Ниочёма - 4

Глава 3

Где-то на дороге между Москвой и Воронежем

Александр Маралов сразу, едва дернувшись вдогон, понял: кабриолет явно не из простых. К тому же шатенка водила действительно хорошо: пусть и не нарушая правила, но на грани фола. Как Маралов не старался, но приблизиться к девчонкам не мог. Правда, и не отставал, постоянно держа соперниц в поле зрения. Пока что этого было достаточно: удержаться на хвосте. А потом, вырвавшись на трассу, можно будет притопить по-взрослому и показать этим зазнайкам, как умеют ездить настоящие мужчины!

Сидящий рядом лучший друг и верный товарищ по ночным тусовкам Вася Мухтаров хоть и катался с Мараловым не первый раз, нынче изрядно сбледнул. Он поминутно хватался за ручку двери и то и дело кричал:

— Осторожно!

Но потом, видимо, вспоминал о грядущем пикнике с шикарными девчонками и на какое-то время успокаивался. А чего кричать? Он, Маралов, полностью контролирует ситуацию. И строго следит, чтобы расстояние до соседних машин было не менее пяти сантиметров. Скоро он догонит этих наглых спорщиц и поедет спокойно и неторопливо рядом с кабриолетом.

Мало-помалу жилые дома вокруг становились ниже, потом и вовсе исчезли, сменившись зданиями промышленными. А потом, после пары хитрых развязок, город, в конце концов, остался позади. А вишнёвый кабриолет всё продолжал маячить буквально перед носом. Но теперь это ненадолго.

Маралов лихо перестроился в левый ряд и утопил педаль газа в пол. Мотор взревел и машина рванулась вперед навстречу романтическим приключениям с интимным финалом. Вот только шатенка тоже неслабо прибавила, и сейчас неслась, опережая Сашу на какой-то десяток метров. Расстояние между машинами потихоньку, но неуклонно сокращалось. Вот уже пять метров, три, два…

А потом шатенка быстро обернулась и, передвинула рычаг на руле. Кажется, на старых машинах именно так переключалась скорость. Гонщик за клубничкой на секунду оторопел: девка просто переключила передачу? Что у нее за машина?

Тем временем вишневый монстр буквально рванулся вперед, стремительно увеличивая разрыв. Маралов скрипнул зубами: он не имеет права проиграть! Не может женщина, не должна водить лучше мужчины! Несколько секунд он колебался, но, видя, как уходит к горизонту кабриолет, сжал зубы и откинул пластиковую крышку с гашеток магического ускорителя. Да, это здорово садит ресурс движка, и длительность ускорения всего каких-то пятнадцать секунд — если, конечно, не хочешь вызывать эвакуатор. Но всё равно: он должен, просто обязан догнать этих девчонок!

Закусивший узду Маралов нажал гашетки, и тут же их обоих, его и приятеля, ускорением вдавило в спинки сидений. К этому времени Мухтаров был уже не бледным, а сине-зеленым, и не кричал, а тихонько что-то шептал себе под нос. А Маралов, мертвой хваткой вцепившись в руль, не видел ни спидометра, изрядно перевалившего за две с половиной сотни, ни приятеля, ни пролетавших мимо попутных машин. Только приближающуюся корму кабриолета. У него уже почти получилось, но тут с легким щелчком ускоритель отключился, и машина стала мало-помалу замедлять ход. А вишневый кабриолет в считанные минуты превратился в точку и скрылся за горизонтом. Разочарование от проигрыша было настолько сильным, что Маралов просто не мог вести машину. Он съехал на обочину и остановился, весь еще во власти гонки.

— Твою мать! — выкрикнул он и с силой ударил по баранке руля. — Сделали! Как стоячего сделали! И кто? Рассказать парням — засмеют!

Маралов не усидел: выскочил из машины, со злости пнул колесо, ушиб ногу, сматерился, нарезал пару кругов вокруг, плюхнулся обратно и вспомнил, наконец, что рядом был еще и приятель.

