Ниочёма - 4

Глава 13

Зимняя сессия была уже совсем близко, так что бракосочетание было решено отложить до каникул. Но Данеш ходила счастливая, с неизменной улыбкой. И, кажется, кланяться Олегу при встрече стала чуть более глубоко. Её подруги пережили приступ острой зависти, но утешились тем, что у них тоже имеется шанс. Проникнувшись наглядным примером, они удвоили усилия по изучению положенных по программе наук, немало захватывая и сверх программы.

Маша плотно взяла под крыло Сабиру, и они вместе сочиняли какие-то управленческие планы. Алёна стакнулась с Аминой, активно привлекая коллегу к разработке программ экономического развития Дикого поля. Шамсия в качестве будущего диплома создавала гражданский кодекс, объединяя традиции степи с правовыми нормами развитых государств. А Вера скромно перевелась на боевой факультет и свободное время проводила на полигонах, отрабатывая боевые конструкты.

Олег все эти движения не воспринимал, поскольку ежедневно уединялся со своей будущей супругой. И как бы иные шутницы не злословили, им было не до любовных утех. Они творили будущее всей магической науки.

— Если с исполнительными механизмами всё более-менее понятно, — констатировал Олег, — то с накопителями — наоборот.

— Но почему? — не поняла Данеш. — Ведь у нас вполне получился каркасный накопитель достаточной емкости. И он исправно крутил через исполнительный конструкт колёса вон той машинки.

— Всё дело в условиях работы. Понимаешь, любой конструкт — это некая фигура из проводников маны. Мы подаем энергию во входную точку, и конструкт начинает работать. Создает файрбол, или воздушное лезвие, или ледяное копьё, или, как у нас, крутит колёса. А задача накопителя — удерживать энергию внутри себя. Он должен быть сделан из материалов-изоляторов, не проводящих магическую энергию. У нас это, как будто, получилось. Но смотри: кристалл внутри себя постоянен. Наполнение его объема не меняется с течением времени. А каркасная конструкция как раз таки наоборот. Движение воздуха, пыль, мелкие предметы могут нарушить стабильность накопителя. И хорошо еще, если он просто выпустит в пространство накопленную энергию. А ведь может и взорваться. Представляешь, что будет, если рванёт, скажем, тысяча клоунов?

— Кошмар! — покачала головой девушка. — Но ведь можно поместить каркас в герметичный корпус. И даже организовать в нем более-менее глубокий вакуум. Мы ведь не проверяли: может, в этом случае накопитель будет работать еще лучше!

— Тогда возникает вопрос о сохранении секрета. Любой сканер покажет содержимое корпуса.

— А если делать корпус из того же материала, что и каркас? — предложила Данеш. Или вообще один корпус, но правильной формы. Ведь грани кристалла очень тонки, однако же накопитель работает.

— Или в монолите сделать полость нужной формы! — подхватил Олег. — Данеш, ты — гений! Дай, я тебя расцелую!

И прежде, чем девушка решила, как ей отреагировать, подбежал, схватил и смачно поцеловал, не особо разбирая куда. Попал, по закону Мёрфи[3], туда, куда надо. Данеш вздрогнула, и в то время, как её губы почти независимо от сознания принялись отвечать на поцелуй, принялась впадать в панику.

Тут, повинуясь всё тому же закону, открылась дверь и вошли сразу все старшие жёны.

— Ты погляди! — возмутилась Алёнка. — Всем сказали, что пошли работать, а сами вон чем занимаются!

Дважды застигнутая врасплох за какую-то минуту, Данеш окончательно перепугалась. Настолько, что ноги её ослабли, и девушка принялась плавно оседать на пол.

— Не-не! — запротестовал Олег, почуяв, к чему идёт дело.

Он повернул невесту спиной к вошедшим и обхватил руками, наглядно демонстрируя и ей и всем остальным: он берет девушку под свою защиту.

— Благодаря Данеш, мы только что совершили, без малейшего преувеличения, научный прорыв. Теперь осталось лишь подтвердить нашу идею на практике. Этим мы займемся на каникулах.

— А сейчас решили перейти к разврату? — не унималась Алёнка.

