Оборона дурацкого замка. Том 8

Глава 15

— Загрохотали барабаны. Подъём, казарменный народ!

Глаза продрав, в колонны встали, опять в поход, опять в поход…

Лились песни «ши цзин» маленькими колокольчиками прозрачного голоса Дун Цзе.

Под них выходили люди из рассеянного опустошения, в беззаботные глаза возвращалась печальная сосредоточенность взрослого разума, плечи расправлялись, улыбки отползали на брошенные позиции, теряли радость жизни, закреплялись гордостью и предвкушением.

Затихла песня, и практики стали осторожно переговариваться, голоса зазвучали громче, прибавили осмысленности, затем эмоций, чувств, сомнений.

— Я стану культиватором? Правда стану⁈ — Ма почти кричал от эйфории, спина сама сгибалась в небесных поклонах своей покровительнице.

Он чувствовал себя перерожденным, двойственно юным, словно змея, которая решила сбросить кожу, но еще не начала выбираться из выползка.

Остальные не слишком отставали от бывшего вора, разве что удивление и восторги показывали по-другому, не так явно.

— Удивительно! Ни один из них не умер, — тихонько прошептала Ян своей шицзе, — неужели они все достойны⁈

Настроение Саргона от такой беседы поползло вниз. Хорошо хоть, остальные не слышали.

— «Достойный муж надевает на себя худую одежду, но в себе имеет драгоценный камень», — губы брюнетки затрепетали иронией в приятной улыбке.

«Ага. Ну, спасибо, что камень, а не эмалированную кружку. Видел я фотографию стенда хирургов. Чего они только не извлекают из достойных мужей».

— шицзе! Нельзя смеяться над откровениями великой «Книги пути и достоинства»…

— Они натренированы намного лучше, чем стоило ожидать от сброда мелких преступников, — Дун Цзе проигнорировала последний комментарий, — каналы укреплены медитацией, есть дисциплина, целеустремленность. Даньтянь у половины несет следы использования. Полагаю, здесь заслуга твоего Саргона, — беззлобно усмехнулась она уголком рта.

Впрочем, шатенке хватило и такого намека.

— Он такой же твой, как и мой! — взвилась она от внезапной злости.

Кошачье шипение с трудом разбирал даже Саргон, остальные и вовсе не обратили внимания. Зато ее подруга вымученно рассмеялась.

— Мне он не нужен точно…

— Тогда почему […]

—!

— Шицзе!

Густые каштановые волосы заискрились веселым изумрудом телесной Ци, давление ударило по ближайшим людям. Алтаджин крякнул и отвесил шатенке отеческий подзатыльник.

— Ой, — только и сказала Ян.

Она скрыла ауру, но зажгла Ци на сжатых кулаках и теперь со сладостным отдохновением любовалась энтропией изгибов духовной энергии.

В прошлый раз, когда Саргон видел ее технику покрова, та не имела ни такой детализации, ни такой плотности. Зримое свидетельство усиления от Летнего Зала.

Впрочем, «апгрейд» получил абсолютно каждый член группы.

Движения Каня и Юлвея приобрели невозможную, компьютерную плавность, текучесть движений приближалась к планке Сборщика Ци. Ма уходил в скрыт естественно, как дышал, по ходу движения, шаг туда-шаг обратно. От долгого взгляда на него голова кружилась и густела слюна.

Выцепить несносного ворюгу теперь будет гораздо сложнее, особенно если не знать о его присутствии.

Саргон наблюдал своими особенными глазами, как меняется энергетика Юншэна, как перестраивается под нечто совершенно неизвестное, отличное от любых других практиков. Наблюдал, как бывший чиновник украдкой подносит к губам свою флейту и чистый белый звук настолько созвучен миру, естественен, что лишь Саргон осознает его наличие.

Когда люди слышат мелодию, их лица разглаживаются, выравнивается тонус внутренней Ци, тело начинает работать лучше, точно уличенное в бездействии.

Он наблюдал за борьбой Ваня, когда усталые старческие мышцы и внутренние органы пытались поспеть за духовной перестройкой, переродиться в нечто большее. Некоторым частям тела удалось, другие — пошли в строгий, академический отказ: обострения болезней, тромбозы, отеки, в моменте — даже некроз тканей.

