Образец "Ноль" (Веласкес-4)

Глава 2

Глава 02

2 января 336 года от Разделения.

Бюро специальных расследований появилось, когда население колонии почти освоило Остров, основав крупные поселения, ставшие городами. Фильмы и сериалы периода до Разделения оставались самыми доступными источниками культуры и традиций, поэтому в Бюро служили агенты, а в полиции — офицеры и сержанты, преступные кланы создавались именно такими, как их показывали актёры со Старой Земли. А ещё оттуда пошла мода на национальное самоопределение, те, кто считал себя потомками переселенцев из Южной и Центральной Америки, обосновались в Тахо, Касабланке и Акапулько, англоязычные, в основном американские колонисты отстраивали Модену, Гринвуд и Тампу. Европейцы обустроили Ньюпорт и Ривердейл, китайцы — Хайчен. Русский обслуживающий персонал вместе с группой военных остался в Майске, а учёные, их охрана и морские подразделения двинулись на север, заняв территорию между реками Рио-Морто и Агуа — там появился город Северный. После короткого периода раздробленности население смешалось, люди переезжали из города в город, но всё равно, до сих пор в Северном жили те, кто считал себя русскими, а в Хайчене — китайцами.

Центральное отделение Бюро располагалось неподалёку от Нижнего города, в нём работало почти пятьсот человек, при том, что в отделах даже крупных городов едва ли насчитывался десяток агентов. Поэтому вся информация стекалась сюда, в длинное трёхэтажное здание слева от Каменного шоссе, если ехать из столицы в Майск. Группа из Сил обороны, занимавшаяся делом безумного мага, готова была свернуться к Рождеству, но новые обстоятельства заставили Сэмюэля Маккензи задержаться.

Полтора месяца назад, в восемь часов первой трети 16 октября, курьер доставил в Бюро на его имя посылку. В коробке чёрного дерева с накарябанным знаком бесконечности, лежала половина серебряной монеты со Старой Земли, итальянские пятьсот лир 1965 года по старому исчислению. На монете был изображён итальянский поэт Данте Алигьери. Сэм решил, что это чей-то дурацкий розыгрыш, зарегистрировал посылку как положено, и сдал в архив — команда из FDS была расформирована, только он и Эрик фон Зюдов оформляли последние документы.

22 октября, в воскресенье, в Верхнем городе сделали шесть выстрелов в адвоката Бориса Данте, работавшего на криминальную семью Гальяцци. Полиция погналась за убийцей, при задержании машина загорелась, личность преступника установить не удалось, заложенный в пикап термобарический заряд всё уничтожил. Адвокат выжил, у Данте было полно врагов, и никто поначалу не углядел в преступлении ничего необычного, кроме того, что на шее расстрелянной жертвы висел блокиратор. Поскольку перед офицерами полиции был маг, да ещё и без браслета на руке, рапорт ушёл в Службу контроля и в Бюро. Аналитическая программа указала на сходство имени человека с монеты с именем жертвы, но пометила, что связь незначительная. Данте поместили в карантин Службы контроля, к этому времени Маккензи и думать забыл о монете.

Вторую посылку он получил почти сразу после убийства Данте, утром 23 октября. Половина монеты в один франк с Шарлем де Голлем 1988-го года до Разделения лежала точно в таком же деревянном ящичке, а через шесть дней подорвали в собственной машине Карла Любомирского, гангстера из Майска. Любомирский, как и Данте, был магом, и ему тоже повесили браслет на шею. В этот раз полиция оказалась внимательнее, обыскала место преступления сразу же, и нашла вторую половину франка, которая вместе с той, что получил Маккензи, составила целую монету. Вторую половину итальянской монеты нашли в доме Данте при повторном обыске, так что сомнений не почти не оставалось — кто-то охотится за магами, наносит смертельные ранения, а потом снимает с руки блокиратор и вешает на шею, чтобы лишить эспера защиты.

