Обманутая жена дракона

21. Ты просто исчезла

Апартаменты для меня выдали роскошные.

Хотелось бы остаться здесь и никуда не выходить, даже пришла шальная мысль сослаться на своё плохое самочувствие, но нельзя.

Так, я явно подведу себя в такой ответственный момент, ведь мне нужно добиться решения.

В мою пользу.

Поэтому я дала себе полчаса на то, чтобы немного отдохнуть от нелёгкого разговора с императором и императрицей, а также от очередного столкновения со своим неуемным мужем.

Я откидываюсь на мягкое бархатное кресло, скидываю обувь и прикрываю глаза, вспоминая взгляд Ройнхарда. И огонь, что кипел в них.

Нельзя предаваться воспоминаниям, нельзя даже думать о нём.

Я прошла слишком много, чтобы сломаться сейчас.

Упавшая с подлокотника ладонь ложится на живот.

— Мы выстоим, — шепчу я, и в этот момент заходит Кармен с чемоданом, который она успела привезти, пока мою временную комнату организовывали слуги.

Увидев меня, она чуть улыбнулась и, не став беспокоить, принялась тихо, не мешая моему отдыху, разбирать вещи.

— У императора и императрицы годовщина Рубиновой свадьбы, такой праздник… столько лет вместе, — с каким-то степетом произносит.

Я бросаю на неё взгляд.

— Простите, — тут же поправляет себя она.

— Не извиняйся.

Я делаю вдох, чувствуя горьковатый запах белых хризантем, что стояли на столике пышным букетом.

В груди всё же сдавило. Я ведь тоже мечтала прожить с Ройнхардом много-много лет — в горе и в радости, но наш брак треснул и раскололся.

Как же больно, что всё оказалось несбыточными мечтами, иллюзией, в которой я жила три года.

Жаль, что ничего не вышло, что я не обрела своего женского счастья с мужчиной, которого я любила. Всем сердцем. Отдавала всю себя.

Смотрю перед собой и тону в этих мыслях…

Вдеваю в мочку уха серьги с красным рубином, скольжу пальцами по украшению.

Мой образ был готов, вот только меня он не устраивал.

Кармен привезла красное платье, которое наверняка будет выделяться среди других, как пылающий факел. Но я сама виновата, полагалась на её выбор. В тот момент меньше всего мне хотелось думать о своём наряде.

А теперь… что есть.

Мои волосы за это время значительно отрасли и теперь доходили до пояса. Только самый внимательный мог заметить. А ведь мой муж должен был заметить — у дракониц, когда они беременные, волосы растут очень быстро, первые несколько дней магия начинает усиленно циркулировать в крови, женщины в это время особенно красивы, будто расцветают во всю мощь.

Такая особенность.

Но он, как всегда, не заметил. Ни в прошлый раз при моей первой беременности, ни в этот.

Поглаживаю мягкие, золотистые, словно жидкое золото волосы. Отворачиваюсь от зеркала, внутренне готовясь к очередному испытанию.

На нижних этажах дворца уже витало ощущение торжества. Солнце ещё не село и разливало по коридорам золото, играя бликами в хрустальных люстрах, в позолоте, зажигая пышные ковры.

Всё дышало богатством. Играла лёгкая музыка со стороны сада. Лакеи ходили повсюду с подносами бокалов, предлагая гостям напитки.

А гостей было море.

Многих я видела впервые, другие казались мне уже знакомыми, и были, разумеется, те, кто знал меня хорошо, как супругу Дер Крейна. И, разумеется, в их взглядах читался только один вопрос — где же Ройнхард, почему его супруга в гордом одиночестве?

Видимо, слух о нашем разводе ещё не дошёл. Но он дойдёт сегодня, я в этом не сомневаюсь.

Но и правда, где же Ройнхард?

Неужели решил пропустить сегодняшний праздник?

Не верится.

Ловлю на себе пристальный взгляд Мариан Денилсон. На этот раз на ней было платье изумрудного цвета, с перьями и жемчугом. Но даже не платье привлекало внимание к харизматичной особе, а её внимание ко мне.

Всемогущий, только не это.

Кажется, она собиралась подойти ко мне.

Я в немой панике ищу пути к отступлению, но уже поздно — она поймала меня на крючок, заставив ответить взглядом.

И право, она действительно собиралась подойти, как вдруг меня загородила длинная фигура лакея.

— Мисс Дер Крейн, простите, вам просили передать, — протягивает он небольшую коробочку, обтянутую дорогим золотистым бархатом.

— Кто? — поднимаю удивлённый взгляд на мужчину.

— Не могу сказать, простите.

Поджимаю губы и с опаской смотрю на коробочку.

