Оборона дурацкого замка. Том 8

Глава 10

«Лучше один день быть человеком, чем тысячу дней быть тенью», — говорили древние сины.

«Лучше заткнуться и не отсвечивать, а то оба найдут», — поправил Саргон.

«Эх, хорошо хамить давно умершим людям. В отличие от вымышленных, их чувства не защищает государство», — Саргон не мог скрыть предвкушающей улыбки.

Когда смена Юлвея уже подходила к концу

«На нас напали!» — подумал он громко, но ничего не сказал вслух.

Пока рано, юный практик видит лишь самое начало драмы.

Кто бы мог подумать.

Что за нападением стоит

.

.

.

Стоят

Всего лишь тени.

Те самые темные создания из затхлой, остаточной Ци душ По, что напали на него во время попытки выйти с территории мин тан через непролазный север.

Целый сонм жутких, потусторонних созданий собрался снаружи, буквально набился у входа, смотрел на бесстрашного Юлвея точно через невидимое стекло. Мерзкие твари не могли проникнуть внутрь, это сразу стало понятно, но даже Саргон на месте аристократа не смог бы вести себя столь же беззаботно…

«Он их не видит!» — возник в голове очевидный вывод.

— Тени можно разглядеть только через биение Ци или пламя костра! — понял культиватор, — «а Юлвей сидит к костру спиной. Вот почему он ничего не чувствовал до самого конца. Но как они тогда проникли…»

Мягкий, воздушный южный ветер, с нотками вяленых томатов, горячего песка и благовоний для бальзамирования разнесся бодрящим, интригующим ароматом по Куньлуньской башне.

Некоторые люди забормотали во сне, за ширмой донеслось сонное мявканье Ян, Юлвей встрепенулся, с интересом поводил носом по воздуху, на секунду отвернулся от единственного входа…

Сквозь который безо всяких проблем просочились вязкие тени.

Аристократ резко дернулся в другую сторону, глаза встретились с бельмами двумерных чудовищ, рот Юлвея начал раскрываться.

Слишком поздно, призраки успевали добраться до него первыми…

Саргон прыгнул со своей балки

— ТРЕВОГА!!!

Копье Ци все также не желало оформляться. Энергия светлой стороны Луны в эту ночь слушалась менее охотно, украдкой, точно делает что-то предосудительное

Не важно. Им хватит.

Саргон помнил, что его Ци умеет бить нематериальное, наносит урон бесплотным созданиям мрака.

Саргон помнил, а тени знали наперед.

Свирепый, многоголосый вой вибрирующим эхом раздался в тесной каморке Куньлуньской башни.

Люди повскакивали с мест. Дикие, искаженные страхом, непониманием или яростью лица, руки хватают оружие, рты раскрываются в крике.

Они рванули к выходу, к окруженному тенями подростку, к неподвижному, трясущемуся Юлвею, где у самого лица истаивал депрессивной дымкой недобрый силуэт.

Саргон уничтожил первую тройку одним размашистым круговым движением. Рука по инерции идет дальше, пальцы вспыхивают светлой, колеблемой Ци, блеклая, невыразительная, почти незаметная в отсветах пламени костра энергия неумолимо, безжалостно выжигает темные эхо мертвых душ.

Палец упирается в упругое темное марево, дырка от Ци начинает расползаться подожженной бумагой, дымить паяльником, силуэт резко теряет четкость, истаивает, Саргон бежит к новому, кулак вырывает целый кусок, точно корочку с заживающей раны, новый дух показывает спину, он рассекает ее поперек, крик в пространстве наползает на вой других умирающих теней, складывается в мрачную какофонию старых, использованных тряпок, которые безжалостные прачки рвут на одноразовую ветошь.

Земные практики растеряны, заняли круговую оборону, Уру отбрасывает темные эхо протяжной мелодией, Алтаджин откинул копье в сторону, кулаки месят плотные силуэты, Дун Цзе в ореоле амулетов, твари сгорают в одно касание, Ян вырвалась вперед, внезапный страх выталкивает гнев наружу, окутанный Ци кулак развеивает алчные осколки душ, одну, другую, остаток врагов наваливается разом, девушка удивленно вскрикивает, две последние тени хлещут когтями в лицо, черные когти истаивают на полпути — Саргон разрубает ребром ладони основы

Все кончено.

