Образец "Ноль" (Веласкес-4)

Глава 13

Глава 13.

8 января, воскресенье.

Фран миновала шлагбаум, открывший въезд в Верхний город, на следующее утро после того, как через него выехал Павел. У девушки была встреча в редакции, её отпустили из Бюро слишком поздно, пришлось снять номер в недорогой гостинице.

В воскресенье, как и в субботу, подавляющая часть населения Сегунды не работала, исключение составляли те, кто их обслуживал. Юристы, бармены, репортёры, служащие увеселительных заведений, операторы пляжей и особенно полиция трудились не покладая рук, от трудящегося человека гораздо меньше проблем, чем от отдыхающего. Парковка возле кубиков «Ньюс» была заполнена едва ли на треть, однако Фран показалось, что людей внутри прибавилось, они сновали по этажам с озабоченными лицами, не обращая внимания на портреты Терезы Симонс, висящие с траурной лентой в каждом лифтовом холле.

— Привет, Коллинз тебя ждёт, — Тимми, помощник Терезы, встретил девушку на первом этаже, кивнул в сторону портрета. — Соболезную твоей утрате, нам её будет не хватать. Особенно мне.

— Переводят на второй этаж? — пошутила Фран, и по грустному виду индуса поняла, что может быть, это вовсе не шутка. — Почему Коллинз? Мне звонили юристы, а он третий выпускающий.

Тимми пожал плечами. Он надеялся, что Коллинз по старой дружбе заберёт его к себе, но тот, похоже, забыл, что они вместе протирали штаны в «Фундо Политико», и был готов легко расстаться со старым товарищем. Второй этаж занимали те, кем редакция не дорожила, и могла выкинуть на улицу в любой момент.

Коллинз сидел на шестом, оттуда уходили только на пенсию или, как Тереза, на тот свет. Он не стал делать вид, что ему грустно, выпроводил Тимми, усадил Фран в удобное глубокое кресло.

— У меня две новости, плохая и хорошая, поэтому начну с плохой. Постоянную работу тебе не предложат, сама понимаешь, опыта никакого, никто не хочет рисковать.

— Понимаю, — Фран грустно улыбнулась, — значит, мне нужно подписать документы, и искать другую работу?

— Есть ещё и хорошая новость, — напомнил Коллинз, — у меня есть знакомые в Бюро, они говорят, что тебя в чём-то подозревали, но ты выкрутилась.

— И что в этом хорошего? — не поняла девушка.

— Это же удача для любого репортёра, шанс найти свою тему. Раз ты замешана в какой-то передряге, выйдет неплохой материал, только подай его как следует, как это делала Тереза. Я поговорил с Мишель, сказал, что у тебя есть большой потенциал, всё объяснил. Ну и в конце концов, твоя мать столько сделала для «Ньюс», что несправедливо вышвыривать тебя на улицу.

— Так значит, я остаюсь?

— Не совсем, — редактор покачал головой, — но условия у тебя лучше некуда. Год испытательного срока, полторы тысячи в месяц, никаких обязательств, кроме одного — все материалы идут только к нам, точнее — ко мне, твоему новому куратору. Отличное предложение, можешь вообще ничего не делать, и получать пятнадцать сотен, или чуть постараться, и получить в два, а то и пять раз больше. Если за год ты попадёшь в лист, тебя возьмут в штат. Хотел бы я так же начать? Наверное, нет, это расхолаживает, появляется желание лежать круглый год на пляже и плевать в сторону Сола, но ты девочка упорная и трудолюбивая, я в тебя верю. Если согласна, можешь подписать договор, или подумай, если сомневаешься, но твой адвокат уже всё согласовал.

— Мой адвокат? — удивилась Фран.

— Ломакс.

— Ах, да, у меня же есть адвокат.

Коллинз с удивлением на неё посмотрел, но переспрашивать не стал. Фран заверила договор, пообещала, что сразу примется за дело.