Опять Волтерн со своими сюрпризами? Лучше взять, чем устроить сцену — всё равно все смотрят, будто я принимаю не послание, а чьё-то предложение.

— Хорошо, — быстро забираю коробочку.

Она была не лёгкая, но и не тяжёлая.

Интересно, что там?

Если бы это было что-то опасное, лакей не вручил бы мне при стольких свидетелях.

Успокоившись на этом, сжимаю коробочку намереваясь скорее уединиться.

Но не тут-то было.

— Шерелин, дорогая! — раздался сладкий, как патока, голос, от которого у меня похолодело внутри.

Я медленно повернулась.

Мариан Денилсон приближалась ко мне в сопровождении целого “салона моды” — трех дам, чьи лица мне были знакомы по сплетням в светских хрониках.

Леди Виктория с хищным блеском в глазах, миссис Клара с притворно-участливым выражением и юная, но уже опытная в интригах графиня Элеонора. Настоящий суд инквизиции в шелках и жемчугах.

— Мадам Денилсон, — сделала я легкий кивок, сжимая в потной ладони бархатный футляр. — Какая приятная встреча.

— Согласна, — Мариан улыбается еще шире, ее глаза скользят по моему платью, волосам, задержались на животе.

— Мы все так по тебе скучали в свете. Ты просто исчезла, — она обернулась к своим спутницам, которые тут же подхватили игру.

— Все гадаем, куда же подевалась наша прекрасная Шерелин и её красавец муж.

Леди Виктория, щурясь, как кошка на солнце, томно взмахнула веером.

Миссис Клара тут же подхватила, приложив руку к груди с видом святой:

— О, да! Мы все так надеялись, что сегодня ты, наконец, порадуешь нас прекрасной новостью. Вся столица ждет, когда же вы с Ройнхардом объявите о рождении наследника. Ведь для драконьего рода это так важно.

Я чувствую, как улыбка застывает на моем лице, становясь тяжелой и неудобной маской. Воздух стал густым и обжигающим, словно я попала в раскаленную печь.

— Не томи нас, Шерелин, — давит Мариан. — Все эти тайны, твое отсутствие... Люди начинают строить догадки. Не самые приятные, знаешь ли, — она многозначительно посмотрела на дам, и те выразительно вздохнули. — Лучше уж все прояснить раз и навсегда. Так ли это? Ждем ли мы все-таки счастливого события?

Ее взгляд был острым, как отточенный кинжал.

Она знала.

Или, по крайней мере, очень точно догадывалась. И наслаждалась этим моментом, когда может прижать меня к стене перед всем обществом.

Мои пальцы вдавливаются в бархат, рискуя сломать футляр.

— Кстати, все видели, что ты прибыла с герцогом Баернаром, Шерелин. Ты решила поменять мужа? — не унимается Денинсон, и это была последняя капля.

— Вы правы, у меня действительно есть некоторые новости. Уверена, вы узнаете о них самыми первыми. А сейчас прошу меня простить, мне нужно на свежий воздух, слишком здесь становится душно, — отвечаю в распахнутые от дикого любопытства и изумления глаза мадам.

Разворачиваюсь и ухожу, оставляя главных сплетниц столицы с раскрытыми ртами. Казалось, они так и лопнут, как мыльные пузыри от любопытства, до того момента, как узнают о нашем с драконом разводе.

Я уже мысленно представила, какой шум поднимется вокруг меня. Но что поделать, общество на то оно и общество.

Наконец выхожу на террасу. Вдыхая свежий воздух, напитанный сладким ароматом садовых кустистых цветов и влагой от бьющих ключами фонтанов, я направляюсь в сторону деревьев, спускаясь по лестнице и шагая по плитке каблуками.

Наконец, оказавшись в тишине, под густыми кронами деревьев, я присаживаюсь на каменную скамью и просто расслабляюсь. Всё-таки я отвыкла от таких мероприятий. Когда же пройдёт торжественная часть?

Хотелось скинуть туфли и походить по мягкой траве, а потом вернуться в комнату и попросить Кармен сделать ароматный чай. Но об этом мне только мечтать.

Сжимаю пальцы и чувствую коробочку в руках. Опускаю взгляд, вспоминая, что собиралась посмотреть, что с ней. Хотя можно было сделать это позже. Подумав немного, я всё-таки открываю тайный подарок.

Замок футляра мягко щёлкает, открывая мне содержимое.

Задерживаю дыхание от красоты, что сверкала внутри, как утренний чистый свет. Внутри было нежнейшее ожерелье из бриллиантов. Дорого. Роскошно. Но от кого?

Вольтер? Но почему он решил преподнести подарок на ходу? Ройн…

Сердце сжалось от одной мысли об этом. Продолжает гнуть свою линию. Он ведь не отступит — генерал не может признать своё поражение.

