Обманутая жена дракона

22. Хочешь затеять скандал?

В зал порциями заходили гости, приветствуя императора и императрицу, которые принимали поздравления — личные и от имени семейств.

Когда в зале появился Ройнхард, все дамы, прекрасная половина, устремили на него взгляд.

Я вижу, как он вызывает восторг и восхищение в их глазах. Представляю, какие мысли и желания у них возникают, каждая хотела бы провести с ним ночь, особенно сейчас, в такой подходящий момент, когда между нами всё так шатко.

И от этих мыслей становится горько.

Только взгляд Дер Крейна устремлён не на них, а на меня. Взгляд, пожирающий, голодный, вязкий, от которого становится тесно в зале — тот, который хотела бы ощутить на себе каждая в этом зале.

Но неожиданно дракон останавливается возле банкетного стола. Не разрывая зрительного контакта между нами, подхватывает наполненный бокал, производя впечатление на всех.

Я вспоминаю о своём дыхании и набираю в грудь больше воздуха. Он не стал загонять меня в ловушку дальше. Решил наблюдать со стороны, не похоже на него.

Ройнхард Дер Крейн, принимающий только послушание и исполнение, — и вдруг остановился. Не вмешался. Не потребовал.

Словно изучает. Словно проверяет, до какой черты я готова дойти сама.

И от этого становится тревожнее, чем если бы он подошёл вплотную.

Я отворачиваюсь, зато другие вдруг превращаются в хищниц — таких себе львиц, желающих оказаться рядом с ним.

Сущая наглость. Нет, я не ревную, но меня жутко раздражают эти светские хищницы.

Следом вошёл Волтерн, и, как ни странно, он не стал приближаться ко мне.

В следующий миг по залу прошёл шёпот, гости поворачивают головы в сторону входа — их явно что-то привлекло внимание. Я тоже смотрю, пытаясь понять, и застываю.

В зал входит она — Беттис.

Одетая в ярко-розовое, как весенний сад, платье с длинным шлейфом, взгляд уверенный, подбородок поднят, а на губах эффектная улыбка.

Тошнота подкатывает к горлу.

— Проклятье, — шиплю я.

Пытаюсь справиться с эмоциями, сжимая футляр, который я всё ещё держу в руках.

Она с королевской осанкой проходит дальше, ровняясь с Ройнхардом.

Дракон замечает её, и следом отворачивается.

Я вглядываюсь в его лицо, ловя каждую эмоцию. Но лицо Ройнхарда остаётся неизменным, ни один мускул не дрогнул, а во взгляде — полное равнодушие.

Совершенно ледяное выражение лица.

Беттис будто ожидала такой реакции от моего мужа и проходит дальше.

В зале будто действительно стало тише.

Взгляд сестры встречается с моим, яркие губы расплываются в дерзкой улыбке, будто она назло делала всё то, что меня так раздражает.

Беттис проходит к императорской чете.

Хочу уйти, покинуть этот ад — первый порыв я подавляю. Слишком велика честь — из-за неё срывать свой план.

Понимаю одно: если я ничего не предприму, всё сложится не в мою пользу. Единственная возможность, мой выход — это поговорить с императрицей.

На аудиенции я почувствовала, что она на моей стороне. Я должна с ней поговорить. Найти способ оказаться рядом с ней тогда, когда она одна.

Чтобы завершить развод.

Церемония продолжается ещё около получаса, а затем лакеи раскрывают двери в бальный зал, выпуская торжественную музыку.

Я не спешу, нервно сжимая пальцы. Ройнхард тоже не спешил, оставался на своём месте, словно страж.

А вот Волтерн куда-то исчез.

Император и императрица направились вглубь зала танцевать первую партию танца. Беттис тоже куда-то затерялась. Ройнхард ведь говорил, что отошлёт её, но она, кажется, на это не согласна

Хочет затеять скандал?

А может, осуществить свой план и украсть мою кровь.

Сердце забилось тревожно.

Нужно держаться от неё подальше.

Поскорее поговорить с императрицей и исчезнуть.

Двигаюсь в сторону зала и замечаю, что Ройн следует за мной.

Нужно от него оторваться, исчезнуть с поля его зрения. Ещё это яркое платье!

Войдя в зал, смотрю по сторонам и сразу ныряю в полумрак колонн с бархатными бордовыми балдахинами. Прячусь, прижимаясь спиной к колонне, и чуть выглядываю.

