НеТемный 6

Глава 2

Я видел, как ещё побледнел и без того бледный Виол. У смуглых загорелых южан это выглядело не так, как у бледных северян — южане, когда волновались, буквально становились серыми, как камень.

И всё же, выдержав величественную паузу, первый свой вопрос я задал совсем не Виолу. Повернувшись к Креоне, я спросил:

— Почему ты пошла со мной?

Было видно, что я застал Креону врасплох. По её мнению я, видимо, весь такой понимающий должен был войти в её положение и не устраивать расспросы… Девушка столько пережила за сегодня: сначала её похитили; затем она узнала, что у неё есть мать, которую она тут же чуть не потеряла; а дальше чуть не утопила душу в вечном холоде.

Но нет, все живы-здоровы, загорают на травяном бережку под нежным солнышком. Я ещё мог поволноваться за самочувствие юного Луки и, возможно, безгрешных животных, но ранимая психика Креоны и уж тем более Виола меня мало интересовали.

Как это ни странно для бывшего Тёмного Жреца, я считал их друзьями, и хотел избавиться от недоговорённостей. Видимо, окончательно оторвав душу от Бездны, мне, вестнику наивности, захотелось всю свою новую жизнь разложить по полочкам.

— Ты изначально пошла со мной, желая найти свою наставницу, — сухо сказал я, не дождавшись ответа, — За Агатой Ясной ты сорвалась из Моредара в магическую зону, в замок к Левону, прямо в ловушку. И вот, когда всё закончилось, и когда ты обрела даже больше, чем наставницу… — тут я снова сделал паузу, — ты опять следуешь за странным броссом.

Креона закусила губу.

— Для истинной ученицы Моркаты, осенённой её лунным светом, дело чести — отблагодарить тебя за то, что…

— Да смердящий свет! — я хлопнул по коленям, — Креона, в расщелину твою душу, я даю тебе последний шанс прежде, чем мы расстанемся.

Виол не вмешивался в разговор, держа руку на плече, на татуировке струны Маюна. Либо он тоже хотел узнать, говорит ли правду чародейка, либо этот хитрец пытался вызнать, насколько тонко я могу чуять ложь.

Девушка запнулась. На какое-то мгновение она даже попыталась состроить обиженное личико, тряхнув серебристыми волосами, но, глянув на мою холодную реакцию, со вздохом ответила:

— Так мне приказала ма… кхм… наставница. Госпожа Агата Ясная сказала помогать тебе… вам, господин Малуш, потому что вы… эээ…

Она не отводила от меня взгляда, но я чувствовал, что сейчас алтарница на грани. Пытается сказать ложь так, чтобы этот сраный бросс не почуял.

Я поднял указательный палец и легонько покачал им. Креона вдохнула, собираясь сказать что-то ещё, но попросту сдулась, бросив испуганный взгляд куда-то в небо.

Неужели успела дать какую-нибудь клятву Агате, а значит, и богине Моркате?

— Думаю, твоя мать сказала тебе сопровождать меня столько, сколько потребуется, — я усмехнулся, — Ведь Хморок — тёмный бог, и Совет Камня вместе с Хранителями Яриуса не отказались от затеи остановить его.

Креона выдержала мой взгляд.

— Разве мать отпустила бы своё чадо с тем, кому не доверяет?

Надо отдать должное, тут Креона меня подловила. Разговаривая с ней, я использовал красноречие бывшего Тёмного Жреца, отчего мне не пришло в голову узреть такую простую вещь.

— Я верю тебе, Малуш, — добавила Креона, — Моя же ма… госпожа магистр в сомнениях, я ещё не видела её такой. Дело, которому она служила всю жизнь, оказалось ложью. Совет высших магистров, то есть, Совет Камня… те, кто должен хранить равновесие, и кто не должен бороться с силами зла… Он весь прогнил… как ты ей и говорил, бросс Малуш.

Я улыбнулся, кивнув в ответ. На лице девушки можно было прочесть даже больше, чем она пыталась сказать. Она и вправду хотела мне помочь, и просто была благодарна, что я вернул ей больше, чем наставницу.

Креона коротко рассказала, что из магической зоны нас вывел тот самый детёныш дракона. В жёлтом тумане образовался проход, по которому они следовали вплоть до выхода из магической зоны.

И, как оказалось, сейчас мы находились где-то гораздо севернее Моредара. А раз вышли со стороны гор, то получалось, что мы где-то между Троецарией и Лучевией, на том самом тракте, который их соединял.

Я ещё обдумывал это, когда Креона продолжила:

— Я сама решила идти с тобой дальше, Малуш. А госпожа Агата Ясная захотела донести до царя Нереуса всю правду о его советнике Левоне, поэтому отправилась в Моредар.

— Не думаю, что его величество, которого столько лет водят за нос все, кому не лень, что-то сможет изменить… — задумчиво сказал я, — Без обид, Виол.

Бард пожал плечами.

— Ты прав, громада. Отца всю жизнь водили за нос все, кому не лень, — Виол поскрёб затылок, — Могута Раздорожский ещё до моего побега из Моредара говорил мне, что Нереус, любящий лесть, окружил себя подхалимами.

— То есть, ты стал служить Могуте ещё до истории, когда тебя обвинили в убийстве брата?

Виол нехотя кивнул.

— Не могу сказать больше… Магическая печать.

