Новые Боги. Пересмешник 2

Глава 14 «Ультиматум»

Восторженный взгляд Налима, страх на лицах Смайта и Робина, привычная тревога и неуверенность от Навуходоносора. Впрочем, Навух — парень исполнительный и неглупый. А что теряется, когда нужно принимать быстрые решения, так это общая беда умных людей, не имеющих жизненного опыта. Горе от ума, так сказать. А вообще, молодцы — держатся правильно. Достаточно далеко, чтобы их присутствие не показалось вмешательством, достаточно близко, чтобы при необходимости стать им в кратчайшие сроки.

Взбудораженный Лагерь тем временем медленно возвращал себе состояние относительного спокойствия. Самые сообразительные и нелюбопытные уже разбрелись кто куда, стараясь держаться в кругу своих фракций. Впрочем, таких было не много. Большая часть продолжала крутиться неподалёку, изображая активную занятость и подчёркнутое равнодушие к замершему посреди Лагеря игроку. Но за напускной деловитостью скрывалась неистребимая в человеке жажда зрелища чужой боли и смерти. В одном они правы — ничего ещё не закончилось. По крайней мере, не для меня. Ведь мало поиметь Богиню у всех на виду, результат столь сверхъестественного во всех смыслах соития нужно ещё пережить.

И что последствия, так сказать, воспоследуют, было вполне очевидно. Сдох бы Патрик без лишних спецэффектов, никто и слова бы не сказал. Поединок есть поединок. Но божественной стерве вздумалось показать характер. И что хуже всего, после этого проиграть. Такое мне с рук не сойдёт. Предметом рассуждения могли служить лишь степень и вектор ожидаемой расправы. Пока же марионетки богов тактично давали провинившемуся Советнику время сделать какую-нибудь глупость, чтобы облегчить им работу. Или, по меньшей мере, закончить дела, одно из которых матовым багрянцем мелькало меж пальцев. Прощальный подарочек от Богини:

«Индульгенция Фемиды (E+)»

Ранг: Е+

Уровень: 1/1

Описание:

— База данных, содержащая основы Учения Истинного Света. Знакомит с базовыми постулатами истинной веры.

Особенности:

«Индульгенция». Отпускает грехи перед Фемидой и значительно повышает с ней репутацию.

«Испытание веры». Содержит божественное испытание, позволяющее принять или отвергнуть предложенные положения. Позволяет разблокировать скрытый параметр.

Насыщение: 100/100.

Справка (D+)!

…

«Принудительная индоктринация». Прививает пользователю ментальные установки, позволяющие лучше понять постулаты Учения. Подавляет волю и критичность мышления.

— Хорошая попытка, — хмыкнул я, по достоинству оценив коварство оскорблённой Богини. Не будь на моей стороне высокоранговой справки, усиленной интуицией… Впрочем, даже тогда я бы не стал принимать столь заманчивое предложение. От него же за километр смердело подставой.

— Несправедливо… — пробормотала Октавия, плюхнувшись рядом с телом Патрика. Исцелять там было больше нечего — готовые мощи для храма. Пусть скажет спасибо своей чокнутой покровительнице.

— Справедливость — привилегия сильных и оправдание слабых, — пожал я плечами, не собираясь пускаться в изречение пространных сентенций. Устал. Да и кроме того, если Фемида каждому своему адепту так же качественно промывает мозги, то слова не помогут. Более того, будут вредны. Ведь пока ты говоришь, фанатик действует.

Вот и Октавия не пожелала понять, упрямо замотав головой. Зато мой давний почитатель не подкачал. Репутация с Теневиром достигла признательности (250), сообщил интерфейс. Чёртов Божественный Маяк! Чувствуешь себя гладиатором на арене Колизея. Подняв глаза к небу, я растянул губы в улыбке и, тронув пальцами край воображаемой шляпы, учтиво наклонил голову. Не самая худшая роль, что мне доводилось играть. В конце концов, стоит сменить костюмы и декорации, и гладиатор становится кесарем.