Сэмюэля Маккензи и Эрика фон Зюдова оставили в Бюро, дали в помощники Марка Эскобара, агента отдела убийств, и мага-инспектора Тима Мелендеса из Службы контроля.

Покушения повторялись каждую неделю, сначала в понедельник с утра на имя Маккензи присылали монету с подсказкой, а потом в воскресенье той же недели пытались убить очередного мага. Все они были смертельно ранены, без сознания, и с блокиратором на руке выжить не могли. Преступник сохранял им жизнь, снимая браслет, и одновременно её отнимал — организм мага, пытаясь спастись, впитывал столько излучения, что сам он становился опасным для общества. Один раз у преступников вышла осечка — Мари Бланш, одна из близких помощниц мэра Гомеша, умерла, ранения оказались слишком тяжёлыми, и излучение планеты ей не смогло помочь. Убийцу вычислили, обычный банковский клерк покончил с собой через сорок минут после покушения. Жизнь клерка вывернули наизнанку, но ничего подозрительного не нашли, разве что нездоровое увлечение холодным оружием и половину монеты в кармане.

Предпоследней жертвой стала Филипа Суарес, дочь советника преступной семьи Фальков. 16 ноября Маккензи получил половину монеты в два реала, на которой был отчеканен художник Кандиду Портинари, а 22 ноября сеньору Суарес расстреляли в её собственном офисе в её же собственный день рождения. В кабинете жертвы среди множества подарков нашли номерную копию картины того же Портинари «Мальчик с рогаткой», которую она получила в подарок от Эфраима Геллера. Но поскольку у Геллера было алиби, и к тому же он и Филипа были старыми друзьями, к покушению его никак привязать не смогли.

Последнюю половину монеты прислали 23 ноября, в этот раз Маккензи достался серебряный рубль Российской империи, на аверсе которого красовался император Пётр, а на реверсе — герб империи, орёл. На всякий случай попытались установить слежку за всеми магами, которые как-то были связаны с Петрами или орлами, но 1 декабря ничего не произошло. Как оказалось, преступник решил отдохнуть, и перенёс покушение на первый день следующего года.

Фон Зюдов сидел перед шестью голографическими портретами жертв, под которыми лежали распиленные монеты. Над пятью голограммами висели серые клубки, и только над одной, Марии Бланш — лицо банковского клерка. Эрик не смотрел на них и не думал о чём-то, он спал.

— Работать пора, — Маккензи хлопнул его по плечу, — сегодня отличный день.

— Ничего? — фон Зюдов протёр глаза, потянулся.

— Ничего, — кивнул Сэм, — похоже, он выдохся.

— Они, — поправил его Эрик. — А может, курьер опаздывает.

По всему выходило, что преступников как минимум трое, но вполне возможно — шестеро, рисунок преступления каждый раз выходил разный. Последнюю жертву, Феликса Орлова, застрелили из снайперской винтовки.

— Новости есть?

— Да, — фон Зюдов провёл рукой, выводя экран над столом, — я попытался выяснить, куда девают этих бедолаг, Мелендес не знает.

— Ну, во-первых, эти бедолаги сами преступники те ещё. А во-вторых, их должны содержать в карантине как минимум три месяца, — сказал Маккензи.

— Да, но Тим уверяет, что их там нет. Вот сам посуди, если бы ты был потенциальным безумцем, где бы тебя держали?

Сэм не стал отвечать, это и так было известно каждому эсперу — карантинный блок Службы контроля находился на небольшом острове в десяти километрах от Параизу, к северу от Касабланки.

— Мелендес утверждает, что их забрал кто-то из штаба Сил обороны. Может, мы чего-то не знаем?

— Выясню у отца, — Маккензи кивнул, — а лучше, подам запрос и перед этим ему покажу. Подполковник Патрик Кавендиш стал новым супером при главном инспекторе, а Патрик — человек Мойры Хоук, что-то мне всё это не нравится.

