Образец "Ноль" (Веласкес-4)

Глава 17

Глава 17.

10 января, вторник.

Протекторат Ньюпорт.

Пельтцер следил за похоронами через прицел арбалета, установленного на сигнальной мачте. То, что Фран поволокли к катапульте, стало для него полной неожиданностью, Майк не понимал, что происходит, но это рушило его планы. Девушка должна была находиться рядом с барьерами, подальше от взрывчатки, но отменить он уже ничего не мог, любой новый сигнал тут же отследили бы. Оставалось смотреть, как Фран, судя по всему, слегка ошалевшей от новой роли, вручили капсулу с прахом, и заставили засунуть в катапульту. Орудие приводилось в действие автоматически, начался минутный отсчёт, который Пельтцер заранее синхронизировал с автоспуском арбалета. Ему нравилось число восемь, напоминавшее перевёрнутый знак бесконечности, и когда до выстрела осталось восемь секунд, в основание катапульты ударил небольшой прут из композита. Он отскочил, не причинив никакого вреда конструкции, но одновременно с этим от контактов батарей к крохотному детонатору, похожему на песчинку, ушёл электрический заряд. Детонатор не вспыхнул, как большинство таких же устройств, а наоборот, сильно охладился, почти до единиц кельвина. Этого оказалось достаточно, чтобы взрывчатка в этом месте кристаллизовалась, этот процесс принял лавинообразный характер, и через несколько сотых секунды механизм почти заклинило. Почти, потому что у батареи было достаточно мощности, чтобы провернуть шестерни. Стальные зубья разрушили начали перемалывать взрывчатку в порошок, что и запустило процесс детонации. Взрыв был не очень сильным, но тех, кто стоял рядом с катапультой, отбросило в стороны взрывной волной, кого-то даже ранило отлетевшими частями механизма. Одновременно со стороны контейнерной площадки к гостям церемонии устремились ракеты. Они взрывались в воздухе, казалось, прямо над людьми.

Началась паника. Охранники пытались прикрыть своих подопечных, но те влились в общий хаос, гости, у которых была боевая подготовка, быстро сориентировались и ринулись к боксам, где оставалось оружие, остальные побежали к выходу, полиция спешно оттаскивала барьеры, чтобы люди могли свободно покинуть неудавшуюся церемонию. Анджей Смолски держался возле Фран, стараясь не потерять её в толпе.

Фран стояла рядом с катапультой, взрыв чуть не сбил её с ног, кусок шестерёнки распорол щёку, и кровь текла тонкой струйкой. Ещё пошатывался зуб, но на это девушка внимания даже не обратила. Она никогда ещё не была в такой ситуации, и растерялась — одно дело стрелять с подготовленной позиции по мишени, и совсем другое стать такой мишенью. Фран бросилась было вместе со всеми, и споткнулась о тело, на земле валялся тот самый старичок, который протащил её к катапульте, Шульц. Ему повезло меньше, металлический осколок попал в грудь возле шеи, Шульц задыхался.

— Поднимаем, — неряшливый мужчина, который сперва был вместе с агентом Родригесом, а потом оказался знакомым второго редактора, потянул руку старичка на себя.

Девушка кивнула, подхватила Шульца с другой стороны, и они вдвоём поволокли его к выходу. Над катапультой висело серое облачко, постепенно покрывающее пластобетонную площадку тончайшей пылью — прахом Терезы Симонс.

Настя услышала взрыв, когда проверяла списки охранников, и стояла к катапульте спиной. Зато она увидела, откуда начали пускать ракеты, и тут же послала туда ближайший патруль — Смита и Гонсалеса. Парни были живы и здоровы, значит, разборки отложили на свободное время. Волкова достала пистолет, три дрона прекратили облёт морской акватории, и переместились ближе к толпе, а ещё два полетели в сторону контейнерной площадки.

Как справляться с неорганизованной толпой, полицейских учили в академии. Главное, чтобы люди друг друга не затоптали, следовало создать свободный проход, чем Настя и занялась. Она вместе с двумя другими офицерами быстро оттащила барьеры, пока те, кто стоял в задних рядах, оглядывались и пытались понять, что происходит, а потом выстрелила в воздух и заорала:

— Пожар, все на выход.