— Ты! — приглушенному рыку вторила волна холодного гнева. Слишком отчётливая, чтобы вызвать сомнения в её интерпретации. Слишком знакомая, чтобы ошибиться с её источником.

— Тоже пришёл за справедливостью, Лазарь? Не многовато ли на сегодня? — Главный паладин до словесной пикировки опускаться не стал, и сотрясший голову удар едва не сшиб меня с ног. Тренированное тело подстраховало встряхнувшийся мозг, но без потерь всё же не обошлось. Кажется, только что моя улыбка утратила толику былого шарма, вместе с одним из нижних резцов.

Лазарь, уровень 5. Успел откормиться на кобольдах, паскуда. Силу почувствовал. Вязкий кровавый плевок отправился под ноги жрецу Фемиды, и злые глаза в прорезях маски на мгновение дёрнулись вслед. Ублюдок отвлёкся на примитивную провокацию, позволив мне сравнять счёт пинком ноги в грудь.

Какой твёрдый, мать его! Будто целиком деревянный. Грёбаный буратино. Но для резного полена он слишком резво вскочил, заблокировав правый боковой в голову. Нет, друг, классический бокс со мной не играет. Левый под рёбра. В костяшки пальцев стреляет боль, будто от удара по макиваре. Смещаю корпус, избегая размашистого бокового и, не теряя энергии движения, контратакую локтем в лицо. Кажется, было слышно, как хрустнула шея. Лазарь отшатнулся, всплеснув руками в попытке удержать равновесие.

Шагнув следом, подбиваю переднюю ногу и тут же, не опуская конечность, перевожу в голову. Высокая ловкость вкупе с базой рукопашного боя позволяла мне наносить хлесткие и быстрые удары ногами с поразительной лёгкостью. Глупо было не воспользоваться этим преимуществом, отбивая голые кулаки о деревянную морду. Однако с него как будто достаточно. Лежит, разбросав конечности. Ярко-голубые глаза смотрят в небо. Тяжело вздымается грудь. Успокоился? Или умирать собрался? Ещё не хватало…

— Живой?

— Тебе не удастся уязвить мою плоть, — гудит из-под маски. Но как-то без огонька. Значит, живой.

— Как насчёт твоей гордости? — хмыкнул я, подав жрецу руку. Тот принял, легко поднимаясь на ноги. Но теплее идущий от него ментальный фон от этого не стал.

— Моя душа и тело, мой меч и моя гордость принадлежат Госпоже.

— Если даже гордость в тебе и та заёмная, пожалуй, ты и вправду неуязвим. Марионетка с деревянным лицом. Когда нужда в тебе отпадёт, ты закончишь так же, как Патрик. Капризные дети часто ломают свои игрушки.

— Смотри на него, Ви, — жрец обратился к Октавии. — Такие как он — будущее нашего мира, если мы проиграем войну за умы и души людей. Тебе же, Линч, я скажу только одно. Госпожа справедлива. Она никогда не даст больше, чем человек способен нести. Но у всякой силы есть своя цена. Вот та, которую плачу я.

Лазарь притронулся к маске, и та легко отошла от лица. А вместе с ней, с мерзким хлюпаньем от лица отходила плоть. Сквозь гнилую дыру на месте левой щеки видны были стиснутые в судороге зубы. Лицо Лазаря было лицом лежалого трупа, каким-то чудом сохраняющего способность мыслить, говорить… жить? Первожрец Богини Справедливости сгнивал заживо, и назвать подобное времяпрепровождение жизнью можно было лишь чисто в теории. Благодаря какому-то чуду Советник существовал, и чудо это, как ни странно, имело вполне зримое воплощение.