— Мне тоже, не хотелось бы закончить жизнь неизвестно где, — Эрик поёжился, поправил по привычке браслет, — ещё пришёл рапорт из полиции Ньюпорта и отчёт из больницы. С Орловым была Тереза Симонс, репортёр из «Ньюс», она получила пулю в ногу, её прооперировали, и сегодня утром полиция её допросила. Но у них ничего не вышло, у Ньюс отличные адвокаты.

— При необходимости у нас есть кое-что, чтобы этих адвокатов приструнить. Вообще, эту стерву треть Острова желает убить, но от слов до дела, сам знаешь, какое расстояние.

— Тут ты абсолютно прав, — фон Зюдов улыбнулся, — убийца был возле яхты, но Симонс не прикончил, а наоборот, аптечку ей на шею нацепил, и приложил пластырь к ране, так что медицинскому дрону даже делать ничего не пришлось. И ещё у нас есть свидетель, который не только видел покушение, но и сделал запись, причём лицензированной камерой. Ты его, кстати, отлично знаешь, это Павел Веласкес. Ну тот, что застрелил убийцу год назад на площади Сервантеса, а потом с Лапортом покончил. И вчера он плавал неподалёку на яхте вместе с Розмари Суон.

— Вот как, — Маккензи нахмурился, — этот сукин сын давно действует мне на нервы.

— Ревнуешь? — невинно осведомился Эрик.

Сэм слегка покраснел.

— Нет, — сказал он, — но давай-ка к нему приглядимся поближе, вдруг найдёшь какую-то зацепку, пусть самую незначительную. Не хочу, чтобы Рози была в этом замешана, ей нужно держаться от Веласкеса подальше. И давай сосредоточимся на убийцах, что-то мне подсказывает, что это ещё не конец.

3 января

Фран Лемански спрыгнула со второго яруса вниз, к мотоциклу. Её однокашники жили кто в кампусе, кто — в родительских домах, некоторые даже в собственных, Фран сняла небольшой склад, который стоял на дороге от Тампы к Лахо, озеру, из которого вытекала Рио-Флор. На общих картах озеро называлось Саус-Лейк, но Фран больше нравилось местное название. До ближайшего городка Палермо можно было доехать за несколько минут, до реки — за пятнадцать, участок вокруг склада чистили за две тысячи реалов в год, за это время побеги успевали вырасти метра на три, не больше. С дорогой справлялся трактор, стоящим тут же, воле стены.

Университет в Тампе был таким же замшелым и старомодным, как и остальные — студенты вполне могли бы учиться откуда угодно, но преподаватели требовали, чтобы те хотя бы раз в неделю появлялись на занятиях. Какой в этом толк, Фран не знала, но получала образование уже два года, осваивая журналистику, и даже выиграла недавно стажировку в «Ньюс». Приходилось мотаться два раза в неделю в университет, двести пятьдесят километров в одну сторону, и столько же в другую, такое же расстояние отделяло склад от Верхнего города, где находилась редакция «Ньюс» — там Фран появлялась по вторникам и субботам. Но теперь ей, наверное, придётся подобрать что-то поближе к столице — курс обучения закончился, оставалось досдать накопившиеся хвосты, получить диплом и оторваться на грандиозной выпускной вечеринке.

Снаружи склад выглядел заброшенным и неухоженным, с большими воротами, выкрашенными пятью слоями краски разных цветов, и двумя небольшими слуховыми окнами. И ворота, и окна были бутафорскими, их налепили поверх стены, так что свет внутрь склада снаружи не поступал, но Фран вполне хватало искусственного освещения. Зайти на склад можно было через гермошлюз с двумя рельсовыми металлическими дверьми, бесшумно уходящими в сторону, весом по четыре тонны каждая. Неизвестно, что именно хранили на складе предыдущие хозяева, но к безопасности содержимого они относились чуть ли не параноидально, трёхслойные стены и крышу можно было снести разве что направленным взрывом большой мощности. Внутри склад делился на два верхних яруса шириной в пять метров, идущих по периметру, и нижний ярус, занимающий всю площадь пола.