— Знаешь, — недобро прищурился Олег, — я порой думаю, что на самом деле твой предок — тасманийская ехидна. Сейчас ты здорово перегнула палку. И пока не извинишься передо мной и Данеш, за руль не сядешь.

— Ты это серьёзно? — насупилась Щукина.

— Вполне. Если сама не догоняешь, пусть тебе Маша объяснит, что ты брякнула, причем наверняка от большого ума. Мы с Данеш идем ко мне, я буду говорить с Песцом. Нас не беспокоить. Как закончу, сам спущусь.

Он взял невесту за руку и, не глядя по сторонам, быстро поднялся в свою спальню. Запер дверь, мысленно распорядился:

— Милка, обеспечь тишину. Чтобы снаружи не мешали, не стучали и не голосили.

И добавил вслух:

— Данеш, к какому роду ты принадлежала?

— К роду Солонгоя, господин, — с поклоном ответила та.

— Хорошо. Выбери себе место и садись. Я буду недоступен с полчаса, может, час. А потом решим, что делать дальше.

Данеш, еще до конца не отошедшая от шока, послушно, как школьница, присела на пуфик. А Олег плюхнулся на кровать, устроился в позе лотоса и отправился к Предку.

Где-то вне пространства

Песец встретил потомка традиционно:

— Ага, явился — не запылился!

— Ну да, не запылился, — подтвердил Олег.

— Ну что, когда настанет продолжение рода?

— А то ты не знаешь! Сразу по окончании обучения. Ведь был уже об этом разговор. Или у тебя память слабеет? Старческое слабоумие подкрадывается? Ты того, берегись. Оно незаметное, как… как песец.

— Издеваешься? — обиженно насупился Предок. — И над кем? Совсем никакого почтения не стало!

— Да нет, — с мягкой искренней улыбкой успокоил его Олег. — Напротив, забочусь о твоём здоровье. И немного шучу, не без этого. Так ведь и ты при случае шуткануть любишь. Стало быть, юмор понимаешь, и на дружескую подначку не обидишься.

Песец поскреб лапой затылок. Вроде, и обозвали, а, вроде, и похвалили. И что теперь делать? Обидеться или посмеяться? На всякий случай он решил изобразить вежливую улыбку. То есть, слегка оскалился.

Потомок, не слишком обращая внимание на страдания предка, тем временем продолжил:

— Между прочим, у меня к тебе дело есть.

— Опять дело! — надулся Песец. — Нет, чтобы просто так прийти, за жизнь поговорить, прошлое вспомнить. Да, вспомнил! Тут пернатая змея залетала, благодарность просила передать.

— И что?

— Ничего. Вот, передаю.

— А я, значит, принимаю. Ладно, будем считать, что передал. Но дело у меня другое. Есть девочка, будущая моя жена.

При этих словах Песец навострил уши. Всё, что касалось расширения рода и перспектив на потомство, интересовало его в крайней степени.

— Понимаешь, она с одной стороны была наложницей, причем еще у прежнего хана. И досталась мне, можно сказать, по наследству. А теперь нам предстоит заключать брак.

— Так в чем же дело? Укладывай в койку и женись, — похабно хохотнул Песец.

— Ну и пошляк же ты! — поморщился Олег. — Да и не в койке дело. Мы ведь с прежними женами всё делали через перстни, через артефакты, в договорах магические печати стоят. А тут как будет? Нужно в прежние договоры печати добавлять или новые бумаги сочинять? Кроме того, родового перстня у невесты нет и не предвидится. Кто поставит в договор отметку? Разве что Предок. Но с ним нужно еще договариваться. Опять же, непонятно: будет она выходить замуж как представительница рода или как простолюдинка.

— Что ты всё усложняешь! — насмешливо бросил Песец. — Какая тебе какая разница? Нужна жена, так бери да женись. Можешь просто по степному обычаю: обвел три раза вокруг своей юрты, и вперед, за потомством.

— У меня юрты нет, — заявил Олег. — У меня дворец. А вокруг него и один-то раз гулять слишком долго.

— Ну тогда не гуляй. А от меня-то ты чего хочешь?