Ройнхард входит в зал, делает шаг и останавливается.

Вижу, как его взгляд блуждает, ищет.

Черты лица заостряются, пальцы сжимаются в кулаки.

Я стараюсь не дышать. Он может легко найти меня по запаху, но здесь столько людей и различных смешанных ароматов, что это невозможно.

Тем не менее он медленно поворачивает голову в мою сторону.

Я быстро разворачиваюсь, замираю. Чувствую, как по венам бежит жар, как сердце быстро бьётся и поднимая волнение и пыл. Драконице нравятся такие игры, когда самец преследует. Я душу в себе эти инстинкты.

Проходит почти минута, но ничего не происходит.

Я снова выглядываю.

На месте, где только что стоял Дер Крейн — никого.

Я почти вышла из укрытия, чтобы понять, куда он делся, но мой муж словно испарился.

Может, покинул зал?

Так или иначе, я продолжаю свой путь, обходя вокруг тайным путём, поднимаюсь по лестнице на второй ярус, где находилась императорская балюстрада, и встаю в том месте, где зал был как на ладони.

Музыка здесь звучит так же громко, пары двигаются в плавном танце, сверкая блеском украшений, лакеи разносят напитки. Мужчины и женщины в парах и группах беседуют, смеются.

Сначала я искала Беттис, Волтерна и Ройнхарда, но уже вскоре забылась, ослеплённая красотой, которая открылась мне.

Если бы не появилась в нашей семье Беттис, сейчас мы с Ройнхардом были бы счастливы. Как жаль, что у нас ничего не вышло.

Музыка наконец заканчивается, и пары начинают формироваться по-новому.

Император и императрица, в самых дорогих и роскошных нарядах среди всех, отчётливо выделялись. Они направляются через зал к лестнице.

Я встряхиваюсь, сбрасывая мечтания, которые не стоит себе позволять, и жду подходящего момента.

Я слежу за императорской четой. Они поднимаются по лестнице и занимают места в креслах балконной ниши, в то время как оркестр начинает новую мелодию, и пары вновь плывут по залу в ритме аккордов.

Я надеялась, что удастся поговорить с императрицей, и ждала момента. Её Величество действительно вскоре поднимается с кресла, оставляя мужа одного.

Не имея ни малейшего представления, куда она направляется, я тихо следую за ней.

В просторной галерее я замедляю шаг, замечая статную фигуру женщины с длинным шлейфом платья.

В сопровождении фрейлины она вдруг оборачивается — услышала мои шаги.

— Шерелин? Что-то случилось?

Я набираю в грудь больше воздуха и делаю шаг вперёд.

— Простите, Ваше Величество. Мне необходимо поговорить с вами.

— Хорошо, я ждала что ты осмелишься это сделать, — она делает приглашающий жест.

Я спешу за ней, чувствуя, как волнение разливается по телу холодными волнами.

Ждала меня? Значит, есть надежда.

Мы проходим через галерею и оказываемся в просторной, но тихой комнате. Свет люстр отражается в полированном паркете, но здесь всё же темнее, чем в зале. Несколько дверей ведут куда-то дальше — не знаю, куда, да и сейчас это не имеет значения. Главное — я осталась наедине с императрицей.

Она взглядом велит фрейлине удалиться, затем указывает мне на мягкие светлые кресла.

— Садись, — говорит спокойно, уверенно, как человек, привыкший держать ситуацию под контролем. — Я знаю, о чём ты хочешь поговорить.

Я не удивляюсь. Всё логично. Я ведь сама стала инициатором развода.

Если бы она знала, что на самом деле я просто хочу сохранить себе жизнь. И ребёнка.

— Я уже говорила с Рионом, — продолжает она. — Мы даже успели немного поссориться, — она улыбается сдержанно, с оттенком усталости.

Рионом она называла своего мужа, владыку земель.

— Мне жаль, что так вышло, — отвечаю. — Я не хотела становиться причиной раздора. Но это действительно важно. Я не могу жить с Ройнхардом. Наш союз разрушен. Он предал меня тогда, когда я нуждалась в нём больше всего. Сфера показала: наша связь слаба. Продолжать — значит обречь себя на мучение. Вы женщина и можете меня понять.

Императрица слушает внимательно, не перебивая.