Сервоприводы еле слышно загудели, внутренняя дверь пошла влево, открывая проезд в защитную зону, Фран оттолкнулась от пола, заехала внутрь, приложила ладонь к считывателю, ввела кодовое слово. Камеры показывали, что снаружи безопасно, если не считать какой-то ящерицы размером с телёнка, притаившейся в кустах.

— В шесть первой трети нужно спать, — Фран еле увильнула от ящера, — а не на людей бросаться.

Ящер что-то забормотал вслед, но потом переключился на другой объект для завтрака. Девушка выехала на шоссе, и помчалась в сторону столицы, рабочий день начинался в десять утра, то есть в начале второй трети, но у девушки было еще сто тысяч дел, которые нужно было переделать именно этим утром. Пусть не сто тысяч, а всего два, но всё равно, очень важные. Несмотря на раннее время, Сол уже выглянул из-за горизонта, и прижигал всё, до чего мог дотянуться. Местные растения и животные за миллионы лет привыкли к жёсткому излучению, потомки землян спасались только с помощью импланта. У Фиры тоже был такой, возле надпочечника, именно он позволял обычным людям подставлять открытое лицо солнечным лучам, не опасаясь за своё здоровье.

Ярко-зелёный мотоцикл развил на автостраде скорость в двести восемьдесят километров в час, Фран неслась по крайней левой полосе, обгоняя многочисленные фуры и грузовички, таких же любителей скорости, как она, хватало, были и те, кто ехал быстрее, системы стабилизации не давали байку опрокинуться в турбулентных потоках. Водители поосторожнее при приближении лихачей отодвигались, давая дорогу — к этому на Острове приучали с ранних лет.

В семь пятнадцать Фран подъехала к терминалу, отделяющему территорию столицы от остального протектората, чуть снизила скорость, перестроилась на полосу, подкрашенную зелёным, и промчалась под аркой, утыканной сканерами. Полицейский лениво проводил девушку взглядом, и снова уткнулся в планшет. Вылетев на площадь Хайме Сервантеса, прямо к мэрии, Фран ушла налево, на Тополиную улицу, поплутала немного, и выехала к длинному ряду двухэтажных домов, обнесённых общим невысоким забором. Где-то внутри кондоминимума находился бассейн, и вообще, домики тут были аккуратные и очень чистые, Фран пришла мысль, что неплохо бы снять один из них, до «Ньюс» рукой подать, район был тихим, спокойным и скучным. Иначе говоря, идеальным.

— Доброе утро, синьора Гименес, — поздоровалась она со старушкой, ковыряющейся в земле несмотря на ранний час, — я приехала посмотреть саженцы настурций. Не помешаю?

Та подняла голову, прищурилась, махнула рукой на открывающиеся воротца, и подозрительно следила за тем, чтобы Фран не помяла колёсами цветы, когда та закатывала мотоцикл гараж.

— Показывай, — приказала женщина.

Фран развернула свёрток, там лежала разобранная винтовка.

— Как прошла охота на болотных оленей? — синьора Гименес нажала на рычаг, фальшстена отодвинулась, открывая верстак, уставленный и увешанный приборами и инструментами.

— Нормально, — девушка с интересом наблюдала, как пожилая женщина ловко собирает оружие, а потом устанавливает его в держатели, — почти все выстрелы в цель. Отличные пули, синьора, каждая наверняка стоит намного больше, чем я заплатила. А чемоданчик — тот просто такой, что нет слов.

— У меня самый лучший товар, уж будь уверена, — хозяйка дома поджала губы, включила тестер и запустила магнитный ускоритель. — Переключатель сбился на микросекунду, а ствол нужно отполировать заново. Заедешь через две недели, не раньше.

— Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — Фран скорчила умоляющую рожицу, — на охоту могут позвать в любую минуту.

