Образец "Ноль" (Веласкес-4)

Глава 6

Глава 06

6 января, пятница

Отель «Картахена» располагался на площади Маркеса в помпезном здании начала двухсотых. Тогда возникла и быстро исчезла мода на колонны, портики и арки, с того времени и по нынешний день отель находился в руках одной семьи, которая очень берегла традиции. Поэтому вход украшала статуя писателя Маркеса со Старой Земли, а предпоследний, пятый этаж опоясывал широкий балкон, уставленный растениями в кадках и кожаной мебелью. Но помимо традиций, существовали также потребности клиентов, и к балкону добавились бассейн на крыше, вертолётная площадка на опоре и игорный зал в подвале. Гостиничный бизнес в крупных городах преуспевал, только если сочетался с другими развлечениями, в основном азартными играми.

Для Терезы Симонс корпорация сняла роскошный номер на пятом этаже, с точки зрения безопасности — самый неудачный. Здесь двери номеров выходили не в холл или коридор, а прямо на балкон, уставленный экзотическими растениями, и любой злоумышленник, решивший пробраться к постояльцу, вполне мог это сделать, просто заселившись в соседние апартаменты.

— Это наверняка не просчёт, — Тамсин только что обошла балкон по кругу, — кто-то тебя очень не любит, эль ниньо, заставляет потратиться. А нас любит. Я к бассейну, не скучай.

Трёхкомнатный номер стоил три тысячи реалов в сутки, пришлось взять ещё один такой же, по соседству, для Эми и Тамсин, а сам Веласкес обошёлся скромной комнатой за пятьсот на шестом, прямо под бассейном и над номером Терезы. Оператора и Фран поселили на втором, тут тоже у номеров были балкончики, но крохотные, только чтобы выйти и на звёзды полю.

Павел был уверен, что телезвезде ничего не угрожает, но всё равно, проверил, установлены ли камеры. Из номера вышла Эми, как обычно — в шортах и облегающем топике, уселась на перила балкона, качнула ногами.

— Что, красавчик, волнуешься? Мы с Тамсин сами управимся, пока ты разбираешься со своей личной жизнью.

— С какой?

— Именно что ни с какой, — фыркнула девушка, — рыжая заперлась у себя, выходить отказывается, что-то у неё случилось. А красотка, которую ты ждёшь, скоро появится. И тогда, Паулиньо, никакой личной жизни у тебя не получится. Я тебе говорила, что ты всегда выбираешь не тех женщин?

— Сегодня ещё нет.

Павел ничего не слышал о Розмари с воскресенья, когда рядом с ними разбомбили яхту мелкого мафиози, Феликса Орлова, одного из тех пяти магов, которые почти умерли, а потом исчезли. Скорее всего, их отправили в какую-нибудь лабораторию, навроде той, что Веласкес обнаружил в Гринвуде, но где это место, и как вообще его можно найти, молодой человек не представлял. Точнее, был вариант — разузнать о тайных лабораториях у Рози, но навряд ли девушка вот так раскрыла бы служебную тайну.

Она позвонила ему в четверг, сказала, что дело срочное, и им нужно встретиться. Веласкес подозревал, что дело это никак не связано с личными отношениями, и предложил девушке приехать в Сентаменто — охрана Терезы Симонс не отнимала много времени и сил.

Розмари отдыхала на диване, тупо глядя в экран, показывающий очередную мыльную оперу, когда виски снова кольнуло без всякого предупреждения. Она стащила с руки новенький блокиратор, и замерла на минуту, глотая слёзы. Тесты в отделении Службы контроля ничего не показали, а вот браслет и вправду оказался с небольшим дефектом, который, как утверждал маг-инспектор, вполне мог стать причиной головных болей. Инспектор заверил, что это больше не повторится, и Рози ему поверила.

Как оказалось, зря, хоть на этот раз обошлось без потери сознания, но покалывание означало — дело вовсе не в дефектном блокираторе. Всё это время она догадывалась, на что похожа боль, но не хотела об этом даже думать. Пришлось.