Голос, усиленный ретрансляторами, разнёсся над площадкой. Это подействовало, ближние ряды бросились в сторону порта, освобождая место тем, кто находился ближе к катапульте, так что хоть со стороны толпа выглядела неорганизованной, но она не была плотной. Сбивали с ног только тех, кто решил не бежать прочь, а наоборот, прорваться поближе к месту взрыва и всё рассмотреть, таких было достаточно, учитывая профессию большинства приглашённых, мощный поток смёл их, словно кегли. Дрон передал картинку — на крыше контейнерного блока стояла пусковая установка для фейерверков, но Настя и сама видела, что ракеты не долетали до людей, и взрывались где-то за пределами огороженной территории. Мимо неё пробежали почти полторы сотни людей, значит, площадка быстро пустела, возле катапульты валялись несколько тел, к ним Волкова отправила медиков. Она было решила, что кто-то хотел просто сорвать церемонию, но тут раздались выстрелы. Одиночные, пять, может быть шесть.

Пельтцер никогда не устраивал массовые беспорядки, но достаточно насмотрелся на них в фильмах и сериалах. Там всё происходило практически так же, как получилось сейчас — стоило дать толпе повод для паники, и она становилась неуправляемой. Правда, полицейские быстро сориентировались, открыли проходы, но это как раз было Майку на руку, на него никто внимания не обращал. Мужчина достал из сумки белую рубашку с бейджем больницы Пастера и чемоданчик скорой помощи, от стоящей неподалёку машины с красным крестом в сторону площадки бежали несколько человек, одетых так же, как он. Пельтцер отсчитал нужное время, и сжал в руке пульт, который приводил в действие детонаторы зарядов-шариков, раздались хлопки, похожие на выстрелы. Если бы он знал, что всё так обернётся, то сделал бы заряды помощнее.

До выхода оставалось буквально несколько шагов, большая часть людей уже покинула площадку, двое парней в белых рубахах только что отобрали Шульца у Фран, и понесли куда-то, помятый мужчина колебался, но в конце концов бросился за приятелем. Девушка двинулась в сторону полицейских, но почувствовала, как что-то ударило в спину, она споткнулась, и упала. В глазах потемнело, Фран не чувствовала ног. Зато она почувствовала, как кто-то поднял её, и понёс, с трудом повернула голову. Спасителем оказался Пельтцер, он почему-то был одет в рубаху парамедика. Всё это казалось подозрительным, Фран попыталась вырваться.

— Не дёргайся, — голос у преподавателя истории был совсем не доброжелательным, — а то прикончу прямо тут.

Девушка расслабилась, лихорадочно думая, что предпринять, Пельтцер внезапно остановился, разжал руки, и она упала на бетон.

Фил услышал и увидел взрыв, когда пытался стереть с щеки следы пончика с клубничным джемом. Салфетки скатывались, пришлось намочить их в персиковом бренди, отчего щека стала ещё более липкой.

— Что происходит? — он связался с операторами, но уже и сам всё понял.

Кто-то взорвал катапульту, запустил фейерверки, и теперь несколько приглашённых на похороны вполне могли сами стать причиной таких же церемоний. Террорист, или террористы, посеяли панику, но пока что настоящих жертв видно не было, взрыв такой мощности мог разве что серьёзно ранить, и значит, его использовали как отвлекающий фактор. Что-то ещё должно было произойти.

— Объект восемь ведёт себя странно, — оператор передал картинку, на которой профессор Пельтцер переодевался в парамедика. — Связываю с полицией.

Родригес уже выскочил из бара, и бежал в сторону похоронной площадки, тяжело дыша и пытаясь не споткнуться, с физической формой в последние годы у него были проблемы. На бегу он связался со старшим офицером, сержантом Волковой, и в двух словах обрисовал ситуацию. На удивление, сержант оказалась вменяемой и даже лишних вопросов не задавала, Фил был уверен, что где-то её видел, только вспомнить не мог. До Пельтцера оставалось метров четыреста, когда раздались хлопки, похожие на выстрелы, и среди толпы послышались вскрики. Могло показаться, что кто-то стреляет, но Фил решил, что это скорее всего взрывы, только очень слабые.