В два удара сердца сквозная дыра полностью заросла, кость снова покрылась плотью, плоть снова принялась истлевать. Жизнь и Смерть сплетались в нём, как змей Уроборос кусающий собственный хвост. И только в пронзительной синеве его глаз читалось стоическое спокойствие, даже смирение, скреплённые непоколебимой волей не тронутого гнилостными процессами разума. Неизвестный артефакт, говорила справка, применённая на деревянной маске, тем самым вызывая совершенно очевидные ассоциации с Маской Пересмешника. Каким-то образом невзрачный аксессуар, будто выстроганный ножом на коленке, не то маскировал, не то и вовсе поворачивал гниение вспять. Светловолосая неофитка вдруг всхлипнула и отвернулась, пряча текущие по щекам слёзы.

— Не плачь, Октавия. Мне совсем не больно. Госпожа забрала мою боль, — с непривычной добротой в голосе произнёс Лазарь. А затем приладил маску обратно, и дерево быстро приросло к плоти. Когда он обратился ко мне, доброта куда-то исчезла: — Мы можем забрать останки?

— Второй тоже ваш? Как его… Вэнс?

— Этот игрок не имеет отношение к фракции моей Госпожи. Мне неизвестны причины, побудившие его на вмешательство. Твой ответ?

— Забирайте, — разрешил я. И тут же, противореча самому себе, поднял за волосы отлетевшую голову Патрика, поместив в Бездонную сумку, чудом пережившую бой. Лазарь вопросительно уставился на меня. Ничего не оставалось, как пояснить свои действия: — Видишь ли, мой деревянный друг, одному моему человеку не помешала бы помощь целителя. Мне, впрочем, тоже. Расходники компенсирую в полном объёме.

— Октавия… — покачал головой жрец, глядя вслед убежавшей в слезах девушки. — Ей будет тяжело переступить через себя.

— Значит, голову вы не получите. Пропитанный божественной силой череп на что-нибудь да сгодится. Я буду звать его Йорик. Сделаю из него канделябр и поставлю в Личной Комнате рядом с порталом в домен Фемиды. Твой ответ, Лазарь?

— Я поговорю с ней, — под маской тихо скрипнули зубы.

— Закончила, — холодно заявила Октавия, отстраняясь от млеющего под её руками Налима. — Ухо это ему не вернёт, но воспаление я сняла и всё зарастила. Этот камень маны почти полный, возьми.

— Оставь себе, кудесница, — улыбнулся я. Такая строгая, холодная и собранная. Она, видимо, сама не замечала, как преображается, стоит взяться за лечение.

— Мне ничего от тебя не нужно. Если бы не Лазарь, никогда не согласилась бы помочь такому, как ты. Патрик не заслуживал такой смерти…

— Отпусти это, девочка. Не стоит скорбеть ни о живых, ни о мёртвых. Магия исцеления — ценный актив, а мягкосердечие — прекрасная почва для манипуляций.

— Зачем ты говоришь мне всё это? Разве тебе не всё равно, что будет со мной, с другими, с человечеством?

— Всякий человек вращается в орбите породившего его общества. Мы связаны, хотим того или нет. Мне не всё равно… И всё равно в то же время. Зависит от цены. Слова же не стоят ничего и вместе с тем могут оказаться бесценны, поэтому я их говорю. Делаю этот мир лучше… По-своему. Как умею и нахожу правильным.

— Верни, пожалуйста… голову, — смутилась она.

— Голова здесь, — передал я потрёпанный пространственный артефакт. — Ступай, а то большие дяди там уже извелись. Возвращать не нужно. Считай это моим вкладом в благотворительный фонд фракции Света.

— Фонд? Я не… Мне кажется, у нас нет никакого фонда.

— Значит, будет. Поверь мне, когда борешься за всё хорошее, против всего плохого, без фонда не обойтись. Положение обязывает. — Проводив глазами озадаченную целительницу, я повернулся к сидящим тесным кружком соратникам. Навух завозился, порываясь что-то сказать, даже открыл было рот. Но стоило встретиться со мной взглядом, вновь передумал. Нет, иногда эти его ужимки переходили все мыслимые границы, о чём я не преминул заметить:

— Скромность хороша в меру, молодой человек.