— Ох, — синьора Гименес вздохнула, — ладно, будет готово в пятницу к вечеру, заберёшь, когда захочешь. Восемьсот реалов сверху за срочность. Запас патронов сделать, деточка?

— Конечно, — та просияла, достала пачку пластиковых банкнот, — двадцать штук. Вы такая хорошая, синьора Гименес, спасибо-спасибо-спасибо.

— Перестань балаболить попусту, — старушка выпроводила её наружу, проследив, нет ли любопытных глаз, — не забудь рассаду. Ну всё, проваливай, егоза.

Девушка чмокнула её в щёку, погрузила корзину с ростками настурций на багажник, забрала маленький букетик фиалок, осторожно, чтобы не помять ни травинки, выехала на улицу. Из сорока домов кондо синьора Гименес владела пятнадцатью, склад, который купила Фран, раньше принадлежал ей, чем конкретно занимается пожилая женщина, кроме торговли оружием, девушка не знала и не собиралась узнавать, ей хватало того, что у Гименес всё было превосходного качества.

Фран Лемански не всегда убивала людей. До семнадцати лет она была обычным подростком, с соответствующими возрасту увлечениями и интересами, и о стрельбе по разумным мишеням не задумывалась. Всё изменилось, когда её подругу, соседку по комнате в школьном кампусе, застрелили на парковке супермаркета. Две молодёжные банды что-то не поделили, прозвучали выстрелы, единственная шальная пуля попала в случайного свидетеля. Очень неудачно, в голову, поэтому врачи, как ни старались, ничего не смогли сделать. Девушку никто не хотел убивать, это признали нанятые эксперты-психологи, криминалисты и судья. Тот, кто стрелял, отделался небольшим сроком и крупным штрафом, по мнению Фран, наказание преступлению никак не соответствовало.

Девушка всерьёз решила, что сама станет правосудием. Для этого требовалось немногое — научиться стрелять, маскироваться так, чтобы тебя не нашли, а ещё уметь наблюдать. Правильнее всего было бы пойти работать в полицию, или поступить в Силы обороны — желающих набирали на каждом углу, но Фран не доверяла полицейским и армии, она решила, что подготовится сама. В сети девушка наткнулась на группу, которая собиралась очистить Параизу от всякой мрази. Дальше угроз у этих ребят дела не шли, но среди них были инструкторы, которые научили её многому. Занятия с оружием, уроки маскировки и многое другое — это заняло два года, за это время девушка успела поработать официанткой и поступить в университет. У Фран оказался талант — она чувствовала оружие, могла попасть из обычной винтовки в цель, которую другие поражали только с помощью наводящих прицелов. В группе что-то поменялось, она познакомилась с новым инструктором, который отнёсся и к самой Фран, и к её желанию самой вершить правосудие более чем серьёзно.

Первый настоящий заказ она получила год назад, инструктор вывел её на заказчика, который за убийство заплатил столько, что хватило и на аренду склада, и на новое оружие, которое она, по совету всё того же инструктора, купила у сеньоры Гименес, и с тех пор только у неё и отоваривалась. Три предыдущие жертвы не приходили Фран в страшных снах и совесть её не мучила — все они при жизни были теми ещё мерзавцами, кого не копни, и вообще, по её небогатому жизненному опыту, порядочных людей за большие деньги не заказывали, всегда за каждой пулей стояли чьи-то грехи. К тому же последний, четвёртый, наверняка выжил, мутанты твари живучие. Фран магов не любила скорее, как природное явление, некоторые из её знакомых, те, кто носил блокираторы, были отличными ребятами, ну или по крайней мере не хуже других.