— Но он не хочет тебя отпускать, — отвечает она, а у меня всё опускается.

— В этом вся сложность. Мой муж на его стороне, к сожалению. Волтерн тоже имеет влияние, но пока он уступает дракону.

Тишина становится ощутимой, как давление воздуха перед бурей.

Я машинально сжимаю футляр в руках. Почему я всё ещё держу его? Почему просто не выкину?

— Что с Беттис? — вдруг спрашивает она. — Мне известно, что она беременна. Но Ройнхард утверждает, что не от него. Ты что-то знаешь?

Я поднимаю взгляд. Не ожидала, что разговор свернёт к сестре. Императрица смотрит внимательно, почти изучающе — будто проверяет, правдивы ли мои эмоции.

— Это ожидаемо, Ваше Величество, — уклончиво отвечаю. — Именно из-за этого я и ушла от Дер Крейна.

И ещё из-за того, что я ношу его ребенка под сердцем, которого он предал. Эти слова едва не срываются с моих губ, я вовремя прихожу в себя. Но как же хочется вылить всё наружу всю правду, но я обещала молчать, даже императрице не признаюсь.

— Жаль что Ройнхард убеждён, что она ждёт ребёнка не от него, — говорит она. — Он будто одержим тобой Шерелин.

Я сглатываю, не знаю что сказать в ответ, она права, я сама не понимаю что движет моим мужем.

Ройн чувствует… возможно, впервые. Жаль, что тогда, когда я носила его ребёнка, он ничего не чувствовал.

Императрица чуть тише произносит:

— Если бы Ройнхард понял, что ребёнок Беттис действительно от него, всё решилось бы проще. Рионом дал бы согласие. Империи нужны чистокровные драконы, — она откидывается на спинку дивана, её голос звучит устало, но рассудительно.

Я теряюсь в догадках, к чему она клонит.

— Я перестаю верить в прежние устои, — говорит она после короткой паузы. — Время меняется. Теперь сильный — тот, кто хитрее, кто умеет выжить и плести интриги.

Такая откровенность от императрицы сбивает меня с толку. От неё веет не только властью, но и холодной практичностью. Мне неприятно это слышать, потому что в её словах слишком много правды — и слишком мало чести.

— Это я пригласила Беттис на бал, — говорит она вдруг. — Специально ради тебя, Шерелин.

Я чуть не поперхнулась воздухом. В груди поднимается тревога, тяжелым комом давит на сердце.

— Простите… я не совсем понимаю.

— Ты ведь хочешь развода с драконом?

— Да, — уже не так уверенно отвечаю, собираясь дополнить, но императрица перебивает.

— Тогда у тебя есть шанс решить это прямо сейчас. Решай.

Императрица поднимается. Ткань её платья шуршит, воздух наполняется сладковатым ароматом духов.

Я слышу, как она выходит, как за ней закрываются двери.

И почти сразу — как снова открываются.

На спине ощущаю тяжёлый взгляд. Пальцы немеют, футляр выскальзывает из рук и падает на диван.

Я медленно поворачиваюсь.

В дверях стоит Беттис — фарфорово-красивая, в роскошном наряде, с безупречно уложенными тёмными волосами.

— Что ж, не добрый вечер сестра, — говорит она и делая шаг в мою сторону.

Подол её платья сверкает в полумраке. Взгляд сестры уверенно смотрит на меня.

Так вот почему она так смело себя вела. Её поддерживает сама императрица, позволяя плести свои грязные интриги.

“Решай”.

Да, мне нужно спастись. Мне нужен развод с драконом. Но не так. Не её руками. Не ценой моей крови.

Я слишком долго позволяла другим решать, кто я и чего достойна.

Хватит.

Я не склонюсь перед ней, не соглашусь на её правила.

Но не дам ей эту победу.

— Долго я ждала этой встречи, — продолжает вещать елейным голосом, под которым скрывалась угроза.

— А я не ждала. Извини, но мне не о чем с тобой говорить, — подбираю футляр и делаю шаг, чтобы покинуть комнату, но Беттис преграждает путь.

— Как некрасиво, Шерелин, убегать. А ведь нам нужно с тобой очень серьёзно поговорить. О Ройнхарде.

Я втягиваю в себя больше воздуха в грудь, по спине пробегает холодок.