— Просто… хотел спросить, — разродился тот наконец, — за что ты убил того игрока? Патрика.

— Старый знакомый, — отвечал я, проминая пальцами гудящие плечи. — Их было трое, и они быстро поняли, что игроков убивать куда выгоднее, нежели скрытней. То, что на каждого хищника найдётся другой хищник, они понять не успели. Патрик был последним, но я всё равно опоздал. Таких, как он, нужно давить ещё в колыбели, а иначе из них вырастают первостатейные диктаторы и мерзавцы. Забавно: нет человека, а проблема живёт. Как думаешь, что это значит?

— Парадокс?

— Это значит, что проблема не в человеке…

— Совсем плохо дело, Старшой? Будем прорываться? — неразборчиво промямлил Налим, обсасывая пищевой брикет. Он, как обычно, ел за троих, однако теперь только за свой счёт.

— Для начала выслушаем господина Советника, — безошибочно определил я. И обернулся, встречая гостей: — Адам, моргни, если тебя держат в заложниках.

— Никто меня не держит, — скривился тот после секундного ступора. Затем, явно нарочно моргнув, продолжил: — Сам вызвался. Я уполномочен Советом донести до тебя его волю.

— Чью волю?

— Волю Совета, Линч. Прекрати делать из меня дурака!

— Мне и не нужно. А ты, Лука, надо думать, взялся его проводить? Или воля Совета оказалась настолько тяжёлой?

— Просто слежу за тем, чтобы всё прошло гладко, — здоровяк равнодушно пожал плечами. — Ты ведь не будешь совершать глупостей? Ты неплохой парень, мне было бы жаль тебя убивать.

— И это чувство взаимно, мой друг. К тому же я чертовски не люблю умирать.

— Тем более, что ещё одно убийство тебе не простят.

— Судебный поединок, — поправил я.

— Зависит от точки зрения, — мягко заметил Лука, во всю щеголявший кровавой меткой убийцы. — Будь хорошим мальчиком, послушай, что тебе скажет уважаемый Советник, и поступи правильно.

— Ты заигрался, Линч, — вышел на сцену уважаемый Советник. — Замахнулся на слишком большой кусок и едва не подавился.

— Мясо и вправду несколько передержали. Я предпочитаю с кровью.

— Мне не до шуток. Боги, знаешь ли, тоже травоядностью не грешат. В общем так, Линч. Я действительно всё понимаю, но своими поступками ты дискредитируешь не только себя. С этого дня ты исключён из Внутреннего Круга Совета. Что касается неизбежных последствий твоей выходки — это всё.

— Позволь, я не буду изображать удивление. Ваши игры в большую политику с самого начала были нужны мне не больше, чем я нужен вам. Что дальше?

— Дальше тебе лучше будет уйти, — Адам напряжённо кивнул, зачастив короткими рублеными фразами, будто боясь не успеть: — На время. Пока бурление не стихнет. Это не изгнание, Линч. За тобой сохраняется право совещательного голоса, а также место в групповом чате. К слову, нам нужна группа дальней разведки. Было бы замечательно, если б кто-то проверил подступы к землям кобольдов. Кто-то, кто знает маршрут.

— А я как раз собирался в ту сторону. Какое чудесное совпадение.

— Ещё бы ты не собирался… — пробормотал Адам, устало массируя пальцами переносицу. — Вот только не всё так просто. То, что я упомянул — это самый благоприятный вариант развития событий. Компромисс, подразумевающий исчезновение самой причины то и дело возникающих… недоразумений.

— Вот мы, кажется, и подошли к сути. Чего ты хочешь? Или правильнее сказать, чего хочет Совет?

— Бери выше, — Адам шумно сглотнул и, собравшись, будто перед прыжком в воду, выпалил на одном дыхании: — Мне жаль, но ты должен принять покровительство одного из богов.