— Похороны, — сказал третий выпускающий, — там будет наша группа, попадай в кадр почаще, люди увидят тебя, начнут спрашивать, а когда примелькаешься, станут искать, не упусти этот шанс, многие годами ждут, когда он появится.

Мысль о похоронах собственной матери как пиар-акции немного задела девушку, но виду она не подала — репортёры не отличались щекотливостью, если где-то пахло жареным, или наоборот, тухлятинкой, они слетались как мухи, и чувства других людей их волновали мало. Она сама выбрала профессию, знала, на что шла, хотя только сейчас задумалась, что всё, что она делала — и колледж, и смертельное хобби, всё это было большой ошибкой, последствия которой она ещё будет расхлёбывать. Если останется в живых.

Пельтцер твёрдо намеревался остаться единственным выжившим из четвёрки. Он удачно расправился с двумя, и был уверен, что и третья жертва никуда от него не денется. Эта соплячка, которая трепалась с подружками на его лекциях, наверняка даже опыта необходимого не имеет, если она и убила кого-то из магов, то только потому, что им всем подсказывали, как это делать, вплоть до мелочей. А сейчас, когда требовалась самостоятельность, у него, Майка, есть все шансы победить.

В Ньюпорт он приехал заранее, чтобы осмотреть территорию. Севернее порта находился комплекс, где отправляли умерших в последний путь — большое строение, в котором размещались сразу несколько молельных комнат для верующих, шатры на случай дождя для родственников и друзей, большие экраны и главное, пусковая установка, выстреливающая под углом в шестьдесят градусов снаряд с прахом, который взрывался на высоте в полкилометра. К смерти на Сегунде относились серьёзно, и делали всё, чтобы живые не остались разочарованными.

Похоронное бюро находилось в старой части Ньюпорта, в воскресенье там работал один скучающий клерк, который охотно рассказал Пельтцеру, что репортёра будут хоронить с трёх до пяти второй трети, десятого января.

— Вообще я планирую устроить такую же церемонию через неделю, — признался Майк, — только намного скромнее. Моя подруга, которая недавно скончалась, хотела, чтобы это произошло именно здесь, вот я и решил осмотреться, а эти похороны, Терезы Симонс, о них даже в новостях передавали. Туда можно как-то попасть, поглядеть вживую на вашу катапульту?

— Только по приглашениям, — клерк состроил виноватую физиономию, — но вы можете понаблюдать со стороны порта или из океана, если арендуете место на катере. Конечно, вы не получите коктейль и закуски, но в продаже будут медальоны с прахом знаменитости, а выстрел совершенно точно будет видно отовсюду.

— Эта штука, которая стреляет, она не опасна? Снаряд точно долетит?

Пусковая установка работала на магнитных ускорителях, по заверениям клерка, она была очень надёжной, что исключало возможность любых инцидентов. Ускорители запитывались от защищённой батареи, которая тестировалась раз в неделю на предмет неисправностей, а обслуживанием занималась портовая служба. Майк оставил аванс в пятьсот реалов за короткую церемонию в следующее воскресенье, и обещал доставить останки в среду, в крайнем случае — в четверг. Это показалось ему забавным, к тому же, убийство Фран Лемански принесёт ему гораздо больше, и он считал, что может на неё немного потратиться. Пельтцер проехал в порт, нашёл службу эксплуатации, и, размахивая буклетом похоронной конторы, потребовал доказательств безопасности установки. Электронный секретарь проглотил квитанцию об уплаченном авансе, выдал график обслуживания и контакты техника.