Она вспомнила, как лежала в капсуле в подпольной лаборатории, как подрагивали иглы в позвоночнике, как поле планеты, хлынувшее в неё, помогало только первые несколько минут, через десять — стало почти бесполезным, хотя на Рози не было браслета. Не было очень долго. И хотя потом Веласкес показывал ей какие-то протоколы испытаний и отчёты, утверждал, что плита над капсулой выполняла роль блокиратора, в глубине души девушка ему не поверила. И не верила до сих пор. Оставалось получить честные ответы на прямые вопросы.

Женщина тряхнула волосами, коротко постриженными, как у Мойры Хоук, вызвала Веласкеса, и потребовала встречи. Павел занимался охраной Терезы Симонс, но её, Розмари, дело было куда важнее. До Сентаменто она рассчитывала добраться к ночи, и там уж она всю душу из Веласкеса вытрясет, если этот мелкий мерзавец будет запираться, она, лейтенант Сил обороны, найдёт силы, средства и способы, как развязать ему язык. В крайнем случае — пристрелит на месте.

Фран сидела в своём номере, тупо глядя на экран комма. Два дня назад она получила предложение, от которого отказалась. Точнее, сначала согласилась, увидев сумму, а потом, когда узнала, кого ей предстояло убрать, решила этого не делать. Жертвой назначили доктора Пельтцера, их преподавателя по истории. Пельтцер был странным типом, не любил студентов, получить хорошую оценку по его предмету было равносильно подвигу, но это не являлось поводом лишать его жизни. До недавнего времени все цели были мерзавцами, и она с удовольствием в них стреляла, в этот раз заказчик ничего не написал о тёмной стороне жертвы. Одно дело убить за преступления, на которые полиция закрывает глаза, и другое — просто за деньги, к этому девушка не была готова. Связь с нанимателем всегда была односторонняя, Фран долго искала, как сообщить ему, что она не собирается в этом участвовать, наконец, с десятой или одиннадцатой попытки, через старые контакты удалось отправить сообщение с вопросом, как вернуть аванс. Вся переписка исчезла, и девушка решила, что теперь-то она вне игры. До тех пор, когда наниматель снова с ней не связался. Полчаса назад.

— Сожалею, Фран, — на экране появилось смешное существо с большой головой, крошечными телом и лапками, огромными круглыми ушами и такими же огромными глазами, оно в такт словам шевелило маленьким ртом, подпрыгивало, а сами слова дублировались текстом, — но принятое решение изменить нельзя. Приз — триста пятьдесят тысяч реалов. Участие подтверждено, аванс в пятьдесят тысяч получен. У тебя всё получится, Фран Лемански, или другой участник убьёт тебя. Таковы правила. Тебе доступна подсказка, её цена будет вычтена при окончательном расчёте. Ты можешь заплатить пятьдесят, сто или сто пятьдесят тысяч. Выбери сумму в течение пяти минут, потом это предложение исчезнет'.

Никакую подсказку выбирать она не хотела, ни за сто тысяч, ни бесплатно. Лучшее, что она могла придумать — это связаться с Пельтцером, и предупредить его, но не стала торопиться. Всего жертв было три, и наверняка, если верить нанимателю, кто-то из них охотился на неё. То есть всего их получалось четверо. Фран решила, что будет осторожной, не даст себя подстрелить, и подождёт, когда всё закончится. Стараясь отвлечься, Фран открыла на планшете расписание на ближайшие два дня. Предстояло взять интервью у одноклассников Перейры, у его школьной учительницы и старшего брата, владельца торговой компании. Все они будут будущего мэра хвалить, но Тереза ясно дала понять, что ей нужна вся информация, значит, Фран вытрет слёзы, примет душ, хорошенько выспится, а утром отправится в городской архив, где будет искать малейшие зацепки, которые приведут к информации о Перейре. Той, которую он сам бы хотел забыть.