Мухтаров постепенно принимал естественную окраску. Он даже начал дышать и отпустил, наконец, ручку двери. На кожаной обивке остались глубокие вмятины. Правда, гонщика эта картина не тронула. Он снова саданул по рулю ладонями и тут вспомнил об уговоре: он кормит четверых девчонок в ресторане по их выбору. А, значит, не всё ещё потеряно, у него есть еще один шанс! Надо только узнать, кто в академии ездит на такой крутой тачке.

Олег даже не подозревал, что его красивый статусный кабриолет, который он рассматривал исключительно как агрегат для неспешного катания прекрасной половины человечества способен так ездить. Пожалуй, спорткар, которым он втайне гордился, если и быстрее, то ненамного. Ну и прорезавшийся талант Алёнки тоже стал изрядным таким сюрпризом. Нет, ревности к чужим умениям у Песцова не было. Но увидеть супергонщика буквально рядом с собой — это было нечто.

Аленка с началом гонки полностью преобразилась. Такой Олег её ещё не видел. Глаза серьезные, цепко смотрят на дорогу, периодически стреляя по зеркалам. Движения скупые, точные, молниеносные. Маневры продуманные, оптимальные. А на плотно сжатых губах нет-нет, да и мелькнёт улыбка, восторженная и от того чуточку сумасшедшая. Хороша, чертовка!

Разговор с водителем в то время, когда стрелка спидометра без малого ложится на ограничитель — самоубийство, а Олег в суицидальных устремлениях замечен не был. Он подождал, пока машина сбросила скорость с безумной до разумной и сурово поинтересовался:

— Куда это мы сейчас так низко летели?

Алёнка, еще не остывшая после бешеной езды, хвастливо отмахнулась:

— Да, на парковке один чудик принялся нас клеить, сразу всех троих. Строил из себя мачо, предлагал пари: мол, если он побеждает, мы берем его с собой на пикник.

— Так мы же не на пикник едем! — не понял Олег.

— Ну и что? Если человек почему-то решил, что четыре девушки собрались на природу, зачем я буду его разубеждать?

— То есть, он меня за девушку посчитал? — возмутился Песцов.

— Ага, — хихикнула Щукина. — Между прочим, он теперь должен нам обед на четверых в любом из московских ресторанов. Хочу поглядеть на его рожу, когда он поймет, как сильно пролетел.

— Кхе! Кхе!

Олег обернулся. Из-под заднего сиденья, откашливаясь и щуря слезящиеся глаза, вылезали Маша и Вера. Волосы девушек были спутаны, одежда в беспорядке, суперстойкая водонепроницаемая тушь застыла над глазами уродливыми потёками.

— Алёнка! — возмущенно заявила Маша, устраиваясь на сиденье и доставая расческу. — Ты о чём вообще думала? Так гнала, что нас чуть из машины не выдуло! Это ж доисторическая тачка, здесь даже ремней безопасности нет! В следующий раз хотя бы крышу подними, чтобы пассажиров не растерять.

— Ой! — виновато пискнуло из-за руля. — Простите, девочки. Я больше так не буду, честно-честно.

Судя по голосу, Алёна говорила искренне. Песцов задумался: насколько хватит этих обещаний? Хотя… Наверняка Щука всё зафиксирует и в следующий раз гонщицу ждет бо-ольшой сюрприз.

— Вы понимаете, — тараторила Щукина, — этот идиот вконец меня достал. Нашел с кем тягаться! Тут же восемь цилиндров, турбина, куча всяких примочек, а он весь такой красивый мачо: если вы меня догоните… Тьфу, чмо! Представляете, он магические ускорители врубал, чтобы нас обогнать. Теперь ему тачку в сервис сдавать, движок на капиталку ставить. Тыщ на десять влетел парняга. Ну так что, в какой ресторан пойдем?

— Алёнка, ты неисправима! — подала голос Вера. — А если бы тебя инспектор Тараканов увидел?

— А-а, — беззаботно махнула рукой Щукина. — он дежурит под Воронежем, нам до него еще пилить и пилить. Так что с рестораном?

— А кто был этот молодой человек? — задал встречный вопрос Олег. — Он хотя бы представился?

— Разумеется!