— Ты уж, наверное, догадался. Давай ты этого Солонгоя разбудишь, да поспрошаешь обо всём, что касается женитьбы. Я тебя не обижу, энергии подкину сколько надо — в разумных пределах естественно.

— «В разумных пределах!» — передразнил Песец. — Я для тебя, можно сказать, ничего не жалею, а ты… Тыщу клоунов гони!

— А тебе плохо не станет? — участливо поинтересовался Потомок.

— Мне не станет. Мне от энергии только хорошеет. Во, гляди!

Песец распушился, став похожим на белого мохнатого колобка.

— Видишь? А ты маны пожалел. Да эту тыщу тебе накачать — пары минут хватит!

— Мне не жалко, — нисколько не смутился Олег. — Но если тебя не притормаживать, ты решишь, что основное моё предназначение — сутки напролёт качать тебе энергию.

— А разве это не так?

— Разумеется, нет. Подумай сам: если я поселюсь здесь и примусь тебе день и ночь энергию обеспечивать, кто будет потомством заниматься?

— В самом деле, — озадачился Предок. — Ладно, разбужу я этого Солонгоя. Гони ману!

Олег приготовился, выдохнул, опустошая резерв, и тут же, на вдохе, вновь набрал полное ядро энергии. Лес, что частоколом окружал Песцовую усадьбу, тут же зримо прибавил густоты.

— Слушай, Предок, — поинтересовался он, — а вот эта самая первичная неструктурированная энергия, она у тебя как, ограничена в количестве?

— Не знаю, — пожал тот плечами.

— А как бы узнать? А то есть один энергетический проект. Если удастся, род просто взлетит что по деньгам, что по статусу. И, возможно, по численности. Да и ты в накладе не останешься. Может, и манопровод свой построишь. Ну или, по меньшей мере, манохранилище.

И Олег покинул эфирный пузырь, оставив Предка в состоянии крайней озабоченности.

Где-то в одной из московских квартир

Данеш ждала своего начальника, господина и почти что мужа всё на том же пуфике. Как села, так и осталась: на краешке, спина прямая, руки на коленях, еще эта академическая форма — ну чисто школьница. На её лице было крупными буквами написано любопытство, но начинать разговор первой она не могла: это стало бы нарушением традиций.

— Не переживай, — успокоил её Олег, — я поговорил с Песцом. Он обещал твоего Солонгоя разбудить и про тебя всё выспросить. Я пойду, выпью перед сном чаю для приведения в порядок нервов. Ты, если хочешь, можешь присоединиться. И еще один момент: уже поздно, надо решить: останешься ночевать здесь или вернешься в кампус. Но имей в виду: здесь лишних комнат нет, как-то не планировались у меня дополнительные жены. Так что спать тебе придется в одной кровати со мной или с кем-нибудь из девчонок. У нас, кажется, даже диванчиков нет для засидевшихся гостей, поскольку гостей тоже не бывает.

И, не дожидаясь ответа, вышел.

В гостиной пришлось ждать, пока повар приготовит чай, пока подаст его на стол, пока обеспечит варенье, выпечку, конфеты, лимон, сахар и прочее, что полагается к вечернему чаепитию. Наконец, всё было готово: стол накрыт, чай налит. Олег вгрызся в булочку с корицей, запил глотком чая и аж прижмурился от удовольствия. А когда разожмурился, то увидел рядом с собой большие круглые глаза Данеш. Потом обратил внимание на крепко прижатые к груди кулачки, на легкое дрожание губ.

— С предком говорила? — понимающе спросил Олег.

Девушка в ответ смогла лишь кивнуть.

— И как предок? — продолжил счастливый жених расспросы, — Одобрил твоё замужество?

В ответ получил еще один кивок.

— Он ничего мне передать не просил?

Данеш кивнула в третий раз. Было понятно: от неё ничего сейчас не добиться. Девочка сперва должна отойти от шока. Потом сама всё расскажет. В смысле, все, что может.

— Ладно, — махнул рукой Олег, — садись, пей чай — если, конечно, хочешь. Потом поговорим.