В трёхстах семидесяти километрах от них Настя Волкова отправляла дело о покушении на Феликса Орлова и Терезу Симмонс в архив. Адвокат Орлова прислал запрос для страховой компании одновременно с подтверждением Службы контроля о том, что эспер Орлов в результате двух попаданий в грудь не пострадал, и находится на реабилитации. Тереза Симмонс уже красовалась на экране, в «Ньюс» на продолжении расследования не настаивали. Силы обороны и Бюро от преступника открестились, свалив всё на полицию, а точнее, на неё, Настю, и на лейтенанта Хо. За сутки детектив прошерстила все окрестности, все записи с камер были изучены и проанализированы, свидетели опрошены и отпущены. Обнаружили несколько слепых зон, которые почему-то не регистрировались раньше, но и там следов преступника не нашли. Он словно появился ниоткуда и потом растворился. А значит, полиция сделала всё, что могла. Хо только рад был закрыть дело, и приказал Насте поторопиться, пока рабочий день не закончился.

— Да чтоб тебя, — Волкова водила пальцем по сенсору, тот никак не хотел верить, что она подписывается под материалами, — давай уже, срабатывай.

Наконец, комм пискнул, дело о покушении получило ещё один символ в длинный код, по которому его, если надо, отыщут, и ушло в центральный архив полиции, располагавшийся в Нижней столице. Настя облегчённо вздохнула, вызвала сестру.

Люси растягивалась на коврике, неподалёку от неё, на кресле, лежала небольшая коробка. При виде лица Насти девушка приветливо помахала рукой.

— Чего надо?

— У меня завтра свободный день, можем съездить куда-нибудь, на Саус-Лейк, например.

— Отлично, — равнодушно ответила Люси, — только не завтра, у меня тренировка. Ты с Павлом Веласкесом ещё встречаешься?

— Нет, с чего бы.

— Он ведь здесь, в Ньюпорте, живёт?

— Не совсем, но да, и тут тоже.

— Я тут подумала, что зря про него гадостей наговорила, он вроде как меня спас. Не знаешь, можно перед ним извиниться? Может, послать цветы или просто поговорить где-нибудь в кафе, раз уж он недалеко?

— Не знаю, — настроение у Насти испортилось, — домой приеду, решим.

— Ага, — Люси кивнула, и тут же отключилась.

Сделав несколько глубоких наклонов, она вытерла пот полотенцем, ещё раз открыла коробку, в которой лежали серебристый флакон и пистолет. Собеседник, изображавший дракончика, сказал, что чайной ложки будет достаточно, чтобы ненадолго усыпить Веласкеса, а содержимое любой анализатор определит как витаминный комплекс. Что очень скоро настанет подходящий момент. И что, если у самой Люси не хватит духу покончить с магом, выстрелить самой, достаточно набрать номер, и тогда появятся те, кто отомстит за неё.

7 января, суббота

— Двадцать пять, фиолетовый, — радостно сказал крупье, — отличная игра, сеньор.

Пожилой мужчина в щеголеватом пиджаке и цветастом шейном платке пересчитал фишки, две бросил крупье, две — официантке, а остальные поставил на желтое. Тереза Симонс, сидящая рядом, пошарила в сумочке, достала сигареты.

— Может быть, перейдём к делу? — спросила она.

— Если везёт, прерываться нельзя, — мужчина поправил шёлковый шейный платок, достал носовой, и вытер лоб, — уф, так я ещё одно жалование себе заработаю. Дело, сеньора, никуда не убежит.

— Ноль, чёрное, — снова обрадовался крупье. — Вам повезёт в следующий раз, сеньоры.

— Ага, как же, — мужчина встал, пошарил в карманах, — чёрт, знал, что не надо садиться. Пять тысяч наличными.

— Мы договаривались на три, — тихо сказала Тереза.