Широкие улицы Нижнего города, усаженные пальмами, махагонами и сейба, и уставленные аккуратными домиками, закончились шлагбаумом, преграждающим ведущую наверх дорогу, девушка приложила к считывающему устройству ладонь. Верхний город располагался на плоскогорье в южной части острова на высоте полутора тысяч метров от уровня океана, и на пятьсот метров выше Нижнего города. За счёт перепадов высот ветры здесь были гораздо сильнее, чем внизу, и температура была градусов на десять ниже равнинной, но богатые и знаменитые люди предпочитали селиться именно в Верхней столице, в домах с толстыми стенами из красного кирпича, отлично аккумулирующего дневное тепло для долгой прохладной ночи, и наоборот — ночную прохладу для дневного зноя.

Проехав по улочкам старой части города, девушка выбралась на открытый участок, проехала ещё несколько километров, шоссе здесь упиралось в высокую стену, которая отгораживала портальный комплекс от любопытных. Узкая асфальтовая дорога уходила в сторону, через несколько минут Фран остановилась на стоянке рядом со смотровой площадкой. Небольшое кафе было полно народу, отдыхающие заказывали кофе, булочки с омлетом, пау ди кейжу, черничные маффины и блинчики с сиропом. Те, кто хотел поесть на открытом воздухе, выстроились в очередь к автоматам. Фран взяла две порции персикового мороженого с шоколадной крошкой и большой стакан кофе, вытащила из мотоцикла сумку, в зарослях невысоких деревьев нашла едва заметную тропинку, которая привела на пустынное скалистое плато. Отсюда весь Нижний город был как на ладони, скала обрывалась вниз. Она расстелила кусок ткани на каменном выступе, вытащила еду, сняла крышки с контейнеров с мороженным, открыла кофе, села на самый край пропасти, свесив ноги.

— У меня всё хорошо, — сказала Фран в пустоту, — в воскресенье готовилась к зачётам, а весь понедельник просидела на лекциях, да кому они вообще нужны — всё равно осталось чуть-чуть, ещё неделя, и я получу наконец диплом. А ещё, представляешь, Терезу позавчера подстрелили, а я попала к ней на стажировку, теперь буду работать в «Ньюс».

Она отколупнула от густой массы мороженого небольшой кусочек, и начала рассказывать, как прожила ещё один год, почти не шевеля губами. Наконец, мороженое у Фран закончилось, а в контейнере, что стоял напротив, растаяло. Кофе давно остыло, к нему она не притронулась. Девушка достала из кармана маленькую деревянную коробочку, перевязанную белой лентой, положила возле растаявшего мороженного, рядом примостила цветы.

— С днём рождения, папочка. Только не открывай до начала второй трети, ты же знаешь правило.

Она поднялась, и ушла, не оглядываясь.

Тереза Симонс чувствовала себя отлично. Медицина на Сегунде творила чудеса, ещё недавно она истекала кровью, валялась в больничном коконе с дыркой в ноге, сегодня о случившемся напоминал шрам, который через неделю превратится в тоненькую ниточку, а потом и вовсе пропадёт. Хотя нет, его Тереза обязательно на какое-то время оставит — профессия репортёра смертельно опасна, и те, кто сидит в кабинетах на шестом этаже «Ньюс» и платит ей деньги, должны об этом помнить.

И не только они, а ещё и полиция, навроде той драной кошки, что её пыталась допросить. У Симонс была профессиональная память на лица, этого сержанта она помнила — жизнь у Насти Волковой казалась скучной и серой, но на самом деле, если покопаться, набиралось материала на приличный репортаж. Приличный, но не сенсационный, а по мелочам Тереза не разбрасывалась. Вообще, со стороны могло показаться, что у ведущего репортёра «Ньюс» нюх на сенсации и чужие тайны, на самом деле на Терезу работала целая команда, подбиравшая очередных жертв. Феликс Орлов, с которым она чуть было не умерла на яхте в первый день года, отлично подходил для расследования, помимо того, что удалось накопать в полиции и Бюро, информаторы из мафии тоже кое-что подбросили, но Орлова подстрелили, и судя по всему, насмерть. Мёртвые люди интересны только фактом своей смерти, они не боятся разоблачений. Симонс отвела на подпольного торговца оружием две недели, и теперь в её графике образовалась пустота, которую требовалось кем-то заполнить.