— Вижу его.

Сержант Волкова послала Филу изображение с дрона, на нём Пельтцер бежал в сторону катапульты. Агент закашлялся, и поклялся себе, что будет делать зарядку каждое утро, или хотя бы два раза в неделю. И бросит курить. Пельтцер в это время подхватил на руки рыжую Лемански, и потащил куда-то в сторону от основного прохода.

— Взять, — скомандовал Фил.

Волкова не стала переспрашивать, и бросилась за Пельтцером, а агент перешёл на шаг, пытаясь восстановить дыхание.

Настя присела, приклеила аптечку к шее Фран — девушка была без сознания, но ещё жива. В другой руке она держала пистолет, направленный на Пельтцера. Тот потянулся было к поясу, но под взглядом сержанта отдёрнул от кобуры руку.

— Я только хотел помочь, — сказал он.

— Руки.

Майк послушно вытянул обе руки вперёд. Да, он был одет в рубашку парамедика, но любой адвокат отметёт это обстоятельство как несущественное, главное, что он действительно пытался помочь, и ничем никому не навредил. На арбалете найдут ДНК Чэнь, взрывчатку и микрозаряды к нему вообще никак не приплетут, так что Пельтцер почти не волновался. Плохо, что Фран Лемански осталась жива, но день-два, он выйдет из полицейского участка, и доберётся до неё. И тогда уже не станет миндальничать, разрабатывать сложные схемы, просто прикончит эту живучую тварь. Профессор почувствовал, как кисти обхватывают фиксаторы, чуть заискивающе улыбнулся, показывая, что не опасен.

— Я его взяла, — доложила Настя агенту Бюро, — не сопротивляется.

— Буду через минуту, — Фил снова перешёл на трусцу, ему казалось, что он бежит очень быстро.

Волкова вызвала ещё двух офицеров, к Лемански спешили медики, они стояли в стороне от рассеивающейся толпы. Настя подняла руку к виску, чтобы переключить обзор с дронов на стационарные камеры, а потом вызвать дежурных из участка, как вдруг Пельтцер разинул рот в беззвучном крике, и начал падать вперёд, задняя половина его черепа разлетелась ошмётками по бетонному основанию.

— Стреляли максимум со ста метров, — криминалист Бюро вывел на экран схему с Пельтцером посредине, — примерно из этого сектора, со стороны океана.

— А точнее? — нахмурился Фил.

— Не знаю, экспансивный заряд перемолол всё в черепушке, а от затылка с входным отверстием вообще ничего не осталось, но на записях с камер ничего нет, словно пуля из ниоткуда возникла.

— Колебания воздуха?

— В такую жару? Если бы вы разместили камеры и датчики вокруг покойника, тогда я бы ещё попробовал, пуля с отражающим покрытием, частички нашли внутри, такие используют оперативники Бюро, к примеру.

— Раскопай всё, что можешь, — приказал Родригес, и отключился.

Старший агент, которого почти отправили за письменный стол, внезапно почти возглавил расследование — так распорядились директор Зиггерт и его помощник Маккензи. Сам Маккензи прибыл на место через несколько часов, за это время площадку очистили от посторонних, прочесали все окрестности. На удивление оперативно сработала полиция, патрули были расставлены кое-как, но сержанту каким-то чудом удалось их организовать. Нашли арбалет, из которого стреляли в катапульту, и ракетницу, из которой выпустили фейерверки. На раненых обнаружили следы взрывчатого вещества, как утверждал эксперт, сделанного каким-то гением. Этого гения Фил знал — на Пельтцере нашлись те же самые фрагменты, только ему они вреда не причинили, к тому же профессор, как оказалось, преподавал не только историю, но и химию, а когда-то был подрывником. Агент захотел узнать обо всём, что взрывалось за последнюю неделю, так в деле появились Тинг Чэнь и ещё раз — Тереза Симмонс, взрывчатка, найденная на месте преступлений, привязала их к Пельтцеру. Получалось, что профессор убил как минимум троих. Что эту троицу связывало, Фил не стал сам распутывать, он отдал материалы аналитикам — нельзя всё делать самому, иначе не остаётся времени даже на еду и сон.

