте позовем самого Уткина, — возразил Капитан, — на его присутствие я соглашусь.

— А почему вы не согласны на мое? — Спросил я холодно.

Жуков замолчал. Я понимал, что он опасался того, что я могу как-то спутать ему карты. Ведь он уже сталкивался со мной, после первой драки с Симоновым. Жуков — умный человек. Он прекрасно знает, какая у меня репутация. А еще — что я не так прост, как кажусь не первый взгляд.

— Ну, мы, конечно, можем позвать еще и Уткина, — пожал я плечами. — Тут я только за.

Жуков поджал губы.

— Я тоже считаю, что Александру нелишним будет поприсутствовать тут, — сказал Таран.

Жуков метнул в него недовольный взгляд, который, впрочем, почти сразу помягчел.

— Ну что ж… — проговорил он, — если вы настаиваете, товарищ старший лейтенант…

Света сидела на стуле, на котором совсем недавно располагался я, и плакала. Девушка хныкала и утирала слезы платочком.

Офицеры терпеливо ждали, пока Пуганькова нарыдается. Я тем временем подошел к окошку, глянул на речку, что была видна с заставы.

Пяндж был сегодня безмятежным. Он длинной, зелено-голубой полосой тек в своем русле. Блестел в лучах высоко стоящего солнца.

За ним, на холмах близь кишлака Комар, гуляло стадо овец. Пастух принялся вдруг перегонять их в другое место, и животные синхронно сдвинулись с места, принялись спускаться с холма. Издали напоминали они рой насекомых, двигавшийся настолько слаженно, будто было это какое-то единое живое существо.

— В чем вы меня подозреваете, товарищ капитан? — Хныкала Света, — что я вам плохого сделала, скажите?

— Вас пока что никто не в чем не подозревает, Светлана Николаевна, — выдохнул Жуков, — прошу вас, успокойтесь.

— Да как же не подозревает? Разве ж можно порядочной девушке такие вопросы задавать, как задали вы⁈

Офицеры переглянулись. Таран тяжело вздохнул.

— Прошу, успокойтесь, — попытался утешить ее Таран, — никто вас тут не обидит.

К слову, Пуганьков не вернулся в кабинет. Он привел свою жену, а сам немедленно удалился. Не хотел слушать того, что она может рассказать. Противился любой правде, что могла выдать его супруга.

Что ж, в этом плане Пуганькова было жаль. По всей видимости, он очень любил эту ветряную девушку. Дело молодое, ничего тут не попишешь. Хотя даже я, сколько бы ни был горяч в годы Пуганькова, за километр обходил подобных Свете девушек. А они липли, как пчелы на мед. И все равно, обходил же. Чуйка не подводила.

— Если не хотите меня обидеть, то, пожалуйста, отпустите! Не задавайте своих унизительных вопросов! — Крикнула Света, а потом спрятала лицо в руки. Принялась плакать.

Жуков, несколько мгновений понаблюдавший за девушкой, наконец сказал ей:

— Вы должны очень честно ответить мне на мои вопросы. Оттого, что вы скажете, может зависеть человеческая жизнь.

— Я вообще не понимаю, чего от меня хотят! — Совсем разволновалась Света.

— Правды, Светлана Николаевна.

Жуков подошел к девушке. Сурово встал над ней, глянул сверху вниз.

— Скажите, у вас были какие-то отношения со старшим сержантом Симоновым? Или, может, с рядовым Уткиным?

— Нет! Нет, нет и еще раз нет! — Крикнула на капитана девушка, — я верна своему мужу! Я люблю своего мужа! Как у вас вообще совести хватило такое подумать⁈

— Светлана, — вздохнул Жуков, — вы…

— Товарищ капитан, — вклинился я, — отпустите уже девушку. Вы не добьетесь от нее того, чего вам нужно. Если даже что-то и было, думаете, она вам скажет просто так?

Жуков обернулся ко мне.

— Товарищ сержант, вы говорите с капитаном. Не следует нарушать субординацию. Это чревато.

— Не следует вертеть хвостом, когда боец, что у тебя под командой, хотел убить сослуживцев, — сурово ответил я.

Жуков изменился в лице. Сердито свел брови к переносице.

— Таран, работа, которую вы проводите с личным составом, оставляет желать лучшего.

— Просто вы плохо знаете Селихова, товарищ капитан, — пожал плечами Таран.

Жуков приблизился ко мне. Застыл на полушаге и пронзительно заглянул в глаза. Я выдержал его взгляд. Не отвел своего.

— Селихов, вы остались здесь, чтобы мешать мне задавать вопросы гражданке Пуганьковой? — спросил Жуков требовательно, — может, вы, рыцарь на белом коне, который пытается спасти прекрасную царевну?

Жуков сузил глаза, добавил:

— Может, и вы участвуете в этом порочном предприятии?

— Каком предприятии⁈ — Взвизгнула вдруг Светлана, — в каком порочном предприятии⁈ Я верна мужу! Слышите меня⁈ Верна!

— Гражданка Пуганькова, — обернулся Жуков, — прошу вас помолчать.

— Я не питаю особой симпатии ни к вам, товарищ капитан, — начал я, и Жуков тут же обернулся ко мне, — ни к гражданке Пуганьковой. Но я знаю, что вы задумали. Я вижу вас насквозь. Если вы хотите отбрыкаться от любой ответственности, я вас уверяю, что не допущу этого.

— Ах ты самонадеянный… — Стиснул зубы Жуков.

— Самонадеянный кто? — Перебил его я. — Оскорбите солдата? Давайте, сделайте это прямо на глазах моего командира. Посмотрим, что из этого получится.