Женщина припарковала новенький белый кабриолет на личной парковке возле двух кубиков «Ньюс», соединённых перемычкой, придала лицу печальное выражение и направилась к себе в кабинет на пятом этаже, не забывая прихрамывать.

— Сеньора Ортега ждёт вас через сорок минут, — личный помощник, низенький смуглый индус Тимми почтительно поклонился, сложив ладони перед грудью.

Тереза проверила комм, там никаких сообщений не было.

— Просила передать вам это лично, — добавил Тимми, всем своим видом выражая радость от встречи с боссом.

Тимми перепрыгнул с третьего этажа сразу на пятый и не скрывал, что очень дорожит своим новым местом. Симонс была той ещё тварью и сволочью, готовой на всё ради карьеры, но к подчинённым по пустякам не придиралась, платили здесь неплохо, и главное, через два-три года вполне можно уйти в какую-нибудь программу исполнительным продюсером. А два года можно и потерпеть.

— Когда? — уточнила Тереза.

— Только что. Все ваши поручения выполнены, отчёт у вас в комме, и на столе.

— Вызови мне Титова и Фельдман из аналитики, у них есть полчаса. И пусть поторопятся, кое-что нам надо обсудить с глазу на глаз.

— Слушаюсь. Ваша новая ассистентка на рабочем месте с начала второй трети.

— Во сколько я беру интервью у кандидата в мэры? — спросила Симонс, хотя отлично помнила и время, и место.

— В пять второй трети.

— Включи её в группу, введи в курс дела. И предупреди, чтобы не путалась под ногами.

— Конечно, — Тимми закивал головой, — я её припугну.

— Даже не думай, — репортёр улыбнулась, — не хватало только мне испуганной овцы, наоборот, вдохнови, расскажи, как это здорово — мне помогать. Это ведь прекрасно, да, Тимми?

Маленький индус закивал головой ещё чаще.

— Ладно, сама сделаю. Когда вернусь от Мишель, проводи ко мне.

Через тридцать пять минут Тереза вышла из кабинета и направилась к лифту — единственному перевозившему ведущих работников редакции с пятого на шестой этаж. Обычные сотрудники пользовались лифтами в другом конце здания, их дальше кабинетов секретарей и младших вице-президентов не пускали, Тереза поднялась в главный холл, в который выходили двери приёмных Мишель Ортеги и её заместителей. Репортёр не знала, зачем её хочет видеть начальство, и немного нервничала.

Просторная комната с овальным столом была пуста. Тереза уселась в кресло, достала планшет, проверила отчёты о реакции на своё вчерашнее выступление. Мнения зрителей разделились, часть радовалась, что репортёр осталась жива, но были и такие, кто желал ей смерти и даже обещал в следующий раз лично взять винтовку и расправиться с женщиной. Симонс холодно улыбнулась, важно было не то, что думали другие люди, а то, что есть реакция. Все они прильнут к экранам, когда в следующий раз Тереза выйдет в сеть, и будут ловить каждое её слово, а значит, она и дальше будет держаться на пике популярности.

— Отличный материал.

Мишель появилась не со стороны своего кабинета, а из приёмной, она выглядела усталой и недовольной. Молодая женщина унаследовала после своего дяди Игнасио Ортега целую империю, которую пыталась удержать её в руках. Стоило дать слабину, и такие, как Симонс, перебегут к конкурентам, а если в «Ньюс» не будет ярких личностей, то и самой медиаимперии не останется.

— Спасибо, — Тереза улыбнулась с ноткой благодарности. Почти естественной.

Мишель подошла к столу, но осталась стоять, опершись руками на спинку кресла, её голова утонула по уши во вздёрнутых плечах.