— И что Ройнхард? Ты наконец поняла, что ты ему не нужна и он тебя не любит? — усмехаюсь я, чувствуя, как внутри всё клокочет от поднимающихся эмоций.

На безупречное лицо Беттис падает тень. А ты как хотела, сестрёнка, взять чужое и не подавиться?

— М, неужели умеешь показывать когти, Шерелин? Я уж начала думать, что у тебя их вовсе нет. А ещё драконица называется. Всю жизнь ты прячешься за своей добродетелью, будто она тебя спасёт. Наивная. Ты думаешь, он выбрал тебя потому, что любит? Нет. Ты просто оказалась удобной. Жалкая, удобная вещь. Ройнхард пришёл именно ко мне потому, что ты стала обузой. Ты мешала ему дышать — с твоими вечными вопросами, страхами, с этой твоей щенячьей преданностью. Мужчинам вроде Ройнхарда нужна сила, а не слёзы, которые ты лила без конца.

Я напрягаюсь. Откуда она знает? Или специально выстреливает наугад?

Но я не покажу ей, что попала в цель. Не дождётся.

— И когда он понял, что в тебе нет ни страсти, ни гордости, — он пришёл ко мне. Потому что я не скулю. Я знаю, чего хочу. И умею брать. Ты проиграла. Тебе ведь нужен этот развод, да?

— Это тебя не касается.

Она усмехается и делает шаг. Я следом отступаю. Беттис делает полукруг, меняясь со мной местами.

Дверь позади — можно в любой момент выбежать. Главное — успеть.

— Я могу тебе в этом помочь. Несмотря на нашу вражду. Так и быть, сделаю тебе одолжение — заберу Ройна себе.

От этих её слов всё внутри покоробилось.

— Мне не нужна твоя помощь. Оставь её себе.

— Ты уверена? Подумай. Твой брак умер, Шерелин, Ройн выбрал меня как женщину, он очень искусный любовник.

Гадина.

— Ты всё равно не сможешь быть с ним. Или… что тебе нужно Беттис?

Понимание происходящего приходит тонким импульсом. Ройн не нужен ей. Её цель в другом. В чём?

Я задумываюсь — и Беттис пользуется этой заминкой: взмахивает тонким коротким лезвием ножа и быстро шагает ко мне.

И в этот момент я вспыхиваю — магия хлынет по рукам и груди, окутывая меня золотистым пламенем.

Беттис отшатывается, обжигаясь. Кожа на её кисти краснеет.

— Дрянь! — взвизгнула она, не ожидая такой отдачи.

Я и сама не ожидала — откуда во мне такая сила? Впрочем, ничего удивительного. Женщины-драконицы в редких случаях могут оборачиваться, когда нужно защитить потомство — они становятся особенно агрессивными.

Я делаю шаг. Пламя переливается, скользит по коже жидким золотом, наполняя меня силой, способной всё обратить в пепел.

Беттис дышит тяжело. В распахнутых глазах отражаются всполохи пламени, они бликуют на её бледной коже и смоляных волосах, дела её словно стеклянной.

— Ты не смогла от него зачать, и забеременела от другого мужчины, — пытаюсь воззвать к голосу разума. — Это аморально.

— Скучная ты и занудливая, совсем не настоящая женщина. Он обязан будет признать своего ребёнка, это прямая линия крови. Мой ребёнок будет драконом. Только поделись со мной немножко кровью.

Её взгляд становится безумным. Никогда прежде я не видела её такой.

— Ты что-то путаешь, Беттис. Опускаешься до грязных поступков и принимаешь это за женское достоинство.

— Грязные поступки? — её губы растягиваются в улыбке, от которой стынет кровь. — И это говоришь ты, та кто не успела развестись крутит с другим мужиком? — она громко смеётся, но вскоре замолкает.

Я сжимаю зубы. Она ведь не понимает истинные причины моих действий. Не знает, что мне был дан второй шанс.

— Ройнхард никуда от меня не денется, — рычит она. — Он будет ползать на коленях, умолять, чтобы я осталась. Вот увидишь.

— Ты ему не нужна, — повторяю.

— Мы это ещё посмотрим.

Она медленно поднимается, плавно — как хищница, готовая к броску. В её руке появляется тонкий нож с выгравированной руной. Лезвие мерцает в полумраке, отражая дрожащие отблески огня.

— Поделись своей кровью, не жадничай, — мурлычет она. — Мне нужна всего лишь капля.