Вызов к Суркову, третьему советнику Бюро, который формально руководил расследованием, застал старшего агента за очень поздним ужином, Фил получил скупую похвалу и задание найти связь между Пельтцером и старушкой Гименес, начальство решило, что винтовка принадлежала профессору, это выглядело логичнее, чем дочь, стрелявшая в мать. Но Родригес не собирался снимать подозрения с Фран, логика тут была, по его мнению, не при чём. Точнее, она была, только другая. Девушку отвезли в клинику, и пока что врачи не разрешали её допрашивать, но жизнь потенциальной преступницы была вне опасности — взрыв не задел позвоночник, только контузил, и в клинике обещали поставить девушку на ноги в течение трёх дней. Запрос судье вернулся с отказом, адвокат Лемански был хорош, и заранее подал протест. Агент тоже был неплох, и подал новый запрос другому судье, которого знал много лет.

Фил никогда не торопился, в отличие от многих своих коллег, и готов был подождать. В деле появился ещё один персонаж, тот, кто стрелял в Пельтцера, но не стал стрелять в Лемански, пока что он сделал только один ход, и наверняка сделает второй. Подозрения укрепились, когда аналитики вернули материалы с новыми данными. Такую же взрывчатку использовали в прошлом году, когда взорвали Любомирского, гангстера из Майска. Фил и сам бы провёл параллели между покушениями на эсперов и вчерашним делом, департамент сделал это за него. Пельтцер и Фран были одного поля ягодки, а тот, кто разнёс профессору черепушку, скорее всего, стоял над ними, и убрал ненужного исполнителя. Вот только почему он оставил другого — этого Фил понять пока не мог. Но знал, кого надо спросить. Если ещё будет кого спрашивать.

Фран очнулась в небольшой палате. За ширмой кто-то сопел, она села на кровати, свесив босые ноги, ощупала себя. Щека почти зажила под слоем геля, на спине обнаружилась накладка на уровне поясницы, девушка пошевелила пальцами ног — движения были скованными, но уверенными. Голова кружилась, от сгиба локтя к аппарату возле кровати шли две трубочки. Фран потянулась, разминая мышцы, и тут же поняла, что сделала это зря, накатила тошнота, перед глазами замелькали искры.

— У тебя есть три, максимум четыре часа, — послышался голос из-за ширмы.

— Кто вы?

— Я тот, кто не заплатит тебе триста пятьдесят тысяч, — сказал незнакомец, — потому что ты не справилась.

Или незнакомка, голос явно исказили так, чтобы его невозможно было узнать, хотя он больше походил на мужской.

— Не скажу, что я разочарован, — продолжал неведомый собеседник, — хотя мне пришлось многое сделать самому. Например, убить Пельтцера, он ведь почти добрался до тебя. Мне всего лишь хотелось, чтобы ты была готова, Фран Лемански, потому что у тебя есть талант.

— К чему готова? — голос незнакомца звучал размеренно и убаюкивал, девушка с трудом держала глаза открытыми.

— Недавно я бы сказал — убить ещё одного человека. Но ты смалодушничала, подставилась под удар, я не знаю, способна ли ты сделать шаг вперёд. Поэтому денег ты больше не получишь, и заданий тоже, сама решай, как поступить. Я сейчас уйду, на моей кровати ты найдёшь одну интересную запись, посмотри, а потом исчезни — агенты Бюро скоро придут за тобой, новый запрос уже лежит у судьи Иржи Суона, а тот им не откажет. Возле закусочной напротив главного входа стоит мотоцикл, тёмно-синий Элсиг, его не отследить, на твоём складе ждёт небольшой подарок, взамен той вещицы, которую ты оставила у Исабель Гименес, опять же, делай с этим, что захочешь. Теперь ты сама по себе, Фран. Прощай.

Девушка прислушалась, но из-за ширмы больше не доносилось никаких звуков. Возможно, там и человека-то не было, и голос шёл из какого-нибудь динамика. Она отодвинула бежевую створку — на аккуратно заправленной постели лежали планшет и матовая пластина пропуска.