— С сегодняшнего дня мы усиливаем твою охрану. Это не обсуждается, Тереза, твоя безопасность — наша ответственность и главная забота. Юристы подготовили документы, отослали адвокату. Уверена, он с тобой свяжется в ближайшее время. Никаких ограничений, за тобой просто будут приглядывать тридцать часов в сутки.

— Кто?

— Охранное агентство «Мёбиус».

— Мишель, — Тереза поднялась, обошла стол, уселась перед боссом на край столешницы, получившаяся пауза придавала словам вес, — ничего ужасного пока не произошло. Меня просто пытались убить, но не смогли, возможно, будут пытаться ещё раз, и дилетанты из бывших полицейских меня не спасут. Мне нужны настоящие профи, я сама могу таких подобрать.

— Выберешь тех, что хорошо смотрятся? — Ортега иронично сжала губы. — Мы с тобой знакомы сколько, лет двадцать уже? Я тогда сопливой дурочкой была, бегала с микрофоном за тобой и оператором, дядя Игнасио считал, что мне надо набраться опыта у лучших. А ты уже тогда была звездой, и характер был такой же мерзкий, но ты мне и тогда нравилась, и сейчас нравишься. И ты до сих пор всё ещё звезда. А я — твой босс, поэтому подобрала тебе такую охрану, какую посчитала нужной. Задержись здесь, посмотри, подпиши договор, и тогда можешь отправляться в свой кабинет. Или катись в отпуск, если откажешься.

— Хорошо, — Симонс соображала быстро, и почти доверяла своему адвокату, который только что прислал своё одобрение вместе с договором, — я согласна. Но…

— Получишь два процента к тем, что есть, — кивнула Мишель Ортега, дождалась, когда Тереза заверит договор, и вышла. Теперь уже в другую дверь, ведущую в её кабинет.

Тереза спустилась обратно на пятый этаж, прошла в свой офис, плюхнулась в глубокое кресло, которое тут же загудело, разминая мышцы. Сканер подсветил сетчатку, оценил степень усталости и подобрал нужное освещение. Симонс отлично понимала, что никакая дополнительная охрана ей не нужна, если кто-то решит пристрелить репортёра, то так и сделает. Она за свою карьеру достаточно часто сталкивалась с представителями теневого бизнеса, у которых были достаточные возможности нанять лучших снайперов или подрывников, обойти все существующие системы охраны и барьеры безопасности, а уж если перейти дорогу влиятельным шишкам из Бюро или Сил обороны, можно сразу заказывать место на кладбище. Тереза купила такое заранее, на небольшом островке для знаменитостей неподалёку от Касабланки, на скалистом плато с видом на океан, и даже памятник оплатила — смерть рано или поздно заставит её замолчать. Лучше поздно.

Недавно прикончили Филипу Суарес, дочь советника семьи Фальков, и убийцу ничего не остановило, даже боязнь мести со стороны могущественного мафиозного клана. Тереза была по сравнению с Суарес мелкой сошкой, говорящим лицом на экране, которое, что случись, быстро заменят на другое. И если за те сорок лет, что она аккуратно выворачивает чужие секреты наизнанку, её по-настоящему не пристрелили, то и сейчас не станут, разве что случайно.

Контур двери моргнул красным, потом зелёным, и в створку просунулась голова Тимми.

— Ваша новая ассистентка, сеньора. Она в приёмной.

— У неё восемь минут.

Голова Тимми кивнула, исчезла, дверь распахнулась, и в кабинет вошла Фран. Она скромно встала посреди комнаты, сложив руки и чуть наклонив голову. Тереза поднялась, приблизилась к девушке почти вплотную. Кабинет был надёжно отгорожен от чужих глаз и ушей, но Симонс знала, что от внимания боссов защищаться не только бесполезно, но и вредно.

— С первым рабочим днём, дорогая, — сказала она громко и отчётливо, фальшиво улыбаясь и обнимая Фран так, чтобы к ней почти не прикасаться. — Тебе тут понравится.

— Спасибо, мама.