ГЛАВА 6

Всюду кровь. В волосах, на коже, разбрызганная вокруг, где я лежу. Отталкиваясь от земли, оглядываюсь вокруг.

Нет. Только не это место. Только не снова.

Я осматриваю гнилые листья, которые покрывают пол, и мертвые лозы, что поднимаются вверх по стенам длинной комнаты, где над всем этим возвышается огромный седалище из костей.

Тронный зал Карнона.

— Прелестная, прелестная птичка.

Кровь стынет в жилах от голоса за спиной. Не может быть. Король Фауны мертв.

— Тебе нравятся крылья?

Но этот голос…

Мурашки пробегаются по позвоночнику. Голос Карнона глубокий и грубый, каким я его помню.

Листья хрустят под его ногами, пока он обходит меня вокруг. Первое, что я вижу, это скрученные оленьи рога, затем странные, безумные глаза и растрепанные волосы.

Боже, это он.

— Теперь ты — животное, как и все мы.

Я сильно сжимаю веки. Он мертв.

— Ты никогда не будешь свободна, — говорит он… только это больше не голос Карнона. Другой, который слишком хорошо знаю.

Я открываю глаза и смотрю на своего отчима. Один в один тот, кого убила восемь лет назад. Почему эти призраки преследуют меня?

У меня хватает лишь несколько секунд, чтобы разглядеть его перед тем, как комната погружается во мрак. Ветер дует слева, теребя волосы. Я оглядываюсь, но ничего не могу увидеть — повсюду кромешная тьма.

Вдруг на затылке я чувствую чье-то дыхание так близко, будто кто-то склоняется надо мной, но когда поворачиваюсь и пытаюсь схватить, то руки касаются лишь воздуха. В темноте я слышу слабый смех, который вызывает мурашки на руках.

В ответ на страх выходит сирена, заставляя кожу немного светиться.

— Кто там? — кричу я.

— Секреты подлежат лишь одной из сторон, — раздается женский голос отовсюду и ниоткуда одновременно.

— Кто ты?

— Он идет за тобой. — В этот раз мне вещает детский голос.

— Кто? — спрашиваю я.

Карнон мертв.

Смех окружает меня отовсюду, становясь все громче и громче. Слышен женский голос, детский, короля Фауны и отчима. Я всех их слышу, и все они смеются надо мной.

Потом все сразу прекращается.

Кто? — повторяю я.

Воздух сотрясает, словно от раскатов грома; он становится плотнее, будто здесь возрастает сильная магия, набирая силу. И с треском, громкий голос прорывается сквозь нее…

Я.

***

Я просыпаюсь, хватая ртом воздух. Взгляд устремлен на сощуренные глаза Деса. Руками он обхватывает мое лицо, обеспокоенный происходящим.

Сон ощущался таким реальным. Отчим и Карнон мертвы, их больше нет, и все равно порой, как сегодня, возникает чувство, что они живы. Я втягиваю воздух, грудь вздымает и опускается слишком быстро. Конечно, эти злые мужчины засветились только в небольшом сне. Были и другие вызывающие до дрожи голоса, выкрикивающие меня из темноты. Могу догадаться, что они принадлежат спящим фейри и их странным детям. И еще этот голос в конце… Я не знаю, что и думать.

Хмуря брови, Дес горячо целует меня и резко прекращает.

— Ты опять не просыпалась, — произнес он.

Я дрожу. Возможно, это всего лишь сон, но факт в том, что женщины-воительницы еще спят, а мужчины-воины до сих пор пропадают без вести. Карнон может и мертв, но его старания — нет.

Смотря Десу в глаза, я говорю:

— Я хочу снова увидеть этих детей из гробов.

***

Во второй раз в своей жизни я добровольно решаюсь зайти к маленьким монстрам, жизнь которым дали спящие воительницы. Я могу быть самой тупой женщиной, идя к ним снова, но мне нужно кое-что увидеть.

— Напомни мне еще раз, почему я согласился на это? — говорит Дес подле меня, повторяя мои мысли.

Сегодня он одет в черные футболку и штаны, в чем я и привыкла видеть его. Волосы сзади стянуты кожаным ремешком, а тату на руке ничем не прикрыто. Он выглядит чертовски молчаливым, вероятно, потому что Дес точно не горит желанием вести меня обратно в королевские ясли.

— Я помогаю тебе раскрыть эту тайну, — убеждаю его я, шагая по коридору.

Он ничего на это не отвечает, но мышцы на челюсти Деса напрягаются.

Где-то внизу живота я ощущаю страх, что все произошедшее со мной и с этими женщинами еще не конец. Смерть подпитывает магия… даже фейская. Это правило, которое действует и здесь, и на Земле.

Когда мы входим в детскую, меня накрывает волна дежавю. Большинство детей лежат в колыбельных и кроватях, все еще устрашающие, а те, что постарше, стоят вдали комнаты, вглядываясь в большие окна. Почти в таком же состоянии я видела всех в тот первый раз.