На лице капитана заиграли желваки. Он неприязненно раздул ноздри, но не решился ничего сказать. Вместо этого Жуков глянул на Тарана.

Начальник заставы бесстрастно смерил его взглядом.

— У вас осталось совсем немного времени, товарищ капитан, — напомнил ему начальник заставы — Мы с вами договаривались только на час. И он подходит к концу.

Когда Жуков снова посмотрел на меня, я ему только ухмыльнулся.

— Один-единственный вопрос, — отрезал капитан танкистов, — и я ее отпущу. Все.

Я пожал плечами, прекрасно понимая, что Света будет отбрехиваться до конца. По всей видимости, фортель Жукова не пройдет. Все его усилия станут тщетны, и Таран просто предаст дело прокуратуре, которая во всем тщательно разберется.

Тем не менее рано списывать Жукова со счетов. Он будет трепыхаться сколько сможет.

Жуков вернулся к девушке, которая уже немножко успокоилась.

Светлана жалобно уставилась на капитана. Потом столь же жалобно проговорила:

— Пожалуйста, хватит меня мучать и оскорблять. Просто отпустите меня. Я ничего не понимаю. Я не знаю, чего вы от меня хотите…

— Светлана Николаевна, — начал Жуков, — вы и правда совершенно не понимаете сложности ситуации. Три солдата сцепились и чуть не поубивали один другого. Главная наша версия — что это произошло из-за ревности. Ревности к какой-то женщине.

— Говорите за себя, товарищ капитан, — вклинился я, — это ваша версия. Не общая.

— Селихов, — обернулся Жуков, — не встревайте.

— Не передергивайте. Не морочьте ей голову, — ответил я.

— Сели… — Заикнулся было Жуков, но Таран его перебил:

— Товарищ Капитан, — он указал на свои наручные часы, — время. Лишь час.

Капитан танкистов выдохнул.

— Хорошо. Это моя версия. И версия заключается в том, что эти Селихов с Уткиным сцепились с Симоновым. Сцепились из-за женщины. Главное — разобраться — кто все это начал, Симонов или Селихов с Уткиным. Поймите, что от вашего ответа будет зависеть судьба и жизнь человека. А может быть и нескольких человек. Потому прошу вас сказать честно. Вас никто не осудит и не будет порицать. Это лично я вам обещаю.

Светлана ничего не ответила Жукову. Только нервно сглотнула.

— Так вот, — продолжил капитан, — С кем у вас были отношения? С Селиховым? Уткиным? С кем?

Вместо ответа Светлана сделала бровки домиком, а потом просто расплакалась. Жуков отвернулся от нее, зло подбоченился и сухо сплюнул.

— Отпустите гражданку Пуганькову, капитан Жуков, — проговорил холодно я.

Капитан обернулся ко мне. Взгляд его был полон неприязни. Но Жуков все же ничего не сказал.

— Отпустите Пуганькову, — Поддержал меня Таран.

Жуков вздохнул.

— Вы свободны, Светлана Николаевна.

Света торопливо встала и столь же торопливо пошла на выход, когда распахнула дверь, все мы вдруг увидели, что за ней стоит сержант Фролов.

Он замер на месте с занесенной, чтобы постучаться в дверь, рукой. Светлана тоже встала перед ним, как вкопанная. Уставилась на него удивленным взглядом.

Фролов прочистил горло, отстранился, чтобы пропустить Пуганькову, а потом встал чуть не «смирно» и спросил:

— Разрешите войти, товарищ старший лейтенант?

— Для чего? — Осведомился Жуков, опередив Тарана.

— Хочу кое-что сказать, по произошедшему ЧП, товарищ капитан.

Пуганькова, словно бы очухавшись, попыталась выйти и вздрогнула, когда Жуков ее окликнул:

— Задержитесь, пожалуйста, если вам несложно, Светлана Николаевна.

Девушка обернулась, состроив страдальческую мину.

— Товарищ старший лейтенант, — волком глянув на капитана, обратился я к Тарану, — сколько времени осталось у товарища капитана?

Таран, под пристальные взгляды всех, находившихся в комнате, глянул на часы.

— Меньше пяти минут.

— Капитану стоит поторопиться, — сказал я.

Я знал, что хотел сказать танкист. И сведения эти будут совершенно не на руку Жукову. Не на руку, потому что я несколько переоценил его интеллект. А послушав капитановы рассуждения, понял, что он мыслит несколько в ином направлении, нежели я. Для него, очевидно, самое главное было — доказать, что мы первыми затеяли драку. Видимо, он был убежден в конфликте Уткина и Симонова из-за женщины. И искренне считал, что зачинщиком был Вася. Ох… Плохо же он знал Уткина…

Однако у меня появился новый вопрос: почему Фролов решился выступить? Этого я не знал.

Жуков, тем временем, мне не ответил, только окинул колким взглядом. Вместо этого обратился к Фролову:

— Что вы хотели мне сообщить?

— Товарищ капитан, — начал Фролов, сглотнув, — я знаю, почему Симонов напал на Уткина.

В канцелярии снова загустела тишина. Светлана, белая как смерть, казалось, была не в силах пошевелиться.

Жуков тоже молчал.

— Симонов напал на Уткина из-за Светланы Николаевны, — выдал Фролов. — Он считал, что Уткин тоже пытался с ней заигрывать и приревновал. Но у Уткина и в мыслях ничего такого не было.

Света вдруг странно ахнула, закатила глаза, откинула голову и рухнула в обморок. Я и все, кто был в канцелярии, тут же бросились к ней, чтобы привести девушку в чувство.