Он видел, как вздуваются жилы на шее Камея, катится по венам обогащенная гневом телесная Ци — алая, с пузырями и грязными разводами, как краснеет кожа по пути порочной линьши, начинают сверкать глаза… а затем процесс медленно откатывается назад. Саргон помнил, как накидывал ему варианты упражнений в рамках мозгового штурма, и теперь берсерк пользовался одним из них, ранее для него невозможным.

Гигантский шаг вперед для человека, чей контроль позволял разве что выбрать цель в момент собственной ярости.

Последний коридор выделялся пустотой, заброшенностью даже на фоне остальных переходов, казался унылой штамповкой. А еще отличался длиной: в несколько раз больше остальных.

— Теперь нам осталось только вернуться к Алтарю Шан-ди, — прервал молчание Алтаджин, когда впереди показалась очередная дверь.

Их тихие шаги по древнему камню на мгновение замерли, чтобы в следующее мгновение отозваться взволнованным перестуком. Дверь заметили и остальные.

— Следует повторить жертву, завершить круг, гунцзы, — опять встрял Юлвей, больше возбужденный, чем почтительный, — иначе Алтари могут бездумно слить накопленную энергию. Ничем хорошим не закончится.

— Мы точно ничего не упускаем? — влезла Дун Цзе.

Ее ястребиный взгляд вцепился в Юлвея хищным когтем в тельце городского голубя. Аристократ неловко передернул плечами, почтительно поклонился и заверил «Дун-нюйши» в своей «исключительной компетентности».

Чем ошеломил всех трех культиваторов Старого Города.

— Раб, то есть боец, который не боится брать ответственность? Только {мой!} мог бы воплотить в жизнь такую непотребщину. А этот сам возник, дурнина! Еще немного, и я поверю в честных чиновников, в добрые кланы…

— В жизнь без владения лошадью, — ехидно продолжила Ян.

Ее командир уставился на девушку с таким неловким ошеломлением, точно она конно, людно и оружно кричала на площади срамные песни.

— Скорее небо упадет на землю и Туна потечет вверх, чем люди от лошадей откажутся! У синов всё не как у настоящих мужчин. Тьфу, мечеглоты, на железе по горам скачут, палкой подтираются!

— Возмущенной Ян старшая сестра успела прикрыть рот ладошкой и буквально под руки оттащить от дородной ухмылки Алтаджина.

— Где только Саргон нашел таких… незамутненных? И ведь обучил, не погнушался сверлить бычий рог, — юный практик вопросительно выгнул бровь на такой простецкий выпад.

Брюнетка поджала губы, но продолжила с искристой строптивостью:

— И как сборище слабых, склочных дармоедов стало Первым Отрядом? Нелепица, рога зайца и крылья коровы! Те, кого не взяли даже в обычные десятки, отправили вариться в никчемную кучку себе подобных! Я не слышала ни об одном случае выживания ТАКОГО отребья.

— О, прекрасная госпожа, я могу рассказать тебе все подробности о местах боевой славы нашего победоносного Отряда, нашей исключительно могучей кучки, — Саргон смог придать улыбке то эфемерное очарование личности, что иногда удавалось людям с сильным духом или прекрасной генетикой.

— Тебе, или твоей прекрасной шимей, — он оставил сухой поцелуй на ладошке стремительно краснеющей Ян.

Тишина после его слов и действий, казалось, кричала дурным голосом на разный лад: «а что, так можно было⁈»

— Выпусти мне кишки милосердный Митра, я хочу уметь также, — громко прошептал в тишине их бесхитростный берсерк.

— «Жирная свинья скребётся в ворота, а хозяин думает, что скребётся собака, не понимая, какое счастье ему привалило», — брюнетка даже не сочла нужным облечь свой гнев в подобие шутки или смягчить улыбкой.

— Потом он все же открывает ворота, а там опять Мо Янь сам себя цитирует, — Саргон едва успел увернуться от ребра ладони.

Дун Цзе ужалила стремительно и неизбежно, ребро ладони лезвием клинка. Он не поддался. Воспоминания об их смертельном турнире жили в его памяти вместе с горечью последствий. Не так уж сложно отбить знакомую атаку.