За столом они сидели вдвоём. Остальные закрылись в Алёниной комнате и сейчас оттуда доносился приглушенный бубнеж — это, если прислушаться. А если не прислушиваться, то в квартире царила тишина, прерываемая тихим звяком чашки о блюдце, звоном ложечки о розетку с вареньем и хрустом булки. Чем сейчас занимались жены — обсуждали его, воспитывали подругу, решали, что им делать дальше — Олега не слишком волновало. Он просто черпал из розетки вишнёвое варенье, запивая его ароматным зеленым чаем, и наслаждался вкусом. Рядом Данеш делала то же самое, только есть варенье почему-то не стала. Стеснялась? Думать об этом не хотелось, он и не стал. Допил чашку, отодвинул её от себя и мысленно поблагодарил повара.

Видимо, на девушку чаепитие тоже произвело положительное действие.

— Господин, — тихо произнесла она. — Я должна передать вам послание Солонгоя. Он сказал: раз я стала вашей невестой, то не имею права делить с вами постель до заключения брака. Я очень хотела бы остаться, но воля Предка — закон.

— Ну что ж, — вздохнул Олег, — тогда собирайся. Я отвезу тебя в академию.

Поездка до академии, учитывая поздний вечер и опустевшие дороги, заняла не больше четверти часа. Еще столько же ушло на обратный путь. А дома Олега встретило хмурое трио. Больше всего хмурилась Алёнка. Прямо смотреть она избегала, глаза были красными. Понятно: ей уже доходчиво в четыре руки объяснили, в чем и насколько она была не права. И до неё действительно дошло.

Алёна стояла и краснела, не решаясь, начать разговор, пока не получила сзади пару почти незаметных со стороны, но крепких тычка.

— Олег! — наконец-то решилась она. — Ты… Я… В общем, я была не права. Моя шутка вышла за рамки приличий. Но я действительно только хотела пошутить. А получилось…

— Получилось как всегда, — резюмировал Песцов.

— Ну да, — кивнула Алёна.

И тут же, поняв смысл, вспыхнула как маков цвет. Отвечать на колкость не стала, сдержалась. Вместо этого закончила:

— Прости пожалуйста, я постараюсь следить за своим языком.

— Хорошо, я тебя прощаю.

Два перстня согласно мигнули, фиксируя результат переговоров.

— Тебе еще у Данеш прощения просить, — напомнил Олег.

— Я сперва хотела перед тобой… А она где? У тебя? — тут же среагировала повеселевшая залётчица.

— Я отвез её в кампус. Предок запретил ей ночевать здесь. У неё же нет отдельной комнаты.

— Жаль, — огорчилась Алёнка. — Ну, завтра извинюсь.

Несмотря на разрешившуюся ссору, настроение у Олега так в норму и не пришло. По этой причине онотказался от тесного общения с женами, поднялся к себе, разделся, умылся и плюхнулся в кровать. И тут его настиг голос Песца.

— Слушай, потомок, и не вздумай потом брякнуть, что не слышал.

— Говори уже, — отозвался Олег. — Что разбудил этого Солонгоя мне уже доложили. За то тебе спасибо.

— Доложили ему! — фыркнул Песец. — Ишь, какой осведомлённый! Ладно, слушай. Выросла твоя Данеш в роде Солонгой, как ты и говорил. До шестнадцати лет доросла. Но потом случилась какая-то замутка, что-то не поделили потомки Солонгоя с младшей ветвью, принятой в род годом раньше. Была резня, и эта младшая ветвь всех Солонгоев пустила под нож. Девку убивать не стали, потому что симпатичной была и материальную ценность представляла. Её просто и незатейливо продали хану в гарем в качестве свежего мяса. Собственно, если смотреть по крови, она осталась последней из Солонгоев. Остальные — так, приёмыши, от предка им ничего не светит. Но перстень родовой они себе притырили, сообразили, и просто так с ним не расстанутся.

— Так она всё-таки часть рода или безродная?

— Ты чем слушал? Она — это весь её род, и сам Солонгой это признал. Родственнички её официально выгнали, и к ней отношения не имеют, как и власти над ней. Предок этих родственничков послал лесом, то есть, степью. Далеко, в общем, послал. А как у них перстенёк добывать — сам думай. В конце концов, хан ты им или не хан?