— А иначе что? — холодно вопросил я. Британец покачал головой, бросив взгляд на Луку со скучающим лицом застывшего рядом. Вокруг как-то незаметно прибавилось высокоуровневых игроков с оружейными картами в руках и решимостью на лицах. Да и не только на лицах. Эхо разума не оставляло места двусмысленности. У них были копья и арбалеты, а у меня, кажется, не было выбора. — Значит, ультиматум… Сколько у меня времени?

— Времени у тебя нет, — отрезал мой визави. — Три Божественных Маяка предоставят достаточный уровень связи. Решение придётся принимать прямо сейчас.

В пальцах Адама что-то блеснуло, и тяжелая золотая монета с переливчатым звоном полетела в траву. На том месте тут же воспряло призрачное знамя Мамона — золотой телец на фоне полуденного солнца с пятью лучами и всевидящим оком по центру. Этот ветхозаветный демон любил презренный металл, но клетка из золота не перестанет быть клеткой. Сейчас бы выхватить Убийцу Королей, с каким-то внутренним ожесточением подумал я. Сначала прикончить Луку — при всей своей резвости он вряд ли успеет вовремя среагировать, даже к предвидению можно подобрать ключик. Затем проткнуть мечом Адама, сменить личину и, затерявшись в толпе, спокойно покинуть Лагерь…

Пару мгновений я позволил себе наслаждаться этой мыслью, а затем отбросил её, как совершенно несостоятельную. С опозданием в несколько секунд к двум Маякам присоединился и третий. Гончие загнали своевольного свободолюбивого зверя и, виляя хвостами, ожидали прибытия настоящих охотников. Вскинув голову, я улыбнулся мрачной и гордой улыбкой приговорённого к смерти. Пусть играют свою игру, пусть думают, что затянули удавку на моей шее. Жизнь покажет, кто будет смеяться последним.

…

Внимание! Вы находитесь в зоне действия трёх Божественных Маяков! Установлены правила условно-безопасной зоны. Боги наблюдают за вами!

Внимание! Получено задание «Выбор Покровителя»! (личное, божественное)

Внимание! Получено задание…

Внимание! Полу…

…

Внимание! Пять Старших Богов заинтересованы вашей судьбой! Получено достижение «Ключевая Фигура»! Вы — одна из ключевых фигур на доске. Вероятность того, что вами пожертвуют, невелика, но у всего есть обратная сторона. Оправдайте ожидания богов и получите награду, обманите их, и пеняйте на себя.

Сообщения сыпались как из рога изобилия, и в какой-то момент захотелось крикнуть «Горшочек не вари!». Но старая присказка имела не больше власти над интерфейсом Системы, нежели я сам. Так что волевым усилием все минорные сообщения отправились в мусор, оставив перед глазами лишь пачку божественных квестов. По большей части идентичных, в массе своей ожидаемых и определённо многообещающих. Последнее, увы, скорее со знаком минус.

Демос, Мамон и Дэйта удивили меньше всего. От них поступили стандартные требования: принять покровительство здесь и сейчас (функционал прилагается), и пройти посвящение при первой возможности. Что ввиду некоторых душевных особенностей, было бы попросту невозможно. Даже воспылай я внезапной любовью и преданностью к кому-то из них, в Филактерию нельзя поместить того, чего нет. А пустой сосуд для посвящения не годился. Фемида, разобидевшись в пух и прах, присовокупила ко всему тому же ещё и обязательную епитимью, как необходимое условия для прощения. А Теневир… Этот был в своём репертуаре:

«Выбор Покровителя № 5»

Тип: ультиматум.

Информация:

— Шоу должно продолжаться! И пусть эти снулые рыбы лопнут от злости!

Цель:

— Принять покровительство Теневира.

Награда:

— Чувство собственного превосходства. Шанс побороться за вакантное место Первожреца Теневира.