— Ты забываешься, смерд! — она вздрогнула, когда он перекрутил свое тело, вывернул суставы, но сумел уйти от второго удара таким образом, чтобы оказаться у нее за спиной.

Рука, крепкая и чуткая, твердой неизбежностью схватила девушку под локоть. Другая взялась за талию тюрьмой всех возможных движений. Тягучим мгновением застыли они в грязном, ржавом равновесии странного боя, очередной аномалии забытых палат Ясного Зала.

Он мог видеть, как ползет капля пота по ее чистой, бархатной коже ключиц, как краснеют уши от его жаркого дыхания, пахнут церковным ладаном и алтарным камнем чёрные косы.

Дун Цзе тяжело дышала, пальцы бессильно давили его крепкое запястье, лебединая шея выгнута в яростном отрицании. Она повернулась, и в ее глазах ему на мгновение почудились отблески того самого желания, что позволило ей добровольно ответить на поцелуй, принять его

Удар бедром, хлесткое движение руки проходит мимо лица, касается носа подушечкой среднего пальца, кулак левой перехвачен ладонью практика, вспышка Ци, обмен ударами, пинок, аура охватывает женскую фигуру томным, сияющим маревом

— Хватит, хватит! Я говорю, остановитесь, гурида (тот, кого отымела собака)!

Алтаджин перехватил Дун Цзе, злую, как целый выводок хорнов. Ян прижалась к Саргону, пламенеющие ладони держали его за плечи. Он улыбнулся, демонстративно поднял руки вверх, отдал нарочито глубокий, почти насмешливый поклон своей оппонентке, что продолжала рваться из хватки командира.

Наконец, она фыркнула и отвернулась.

— Следи за словами, раб. Это может стоить тебе тепленького местечка в Старом Городе.

— О, тогда этот благоразумный практик станет самим смирением. Если он будет вторым, то кто назовет себя первым…!

— Достаточно уже, сяобо. Чтоб тебя Олгой-Хорхой сожрал, ненавижу подростков. Кто успел поселиться у тебя в штанах, пока мы шли по Летнему Домену? — благодушно проворчал кочевник.

— Целое облако. Есть одна интересная поэма… — задорно улыбнулся Саргон, когда почувствовал, что бить не будут.

По крайней мере, не сейчас.

Ян сдавленно хихикнула и тут же отвернулась после обиженного взгляда Дун Цзе.

— Слышали мы уже твои поэмы. Говно и могилы. Даже знать не хочу, что ты там придумал про штаны и облако, кобылье семя.

— Вот так и умирает поэзия…

На этот раз давили смех все члены отряда.

— Теперь осталось понять, как открыть демонову дверь, — после слов Алтаджина народ, наконец, обратил внимание на последнее препятствие.

К своему стыду, мысли Саргона ничем не отличались от остальных: почему-то каждый в отряде решил, что дверь откроется сама, стоит только дойти. Однако вот она, стоит себе, пасмурная, совсем не летняя, с монументальностью могилы, о которых совсем недавно шла речь.

Они обступили препятствие невежественным стадом, в молчаливом отупении, без единого проблеска мысли.

«Какого хрена она закрыта? Только не говорите мне, что придется идти обратно! Вань не выдержит еще одного сеанса! Хм», — он обвел взглядом толпу, акцент на внутренней энергии и внешнем состоянии, — «мало кто выдержит. Большая часть на грани. Особенно Кань, Юншэн и Камей. Им действительно повезло. Будь они хоть немного слабее…»

Он не стал продолжать мысль.

Следовало оглядеться по сторонам, найти возможное ответвление или

— Я нашла, нашла! — Голос Ян раздался откуда-то снизу.

Вся группа недоуменно огляделась. Даже Саргон не смог увидеть ее в потемках.

— Сюда, ну сюда же! Неужели больше никто не… О, хм. Ты? Ладно…

— Сар.-он. Сю.да.

Бледное, исцарапанное запястье с обломанными ногтями вдруг вынырнуло из ничем не примечательного куска стены, а потом юный практик вдруг осознал себя втянутым. Благо, не в очередную авантюру, а всего лишь в мелкую даже не комнату — нишу, где на крошечном, невзрачном постаменте лежал очередной артефакт.