Адам Сикорский обслуживал портовое оборудование второй год, и относился к своей работе как к досадной помехе, отнимающей десять часов через день. Платили не то, чтобы совсем мало, с голоду он бы не помер, но и на развлечения почти ничего не оставалось, только на вечернее пиво и тотализатор. Сикорский жил один, уборщице давно не платил, а домашний робот простаивал, ожидая ремонта, на который не было сил, времени и денег. Поэтому, когда Адам вернулся домой поздно вечером, никаких изменений в своей комнате не заметил — беспорядок никуда не делся. Он бросил куртку на стул, подошёл к автомату, разогревающему готовую еду, и попробовал его включить. Сенсор не срабатывал, Адам со злостью стукнул по пластиковому ящику кулаком, подвернул палец, зашипел от боли. Автомат моргнул, и выдал совсем не то, что просили, вместо пиццы на тарелке лежал сэндвич, но Сикорский слишком устал, чтобы бороться ещё и с этим, он запихал еду в рот, запил газировкой, насыпал в большую миску кукурузные чипсы и уселся на диван перед телевизором. Но ничего посмотреть не успел, голова его склонилась на грудь, и мужчина засопел.

Дверца в кладовку отворилась, Пельтцер вылез, стряхивая с себя пыль. Работая преподавателем химии, можно создавать не только взрывчатку, но и снотворные препараты, исходные материалы почти одни и те же, только эффект разный. Сикорский должен был проспать часов пятьдесят, Пельтцер достал из ящика комода униформу, понюхал, брезгливо скривился, отправил одежду в стирку, и завалился спать тут же, на хозяйской кровати, Адам выходил на работу в начале второй трети. Комм тихо загудел, Майк было подумал, что наниматель решил исправиться и прислал подсказку, но нет, сообщение было из университета — декан требовал, чтобы Пельтцер перестал валять дурака и появился хотя бы в четверг, на заседании кафедры.

Утром в понедельник преподаватель химии и истории проснулся бодрым и свежим, хозяин комнаты всё так же сидел на диване, под штанами расплывалось мокрое пятно. Майк аккуратно обошёл диван с Сикорским, вытащил из сушилки униформу, переоделся, взял набор инструментов, и отправился в порт.

— Как, говоришь, тебя зовут? — бригадир засунул карточку техника в считыватель. — Чёрт, не срабатывает. Ладно, напомни потом, чтобы я тебе часы этого бездельника переписал. Начни с северного причала, Сюзи вчера поменяла часть накопителей, но контроллеры у панелей барахлят, подзарядка идёт медленно, найди, в чём дело.

Пельтцер кивнул, где находится северный причал, он нашёл на карте, а аппаратную через схему порта. В апартаментах, где он жил, электричество подавалось через розетки, и такие же вот парни, как Адам Сикорский, что-то там меняли и проверяли, но в горнорудной компании ему приходилось кое-какое оборудование настраивать. Он запрыгнул в тележку, перевозящую рабочих, и через несколько минут обсуждал с ними низкую зарплату и дурацкий график. Никто не поинтересовался, что незнакомый человек делает в технической зоне, униформа ничем не выделалась, а дураков, чтобы делали за других работу просто так, из любви к искусству, здешние работяги не встречали никогда.

С контроллерами пришлось повозиться, здесь, в Ньюпорте, их не просто вытаскивали из посадочных мест, чтобы вставить новые, и отправляли на утилизацию, а составляли дефектные ведомости, Пельтцер напрягся и изобразил нечто правдоподобное, интуитивно заполняя нужные формуляры. До катапульты Майк добрался почти к концу рабочей смены, обслуживания она не требовала, но зато он уверился, что ним никто не следил.

Несмотря на хвалёные меры безопасности, батареи отлично взрывались, если приложить строго направленный импульс в нужном месте — например, выстрелить. К тому же в катапульте находился снаряд, распыляющий чей-то прах, который для эффекта снаряжали взрывчатым веществом, всего-то десять граммов, этого хватало, чтобы тонкостенная колба разлетелась на мелкие кусочки. Мужчина дождался, когда очередной покойник отправится в воздух, а провожающие — займутся своими делами, для виду покопался в панели управления, проверил тестером контакты, и просунул между шарнирами кусок низкомолекулярной взрывчатки. За оставшееся она должна была покрыть тонким слоем движущиеся элементы, а детонатор, прилепленный к контактам батареи — в нужный момент её активировать. Теперь, если катапульта взорвётся, никто не подумает, что её специально заминировали, спишут всё на батарею и снаряд. И на выстрел, который их повредит.

