Одаренный (2)

Глава 14

«Нет, что-то не то я делаю. Зачем мне два лезвия?» — подумал я — «Бесполезная трата льда».

Только я собрался перестроить свое орудие, когда понял, что не успеваю. Перед лицом возник мысленный образ Фридриха Евгеньевича — лекаря, что питал меня силой. Лицо его было залито кровью, а тело согнуло в приступах мучительной рвоты. Он еще держал связь из последних сил. Но долго ли так будет продолжаться? Что-то подсказывало, что следует поторопиться. Я бросил затею перестраивать секиру.

Шкала сил дернулась, сияние мигнуло в последний раз, и исчезло. Казавшийся еще недавно бесконечным резерв, стал рывками проседать.

Через один удар сердца, связь с лекарем прервалась, как прервался и поток силы. Я запаниковал и отправил последнюю команду призванному мною льду.

«Бей!» — мысленно выкрикнул я, справедливо полагая, что все те тонны льда рухнут на червя просто по инерции. Земное притяжение должно сделать свое дело. И будет хорошо если секира не развалится еще в полете.

Удара я не видел. Шкала сил предательски дернулась в последний раз преодолев запретную отметку Критической части, и ушла в ноль.

«Как обидно» — успел подумать я. — «В самом конце, когда победа уже достигнута».

В глазах потемнело, а сознание провалилось в неизвестность.

Сильно уставший комендант региональной базы Службы Пресечения не имел ни сил ни желания даже злиться. Он так и стоял, склонившись над тактической картой и долго молчал.

Очевидно, что прорыв был остановлен. Чудовищными потерями в людях и технике. Около двух десятков сильных одаренных навсегда остались где-то там, на запорошенных полях, погребенные тушами монстров. Практически весь ударный корпус Сибири-2 остался там же. А техники уничтожено немерено. Редкой и дорогостоящей.

«Провал» — панически думал Жулин — «Это провал».

Спустя несколько часов, когда доклады один за другим начали поступать в штабной фургон, стала очевидна полная картина произошедшего.

Основной удар Бетты-минус пришелся в противоположное от Красноярской Академии направление. Тысячи, десятки тысяч существ нескончаемым потоком вытекали из сияющей арки. Удержать их получилось лишь чудом, только с помощью вовремя подошедших магистров и танков.

Жулин клял себя за то, что не вызвал их раньше и в большем количестве. Те же Смолины, помимо присланного гранд-магистра, могли отправить еще одного. А Юрцевы с два десятка одаренных боевых направлений. Весьма неплохих одаренных. Этот род славится грандиозными вылазками в Карантинную Зону и имел богатейший опыт борьбы с тварями.

Но была и прекрасная новость в нескончаемом докладе о потерях и разрушениях. Красноярская Академия выстояла. Каким-то чудом. Да, были потери среди преподавателей, но ничего критичного. Грамотно выстроенная оборона, своевременное оповещение и великолепное исполнение. Это все делало честь директору Академии и ее защитникам.

Когда пурга улеглась, и на тактический стол начали поступать записи поля боя, Жулин лишь только восхитился количеству тварей что бездыханными грудами валялись на территории учебного заведения и внутри здания.

«Герои! Как есть герои!»

Добить червя труда не составило. После огромной ледяной секиры, которая так и не смогла разрубить надвое невиданную доселе тварь, ее добивали еще в течении получаса танками, пушками и даже подключились выжатые магистры, которые изыскали силы из неведомых резервов. Особенно отличился Вехнев Семен Ярославович и Жулин непременно отметит его выдающиеся заслуги в отчете, который ляжет на стол Матвея Платоновича Иванцева. Именно он нанес всесокрушающий и последний удар по Червю, который разорвал голову бестии на части и выжег половину туловища.

Несомненно, особое место в отчете займут действия директора Красноярской Академии, ее преподавателей и некоторых студентов. Вот уж кто достоен почестей и благодарностей.