Алёнка изобразила оскорблённую невинность.

— Моё воспитание не позволяет гоняться с незнакомыми мальчиками. Это некто Александр Маралов.

— Еще один олень! — хмыкнул Песцов. — Ничего, и не таким рога отшибали.

Кабриолет летел по шоссе, глотая километр за километром.

— Сейчас приедем, отдохнем как следует, — фантазировала Алёна, — погуляем по окрестностям. А то в прошлый раз прискакали, в спешке машину поменяли и дальше погнали. Скажи, Олег, там у тебя красивые виды? Представляешь, вышли бы мы на пленэр. Все такие в длинных платьях, в шляпках с лентами, Ты бы рисовал пейзажи, а мы бы тем временем собирали ромашки и плели из них венки.

— Ромашки давно отцвели, — фыркнула Вера. — Тоже мне, романтическая особа.

— Ну, значит, не ромашки, а какие-нибудь другие лютики, — не сдавалась Алёна. — Ой, а что это за знак?

На белом треугольнике с красной каймой были нарисованы рыжие усы поверх буквы «Т».

— Это слава, — спокойно констатировал Олег. — Народная слава инспектора Тараканова. Иной президент за всю жизнь и памятной таблички не удостоится. А тут люди ради простого имперского ИАИшника постарались, целый знак придумали, сделали и поставили. Думаю, инспектор, при всей своей страсти к соблюдению всех букв закона до единой, даже тех, что написаны мелким шрифтом, не станет его убирать. Хотя, заметьте, в правилах дорожного движения он не прописан. И ты тоже осторожнее: видишь, ограничение скорости? В охотничьих угодьях Тараканова знаки лучше соблюдать.

Щукина поморщилась, но скорость сбросила.

Через два поворота нашелся и сам инспектор. Пассажиры кабриолета от души помахали ему руками. Инспектор в ответ козырнул. Закон предписывает должностным лицам приветствовать иностранных монархов.

Телефон Песцова поймал связь и пиликнул. Олег достал, поглядел и не удержался от досадного:

— Твою мать!

— Что такое? — тут же заинтересовалась Алёна.

— У меня, оказывается, завтра в шестнадцать-ноль-ноль по Московскому времени магический арбитраж.

— С кем ты успел поцапаться? — удивилась Маша.

— Да три дня назад на меня в академии наехали три имбецила из числа Кабановых. Оскорбили, попытались побить, а потом решили за все свои безобразия вчинить мне иск.

— И что?

— Как что? Запись в надежном месте, ждёт суда. Кабановы сегодня пытались виру заплатить и сразу же заключить соглашение сторон.

— Так это же прекрасно! Они понимают, что их позиция в суде ничтожна и хотят решить дело миром. — воодушевилась Маша. — Или ты хочешь сказать, что не стал ничего подписывать?

— Вот именно, что не стал.

— Но почему? Это нормальная практика в отношениях родов.

Олег помотал головой:

— Только не в моём случае.

Теперь любопытство зацепило и Веру:

— Но почему?

— О-о, — протянул Песцов, — это длинная история.

— Ничего, время у нас еще есть, — заметила Алёнка. — На крайний случай поеду помедленней.

— Ну ладно, — вздохнул Олег, — слушайте. Помните, меня похищали перед выпускным?

— Это когда мы тебя из морга вызволяли? — хихикнула Вера. — Помнится, там тоже Кабановы отметились.

— Вот именно. Я тогда публично объявил, что пока не извинятся и не заплатят, разговаривать с ними не буду.

Каракалова сразу сообразила:

— Ясно. Теперь ты не можешь с ними контактировать напрямую без потери лица.

— Вот именно. Зато появился очень удобный случай стрясти с них денег сразу за всё: за старое, за новое и за два года вперед. Только мне придется завтра ехать в Москву. Если я не явлюсь, то автоматически буду считаться проигравшим. А второй раз по одному и тому же иску арбитраж не проводится.

— Тогда зачем ты сейчас в поместье поехал? — удивленно спросила Маша. — Пожили бы без домовых, не померли.

— Я ж не знал, что будет заседание! Сама видела: только что уведомление получил.