Беттис поднимает левую руку и быстрым, уверенным движением рассекает кожу. На ладони тут же выступают алые капли.

Запах железа ударяет в нос. Ком подступает к горлу.

Внезапно, магия, охранявшая пространство, дрожит, будто кто-то сорвал с неё защитный купол. Я усиливаю поток, концентрируюсь, но вдруг — будто ледяная тяжесть падает на плечи.

Руки будто оплетает невидимым коконом, дыхание сбивается.

Словно к запястьям и щиколоткам привязали гири, тянущие вниз.

Что это?

Я вздрагиваю, не понимая, что происходит. Огонь, мерцающий вокруг, истончается и гаснет.

Беттис скалится, глаза её горят хищным блеском.

Что она сделала?

Находя в себе последние силы, я отступаю назад — но упираюсь во что-то твёрдое.

И слышу дыхание.

Резкий взмах руками — и в тот же миг чья-то сильная ладонь перехватывает моё запястье.

Хватка крепкая, обжигающе знакомая.

Резкий вдох — грудь наполняет его запах.

В ужасе я распахиваю глаза, медленно поворачиваю голову, преодолевая липкое оцепенение.

— Волтерн?.. — изумлённо шепчу почти беззвучно.

Он пришёл меня спасти. Я безумно благодарна. Он остановит эту ненормальную.

— Волтерн… ты вовремя, — с облегчением выдыхаю.

Но его пальцы не отпускают моё запястье. Будто пристыли к коже льдом. Я чувствую холод металла, и как сила утекает сквозь кожу.

— Волтерн, что ты делаешь?

Беттис делает шаг ближе, а он, не глядя на меня, говорит ровно:

— Я обещал помочь ей исполнить её мечту и только. Давай, исполним эту маленькую услугу и забудем об этом.

— Что? — я моргаю, не веря своим ушам.

Ошеломлённо смотрю на него. Он и Беттис заодно, под покровительством императрицы. Осознание падает на меня словно стена, раздавливает и заставляет задыхаться.

— Ты достаточно долго тянула с решением. В конце концов я понял, что определиться ты не можешь. Тебе и не надо — я всё сделаю за тебя, любимая.

— Волтерн, ты… ты не смеешь! Отпусти меня немедленно!

Но Баернар поднимает вторую руку — на запястье проступает чёрная нить. Она плетётся, как паук плетёт паутину, быстро, стягивая мою магию в сетях.

Свивает мои предплечья и грудь, так что становится трудно дышать. Я чувствую, как золотое пламя внутри меня дрожит, бьется под натиском чужой воли.

— Ты ведь хотела свободы, — произносит он ровно.

Он говорит о разводе. О том самом брачном контракте, который я так и не смогла подписать.

— В конце концов я понял, что определиться ты не можешь… И вот она. Цена, которую ты сама выбрала. Могло быть всё проще. Ты сложная Шери. Так тебя называет твой муж. Не простая, обожаю таких. Загадка которую я буду медленно разгадывать, смакуя каждую часть твоего тела.

Я морщусь, мне безумно отвратительны его слова и он сам!

Как он смеет говорить со мной так — человек, которому я доверяла? Как я могла не видеть, кто он на самом деле?

— Ты отвратителен мне, слышишь!

— Буду считать, что это комплимент. Скоро ты заговоришь иначе, — и тут же усмехается, — мне нравится развитие наших отношений, — представляю горячую совместную жизнь.

Я пытаюсь высвободить магию, но липкая паутина тьмы душит, не даёт этого сделать.

— Не надейся. Я сильнее тебя.

По моей спине струится липкий холод.

В какую же трясину лжи меня окунули и запутали?

А я… я поддалась. Поверила, грела воспоминания нашего знакомства, а на самом деле мной просто всё это время манипулировали.

Но знал ли об этом мой отец? Ведь он предложил мне связь с Баренаром. Неужели он мог так со мной поступить?

— Ты пожалеешь. Я не буду молчать — все узнают, какое ты ничтожество.

— Не надо громких слов, милая.

Меня чуть ли не выворачивает наизнанку от его приторно-лицемерных ласкательных слов.

— Уже поздно. Ты слишком далеко зашла. Сфера расторгла вашу связь.

— Ложь, — сжимаю зубы. — Ты лжёшь, это неправда. Всё было подстроено.