Никаких требований, никаких наказаний, штрафов, условий и шанс стать Первожрецом Теневира? Это… безумно. Настолько безумно, что действительно может сработать. Небрежно отдав «небесам» воинское приветствие, я от души рассмеялся и принял предложенный ультиматум. Не проиграть, когда победить невозможно — это даже больше, чем победить.

Внимание! Принято ложное покровительство Теневира! Истинный Покровитель знает о вашем решении!

— Смайт, Роб, вы можете быть свободны, — первым делом заявил я, вернувшись к отряду. Наверняка, сделанный мною выбор не понравился многим, но формально ультиматум был принят, и Боги отстали. А вслед за ними отстали и их наместники, предоставив мне время на отдых и сборы.

— Прогоняешь? — набычился Робин.

— Хотите остаться с опальным Советником? — задал я встречный вопрос. Игроки с шаткой мотивацией были мне не нужны. Не теперь, когда ярмо командования всякой швалью было сброшено вместе с остальными правами и обязанностями члена Совета. И гори оно всё синим пламенем… Робин ещё больше нахмурился, видимо истратив весь запас слов на сегодня, но ответил весельчак Смайт:

— Перебежчиков никто не любит. Не хотим души губить, а эти, — он опасливо стрельнул глазами куда-то вверх, — требуют.

— Старомодная набожность — не лучшее качество для выживания в новом мире. Душа — тоже товар. И чем раньше вы с этим смиритесь, тем больше времени останется, чтобы загнать её подороже. Вы же сейчас как монашки в борделе… Судьба Исайи ничему не научила?

— Да мы не то чтобы… Мы для себя решили, что если припрут, как тебя, тогда уж ничего не поделаешь. Когда вера по принуждению, оно вроде как и не грех. Но приближать этот момент что-то не хочется. Нельзя нам в Лагере оставаться, Линч. Ты уйдёшь, нас тут же и разложат, как тех монашек, прости Господи.

— Учтите, мы не скрытней гонять пойдём. Откажитесь — я пойму. Даже отдам обещанный кинжал с опытом. Кажется, он причитается Робу… Впрочем, если пойдёте со мной, заработаете много больше, но я буду ждать беспрекословного подчинения.

Смайт с Робом переглянулись и, кивнув друг другу, сделали выбор:

— Мы с тобой, Линч.

— Угу, — выдавил из себя Роб.

Послышались мягкие шаги, и Налим неопределённо крякнул, попытавшись подать мне какие-то знаки. Как будто без него не понятно, что одна юная и не в меру самостоятельная особа вновь вознамерилась поискать приключений на свою подтянутую задницу. Марико панибратски ткнула меня кулачком, молча встав рядом. Руки девушки упрямо скрестились под едва выпирающей грудью. Японка выглядела хмурой и решительной, как подросток, разругавшийся с родителями и в сердцах объявивший им о решении уйти из дома. Снова.

Я тяжело вздохнул, с трудом удержавшись от того, чтобы закатить глаза и помянуть нечистую силу. И почему возникает такое чувство, что Сунь с упорством, достойным лучшего применения, подкатывает ко мне своего троянского коня. Лошадку… С другой стороны, хоть убей, не пойму, зачем бы ему это нужно.

— Мы отправляемся не на прогулку, — чисто ради проформы предупредил я.

— Всё равно. Так даже лучше. Больше риск — больше награда. Я изучила Биолокацию, лишней не буду.

— Это приказ китайца или твоё собственное решение?

— Я сама так решила. И вообще, пошёл он! Козёл старый…

— Сильная позиция, — хмыкнул я.

— И я тоже сильная. А он меня держит не пойми за кого. То ли за ребёнка, то ли за домашнее животное. А я ещё и талантливая. И умная. И полезная…

— И скромная, надо полагать?

— Скромность — моё второе имя, Линч-сама, — счастливо закивала та, едва не подпрыгивая. — Ну что, мы идём?

— Мы идём, — уточнил я. — Ты остаёшься.