— Темнота! — назидательно произнесла Каракалова. — Магический арбитраж постоянно заседает в одни и те же дни недели. И об этом знают все, кто имеет дело с родами, магией и прочим. Только ты, как всегда, идёшь своим особенным путём.

Песцов пропустил толстый намек мимо ушей.

Какое-то время все молчали.

— Олег, — произнесла вдруг Вера, — а Кабановы могут тебя как-то задержать, чтобы ты не успел на суд?

Песцов резко посерьёзнел.

— Могут, конечно, — ответил он после недолгого раздумья. — По крайней мере, могут попытаться. В принципе, и сам бы мог догадаться. Вот тоже ниочёма! Спасибо, Вера.

— Обращайся, — улыбнулась та. — И что ты собираешься делать?

— Я собираюсь сегодня вечером устроить семейный совет. А теперь давайте уже побыстрее приедем и скатаемся к родовым землям. Иначе окажется, что наша поездка прошла впустую.

Где-то в кабинете главы рода Кабановых

— Геннадий Викторович! — склонился в поклоне солидный представительный мужчина. — Мы все сделали по вашему слову, принесли полагающиеся извинения, но Песцов подписывать мировую отказался.

— И вы не смогли его убедить? — нахмурился Кабанов.

— У меня не было такой возможности. Песцов сразу после отказа просто исчез. Магического действия не ощущалось, так что я даже не могу сказать, какой конструкт он использовал.

— Скорее всего, невидимость, — тут же начал прикидывать Глава. — Перемещение на пятом ранге недоступно. И на четвертом, кстати, тоже. Что ж, еще немного информации о враге лишней не будет. С паршивой овцы…

Он бросил быстрый взгляд на поверенного и внезапно сменил гнев на милость:

— Садись.

Представительный мужчина поспешил исполнить повеление.

— Так значит, сопляк отказался принять виру, — задумчиво произнес Кабанов. — На всё сразу нацелился, стервец. Ну да ничего, есть у нас методы и против Песцова. Ты сделал то, что я велел?

— Да, Геннадий Викторович. — закивал поверенный. — Всё строго по инструкции. Эфирный маяк установился, активировался и дает уверенный сигнал.

— И где сейчас находится твой подопечный?

— В настоящий момент он подъезжает к своему воронежскому поместью.

— Да ты что! Ах-ха-ха-ха!

Кабанов не выдержал, вскочил и возбужденно пробежался по кабинету взад-вперед.

— Мал ты еще с серьезными родами бодаться! — с пафосом изрек он в адрес отсутствующего Песцова. — Сам своей волей в капкан полез. Ну так и не жалуйся теперь. А насчет виры — вот, выкуси!

Геннадий Викторович скрутил дулю и ткнул ею в пространство. Туда, где, по-видимому, находился его незримый оппонент.

— Отказался от малого, так и большого не получишь, — продолжил он монолог, — а там и за остальное возьмемся.

Глава рода потрясши кулачищем, возвысил голос почти до крика:

— До нитки обдеру, молокосос! Ишь, Песец какой выискался! Сниму с тебя шкурку, да на воротник пущу. Зарвался, паскудник, Кабановыми побрезговал. Так получи же по заслугам!

Тут Кабанов спохватился, что в кабинете не один.

— Ступай, — недовольным голосом велел он поверенному. — Мне нужно поработать.

Где-то в Воронежском поместье Песцовых

— Ничего не скажешь, дал ты маху, — озабоченно произнес Пётр Семёнович. — Кабановым ведь даже делать ничего не надо. Дать наводку полиции, что едет, мол, особо опасный преступник. А полицейские строго по закону имеют право любого задержать на двадцать четыре часа до выяснения. Кабановым же только того и надо: время прошло, ты на суд не явился, и автоматически проиграл. Потом в полиции сделают вид, что во всём разобрались, извинятся, отпустят, но тебе это уже не поможет.

— Да понимаю я, — угрюмо согласился с ним Песцов. — Сглупил, бывает. Только, сдается мне, в Москве Кабановы тоже нашли бы способ меня перехватить по дороге в арбитраж. Не сами, разумеется, через подставных лиц. Но результат был бы тот же самый.