Почти два десятка ночных убийц уничтожены полностью.

Ни следов чужого присутствия, как внутри, так и снаружи.

Напряжение не ушло моментально, осталось на добрую минуту, исчезало исподволь, неохотно, как истаивали плотным промышленным дымом туманные силуэты вторженцев.

Наконец, Алтаджин сплюнул, пробормотал ругательство, шумно втянул в себя воздух, затем буркнул застывшему изваянием Юлвею: «разбудишь когда положено — еще шичень посплю» и удалился за ширму с эпичной незамутненностью

Только после этого перфоманса давление и горячка боя окончательно ушли из позы присутствующих.

Саргон легонько похлопал по плечу бледного, как поганка, аристократа, который как вскочил, так и рухнул обратно к огню, лишь длинные пальцы до сих пор тискали рукоять килича да глаза по инерции бегали по сторонам, словно силились узреть остатки врага.

«Дам ему посидеть так еще немного».

Он подошел к расстроенной Ян.

— Ты в порядке?

Дун Цзе рядом зыркнула исподлобья, но ничего не сказала, продолжила молча сворачивать свое полчище амулетов.

— Да, спасибо, — слегка растерянно отозвалась юная гуйфэй, помотала головой, приходя в себя и ярко улыбнулась.

— Ты так легко победил их! — ненаигранное восхищение в аквамариновых глазах откровенно льстило, Саргон сам не заметил, как приосанился, — у тебя природная склонность быть охотником на темных тварей! В нашей секте наставники бы устроили серьезную драку за чаепитием… — улыбка сникла, хоть и ненадолго.

— Спасибо, — он легонько сжал ее ладонь, она погладила его пальцы своими, под взглядом шицзе смущенно одернула руку, затем стрельнула глазками в его сторону и украдкой улыбнулась.

— Ты и правда быстро отреагировал, — их отрядный ЦзеДун с цитатником наперевес уже тут как тут, сверлит юношу и свою подругу прищуренными глазами.

— Плохое предчувствие, — буркнул Саргон, — плохо спал, ну, ты знаешь, после всех этих историй, — он поболтал рукой в воздухе, а Ян энергично закивала в ответ.

Он быстро отвел взгляд, что явно лишь увеличило чужое недоверие, но изобразить перед брюнеткой нейтральный взгляд юный практик не мог.

Ему до сих пор неловко смотреть в это хмурое, неприязненное лицо, когда Саргон помнил совсем другое выражение — где сплеталось ненависть и желание, а сексуальные хрипы сменялись чувственным стоном во время страстного поцелуя.

Тот цикл прошел, спал мелким грибным дождиком, не оставил после себя ни луж, ни людской памяти. Как и все циклы до него. Лишь сам Саргон разбирался с последствиями и терзался от желаний, которым больше не суждено сбыться.

— Так как ты их все же заметил? — Ян обошла его, заглянула снизу вверх в его лицо с тенью подозрения.

Нехарактерно собранный взгляд шатенки метнулся между ним и старшей подругой. Почему он так быстро отвел глаза от лица шицзе? Как те мальчики в секте от первой красавицы Лян.

— Я проснулся среди ночи и «понял, что все идет по плану», хотел, хм, сходить до ветру, но вдруг заметил неясные тени снаружи.

«Вот почему всякая хрень лезет в голову так не вовремя? Чертова заминка!»

— Почему тогда часовой не бил тревогу? — вернулась в диалог Цзе.

— Он не мог их видеть, потому что сидел к костру спиной, — мрачно отозвался Саргон.

Юлвея в двух шагах от них смачно передернуло, пока остальные земные практики тихо обсуждали свое и бросали на своего отрядного культиватора взгляды в равной степени недоверчивые и восхищенные.

Все, кроме Юншэна.

У алхимика имелось оправдание, нефритовое, как самый прочный жезл императора: он дрых без задних ног.

Как уже заявлялось ранее, фармацевт не воспринимал никаких обращений в толпу.