2 января 320 года от Разделения,

Портальный комплекс.

Сержант-техник Ингвар Лемански положил служебный планшет на стол, прикрыл глаза. С лета прошлого года он списывал неисправное оборудование, лежащее на складе, многим экземплярам было по две, даже три сотни лет, старьё наконец-то отправлялось в утиль. Работа Лемански заключалась в двух простых вещах — визуальный осмотр и проверка инвентарной описи, а также уничтожение всех носителей информации, если те вдруг обнаружатся. Только после этого он личной меткой превращал материальные ценности в ненужный хлам, и передавал их подрядчикам. Всё началось с проходческого комбайна, Лемански с детства любил возиться с техникой, а этот агрегат восхищал его простотой и мощью. В комбайне он обнаружил первую пластину с информацией, обычные ежедневные логи, но среди них попадались и переговоры между операторами. Находку сержант, как и полагалось по инструкции, утилизировал, но информацию оставил себе, из любопытства. Сведения устарели практически сразу, как комбайн отправили на склад, поэтому ничего секретного там не было. Пластины попадались примерно в каждой десятой единице техники, в самых неожиданных местах — иногда таких, которые в технической документации не упоминались, и их поиск превратился в своего вида спорт. Когда информации набралось достаточно много, Лемански начал сопоставлять данные, прогонял их несколько раз через аналитические программы, находил нестыковки и пытался их объяснить. У него получалось, с азартом сержант выискивал примеры человеческой невнимательности или неряшливости, исправлял, и с удовольствием любовался на результаты своего труда, которые никому были не нужны.

До прошлой недели, когда из посадочного модуля, сделанного ещё на Старой Земле, он извлёк очередную пластину. Крохотный, в несколько строк, обрывок разговора, и массив логов, которые неожиданно дополнили и раскрыли прежние данные. То, что он нашёл, Лемански показал начальству — лейтенанту Мальцеву, но лейтенант сержанта-техника обругал и запретил заниматься чем-либо, не относящимся к прямым обязанностям. Тогда Лемански решился, он переслал информацию тем, кто стоит выше, в надежде, что на неё обратят внимание. Вчера пришёл ответ, те, кому по положению было положено думать, отказывались это делать, они тоже объяснили всё, что он нашёл, обычным сбоем. Другой бы на его месте, наверное, стал бы протестовать, или полез бы ещё выше, но Лемански остыл, и не собирался бороться с призраками, возможно, он действительно был неправ, потратил столько времени на чепуху.

Смена должна была вот-вот закончиться, а через двадцать часов он сможет отпраздновать свой день рождения. Они с дочкой отправятся на утёс, отличное место, с которого видно всю Нижнюю столицу, и их небольшой дом в предместье, и горы вдали, и наверное, даже океан, если хорошенько приглядеться. Но не раньше начала второй трети, именно тогда Сол заливал лучами долину, он получал свой подарок, а Фран — мороженое. Они прекрасно проводили время вдвоём, он и она, отец и дочь. И, наверное, будут так же отлично ладить ещё много лет.

Сержанту показалось, что возле стены, ещё недавно уставленной техникой, что-то шевельнулось. Освещение на складе иногда мерцало, заставляя тени плясать, камеры и датчики отслеживали любую пылинку, так что непрошенных гостей Лемански не боялся. До того момента, как длинное лезвие вошло в шею между пятым и шестым позвонком и перерубило ему трахею.

Фран прокручивала запись с обезглавленным трупом раз за разом, глотая слёзы, и никак не могла поймать момент, когда затянутая в чёрное фигура появлялась за спиной сержанта. Она возникала словно из ниоткуда, даже не из воздуха, а будто из другого пространства. Чёрный балахон, белые перчатки, длинное узкое лезвие, рукоять без гарды, смазанное движение. Только когда слёзы высохли, девушка просмотрела ещё раз последние двадцать секунд, там, где убийца откинул капюшон, и камера засняла его лицо. Её лицо. Лицо, которое вот уже два или три месяца показывали на всех каналах. Лицо генерала Мойры Хоук.