Пётр Семенович поскрёб затылок и согласился:

— Пожалуй. Тогда, выходит, очень кстати, что ты сюда добрался. Конечно, расстояние значительное — больше пяти сотен километров. Но зато дорог на Москву отсюда много, все постами не перекрыть. Да и в город не обязательно по главной магистрали въезжать. Там всяческих тропок полно, незаметно прошмыгнуть можно запросто.

— Зато чем ближе к Москве, к Арбитражу, тем проще меня блокировать.

— Но там и свидетелей больше. Есть шанс пролезть внаглую.

— Олег Иванович, — вдруг вмешалась в спор молодая симпатичная барышня Наталья Степановна. — У вас тут что-то непонятное… можно я погляжу?

Не дожидаясь разрешения, Наталья Степановна подошла к боссу вплотную, медленно провела руками вдоль груди, вдоль спины, над головой. Потом нагнулась, быстрым движением сняла что-то с волос и осторожно положила добычу на стол, на лист белой бумаги. Все, кто находился в комнате подошли полюбопытствовать: на листе лежал крошечный, с булавочную головку, ограненный камешек.

— Что это? — спросили вразнобой все шестеро.

— Это — эфирный маяк с функцией маскировки, — сообщила Наталья Степановна. — Применяется для отслеживания положения объекта.

— А подслушивать через него можно? — поинтересовался Пётр Семенович.

— Нет. Для передачи звука требуется довольно значительная мощность, а здесь кристалл чересчур мал. Если через него попытаться транслировать разговор, он просто рассыплется в порошок.

— Дорогая, поди, штука, — предположил Песцов.

— Дорогая, да. И редкая. Сейчас артефакты мало кто изготавливает, да и те слишком велики по размеру и примитивны по функционалу. А это старая вещица, до Обретения сделанная.

— Интересно, зачем Кабанов решил так потратиться? У него, поди, не вагон таких маячков.

— Не вагон, это уж точно, — подтвердила Наталья Степановна.

— Да наверняка раз планировал ваш захват, собирался обратно вернуть, — заметил Пётр Семёнович.

Песцов вздохнул:

— Логично. Но почему не использовали обычный электронный маяк?

— Во-первых, — менторским тоном начала Наталья Степановна, — электронные маяки работают от батарейки, и долго не живут. Два-три часа максимум. Во-вторых, они значительно крупнее. И, наконец, их достаточно просто найти. А эфирный маяк, сами видите, очень мал. Дальность передачи почти неограничена, поскольку идёт через эфир. И, главное, для обнаружения такого требуется либо весьма специальная аппаратура, либо хороший сенсор.

Тут симпатичная барышня засмущалась и мило покраснела.

— В том, что вы, Наталья Степановна, хороший сенсор, я не сомневался. — Песцов потер лоб. — А теперь давайте подытожим. Раз Кабанов подсадил мне этот маяк, он считает, что мы его не найдем и будет в своих действиях ориентироваться на его показания. Так?

— Скорее всего, — подтвердил Пётр Семёнович.

— И непосредственных наблюдателей вокруг усадьбы может не оказаться, — продолжал Олег.

— Именно.

— Так это просто замечательно! Наталья Степановна, собирайтесь. У нас с вами намечается срочная деловая поездка в Москву, на заседание Магического Арбитража. Пётр Семенович, вам придется сесть за руль джипа и отвезти этот маячок туда, где его будут ждать. С собой в машину возьмите нескольких бойцов при оружии, остальные пусть сопровождают вас на дистанции в полкилометра на отдельном транспорте Их задачей будет ваше вызволение из лап врага, если останавливать будут не власти. А вы, девочки, вернетесь в Москву на кабриолете. Только за рулём будет Екатерина. Это, если не помните, девушка из нанятого мною отряда.

— А ты? — возмущенно спросила Алёнка. — Ты как будешь в Москву добираться?

— А вот это — секрет, — подмигнул Олег. — И не обижайся: чего ты не знаешь, того не сможешь рассказать.