Веревка.

Просто вервие из грубой конопли. Не строительный инструмент. Без некой благостной ауры, без едва ощутимого потустороннего эха духов предков. Лишь некий неприятный флер выдавал в нем артефакт. Флер, тем не менее, схожий с общей структурой других артефактов с пройденных Алтарей.

«Почему я не заметил прохода? Нет, почему ни Дун Цзе, ни Алтаджин, ни я не заметили прохода? Только Ян и Юншэн. Падазрительна»

— Как ты вообще поняла, что тут есть пустОта, шимэ… гуйфэй? — Алтаджин задался тем же вопросом.

— Это стало несмешным еще пару шичэней назад…! ладно-ладно, — она тряхнула своей каштановой гривой, — природная Ци. Она окликнула меня. Не как зов предков. Как будто… я ключ, а здесь замок. Нет, не ключ. Скорее, рука и дверца. Никакой тонкости.

— Хм-м-м, — протянула Цзе.

Для всех остальных Ци странного места сияло болотом. Только Ян и фармацевт смогли провести тропу через эту гать. Буквально, раз им пришлось вести за ручку каждого практика по отдельности. Ян пришлось. Юншэн согласился только на Саргона.

— Вот и разгадка, — Ян указала на предмет на Алтаре, — если есть реликвия, значит нам снова нужно ее использовать, пройти дальше. А там будет видно, куда.

— Этот недостойный просит прощения, но не считает ли шицзе, что здесь может быть ловушка? — возразил мнительный Ма.

Блуждание по Ясному Залу пугало его намного сильнее остальных. Настолько, что бывший вор, самый осторожный среди всего Первого Отряда, осмелел до спора с целым культиватором Старого Города.

Очень, очень неразумное поведение, продиктованное исключительно заботой о собственной безопасности.

— Вдруг только здесь инструмент — обманка? Тем более, это и не инструмент вовсе, — дополнил он и боязливо втянул голову в плечи, когда на щуплой фигуре сконцентрировалось внимание группы.

— Этого не может быть. Ясный Зал — не оборонительный замок, не исследовательское подземелье, не система пещер с выводком монстров. Никто не будет оставлять ловушки в святилище духов предков, — категорично высказался Юлвей.

— А Испытания, которые мы прошли, что это по-твоему⁈ — взвился бывший вор.

— Испытания и есть, — аристократ смотрел на своего оппонента брезгливо, как на странное насекомое.

Подозревать священное место в какой-то уродливой, противной Богам чуши вроде ловушек? Что может быть еще отвратительнее?

— ХалА-халА, мы поняли твою логику, — Саргон поспешил встать между двумя спорщиками, — Испытание это не ловушки, тут Юлвей прав. Но расслабляться нам рано. В конце-концов, демонический культиватор не зря пытался проникнуть именно сюда, в Ясный Зал. Значит может быть подвох. Это ты отрицать не будешь?

— Не буду, шисюн, — серьезно ответил Юлвей.

— Ты, как там тебя? Из семьи Чжан, — Алтаджин впервые обратился к аристократу напрямую.

Тот молча отвесил изящный поклон.

— Веревка. Этот тухлый мозгляк, — Ма смешно выпучил глаза, раскрыл рот, затем закрыл и благоразумно втянул голову в плечи, — сказал про инструменты. Ты помнишь что-нибудь про веревку? Мне кажется странным такой выбор. И места, и инструмента. Алтаря, как видишь, тоже нет.

— Вы абсолютно правы, гунцзы. Этот практик не помнит ничего, связанного с веревкой. В других знакомых ему мин тан мог меняться набор инструментов, как и чтимых Богов, но общий мотив сохранялся. Как и посещение комнат. Этот практик не помнит подобных ниш или не мог знать…

Алтаджин раздраженно кивнул, махнул рукой. Дескать, и так понятно, что здесь он оказался не по своей воле и всех знаний семьи иметь не мог. Юлвей приободрился, продолжил более уверенно:

— Однако этот изгнанник семьи Чжан не может сказать, что ваша находка выбивается из общей картины. Если реликвия Лета активна ради Испытания, то должна быть замена. Мотивов много. Как вариант, она ведет к Алтарю Шан-ди и нужна для повторного подношения. Именно инструменты служат накопителями жертвенной Ци. Этот может предположить, что отличие от других инструментов сделано специально, как намек на повторные дары Великому.