— Это вы с сержантом Прустом договаривались, но он спихнул всё на меня, потому что запрос должен идти из другого участка, — мужчина тоже говорил тихо, одновременно высасывая коктейль через соломинку. — Если вы ищете, чем тут занимался советник Перейра, пока не перебрался в столицу, поверьте, вы не будете разочарованы, там такое, что никто просто так не расскажет. Материалы можно отсмотреть только во втором участке, сами дела не засекречены, только без индекса и кода доступа вы их не получите. Второй участок находится на Кленовой, там подключимся из общего терминала для посетителей. Только условие, максимум двое сопровождающих, мне неприятности не нужны. Заплатите, когда получите то, что нужно, вы личность известная, да и Пруст отзывался хорошо.

Сержант Пруст лежал в собственной кровати с медицинским пластырем на шее, и крепко спал. Пластырь каждые пятнадцать минут вводил ему успокоительное, заодно измерял давление, температуру тела и проверял анализ крови, Кошта не хотел лишних жертв.

Он согласился на подсказку в сто пятьдесят тысяч, и не прогадал, оказалось, что репортёр Тереза Симмонс ищет информацию на Перейру, который избирался в мэры Верхней столицы. Судя по всему, Симонс интересовали не только положительные стороны будущего мэра, но и отрицательные, она договорилась с сержантом Прустом из третьего участка, что тот подберёт ей информацию. Кошта прослужил в полиции много лет, и с бывшими сослуживцами всегда мог найти общий язык. Вспомнить общих знакомых, какое-нибудь дело, в котором оба участвовали, выпить по паре стаканчиков, поругать начальство и пенсионную систему, и вот два незнакомых друг другу офицера уже лучшие друзья. Смена в полиции заканчивалась каждую треть, и, хотя у Кошты не было ничего, кроме имени и внешности нужного человека, ребята из третьего участка ходили в «Слепую сову» на углу Боливара и Фюнеса. Пришлось подождать, сержант освободился позже обычного, и заявился в компании двух друзей. Это сыграло на руку, Пруста не пришлось спаивать, он сам основательно набрался, и уже собрался расплатиться, как почувствовал на плече ладонь Кошты.

— Сержант Пруст? Генрих? — мужчина с большим ртом растянул его ещё больше в радостной улыбке, — ты меня точно не помнишь. Я — Кошта из седьмого.

— Кто? — не понял Пруст, пытаясь набрать на комме нужную сумму.

— Погоди, я за тебя заплачу. Дьявол, я же тебе почти жизнью обязан, помнишь пожар на Терновой? Ты же моего напарника вытащил, я уже собирался за ним в огонь прыгнуть, и тут ты его на плече волочишь.

Пруст и вправду лет десять назад спас кого-то из горящего магазина — преступник ограбил его, сам вызвал полицию, а потом, когда несколько полицейских из разных патрулей, оказавшихся поблизости, зашли внутрь, активировал взрывное устройство, лежащее в сумке. Тогда погибли четверо, включая самого преступника и продавца, а Пруст отличился, почти из последних сил вытащил одного из патрульных, Ровелло. И вроде как именно из седьмого участка этот Ровелло был. Сержант кивнул, всё ещё недоверчиво глядя на незнакомца.

Кошта решительно отодвинул комм Пруста, сам заплатил за выпивку, и заказал ещё два пива. А ещё через полчаса вызвался отвезти нового приятеля домой, потому что такси стал слишком дорогим в последние годы, не по карману честному офицеру. Пруст согласился, и потом уже мало что помнил.

Полицейским в чине сержанта и выше, ставили имплант, защищающий от мед-допроса, когда-то их вживляли за рёбрами, но после многочисленных жалоб в профсоюз стали вшивать под кожу, и то не всем, а только тем, кто на это согласился. У Пруста имплант выделялся еле заметным бугорком возле локтя. При введении препарата для допроса, или при попытке удаления имплант посылал сигнал в участок, поэтому Кошта сперва на глазах у всего кондо затащил сержанта в его собственную квартиру, раздел, и уложил на кровать, и уже там, оглушив ударом по голове, обмотал руку Пруста отражающим материалом. По счастью, сержант давно развёлся и жил один, так что страховому агенту никто не мешал.