— И всё же Нереус — царь Южной Троецарии, — перебила нас Креона, — Тем более, случилась эта история с похищением принцессы Дайю наместником, а в Моредар прибыл её отец, король Лучевии. Агата Ясная думает, что сейчас её слова, к тому же подкреплённые советником Феокритом, будут иметь большой вес, и Нереусу придётся что-то делать.

Я подумал, что южный царь, скорее всего, просто повесит всех собак на мёртвого Левона, и дело с концом. А что ему ещё делать? Всю работу сделал странный бросс, которого он в глаза не видел.

Но удивило меня другое…

— Советник Феокрит? — я покосился на Виола, — Тот, который нас чуть живьём не сожрал?

— Я как раз собирался тебе рассказать… — бард виновато вжал голову в плечи, — Анфим и Лихо, схватив меня, потащили к Феокриту и попросту оставили с ним наедине в пещере. И, видит Маюн, у меня получилось его излечить!

Я слегка оторопел, услышав это, и уставился на барда. Конечно, я никогда не сомневался, что по-настоящему сильный маг сможет пересилить яд упыря. Но Феокрита укусил ещё и вампир, так что этот адский коктейль смог бы развеять разве только что Отец-Небо. Ну, или Вечное Древо…

Но чтобы бард победил яд упыря⁈

— И как ты это сделал? Спел песню?

— Не поверишь, громада, но да! — Виол вдруг схватил лютню и осторожно провёл пальцами по струнам, — Я обратился к своему источнику, к самому Маюну, к Яриусу, к восхитительной Сияне… Моя душа взмыла к небесам, к ветвям Древа, где резвятся боги, и там я услышал те самые строчки. Признаться, я никогда не испытывал такого единения со своей стихией.

Я сдержался, чтоб не хмыкнуть. Хоть Виол и удивлял меня иногда, мне трудно было побороть скептическое отношение к бардовской магии. Его стихия, говорит? Вино и девки — вот и вся бардовская стихия.

Виол, прикрыв глаза, прошелестел пальцами по струнам и поднял подбородок. Кожа на скулах барда в этот момент слегка натянулась, и от Виола снова пахнуло Тьмой — он как раз слегка поморщился, будто солнце слепило его даже сквозь закрытые веки.

Я прислушался к новым ощущениям внутри себя, которые даровала бросская кровь. Виол не излучал опасность… Бард был не опаснее спокойного моря, но в то же время это море в любой момент могло разразиться бурей.

— Значит, Феокрит чудом вылечился… — подытожил я, — А что Анфим?

— Он снова обрёл ясный разум, — Виол улыбнулся, потом со вздохом добавил, — Но магическое ремесло ему, к сожалению, ещё не скоро будет доступно.

Я почуял, что Виол недоговаривает, и недобро заурчал. Эх, хорошо быть огромным броссом — такие намёки у здоровенного варвара получаются выразительнее, чем простое покашливание.

— Побочный эффект твоего зелья, громада, — поспешил добавить бард, — Едва Феокрит излечился, как получилось, что Анфим достиг своей цели, и протрезвел. Твоё зелье — это опасное, но в то же время гениальное творение. Оно и вправду помогает достигать цели даже тогда, когда это кажется невозможным! И ты просто обязан подарить мне рецепт этого…

Я перебил его, прищурившись.

— Постой. Ты сам пил его?

Бард застыл, открыв рот, и только крякнул.

— Ну там же, за столом, чтобы дружина ничего не заподо…

— Бард!

— Вообще-то в пещере оно спасло мне жизнь, — будто бы в оправдание сказал Виол, — Конечно, в замке Левона с Анфимом плохо вышло, и я сам не ожидал, что зелье так подействует на меня…

В этот момент всё встало на свои места. И то, как Виол смог чудо-песней вылечить Феокрита, и то, почему он вдруг так повёл себя в замке и подмешал зелье Анфиму… Его это не оправдывало, но теперь я хотя бы понял.

— То есть, в замке за столом ты не использовал противоядие?

— Ну-у-у… Я его ещё немножко лизнул перед этим, когда к служанке пошёл, — бард по-детски надулся, — Но ведь неплохо вышло, да? Мы же дошли до Левона?

— Ох, вестник ты тугодумия, — я устало потёр лоб.

Виол иногда казался мне настоящим стратегом, но некоторые его решения оказывались навеяны спонтанно. Как, например, эта его затея с зельем.

Так вот чего он боялся, что я узнаю об этом. Неужели его настолько впечатлила тёмная алхимия? И это он ещё краешком коснулся… Думаю, если бы Виол услышал про «зелье желания», вызывающее страсть у любой женщины рядом, он бы облился этим зельем. Правда, побочный эффект ему бы явно не понравился.

— Виол, Виол, смердящий твой свет… — я покачал головой, — Ты хоть помнишь, какую песню ты спел?

— Да, — Виол улыбнулся, — Я назвал её «песнью покаяния». Кстати, Лука, там есть и строчки о Древе…

Я встрепенулся. Проснулись воспоминания Малуша, едва прозвучали слова о «песни покаянии».

Лука оживился:

— Ого, господин Виол, я бы хотел услы…

Я прервал мальчишку:

— Не сейчас, Лука. Значит, покаялся, бард, и Феокрит излечился? Стихия, говоришь, говорила в тебе сама за себя?

Виол, глядя на моё лицо, засомневался…

— Громада?

Я вздохнул.

— В этом мире я впервые такое встречаю, но в прошлом приходилось… Хотел бы я ошибаться, но, видит твой Маюн, ты стал оборотнем, Виол.