Одаренный (2)

Глава 26

Судьба распорядилась не выдавать мне очередные приключения, и предоставила практически целый месяц свободного времени, за который я очень серьезно подошел к изучению языка древних чародеев. Да, именно что чародеев. Одаренными они себя не называли. Это было нововведением, принятое каких-то лет двести назад. В то время, когда магию из разряда чего-то мистического, загнали в строгие рамки науки.

Как по мне, не очень-то и получилось, и я тому явный пример. Но ради правды, в научную базу вписывается очень многое, но не все. И главной проблемой ученых, было восприятие одаренных и панель Истока.

Если в борьбе с восприятием сдались быстро, списав это на индивидуальную астральную чувствительность, то вот про Исток в открытую говорили мало. Словно боялись.

Оно и понятно. Что такое Исток? Эфемерная панель способная вместить в себя очень даже материальные предметы. Для нашего мира это были скрипт-камни, но подозреваю что это даже не основная фишка, а так, пустячок по сравнению с реальными возможностями Истока. То же скрипт-хранилище казалось чем-то невероятным.

Можно к примеру, легко впихнуть кухонный стул (я попробовал) в одну малюсенькую клеточку, которая вроде существует только в твоем воображении. Материальный стул, Карл! Диван, кстати, не влез. Видимо существовали какие-то ограничения по габаритам или массе предмета.

Так что же такое Исток?

Многие ученные сводятся к мысли, что это программа божественного уровня. Из этой логики проистекали следующие выводы — один страшнее другого. Мир не настоящий, утверждали многие яйцеголовые. Это виртуальная оболочка и все мы являемся не более чем программным кодом высшего порядка. Руны — это как раз те самые единички и нолики, которые позволяют нам воздействовать на исходный код и переделывать реальность под себя. А сервером и базой данных выступает сам Господь. Складно и страшно, но более логичного обоснования еще не придумали. Хотя какое оно логичное? Бред бредовый.

Вот, к примеру груша, которую уплетал, вполне себе настоящая и вкусная. Так и не скажешь, что она состоит из программного кода.

Древние трактаты, присланные Озеровым, вопрос на эту тему не поднимали, но занятной информации там хватало с избытком.

«Ошибочно полагать, что Огонь является антагонистом Воде. Ведь Вода — источник Жизни, она и есть сама Жизнь и противником ей может быть только Смерть. Всеуничтожающее же Пламя скорее противоположно тверди земной, что является лучшим материалом для созидания».

Если сопоставить некоторые детали, а я в этом, несомненно, хорош, тот татуированный пришелец являлся адептом смерти. Об этом свидетельствуют предметы, взятые с его трупа.

Энлиля — опытного Аэроманта, прошедшего множество вылазок, синекожий уничтожил за пару минут, но меня боялся до дрожи в коленках. Даже драться не хотел, до самого последнего момента, пока я его не вынудил.

Са’эри дэ’ви — Древний Враг.

Не просто ведь синекожий произнес эту фразу. Почувствовал что-то. Как и я почувствовал в тот момент нестерпимое желание уничтожить его любой ценой. Значит существует какое-то давнее противостояние Воды и Смерти. Жизни и Смерти. Противостояние длинною в тысячи лет. Может даже с изначальных времен. C самого Истока, как бы многозначно это не звучало.

Шу-Аллиррский давался с каждым днем все легче, словно я был создан для этого языка. Где-то в одном из фолиантов упоминалось: «всяк чарующий без труда внемлет древнему письму и звуку, лишь приложив малое старание».

Старание прикладывалось и немалое. К началу весны на Шу-Алирре уже говорили Велька с Есенией, что позволило предположить, что моя сестренка тоже имеет какой-то дар. Так быстро я даже немецкий в школе за девять лет не учил, как она успевала запоминать древние слова и их смысл всего за пару месяцев. Я, конечно подозревал это еще несколько лет назад, а сейчас просто убедился. Надо бы сестренку на проверку потенциала отправить. Как-нибудь отведу ее к подземному техноманту Ефиму Павловичу Горину — начальнику техотдела Службы Пресечения, для которого я как-то давно качал воду вместо насоса. Теперь то я понимаю, что сильно продешевил.

Если честно, возвращаться на Службу я уже не хотел и подумывал отозвать документы. Как не хотел я и возвращаться в Академию. Мне не нужны те жалкие копейки что там платят, и не нужны те ничтожные знания, что дают. Не нужна и ответственность, которую возлагают. Все это сейчас лишнее.

Шестнадцать лет по меркам империи — это уже совершеннолетний гражданин, имеющий все права взрослых. Можно было жениться, заводить детей и принимать полностью самостоятельные решения. И первым моим решением было желание порвать с навязанными правилами.

Мне, если честно, не сдалось все что предлагало государство. Я вдруг понял, что это не мое, чуждое и совершенно незначительное. Что мне до титула какого-то там барона? Что мне до звания мастера и выше? Плевать, пусть до конца жизни я останусь всего лишь аколитом. Мне вдруг стали тесны рамки, в которые пытаются загнать всех одаренных. Нет, я не собирался идти против веками выстроенной системы, я желал просто выйти из нее. Ей просто нечего было мне предложить. Нечем заинтересовать. Тот юношеский запал уже прошел. Наступила суровая реальность взрослого человека и в ней не было места цепям государственной системы.