Вспоминаю, как он дарил мне что-то. Всегда это были моменты моего трепета, ведь считала, что так он признаётся мне в любви, ведь суровый дракон не может позволить себе чувств. Я думала, это проявление чего-то глубокого, а оказалось — он меня покупал.

— Придётся расстаться, Ройнхард, — шепчу тихо, — со своей любимой вещью, — кладу ладонь на крышку, чтобы закрыть.

Приближающиеся шаги заставили очнуться и вынырнуть из охватившей меня грусти и сожаления, в которую я незаметно для себя погрузилась.

— А вот и ты. Я повсюду тебя искал, — голос Волтерна прозвучал мягко, почти ласково, но в его глазах читалась холодная напряжённость.

Он приблизился, искусно создавая иллюзию интимности, будто между нами действительно существовала романтика.

— Мы же договорились встретиться перед входом в зал. Я рассчитывал произвести впечатление для императора, что мы вместе. Что это у тебя? — его точный взгляд скользнул по бархатному футляру в моей руке.

Я инстинктивно сжала его и поднимаюсь.

— Ничего особенного, — убираю руку за спину.

Его брови чуть приподнялись, на лице застыла маска лёгкой, почти сердитой обиды.

— Шерелин, — он настойчиво качает головой. — Мы с тобой столько всего обсудили, столько планов построили. А теперь ты отдаляешься и даже скрываешь от меня мелочи. Разве так поступают с союзником? Это ранит мою веру в тебя.

— Насчёт “вместе” на балу… я не уверена, что это хорошая идея, Волтерн. Мы договаривались, что ты представишь меня императору. Но публичное появление вместе — это уже слишком. Люди начнут строить догадки. Что, если император откажет мне? Что они скажут обо мне тогда?

Герцог мягко улыбнулся, взгляд стал острее.

— Извини, но, — его голос стал тише, убедительнее, — ты размышляешь так, как напуганная девочка. Но ты ею больше не являешься.

Он сделал паузу.

— Наше появление вместе — это не скандал. Это тонкое, но очень ясное заявление. Заявление о том, что ты не жертва обстоятельств, а женщина, которая, даже оказавшись в сложной ситуации, сохраняет самообладание и имеет поддержку.

Он сделал паузу, давая мне осмыслить его слова, и шагнул вперёд. Его движение было неспешным, уверенным, лишённым суетливости.

— А что до пересудов… — его голос понизился до интимного, почти доверительного шепота, когда он склонился чуть ближе. — В тот момент, когда ты получишь свой развод, все их сплетни мгновенно превратятся в восхищение твоей силой и решительностью, — он слегка сжал мою руку, и его взгляд стал пронзительным, лишённым и тени сомнения.

— Но для этого нельзя показывать и тени страха. Доверься мне в этом. Если ты покажешь слабину, показав хоть каплю неуверенности, тебя не просто осудят. Тебя затопчут. И твой шанс на свободу растворится, как дым.

— Дер Крейн здесь. Я не хочу, чтобы он к тебе приближался, а он это сделает, если ты будешь одна.

Компания Волтерна Баернара стала слишком давящей.

Или я на нервах, и мне нужно просто расслабиться.

Но это невозможно, когда решается моя судьба. Моя и моего ребёнка.

Я смотрю на Волтерна, и в голове рождается только один вопрос — как он отреагирует на новость о моей беременности? Ведь скоро это невозможно будет скрыть. А близость между нами исключена.

Если он узнает — оставит ли в силе этот дурацкий контракт на брак?

Сколько же вопросов.

И решить их сразу — можно просто свихнуться.

Не всё зависит от меня. Нельзя давать слабину.

Осталось просто немного потерпеть, чтобы развод состоялся. А после…

— Ну хорошо, — сдаюсь я.

Нет, я вовсе не хочу поддаваться.

В конце концов, пусть эти самцы сами разбираются в том, что заварили. А мы с моим малышом уже проголодались. С утра ни крошки во рту — отсюда и излишняя злость.

В зал я возвращаюсь в компании герцога, что подняло новую волну косых взглядов и шушуканья за спинами. Один плюс в этом всё-таки имелся — теперь надоедливые сплетницы не смели ко мне подойти, наблюдая, как Волтерн учтиво помогает подняться по лестнице. Те аж покраснели, как спелые томаты, от зависти и возмущения — как я смею при муже флиртовать с другим мужчиной.

Хотя ничего подобного я не делала — лишь принимала внимание.

В приёмной галерее с гирляндами стеклянных и хрустальных люстр, солнечно и людно. Дамы сверкают драгоценностями на шее, запястьях, мочках ушей, платья пестрят, струится шёлк; мужчины — в дорогих сукнах, бархате и брокате, отделанных золотым и серебряным шитьём.