На сигнальной мачте тоже стояли накопители, которые следовало проверить. Мачта возвышалась на семьдесят метров, с её вершины площадка с похоронной катапультой была как на ладони, Майк спрятал в техническом отсеке два дрона с взрывчаткой, прикрепил к металлической конструкции арбалет, который он нашёл в сумке Тинг Чэнь, на оружии остались её отпечатки и частички кожи. К арбалету пришлось докупить прицел, автоспуск и небольшие дротики, с палец длиной, к ним он тоже приделал наконечники с крохотным зарядом, неспособным кого-то серьёзно ранить, у Пельтцера не было цели уничтожить как можно больше людей. Он собирался убить только одного, точнее одну. Первый дротик должен был попасть в шарнир, соединяющий катапульту с подставкой, а остальные — куда придётся, автоприцел перед выстрелом замерял скорость и направление ветра, но всё равно, точность была невысокой.

Второе место он оборудовал на контейнерной площадке, в полукилометре от места похорон. Пусковая установка для фейерверков, купленная в обычном магазине, заняла место под рабочей кабиной башенного крана, её пришлось немного доработать, чтобы увеличить дальность. В суматохе никто не будет разбираться, что летит в сторону толпы — настоящие ракеты, или имитация, мелкие ранения добавят паники, охрана собьётся с ног, пытаясь не допустить давки, мало кто будет обращать внимания на посторонних, а когда Лемански обнаружат мёртвой, он, Пельтцер, будет уже далеко отсюда.

В трёх километрах от него, в небольшой гостинице на улице Ремарка, Фил Родригес и Анджей Смолски вышли из номеров на последнем, третьем этаже, и спустились в бар. Анджей приехал сюда по заданию редакции, Фил — взяв отпуск. Агент не знал, что они ищут, он доверял своему чутью, если Фран стреляла в свою мать, на похоронах он это поймёт. Сотрудника Бюро и репортёра «Фундо Политико» объединяла бурная молодость и страсть к персиковому бренди, а ещё возможность вспомнить первое за стаканчиком второго.

— И что ты собираешься делать? — спросил Анджей, — посмотришь ей в глаза и спросишь, не она ли прикончила половину магов этого острова?

— Примерно так, — кивнул Фил, бросил в рот горсть фисташек, задвигал челюстями, — просто помаячу неподалёку, она занервничает, поймёт, что от неё не отстанут, и обязательно себя выдаст. Пока что она слишком осторожна, ночует в гостиницах, ездит на арендованном мотоцикле, но помяни моё слово, когда эта пигалица почует опасность, обязательно приведёт нас к своему дому, а там мы найдём доказательства. Ты получишь свой репортаж, а я смогу спокойно уйти на пенсию, не мучаясь мыслями, что всякая нечисть свободно разгуливает по Параизу, смеясь мне, Анджей, мне, ветерану Бюро специальных операций прямо в лицо. Ты бы видел её адвоката, такой лощёный, словно из мафии, у него портфель стоит дороже моей машины, за ней точно что-то есть. А ещё помнишь, парнишка у вас работал в «Политико», из эсперов.

— Веласкес? — Смолски зачерпнул ложечкой мороженое, опустил кусочек прямо в бренди, отхлебнул из стакана, глотая ледяную массу вместе с выпивкой.

— Он самый. Это Веласкес охранял Симонс, он тоже наверняка будет тут, а где этот парень, там неприятности. Он и Лемански повязаны, помяни моё слово. В прошлый раз мы чуть было его не сцапали, но гадёныш скользкий, как электрический угорь, и такой же опасный, чуть что, шарахнет током, то есть молнией, или чем там эти мутанты бьют.