Капсула с микроиглами легла под язык, несколько микродоз стимулятора впрыснули в кровь интервалом в три минуты. Имплант мужественно боролся с каждой, но на пятой его ресурс закончился. После этого часть оболочки капсулы растворилась, из оболочки выделился препарат, растормаживающий сознание, язык сержанта развязался, и он выболтал, сколько заработает, всего лишь рассказав репортёру из «Ньюс» о пяти старых делах. Кошта аккуратно скопировал индексы, продублировал пропуск Пруста, послал с его комма сообщение Терезе Симонс, затёр в записях камер сцены со своим участием, вытащил изо рта сержанта то, что осталось от капсулы, и вместо неё положил пилюлю со снотворным. Как Пруст будет объяснять себе и другим шишку на голове, Кошту мало интересовало.

Выяснить, где сейчас находится Тереза Симонс, труда не составило — местные сети были переполнены снимками репортёра, поселившегося в отеле «Картахена». Кошта не стал наблюдать за объектом, потому что звезду наверняка охраняли, а если охрана засечёт подозрительную личность, то подобраться к Терезе станет почти невозможно. Так что он примерил одну из давно знакомых личин, Игрока, и какое-то время мигрировал от одного стола к другому, прежде чем усесться рядом с Симонс. Кошта выждал двадцать минут после того, как женщина ушла, проиграл ещё двести реалов, и только тогда уселся в такси.

Тереза подъехала ко второму участку в сопровождении Тамсин и Эми, Веласкеса она не взяла, заявив, что и так охраны достаточно, и даже подписала отказ, когда тот потребовал. Репортёр всегда была осторожной, а молодой человек не только много знал, у него ещё и знакомых было и в Ньюс, и в других редакциях предостаточно, если пронюхает, что Симонс интересует не только положительный образ будущего мэра, может продать информацию своим друзьям. Сама Тереза именно так бы и поступила.

Кабрио телезвезды остановился на углу Кленовой и Гойи, фургончик охраны пристроился позади.

— Ждите здесь, — распорядилась Тереза, — за мной не ходите. Я выйду через сорок минут.

— Можете через двадцать послать сообщение, и мы будем спокойны, — предложила Эми.

Симонс надменно фыркнула, помотала головой, и зашагала к стеклянным дверям, за которыми маячила фигура в помятом пиджаке. Полицейские участки не походили на маленькие крепости, но здесь было куда спокойнее, чем на улице, и главное, каждый вход и выход регистрировался. То, что она интересуется старыми делами, наверняка узнают, но это вполне профессиональный ход, убедиться, что в биографии подопечного нет слепых пятен. Сержант уверял, что из пяти дел, два — вполне безобидные, мелкая кража в магазине и стрельба в черте города, их Симонс включит в отчёт. А вот остальные три связаны с настоящим криминалом, в них имени Перейры нет, но описание человека, чуть не убившего полицейского и задушившего девушку, довольно точное. Свидетелей подмазали, кое-какие улики «потеряли», раненому выплатили компенсацию, у девушки близких не нашлось, так что все остались довольны. А дело осталось в архиве.

— Сюда, — Кошта приложил пропуск к терминалу, тот пискнул, но дополнительную проверку не запросил, пока что это был первый контур охраны, — думаю, порядок вы знаете. Копировать нельзя, каждая страница показывается ровно столько, сколько хватит обычному человеку, чтобы её прочесть. Видео проигрывается с двойным ускорением, и только первые тридцать секунд. Максимальное время ограничено пятью минутами. Если нужен полный доступ, вам лучше потом с адвокатом заявиться.

Тереза порядок знала, поэтому не удивилась. Они прошли в общий зал, уставленный терминалами, на три четверти пустой. Репортёр села в кресло, надвинула визор на глаза, Кошта ввёл первый индекс, на сетчатку упало изображение первого протокола. Дела о магазинной краже и стрельбе она пролистала быстро, а вот на остальных трёх остановилась подробнее, но ограничение в пять минут прерывало её, когда репортёр даже не добиралась до середины. Кошта терпеливо ждал, уткнувшись в комм. Когда Тереза наконец сняла визор, он пил кофе.