«Никакая награда для таковых не будет высокой.»

Но сначала предстояло отловить всех монстров, которые разбрелись уже достаточно далеко от Портала. Отловить и уничтожить. И составить призовые команды для отправки в другой мир. Наверняка такой огромный Портал принесет немыслимые ценности.

Я открыл глаза. Первое что заметил — это панель Истока — она изменилась.

Шкала сил была одного цвета — зеленая, без малейшего намека на другой оттенок. Но удивило меня совсем не это. В скрипториуме появились дополнительные ячейки — целых три штуки. Одна большая, и две поменьше.

С большой клеточкой все было понятно, она разместилась в аккурат по линии, где уже находились камни Второго-Дыхания и Термобарического-Барьера. Но те ячейки что были поменьше, разместились ниже основного ряда.

«Это еще для чего?» — озадачился я — «Дополнительные клетки для скрипт-камней, но только малых? А почему тогда Золотов не упоминал про подобные?».

Но конечно-же самым приятным фактом было то, что я оказался жив, и никакие изменения в панели Истока так не могли радовать. Я ступил за Грань, уже в третий раз и снова вернулся. Я выжил.

Я огляделся. Это была больничная палата — реанимационная, судя по огромному количеству всевозможного медицинского оборудования. Рядом стоял дефибриллятор еще какое-то приспособление. Висело сразу две капельницы, а над головой несколько мониторов с непонятными динамичными графиками.

Еще раз взглянув на панель Истока, заметил, что пиктограмма Второго-Дыхания готова к использованию, что могло означать только одно — я нахожусь в палате уже больше тринадцати суток — именно столько перезагружается этот скрипт-камень.

Оглянулся еще раз, выискивая свой коммуникатор. Очень хотелось узнать подробности окончания схватки у Портала, но устройства тут не обнаружилось, как и моей одежды. Заглянул под одеяло. Я был полностью гол, если не считать больничный халат. Вся грудь была усыпана датчиками-присосками, а в каждой руке торчала игла капельницы. Но самым противным было наличие трубки во рту. Я прям чувствовал как глубоко в пищевод она уходит. Чуть ли не до самого желудка.

«Итак, я жив и это замечательно» — размышлял я, глядя в потолок — «Но прошло уже практически две недели, может даже и больше, и это плохо. Новый год уже наверняка прошел, надеюсь хоть на Рождество успею…».

От размышлений меня отвлекла отъехавшая вбок дверь. В палату зашла медсестра.

— Очнулись уже? — констатировала она, завидев меня.

Я что-то попытался сказать, но трубка в пищеводе позволила мне издать только непонятный свистяще-хрипящий звук.

— Я сейчас позову дежурного целителя и лечащего врача. — строго ответила она — Пожалуйста не шевелитесь, и не пытайтесь встать или вытащить катетер.

Незнакомый мне целитель и обычный врач в белом халате и колпаке, одни за другим вошли в палату. Они долго со скрупулезной тщательность принялись осматривать пациента.

Если доктор полагался только на свои датчики и графики мониторов, то целитель, закрыв глаза некоторое время так и стоял.

— Полное функционирование организма, без замечаний и нареканий — наконец подал голос целитель, открыв глаза. — Целостность ауры подтверждаю. Биополе без критических колебаний.

— Внутренних повреждений нет. В работе мозга нарушений не обнаружено — видимо согласился с ним гражданский врач. — Рекомендую выписку после суток наблюдения.

— Излишнее, Вячеслав Юрьевич. — не согласился с ним целитель — Это одаренный и весьма сильный. Вы можете выписать его хоть прямо сейчас. Если очнулся, значит уже здоров.

Я часто закивал, подтверждая слова целителя. Очень не хотелось находиться здесь еще сутки увешанный капельницами и с этой противной трубкой во рту.

— Только под вашу ответственность Иннокентий Фролович.