— Это уже не имеет значения, — спокойно отвечает он. — Но довольно болтовни. Поделись с сестрой кровью.

Волтерн поднимает руку, которую оплетает тьма тонкими липкими нитями, удлиняя его пальцы, вытягивая когти, как у хищника.

Я в ужасе смотрю на него, ком застревает в горле.

Я знала, что он наделён определённой властью не просто так, знала, что она держится исключительно на заслугах и титулах его рода.

Теперь я понимаю, откуда этот холод, ментальное влияние — древнее проклятие, оставшееся со времён, когда драконы делились не по крови, а по стихиям. Те, кто когда-то отверг Источник света, заключили договор с Пустотой, чтобы обрести собственную силу. Их тела сохранили человеческий облик, но внутри поселилась тень — живое сознание, которое питалось магией других.

Волтерн вытягивает мою магию, чтобы усилить проклятие, буквально пожирая её — вот что происходит.

Как же я раньше об этом не догадалась!

Герцог перехватывает мою шею, с силой сжимает.

— Удивлена? Умная девочка. Представляешь, с каким даром родится ребёнок у твоей сестры?

Смотрю на Беттис, которая гордо вскидывает подбородок. Её взгляд пугающий, а алые капли крови, что стекают с порезанной ладони, пачкают богатый ковёр уродливыми пятнами.

— Да, это мой ребёнок — с драконьей силой. Ему не будет равных. Так что нам нужна не одна капля крови, а много. На самом деле мы планировали делать это постепенно, чтобы ты ничего не почувствовала. Но раз всё так получается… Я получу всё сразу, будет немного больно, но потерпи.

— А потом ты ничего не вспомнишь, — цедит мне на ухо Волтерн. — Какая ты сильная, Шерелин, — мне хватит отнять у тебя самое дорогое — память. А потом… влюбить в себя. Пожалуй… Давно представлял тебя у своих ног, как ты смотришь на меня с обожанием и трепетом, как доставляют удовольствие твои губы.

— Нет, — хочу выкрикнуть, но на горле ледяные тиски, и я выдаю только хрип. От ужаса и паники у меня темнеет в глазах, тяжесть что навалилась на меня не отпускает. Давит. Не могу дышать.

Но как? Почему он имеет доступ к моей магии? Это ведь невозможно.

И тут яркой вспышкой приходит понимание.

Сфера. Сердце немеет и пропускает удар.

Это была не проверка, не расторжение связи, а… моё добровольное согласие, закреплённое магической печатью. Вот что это было! Он воспользовался моей беспомощностью и проблемой.

Зажмуриваюсь, слёзы проступают на глаза. Меня жестоко обманули. Меня и Ройнхарда.

Я всего лишь пешка в политической игре.

Беттис подступает так близко, взгляд стеклянный, и я вижу в них своё отражение. Что с ней? Беттис?.. И снова молния прозрения раскраивает пространство. Она под влиянием. Ведь так? Волтерна.

Внутри всё рушится.

— Не делай этого, Беттис. Ройн тебе не простит. Это ведь не ты, тобой управляют, слышишь?

Сестра нахмурилась.

— Не неси чушь. Когда ты уже заткнёшься?

— Ах, — острый коготь Волтерна полосует предплечье, и кровь мгновенно проступает через располосованную кожу.

Боль обжигает, и воздух густеет, становится вязким.

— Давай, — приказывает ей Вольтер, и Беттис обхватывает мою руку своей раненой.

Стены качнулись, и пространство плывёт. Чужая проклятая магия усиленная мной давит, воздух становится вязким, как чёрное масло.

Беттис что-то шепчет неразборчиво, кровь с наших рук соединяется, и всё вокруг будто тонет в мраке.

Мир рушится, и я не могу даже закричать. Лишь внутри бьётся одно — «Ройн, услышь».

И вдруг — грохот, вместе с высокими аккордами музыки из бального зала.

Стены содрогаются. По полу пробегает волна жара, полог рушится, и тяжёлые портьеры взрываются огнём.

— Отпусти мою жену, падаль! — голос Ройнхарда взрывает пространство.

Огонь от его дыхания вспыхивает, рассекая тьму.

Я поднимаю взгляд — и вижу глаза, в которых горит не просто ярость. Там боль. Страх. За меня. И та древняя, первозданная сила, от которой содрогается даже всё мёртвое.