— Ну что, я свою работу сделал, — сказал он, — с вас пятёрка, можете отдать мне наличными, как договаривались, или перевести шесть. Это тоже возможно, завтра отошлёте запрос в полицию, я вас проконсультирую. Всё официально, из шести тысяч я тысячу отдам участку, так что лишнего не заработаю.

— Мне нужно их скопировать, — тихо сказала Симонс.

— Любой адвокат за несколько тысяч с удовольствием вам поможет, нужно только составить запрос и немного подождать.

— Но ведь можно взять из полицейской базы, чтобы никто не связал их со мной.

Кошта улыбнулся.

— Можно, — сказал он, — я же говорил, машина на стоянке. Пятнадцать сверху, и договорились.

— Десяти минут хватит?

— Мы управимся быстро, — мужчина игриво подмигнул, но заметив брезгливый взгляд Симонс, тут ж же стал серьёзным, — копирование идёт почти мгновенно, но нужно будет войти в архив и взять вместе с этими делами несколько других, это пять минут минимум. Подождёте здесь? Давайте носитель, я его скоро принесу.

— Нет, — Тереза сверилась с часами, — время ещё есть, я сама это сделаю.

Кошта пожал плечами, невозмутимо кивнул. На самом деле в душе он ликовал, всё складывалось как нельзя лучше, грузовичок он оставил четыре часа назад на парковке для служащих мэрии, и машину увезли на штрафную стоянку почти сразу. Площадка для хранения находилась за городом, но транспорт оформляли во втором участке, для этого оградили пустырь. Техник приходил в половине первого второй трети, сбрасывал компьютер, и отправлял транспорт за город, значит, автомобиль мог спокойно стоять ещё несколько часов. Только что на машине появилась эмблема города и надпись «Рolícia», а бока поменяли цвет на белый, а крыша — на синий. Вход на стоянку не охранялся, кому придёт в голову угонять машину от участка, требовалось только подтвердить личность, что Кошта и сделал, приложив карточку, на которую регистрировался автомобиль. А потом приложил дубликат пропуска Пруста. Створки распахнулись, датчик удостоверился, что проходящих — двое.

— Почему сюда? — спросила Симонс.

Кошта не внушал ей подозрений, он вёл себя совершенно естественно для полицейского, а уж на всяких мошенников у репортёра был нюх, так что она поинтересовалась скорее для порядка.

— Патрульные машины подключены к центральному через свой участок, — пояснил Кошта, — а этот грузовичок для доставки вещдоков, канал связи идёт напрямую к центральному.

И это было правдой, так что Тереза не колебалась, она залезла на переднее пассажирское сиденье, дождалась, когда мужчина усядется рядом, а на терминале появится эмблема полицейского управления.

— Пожалуйста, — Кошта приложил карточку, на экране высветилось его лицо, — это я, детектив Беринг. С какого индекса начнём?

Тереза открыла рот, чтобы ответить, но лёгкие внезапно её не подчинились

— Что-то давно её нет, — Тамсин выпрыгнула из машины, — двадцать пять минут прошло, пойду погляжу на всякий случай.

Она прошла через стеклянные двери в общий зал, огляделась. Объект охраны сидел к ней спиной, что-то увлечённо изучая на экране терминала. Тамсин осталась стоять возле входа, но когда часы показали, что сорок минут истекли, решительно подошла к женщине, тронула её за плечо.

— Пора, — сказала она.

Женщина обернулась. Она была очень похожа на Терезу Симонс — та же причёска, одежда, даже черты лица. Но ей не являлась.

Пельтцер не пожалел о потраченных ста тысячах. Да, сигнал пропал, когда он только въехал в черту города, зато до указанного места было несколько минут езды. Майк не стал рисковать, машина, крадущаяся по улице или остановившаяся просто так, без цели, вызывает подозрения — об этом твердили в каждом детективном фильме, поэтому вытащил лёгкий скутер, и отправился на нём. Скорость у скутера была небольшая, так что Пельтцер разглядел и парнишку, и машину, с которой тот возился. Небольшой грузовичок с голографическими панелями вместо обшивки. Мужчина сделал круг, дождался, когда парень уйдёт, и снова проезжая мимо, швырнул флек под грузовик.