Волтер придержал меня за локоть, когда я поднимаюсь на площадку, и тут же вздрагиваю, потому что меня накрывает чья-то плотная тень.

Поднимаю взгляд — и замираю.

— Свою жену я в состоянии сопровождать сам, и лакеи ей не требуются, — грозно громыхает голос Ройнхарда в казавшейся повисшей тишине, будто весь зал смолк, чтобы услышать только его слова.

Волтерн встречает его слова с равнодушием, будто они проваливаются в пропасть.

А Ройн, пылал.

Моё сердце подпрыгивает в груди от смешанных чувств. Страх. Удивление. И… восхищение, которое я тщетно пытаюсь заглушить.

Генерал буквально разрезает пространство вокруг собой.

Бардовый мундир с золотистыми шевронами и эполетами сидит на нём так, словно был сшит не портными, а выкован под его тело. Плотная ткань подчёркивает широкие плечи, прямую спину и силу, которую невозможно скрыть. На груди — герб его рода, вышитый тончайшей нитью, сверкающей при каждом его движении. Высокий воротник слегка касается линии подбородка, подчёркивая резкий изгиб шеи и скулы. Тёмные волосы приглажены назад, но пара непокорных прядей всё равно выбиваются у виска, делая его взгляд хищным.

Он выглядит так, будто сам огонь согласился стать его одеждой, а золото — признать его власть.

И всё это… ему невероятно идёт.

Он действительно изменился, стал собраннее, внимательнее, взгляд замечает каждую деталь, нюх улавливает каждую ноту запахов. Хищник, который вышел на охоту.

От одного его взгляда по плечам пробегает морозный иней.

— Шерелин, идём, — негромко, но так, что слышат все, произнёс Ройнхард и подаёт мне локоть, разворачиваясь с той властной уверенностью, что сама расчищает ему путь.

Он встал ровно так, что герцогу пришлось посторониться — не резко, но именно так, как уступают дорогу высшей силе. Всё выглядит нелепо и напряжённо, словно воздух стал тесным.

Но Баернар не дрогнул. Холодный взгляд — как сталь, обёрнутая в шелк. Делает паузу, будто вплетает эту секунду в заранее выверенный план. Челюсть напряжена от сдерживания слов, которые он произнесёт позже, когда выберет момент.

Я уже убедилась что он умеет ждать, пока сеть сомкнётся сама.

Ройнхард чуть наклонился ко мне, не глядя на герцога:

— Возьми меня под руку, — приказал тихо, так, что голос стал почти прикосновением.

— Ройн, мы, кажется, с тобой уже всё обсудили, зачем ты…

— Возьми меня за руку, ты всё ещё моя жена.

Стискиваю челюсти.

“Не поддавайся, Шерелин, если ты это сделаешь, то… Вспомни, как он упивался Беттис там, на письменном столе — он не думал о тебе в тот миг, ему было плевать на тебя.”

— Нет, — отвечаю я, и собственный голос звучит хрипло. Смотрю на него с горечью.

Огонь в его взгляде стал ещё гуще, и теперь холод добрался до живота. Казалось, что дракон меня схватит и заставит идти — моё “нет” для него всегда было пустым звуком. Мне ли этого не знать.

Но он не движется.

Медленно, очень медленно его пальцы разжимаются. Скулы ходят, будто он удерживает зверя за клыки изнутри.

— Ты говоришь «нет» мне? — его голос стал тише, ниже, опаснее, как раскат перед расколом неба.

Я уже готовлюсь к удару… но он делает то, чего не ожидал никто. Даже я.

Ройнхард отступает ровно на шаг. Не больше. Но это шаг, который слышат все.

Его взгляд прожигает меня, как клеймо, но в нём — не только ярость. Там признание факта, которому он противится, но не может опровергнуть.

— Хорошо, — медленно произносит он, так, что каждая буква отзывается в груди. — Я тебя услышал.

В груди что-то дрогнуло.

— Решай сама, — его голос звучит почти тихо, но так, что ни одна душа не осмеливается дышать громче.

Я не двигаюсь. Сердце бьётся где-то в горле, а пальцы сводит от напряжения.

Я чувствую взгляды — десятки, сотни. Каждый ждёт, что я сделаю. Уверена кто-то надеется на скандал, кто-то на мой позор, кто-то на драку.

Ройнхард не сводит с меня взгляда. Линия его плеч напряжена, будто он сдерживает зверя. Кто-то в толпе ахает, кто-то задерживает дыхание.

Воздух дрожит между нами, как натянутая струна.

Всё, хватит.

Отступаю и направляюсь в сторону парадным дверям. Одна.