Единственная отличная вещь в детской, это то, что в ней только увеличилось количество колыбельных и кроватей, чтобы вместить тот наплыв детей, что пришли из тюрьмы Карнона.

Я стараюсь не дрожать, пока смотрю на них. Они и прежде пугали, когда просто были странными детьми, которые пили кровь и пророчили, но сейчас, зная, что они из себя представляют… Ужас пронизывает меня с головы до пят снова и снова.

Даже после того, как сиделка объявляет о нас детям, те не двигаются с места.

Волосы на руках начинают вставать дыбом. Есть что-то тревожное в этих детях, в этом месте.

Глубоко вздохнув, я направляюсь к окну. Напряженный Дес идет справа от меня, клацая тяжелыми ботинками по полу.

— Ты вернулась, — утверждает одна из детей, не оборачиваясь.

Я колеблюсь на секунду, прежде чем собраться.

— Это так.

— Но не должна была, — произносит другой.

Я и забыла, что эти дети действуют, словно единое целое. Как один, они оборачиваются, наблюдая за мной настороженно, пока я приближаюсь к ним. Дес встает передо мной, отчего несколько детей начинают на него шипеть.

— Хоть один из вас тронет мою пару, как в последний раз, — говорит он поверх их шипения, — и я изгоню вас.

На удивление угроза срабатывает, и они замолкают. Я смотрю на Деса, когда тот отходит в сторону. Запугивать детей, даже месячных, совсем неправильно. Он поворачивает голову ко мне со стальным взглядом.

Хорошо. Изгнание, так изгнание.

Дети одновременно с опаской наблюдают за Десом и проницательно изучают меня.

Я приседаю перед близко стоящим ребенком, девочкой с огненно-рыжими волосами, и изучаю ее черты. Ни рожков, ни когтей, ни суженных зрачков. Она не похожа на Карнона, есть только клыки, которые она должна использовать, чтобы пить кровь.

— Рабы живут в изгнании, — говорит она, пока я осматриваю ее.

Рабы, официальная классификация большинства людей, живущих в Потустороннем мире.

Слышали когда-нибудь истории о том, что человеческих детей подменивали на фей? Задавались ли вопросом, что случилось со всеми этими похищенными детьми. Рабство, вот что с ними случилось.

Некоторое время назад Царство Ночи признало такую практику незаконной, но в других королевствах это все еще разрешено.

— Почему ты так говоришь? — спрашиваю я девочку, пытаясь скрыть свой испуг.

— Они — грязные, слабые и уродливые, — произносит мальчик рядом с ней.

Я резко осознаю, что для детей я — одна из рабынь, которых они принижают.

Краем глаза в углах комнаты я вижу тонкие, скручивающиеся тени — явный признак растущего гнева Деса.

Заостряю свое внимание на мальчике.

— Кто сказал тебе такое?

— Отец, — отвечает тот. Его губы растягиваются в небольшую, утаивающую что-то улыбку.


— Он идет за тобой.

Я выпрямляюсь, делая шаг назад и не отводя глаз от мальчика, и чувствую, как кровь начинает стучать в ушах.

Это всего лишь слова. Они ничего не значат.

Но нутром я чувствую, что это не так. Как и мои инстинкты. Как и внутренний голос у меня в голове. Все они говорят об этом с тех пор, как я проснулась из-за кошмара: это еще не конец.

Я чувствую руку Деса на животе, нежно отодвигающую меня в сторону от детей. Потрясенная, я поддаюсь ему, все это время смотря на мальчика. Он и остальные дети провожают нас взглядом, и четко понимаю, что они следят за мной, как хищники за добычей. Я все-таки отворачиваюсь от мальчика, направляясь к выходу.

Я не могу остановить дрожь. Как же абсурдно, что ребенок может так меня напугать.

Мы с Десом доходим до двери, когда я слышу позади голос мальчика:

— Настали темные времена.

Крылья напрягаются, расправляясь, и слава богам, во дворце полно широких дверей, иначе я бы с трудом выбиралась из комнаты. Как только дверь закрывается позади меня, я тяжело вздыхаю. Откуда мальчик мог знать эту фразу? Ее же я слышала нашептанную в воздухе, когда приходила к спящим женщинам несколько недель назад.

— Карнон мертв, — напоминает Дес.

Я киваю.

— Знаю. — И затем провожу рукой по рту.

Страх не утихает. Он растет. Дело в том, что я не приходила к детям, потому что боялась, что Карнон жив. Я пришла сюда по другой причине.

— У всех фей Фауны животные черты? — спрашиваю я, когда мы покидаем ясли. У моих тюремщиков были. Как и у Карнона. Как и у несчастного посланника Фауны, которого я видела вчера.

Дес останавливается.

— У большинства.

— А у детей Карнона? — говорю я. — Могут ли они перенять его черты?

Торговец сжимает губы.

— По крайней мере, некоторые из них точно.

— Эти дети ничем на него не похожи, — констатирую я.

По выражению Деса я понимаю, что он приходит к такому же заключению, что и я…

Карнон не их отец.

Загрузка...