Девушка завернула планшет в полотенце, взяла пропуск, поднялась с кровати, и осторожно ступая босыми ногами, словно боясь кого-нибудь разбудить, подошла к шкафчику с одеждой. А через несколько минут, беспрепятственно пройдя через пост охраны, уселась на мотоцикл и растворилась в ночи.

— Ты теряешь хватку, — Диана Родригес говорила ровно и спокойно, словно не отчитывала собственного отца, — может, тебе и вправду пора на пенсию?

Фил на этот раз был с ней согласен процентов на девяносто. Да, его настолько увлёк розыск подозреваемых, что он даже не стал проверять, документы, которые остались от Исабель Гименес — очевидно же, раз старушка занималась криминалом, это она никак не записывала. Так что он пропустил арендный договор с Фран Лемански, ещё и потому, что сделка проводилась через двух посредников. Бывший полицейский, Эрик фон Зюдов, оказался внимательнее, и к утру среды получил через судью нужную выписку, а с ней и адрес. Когда сотрудники Бюро появились на складе в джунглях, они обнаружили здание, покинутое в спешке — вещи были разбросаны, в полуоткрытые ворота уже успели залететь птицы и заползти пауки. Саму девушку там не нашли, не было её и в клинике Ньюпорта, рыжая убийца, а Фил был теперь в этом уверен, затерялась на просторах Параизу. Скорее всего, на каком-то запасном транспорте, припрятанном заранее, потому что записанный на Лемански мотоцикл нашёлся на складе, а арендованные байки и автомобили легко отслеживались, если знать, за чем и кем следить. Отстранили старшего агента так же быстро, как и повысили перед этим, теперь у Родригеса был собственный закуток в агентстве с большим столом и удобным креслом. И никакой свободы действий.

— Да, я облажался, — согласился он. — Точно так же, как твои аналитики, и прочая модная шушера, но это с меня вины не снимает. Старею, Ди, тут ничего не поделаешь, может, надо дать дорогу молодым. Что ты там говорила о небольшом домике на берегу моря?

— В джунглях, — поправила его начальник отдела по особо тяжким правонарушениям.

— Цветы выращивать не стану, а вот рыбалка — отличное занятие для старого пердуна. Меня только один вопрос беспокоит, ты уж прости, что напоследок вмешиваюсь. Вдруг неизвестный, который пристрелил Пельтцера, это Павел Веласкес?

— Не неси бред, — сказала Диана неуверенно, — при чём тут он?

— За последние полтора года в самых громких преступлениях он всегда при чём, — напомнил ей старший агент, — например, как тебе такой вариант. Веласкес враждует с Фальками из-за убийства Терезы Симонс, которую он охранял, потому что «Ньюс» принадлежит Генри Фальку, не напрямую, но его корпорация «Айзенштайн» редакцию контролирует. В отчётах полиции Ньюпорта есть кое-что о двух бандитах из Тахо, которые некоторое время провели рядом с домом, который Веласкесу принадлежит, и я вот чую, неспроста они там сидели. Предположим, парень решает сделать свой ход, он каким-то образом выясняет, что Пельтцер почти прикончил мага, как его, Любомирский, кажется? Посылает запрос Службе контроля, прикрывшись своей лицензией детектива. Наверняка у этого мелкого прыща появились доказательства, он их предъявляет профессору, тот соглашается, и устраивает на похоронах шум и тарарам. Фальки опозорены, они не смогли обеспечить охрану своих же людей, репутация падает, но ниточек никаких к Веласкесу не тянется, потому что Пельтцера он убивает. Очень ловко, как год назад, на площади Сервантеса, помнишь? Шесть выстрелов, и все идеальные, но ещё тогда мы задавали себе вопрос, не устранил ли он исполнителя после того, как тот сделал своё дело. Подумай, Ди, парень непрост, от него всего можно ожидать.

Фил. осторожно прикрыл дверь, и танцующим шагом направился в свой закуток, весело насвистывая песенку Эмили Ласкер. Он был точно уверен, что Веласкес тут не при чём, ну разве что самую малость, однако теперь Бюро начнёт под него копать, и наверняка что-то выяснит. Иногда можно участвовать в расследовании, сказав пару слов, заронив тень сомнения, особенно если ты чертовски хороший и очень опытный агент.