— Хм-м-м, — протянула брюнетка, — кажется, ты прав. Эти твари нечто вроде оскверненных душ По. Простым смертным не дано их видеть.

— Но тени ушедших не могут проникать под чужой кров! Особенно храмовый! Только… — она замялась, — только если их не позвать.

— Э, кхм, этот часовой почувствовал дуновение ветра, шицзе, — обратился к ней Юлвей.

— Направленная Ци? — уточнила посмурневшая Ян.

— Вне всяких сомнений, шицзе, — поклонился мечник.

— Пусть завтра Алтаджин разбирается, — со вздохом предложила Дун Цзе, — вряд ли кто-то решится бежать в ночь по незнакомой местности, даже если среди нас и поселился предатель.

Мысль неожиданно здравая. Особенно на фоне предзнания Саргона о проклятии места. А если вдруг преступник действительно надумает уйти по-английски, то никуда не денется, даже если сумеет просочиться мимо часового.

Со скрипом, но ее шимей приняла предложение подруги, особенно когда Саргон предложил покараулить вместо аристократа.

— Ему нужен отдых, а я вряд ли теперь усну.

— Мы на тебя рассчитываем, — благодарно поклонилась Ян.

— Рассчитываем, — с толикой сомнения повторила ее подруга, но тоже отвесила кивок, после чего обе удалились за ширму, пока Саргон задумчиво смотрел на их… им вслед.

— У вас все нормально? — для порядка спросил он остальных.

— Можешь не рассказывать, — махнул рукой Камей, когда Саргон открыл рот.

Нет, он и не собирался, но откуда такая скромность?

— Пока ты знаешь, что делаешь, пока спасаешь нас от тьмы, никто не посмеет сомневаться в твоих решениях. Мы оправдаем доверие, — удар кулаком в грудь, многообещающий взгляд на Акургаля, который предпочел ничего не заметить и просто лег на свое место.

Хуже всех по итогу чувствовал себя Юлвей. Аристократ рассыпался в благодарностях, лег на место Саргона, но еще добрый кэ не мог пошевелиться, лежал, парализованный страхом, осознанием, чуждой, недоброй энергией порождений этого места.

Саргон сменил его, чтобы назло всем правилам мрачно пялиться на огонь.

Тот выброс Ци. Слабый, почти неощутимый.

Он не нес в себе ни единого следа индивидуальности: артефакт, амулет или даже бумажный массив, воспользоваться которым может кто угодно, вплоть до того воронья, что преследует несчастного, попрекаемого каждой собакой Алтаджина.

И все же, в Саргоне крепла уверенность, что волна пришла именно из башни. Что именно здесь, у них, сидит предатель.

Он позволил себе расслабиться через несколько кэ после нападения. Теплое, радостное чувство заполнило даньтянь вместо ставшей привычной темной мерзости обратной стороны Луны.

«Я спас его. Ничего не прошло напрасно. Все же петля — это имба и не контрится», — позволил он себе задорную, ребяческую ухмылку, — «надо продолжать в том же духе! Взломать гребаные залы, как…»

Он замер, ухмылка сменилась отстраненностью. Саргон будто бы поймал нужную мысль за хвост и теперь изо всех сил тянул на себя, пытался вспомнить важную тему, не упустить

«РАЗГОВОР ЯН И АЛТАДЖИНА!!!»

Он чуть не подорвался с места, едва сдержался, чтобы не начать бормотать вслух, не ходить кругами, не бросаться раненым тигром от одной стороны башни до другой.

"Это происходит под конец каждого шичэня [2 часа] (…) Должен быть призыв к прохождению испытания от алтаря Шан-ди…Тот демонический практик развратил сигнал или дело в…

— Но здесь нет эманаций жертв!"

— Как я мог не заметить сразу⁈ — яростно прошипел он себе под нос, — безответный гаремник мне в ОЯШа, надо же быть таким слепым! И ведь хватило наглости называть их важную догадку «тупыми разговорами»… я даже не попытался его запомнить!!!