— Подтверждаю. Выписывайте. — целитель усмехнулся, глядя как я показал ему выставленный верх палец большой руки в одобряющем жесте.

Как целитель покинул палату, доктор принялся освобождать мое тело из плена трубок, игл и датчиков. Не забыли и покормить. Та же самая медсестра принесла легкий перекус.

— Воздержитесь от приема твердой пиши в течении нескольких дней. — наставляла она, намереваясь сама покормить меня, но я твердой рукой забрал у нее ложку.

Просяная каша была очень неплоха — с молоком и сливочным маслом. Я умял все под чистую и запил все стаканом белково-молочного коктейля. На десерт было банановое пюре, которое я тоже вылизал без остатка.

Отпустили меня через час, вручив сменную одежду — мою одежду, надо заметить, которая должна была находиться в комнате общежития. Но вот коммуникатор не вернули. Или его попросту уже не было когда отыскали мое бессознательное тело.

Служебная машина забрала меня у входа в центральную Красноярскую больницу и отвезла прямо в центральный офис Службы Пресечения.

— Ну что, малец — дружелюбно принял меня в кабинете кто-то из высоких чинов. Немолодой мужчина с залихватски закрученными кончиками усов, которые он то и дело подкручивал еще выше. — Рассказывай, как все было. Может кофея изволишь? Разговор то небыстрый.

— Нет, спасибо — вежливо отказался я — Лучше воды.

— Воды, так воды — согласился чиновник, наливая жидкость в граненный стакан из полу-пустующего графина. — Приступим.

Приступили. Под щелчки клавиатуры ассистента, конспектирующего все мои слова, я неторопливо стал рассказывать о том, что произошло в ходе героической обороны учебного корпуса Красноярской Академии. Конечно же опустив самые ненужные подробности, в том числе и о использовании скрипт-камня Второго-Дыхания. Все остальное скрывать смысла не имело. Скорее всего, уже давно были допрошены весь преподавательский коллектив и студенты.

Вроде как рассказ вышел вполне полным и правдоподобным, о чем свидетельствовало довольное лицо начальника штабов Симбирского Округа.

— Складно, складно — произнес он после продолжительного повествования, в процессе которого у меня дважды пересыхало в горле, я и прикладывался к стакану, в который начштаба постоянно подливал воды.

Рассказанная мою история требовала сверки, на которую ушло еще около часа, за который я успел пообедать в столовой для сотрудников. Следуя наставлениям медсестры, я выбрал только тыквенный крем-суп и компот, едва подавив голодные взгляды в сторону тушенных говяжьих ребрышек и венского шницеля, отбитого до размера крупной тарелки.

— Представить к награде! — зычно, по-военному произнес начальник штаба, сразу после того, как показания всех участников осады прошли сверку с моим рассказом. — Орден Мужества, никак не меньше.

— Служу Империи и Государю — вытянулся я, соблюдая положенную процедуру — Но не за награду старался, Ваше Благородие. За собственную жизнь боролся.

— Все боролись за собственную жизнь, малец. Но у тебя получилось лучше всех. Герой, чего уж там. Столько невинных душ сохранил. Быть тебе награжденным и премированным, по заслугам. Даже не сомлевайся.

— Рад стараться, Ваше благородие. — снова вытянулся я. — Спасибо.

— Ступай с Богом. — начштабом вытянул мне руку для пожатия. — Благодарю за службу, стажер.

— Позвольте обратиться, Ваше благородие. — ответил я на рукопожатие.

— Дозволяю, герой. — искренне улыбнулся мужчина одним резким движением закрутив кончик усов свободной рукой.

— Мне бы до Академии съездить, вещи забрать да домой после отправиться. Я город не знаю совсем. Боюсь заблудиться.

— Служебная машина в твоем распоряжении, до конца дня. — обрадовал меня начштабом. — Езжай с Богом. Выпишу тебе отпуск до весны. Заслужил.