— Полегче, — Анджей втянул слишком большой кусок мороженного, зубы заныли от холода, — маги такие же люди, как мы.

— Ага, рассказывай, если бы ты повидал такое, что мне довелось, ты бы так не говорил, — хмыкнул Родригес. — Ладно, давай ещё по две, и спать.

Приглашение на церемонию похорон Павлу прислал Коллинз, когда молодой человек выезжал из города. Он не скрывал, что его заставили это сделать.

— Наш маркетинговый департамент посчитал, что ты должен отдать дань памяти погибшему на задании репортёру, — мрачно сказал редактор «Ньюс», — не знаю, что там за игры они устраивают, ты всегда можешь отказаться. Кстати, Перейра снялся с выборов, пошли слухи, что это для него устроили взрыв, чтобы Симонс не раскопала ничего о его прошлом, всплыл запрос, который она отправила из полицейского управления, так что Перейре конец.

— А я тут при чём?

— Ходили слухи, что Перейра — человек Фальков, а бывший мэр Гомеш был женат на племяннице братьев Гальяцци, если одна семья выхватывает власть в столице из рук другой, жди беды. Ты ведь как-то был связан с братьями?

— С чего ты взял? — натурально удивился Веласкес.

— У Терезы на тебя целый чемодан компромата, как раньше говорили, — рассмеялся Коллинз, — что там правда, а что выдумки, не разберёшь, но теперь всё это лежит у меня, вместе с тремя или четырьмя тысячами таких же чемоданов, наша покойница чуть ли не на каждого жителя Сегунды что-то собирала. Имей ввиду, Пол, я просто так от тебя не отстану, и если ты ещё раз устроишь такое же шоу, как на площади Сервантеса, говорить будешь только со мной, к чёрту «Таймс» и «Миррор». Договорились?

Павел клятвенно пообещал, получил метку приглашения, судя по порядковому номеру, там должно было быть не меньше трёх сотен человек. Если вдруг Нора Суарес решит его там прикончить, ей придётся туго — помимо свидетелей и бестолковой охраны, будет ещё и полиция, а в её присутствии убийцы обычно ведут себя скромно, да и сам молодой человек будет настороже, так что насчёт мероприятия он не беспокоился.

Апартаменты на улице Фейхтвангера пустовали — Геллер и Лив Борхес отдыхали на белом песке восточных пляжей, Павел проверил записи с жучков в доме Франчески Данте. Тот, что он специально оставил в кабинете адвоката, обнаружили практически сразу, его подсоединили к линии секретаря, и вставили несколько смонтированных разговоров, незначительных, просто чтобы проверить реакцию Веласкеса. Флек встроился в общую сеть, но тоже ничего важного не передал, Борис Данте не связывался с сестрой, а она не знала, где он находится.

Яхта, судя по метке на карте, находилась в ста двадцати километрах от Акапулько, в открытом океане, и на небольшой скорости шла прямо к той точке, которую обнаружила Розмари. Несколько камер показывали пустую водную поверхность, всю в искорках отражённых звёзд, если лейтенанту повезёт, она найдёт какую-нибудь секретную базу, давно законсервированную. Если же не повезёт, то неприятности на свою круглую задницу. Павел хорошо относился к Розмари и беспокоился за неё, но в конце концов, он ей не нянька, чтобы приглядывать за каждым шагом. У молодого мага были другие дела, то, что он узнал от Лео и его гости, волновало гораздо больше, чем внутренние дела Сил обороны. Возможно, стоило подождать, но Веласкес был уверен — если он знает, где искать, то и другие тоже рано или поздно обнаружат девочку.

— Образец семь, — Павел натянул маскировочный комбинезон, надвинул на глаза визор, через люк в апартаментах вылез на чердак. а оттуда — на крышу, — вот как, оказывается, тебя зовут.