"Ладно, зато теперь действия злоумышленника обретают смысл. Смерть Юлвея запустила некую гадость, которая превратила поток видений, призыв для прохождения испытания, в массовый психоз. Версию с проделками мертвого демонолюба отметаем, в прошлый раз удары по психике начались с самого утра, просто их было тяжело заметить на фоне гибели одного из наших.

А хуже всего такие волны психоза перенес уязвимый от потери связи с Богом Алтаджин.

Кажется, смерть Юлвея несла больше последствий, чем я мог предположить".

Следующее утро оказалось менее богатым на впечатления, чем новый день его прошлого цикла. Никаких отрубленных голов, скрытых подозрений, сердечного страха и подсердечной ненависти.

Просто все хором решили взять и уйти.

Кроме недовольного таким решением Саргона и нахмуренного, потревоженного суровой тенью интуиции Алтаджина.

— Нам нужно продолжить задание, шисюн, — спокойным тоном убеждала Дун Цзе, — убийца найден и уничтожен, как и его собранный отряд.

— Каравану больше ничего не угрожает, но они не сдвинутся с места, пока не вернутся их разведчики или наша группа. Нулевая волна начнется раньше, чем через неделю: чем дольше мы ждем, тем меньше у новобранцев будет времени на подготовку.

— С каких пор тебя волнуют жизни черноногих, шицзе? — ядовито спросил Алтаджин.

— С тех пор, как со стороны Лагеря Новобранцев не прошло ни одного прорыва за месяц, — парировала она, — если среди того сброда, что скинула нам Империя, есть хотя бы один одаренный, то у него должно быть больше времени на привыкание и возможность проявить себя. Иначе это бессмысленный расход ресурсов.

Она вдруг открыла книгу и прочитала, с нескрываемым удовольствием от текста:

«Мы стремимся к красоте, и только к красоте, но если эта красота не сотворена, она не настоящая. Не является таковой и красота, сотворенная из прекрасного. Истинная красота достигается преобразованием уродливого».

— Опять твой ДУРАЦКИЙ МО ЯНЬ, КАК ОН УЖЕ ЗАДОЛБАЛ!!!

Люди рядом аж пригнулись от его вопля. Саргон рядом ухмыльнулся:

— Спасибо, что не про ослов.

Кочевник с Ян синхронно фыркнули, тогда как лицо шицзе обиженно вытянулось.

Он хотел всего лишь поколебать ее позицию шуткой, но искреннее огорчение девушки задело его — та чересчур болезненно воспринимала нападки на своих любимых авторов.

«А, плевать. Потом извинюсь, может даже заимствованным рассказиком. Раз уж Дун Цзе такая литературоцентричная. Хм, а удобно, когда знаешь, как понравиться. Может, у нас еще и получится…» — он усилием воли отогнал от себя очередное яркое видение их «схватки» на Алтаре.

«Сейчас важнее не позволять этим благодушным пошехонцам разбрестись козлами по бездорожью. Иначе выловлю потом далеко не каждого».

Что будет, если весь отряд попадется на то «очарование» проклятия Саргон не знал и проверять не собирался. Скорее всего, станет халявной пищей для паука.

Пришлось лениво пнуть Ма и отправить на разведку, пока он сам предпринял вялую попытку убедить Алтаджина исследовать главные залы мин тан.

— Когда нам еще встретится такой замечательный шанс?

Ничего замечательного в стремной постройке посреди леса, со следами разрушений, трупов и жертвоприношений не видел почти никто.

К несчастью и головной боли кочевника, компанию Саргону по убеждению неожиданно составили Юлвей и Ян-гуйфэй.

— Этот недостойный фамилии Чжан, — многообещающий акцент на последнем слове, — не может словами передать, насколько великой ценностью станет для достойных носителей упомянутого рода знание о возможном месте пребывания нового мин тан. А если некий таинственный благодетель возьмет на себя труд описать внутренние покои…

Юлвей позволил многозначительной паузе мягко обнять высказанное предложение, лучше прочувствовать возможность

— Шисюн, мы должны туда попасть!!! — тут же влезла Ян.

Девушке определенно не хватало чувства такта.

Юлвей едва удержался от страдальческого закатывания глаз.