— Хм.

Дискуссия продолжалась еще целый кэ. Под конец группа решила придерживаться версии Юлвея. Ничего лучше предложить все равно никто не мог. Возвращаться прошлым путем казалось безумием из-за возможного гнева духов уже пройденных Алтарей. Оставалось лишь идти вперед.

По большому счету, у них не имелось никакого выбора. Сбитые с толку люди искали причину странностей исключительном для самоуспокоения.

Группа использовала артефакт. Разумеется, применил его именно Юлвей. Тот даже не возражал.

Веревка в его руке зажглась уже знакомым оттенком чистой энергии

Несколько напряженных секунд ничего не происходило.

Саргон успел испугаться: неужели предки действительно оставили фальшивку в расчете на ловушку, на вычисление чужаков, да мало ли еще на что? Кто знает, как мыслили древние сины?

Тут современные-то не отличаются иногда умом, а зачастую — сообразительностью.

А те, кто отличается, в процессе взросления теряют всякий ненужный хлам: человеколюбие, понимание ценности человеческой жизни, элементарный здравый смысл и многие другие ничего не значащие мелочи.

Хорошо, хоть оставляют чувство юмора. Любовь к фекальным шуткам Саргон пронес сквозь обе жизни и страдал бы от их отсутствия сильнее, чем от невозможности зайти в интернет.

«Эх, щас бы почитать про попаданцев и чекнуть треды на одном раковом ресурсе. Или начать свой. Ага: сап, двач, есть одна тян. Или даже две…»

Артефакт все же загорелся.

Дверь распахнулась бесшумно, с обстоятельной медлительностью триллера. Новый коридор, короткий и прямой как палка, не имел освещения вовсе. Он непрерывно петлял, чтобы неожиданно вывести народ прямо на

Главный зал.

Вернуть обратно в Великую Кумирню.

Помещение выглядело абсолютно тем же самым. Скромный оттенок вечности, божественное присутствие, потоки природной Ци, что непрерывным лоскутным водоворотом мелькали вокруг главного Алтаря. И все же…

— Этот практик оказался прав в своих предположениях, — со спокойной гордостью отметил Юлвей, стоило остальным вновь собраться у Алтаря.

Он не выпячивал собственные знания, исключительность, правоту. Лишь с помощью зрения культиватора становилась заметна его радость, возбуждение, ликование, ностальгия и множество других сложных эмоций.

Иногда Саргон задавался вопросом: могут ли остальные культиваторы сопоставимого с ним ранга также легко читать других людей? Или хотя бы получать те же сигналы, что и он.

Стоило признать, юный практик очень хотел как можно дольше не получать точный ответ.

— Этот практик уверен: надо снова возложить дары на Алтарь Шан-ди! — продолжил аристократ.

Опять проливание крови. Что может быть проще? Особенно если сравнивать с последними двумя Испытаниями. И все же Саргона гложили смутные подозрения. Нечто эфемерное, полуоформленное никак не давало покоя. Он упускал важную деталь и лишь здесь, после усиления Летнего Зала и под гнетом природной аномалии Ци он начал понемногу различать оттенки.

Оттенки направлений гудящей линьши, что начинало казаться все более важным, по мере его успешной

— Стой, здесь что-то не так! Ощущение не гаснет у Главного Алтаря!!!

Саргон опоздал.

Чересчур мнительный, чересчур погруженный в себя. Всего лишь пара сказанных вовремя слов могла уберечь целую группу от страшных последствий. Такая мелочь!

Вот только Юлвей уже успел пролить свою красную кровь с исчезающе малым, гомеопатическим содержанием родства прошлой династии.

Мир закрутился, пришел в движение

— КАК ВЫ ПОСМЕЛИ?!!!

Грубый таран нечеловеческих образов. Понять все оттенки невозможно, смысл теряется под гнетом многопоточных конструкций, ментальный удар идет извне, от Алтаря…

ОТ ДРУГОГО АЛТАРЯ.

Внизу.

«Мы облажались», — понял Саргон, когда кровавое безумие накрыло отряд с головой.