Так я и решил поступить, но сперва следовало поговорить со Славомиром. Даже несмотря на то, что моя семья деньгами была обеспеченна надолго, я не собирался оставаться без постоянного заработка. Мне нужно не просто много денег, а очень много денег. Те эликсиры, которые я хотел, стоили просто колоссальных средств. И достать их можно было только в Симбирских губерниях, через подпольный рынок. Это еще один жирный минус против государственной системы, где подобные эликсиры производились только для избранных.

«Завтра заберу документы со Службы и подам заявку на окончание учебы. Надоело все это».

Русов Иван Русланович долго мялся у двери никак не решаясь постучаться. Шутка-ли, сам главноуправляющий Службы Пресечения пригласил, хотя звучало это скорее как вызов на ковер.

Начальник Астраханской базы лихорадочно перебирал в голове все провинности и никак не мог сообразить, где же он так успел согрешить, что оказался в Москве у дверей высокого начальства.

Собрав расползающуюся силу воли в кулак, он робко постучал.

— Входите, Иван Русланович. — раздался знакомый голос Иванцева — Что-же вы там как девка мнетесь?

— Здравствуйте Матвей Платонович — приветственно склонил голову начальник Юги. — Вызывали?

— Вызывал — хмуро ответил Иванцев и было в этом слове что-то заставляющееся насторожиться — Присаживайтесь.

— Благодарю, Матвей Платонович. — кивнул Русов присев на первый попавшийся стул.

— Скажите Иван Русланович, как так произошло, что некий стажер-кадет Дубравин, покинул доблестные ряды служивых?

— По собственному желанию, Ваше благородие.

— До вашего сведения довели, что сей отрок был на особом контроле?

— Несомненно — кивнул Русов. — Только поэтому он не получал взыскания за некоторое своеволие.

— Что же, на ваш взгляд сподвигло Дубравина отозвать документы? Может конфликт в рядах служивых? Слышал, что он подрался с соседом по комнате.

— Так давно это было, Ваше благородие. Помирились уже. Друзьями не стали, но кадет Ильин даже доносы строчить перестал. Разрешите внести предположение, Матвей Платонович.

— Извольте. — кивнул Иванцев.

— Не интересно ему было у нас. Юн и горяч не в меру. Охоч до приключений, и ведь находил их где ни попадя. Давеча вернулся с экспедиции с добытчиками. Группа Золотова, слышали о такой?

— Слышал. Это где Князев погиб? Вы про ту экспедицию?

— Так точно. Именно про нее. Вернулся рейд с очень богатой добычей. На древнюю жилу нарвались, но и пришельцы там имелись.

— Да, в курсе про пришельцев. Наши особисты места себе не находят с тех пор, как снимки глянули и черные камни увидели. Продолжайте, Иван Русланович.

— Так вот, не может Служба заинтересовать мальчишку. Нечем просто. Денег в последнем рейде он поднял очень много, что ему теперь наше жалование? Копейки, да и только. Порталов поблизости нет уже давно, а сидеть на попе ровно, парень не может. Лишняя ему Служба стала. В тягость.

— Через мать надавить пробовали?

— Нет, Ваше благородие. Шестнадцать ему стукнуло месяц назад. Сам отныне волен принимать любые решения.

— А заинтересовать как-то? Удержать на службе?

— Чем же его заинтересовать, Ваше благородие? Ничего ему от нас не надо. Это остальные служивые только рады ничего не делать и деньги за это получать, но он нет. Не удивлюсь ежели он и обучение бросит.

— Уже бросил. — подтвердил Иванцев.

— Стесняюсь спросить, Ваше благородие.

— А вы не стесняйтесь и спрашивайте, Иван Русланович.

— Чем парень так уникален, что на особом контроле находится?

— Первый и единственный будущий магистр-Аквамант за тысячу лет. Может даже Архимагистр. Этого разве недостаточно?

— Вполне, Ваше благородие. — судорожно сглотнул Русов — Изволите вернуть насильно?

— Как же вы собираетесь насильно вернуть одаренного, который почти на равных дрался с Озеровым? Юного и горячего не в меру, как вы только что выразились.

— Можно ведь задействовать других одаренных…

— Бросьте, Иван Русланович. Насильно мил не будешь. Поступим следующим образом — Дайте ему отпуск, бессрочный, с сохранением всех льгот. Пусть побегает по своим лесам, перебесится, ума наберется и надеюсь повзрослеет. Если буйную голову не сложит, конечно.

— А откуда вам известно, Ваше благородие, что Дубравин в леса пойдет?

— Если за неделю я бы мог зарабатывать годовой оклад главноуправляющего Службой Пресечения, то сам бы от вас ушел, дорогой мой Иван Русланович. Вы кристалл-Векс, что они добыли, видели вообще? Розовый. Архимагистр Щусев внезапно выздоровел, как узнал о его существовании.