С аристократом все казалось понятным: новая информация может оказаться настолько ценной, что опального родича примут обратно с распростертыми объятиями, осыпят почестями и торжественно вернут старое место наследника клана. А если он еще и соответствовать будет, например, все же прорвется на уровень культиватора, как обещал ему один отрядный гений…

«Неудивительно, что у засранца такая одухотворенная физиономия», — раздраженно подумал Саргон, — «а ведь чуть не сдох вчера. Трех часов еще не прошло, а он уже как огурчик — бегает по дурацкой башне да орет белугой за шанс войти внутрь. Если бы наш Чжан только знал, что его там ждет… то все равно мог пойти. Придурок».

В противоположность ему, Ян стремилась ко всему новому, «была за любой движ», искренне очарованная Ясным Залом.

Как же, настоящее приключение!

Атака прошлой ночью лишь настроила ее на боевой лад, заставила закусить удила, очаровала дорогой приключений и романтикой исследования древних мест, про которые только и шли разговоры в ее старой секте.

К большой головной боли степняка, ему пришлось прислушаться к мнению двух стукнутых на голову. Трех, но себя Саргон таковым не считал.

— Ну а тебе-то что надо, отродье всеми любимого сянь-шена?

— Вдруг там будет что-нибудь эдакое, — для убедительности он даже захлопал своими большими наивными глазами.

За шанс лицезреть на диво тупую физиономию Алтаджина он был готов повторить эту идиотскую фразу еще раз триста.

— Какое эдакое? — подалась вперед Ян.

— Саргон слегка приблизил к ней лицо, заговорщицки прижал ладонь ко рту, чтобы не прочитали по губам, после чего произнес сакраментальное:

— Кое-какое.

Глядя на лицо Ян захмыкал даже хмурый как тучка-тучка-тучка Алтаджин.

"Что с ним? Куда делась вся его апатия? Он, конечно, даже вполовину не такой деятельный, как прошлый, одаренный Богом и нарциссизмом Алтаджин с доступным абонентом, но сейчас мужик не ведет себя так, словно поменялся телами с любимой бабкой, ее кошкой Деменцией и каловыми массами на стенах.

Почему он все еще вызывает хотя бы остатки чувства надежности? Неужели смерть Юлвея в прошлый раз так сильно на него повлияла? Да нет, бред какой-то. Что означает… то убийство действительно не имело ничего общего с местью или другой фигней.

Скорее, настоящий демонический ритуал. А значит, где-то близко есть демонический практик. Все-таки предатель", — скривился практик, точно у него заныли все зубы и нерожденные дети разом.

— А еще, — Саргон отставил в сторону всякий намек на веселье, — я чувствую, как давит на мою душу то проклятие. Оно уже вошло в силу. Кажется… кажется, мы не уйдем отсюда так просто.

Кочевник поджал губы. Он сам пришел к подобному выводу, а затем объяснил это остальным рубленными, сцеженными через бессильную ярость фразами.

Следующая сцена беготни, выявления паутины и невозможности вернуться назад повторилась довольно близко к прошлой реальности.

За исключением теней, которые оказались уничтожены Саргоном и возможного присутствия паука — его испугались куда сильнее чем в первоначальной версии, где люди уже достаточно боялись самой обстановки.

Но в этот раз, после ночного нападения, они знали, что опасность — реальна.

Хотя идти в Ясный Зал людям теперь хотелось гораздо меньше.

Мин тан все еще производил днем гнетущее впечатление. Куда более гнетущее, чем суматошной, прерывистой ночью, разбавившей впечатление дождем и последующим нападением.

Сейчас, при свете дня, люди смотрели и робели, дискуссии по поводу вскрытия двери кипели нешуточные, двух мнений по вопросу не имелось.

Та же Дун Цзе, в прошлый раз едва ли не первая проголосовавшая за распечатку Великой Кумирни, в новой версии стояла насмерть за неприкосновенность сакрального обиталища духов предков предыдущей династии.

Никаких причин, почему «канон» так сильно в ее случае отклонился в сторону Саргон не нашел, поэтому просто махнул рукой. Все его внимание осталось сосредоточено на двух других, куда более подходящих субъектах: Уру и Акургале.