Шарик растёкся в каплю, просочился через щель в капоте, забрался в тех-отсек, и выдал первую порцию информации. Во-первых, грузовичок оказался непростым, тут стоял полицейский сканер, а в приборную панель вмонтировали имитацию полицейского терминала. А во-вторых, задняя кабина была оборудована для перевозки похищенных жертв — с фиксаторами, удерживающим креслом и запасом нейропаралитика. Значит, этот Кошта хорошо подготовился, и решил поиграть с жертвой перед тем, как её убить. Пельтцера покоробило, если хочешь убить, убей, но издеваться, это уже извращение. От скутера отделилась небольшая платформа, закатилась под грузовичок, и магнитами притянулась к днищу. Флек послал сигнал о готовности, вклинился в управляющий модуль, и теперь Пельтцер мог делать с автомобилем всё, что угодно.

Кошта понял, что не управляет машиной, когда та проехала мимо нужного здания. Он оборудовал логово в одном из заброшенных цехов, и намеревался держать там Симонс, пока рыжая Фран Лемански не подставится китаянке. Если же Чэнь не появится, то Кошта сам уберёт рыжую, потом дождётся, когда китаянке дадут новую жертву, того, кто охотился за самим Коштой, и разберётся с этими двумя.

Безвольное тело Симонс болталось рядом, двери были заблокированы, кругом — полицейские камеры, Кошта решил дождаться, когда перекрасившийся и поменявший номера грузовичок выберется за переделы Сентаменто, и там высадить боковое стекло. Управление наверняка перехватили, внедрив жучок, иначе связь с тем, кто это сделал, его бы выдала. Этот жучок ведёт машину по заданному маршруту, а Коште нужна только свобода действий. А вообще, так было даже интереснее, мужчина догадывался, что всё это подстроил охотник, и предвкушал встречу с ним.

Пельтцер сидел в баре на углу Сиреневой и Гойи, неподалёку от выезда из полицейского участка. Зачем он сюда пришёл — наверное, не смог бы даже себе внятно объяснить, грузовик стоял на полицейской парковке для штрафников, и его скорее всего забрали бы завтра, тогда внутри наверняка обнаружат и флек, и всё остальное, а потом привяжут всё это к нему. Переделанный флек тянул лет на десять, и это если он не числится украденным с какого-нибудь военного склада. Майк купил две штуки, неисправные, несколько лет назад, чтобы просто покопаться во внутренностях, и даже не поинтересовался, где продавец их взял.

Как попасть внутрь, Майк не знал, и не был уверен, что у него вообще что-то получится, сто тысяч улетели впустую, а цель где-то бродила, в очередной раз изменившись, и возможно, будет и дальше бродить, если полиция начнёт гоняться за Пельтцером.

И тут внезапно пульт управления подал сигнал — флек двигался. Ворота пошли вверх, на Сиреневую выехал грузовичок с логотипом грузовой компании. Полноценной связи с флеком не было, самодельный управляющий блок был рассчитан на автономное использование. Что творилось за затемнёнными стёклами, Майк не знал, но был уверен — его цель сидит там, внутри. Он кровожадно ухмыльнулся, и заказал полный стакан кишасы. О том, что его план сработает, Пельтцер намеревался вскоре узнать из выпуска новостей.

Грузовичок пролетел поворот на Тахо, выскочил на Северное шоссе, ведущее к Модене, Кошта проводил взглядом столбики с сенсорами, поднял пистолет, навёл на голову Терезы, потом чуть сместил вправо — осколки вылетят наружу, и репортёр останется целой. Он улыбался, когда от грузовичка отделилась клякса, и отлетела на обочину, превращаясь в матовый шарик, а заряд, способный поднять на воздух сотни тонн горной породы, разорвал машину вместе с пассажирами на куски.