Оба они выглядели ночью достаточно встревоженными и удивленными, у каждого имелось шаткое алиби, но…

«Гребаный зов гребаного артефакта. Кто-то из нас впустил лесных теней внутрь священной башни. Причем цацку для такой диверсии нарисовал сильно заранее. Либо сделал… получил универсальную, что более вероятно».

Саргон так и не придумал, каким образом отделиться от толпы и незаметно для всех надавать двум уродам по почкам. Тем более, сделать это достаточно тихо и быстро, чтобы не вызывать подозрений уже собственным поведением.

Внутри самих Залов такой возможности не предвидится, решать надо сейчас.

Пришлось идти на поклон к командиру отряда.

Удивительно, но Алтаджин серьезно выслушал его подозрения, невнятные и надуманные, из-за невозможности рассказать о прошлой ветке развития. Выслушал и

Дал свое согласие, даже без всяких попыток поиздеваться за чужой счет.

Определенно, в лесу что-то сдохло вместо Юлвея, и это явно не только тени.

— Я видел тебя в деле, я знаю твою культивацию, твой Дао, мо шен рен, — Он не упустил случая надавить на больное, похвастаться, а также намекнуть на компромат, — тем более, тебя проверял Чжэнь сянь-шен, — серьезно ответил он.

— Если уж есть человек… мутный человек в нашем отряде, в котором я могу быть уверен, то это ты. Ты и Дун Цзе.

— Не Ян-гуйфэй? — удивление вышло отнюдь не наигранным, пусть и по другому поводу.

"Эй, кто-нибудь, возьмите этого странного двойника реального кочевника и окружите заботой и лаской! Чтобы нарочито бестолковый, бессмысленно злой и без меры кровожадный оригинал никогда не смог вернуть свое место обратно!

Серьезно, откуда такая перемена в характере⁈ Если бы я не знал про версию первой, так сказать, арки, то подумал бы, что отсутствие Бога сделало его лучше! Как минимум, ответственнее, серьезнее и внимательнее к окружающим.

Но нет, внутри он все тот же мудак. Тогда в чем цимес? Может спросить у Ян? У Дун Цзе спрашивать как-то не хочется", — Саргон вздрогнул.

Он до сих пор не мог смотреть шатенке в глаза, что уже начали замечать остальные. Он видел как Алтаджин хмуро скалился, глядя на его заминки, но молчал, чем удивлял и чуточку пугал осторожного попаданца. Впрочем, пускай.

Если они считают, что подросток неровно дышит к их снежной королеве, то это будет куда лучше версии, где он едва не лишил ее девственности, а потом вовсе убил в параллельном потоке времени, чтобы потом умереть самому.

— Шимей — новичок, прибыла в Форт в одно время с тобой, уже будучи культиватором. Редкий случай, клянусь моим! — привычный палец в небо ощутимо дрожал, — в наш отряд Сороки ее взяли только по протекции Цзе-шицзе, на прошлой неделе, причем в обход Испытания. Это ее первое серьезное задание. Второе, если считать прошлую волну. Я не подозреваю ее ни в чем, просто не знаю.

— Этот практик знаком шисюну еще меньше, — не мог не сказать Саргон.

— Верно, — гнусная ухмылка, жалкое подобие привычного оскала за пределами человеческой физиологии, — но я видел тебя в деле. В безвыходной ситуации, в роли овцы на заклание.

— А потом беззубая скотинка отрастила клыки в палец толщиной и отправила в Преисподнюю гребаного демонолюба. Ты — страшное отродье, Саргон, помесь вонючей пасти крокодила с маленьким игривым жеребенком. Но ты наше отродье. Вне всяких сомнений.

Алтаджин помог.

С абсолютно нейтральным лицом, скучным голосом раздал приказы. Будто бы случайно отправил вместе Саргона, самого преданного ему бойца — Камея, Акургаля и Уру наружу, выслеживать паука, чтобы потом не наткнуться на него ненароком.

Там-то Саргон и припер к стенке двух недоумевающих людей.

Такой же удивленный Камей просто стоял рядом.

— Что же, настало время получить ответы, — кровожадно оскалился Саргон.

Неугомонная парочка сбледнула под его злым, немигающим взглядом.