Некромант на страже человечества. Том 8

Глава 26

От сияния бесчисленного множества направленных на меня стрел, мечей, копий и другого сотканного из света оружия весь мир передо мной превратился в сплошное ослепительно-белое пятно. Сошедшей с гор лавиной чары неслись к моей костяной Крепости, собираясь захлестнуть ее и снести, не оставив и следа. Мне даже пришлось переключиться на зрение прислужников, чтобы хоть как-то видеть происходящее.

Но вот Лайоллане подобное явно не мешало. Она лишь слегка повела рукой, и мой замок окружила защитная сфера, едва коснувшись которой любые заклинания развеивались в пространстве, будто их и не было. Столь сильно бесившая меня магия «богини» теперь служила мне! Как, собственно, и она сама.

Я не соврал, когда сказал, что еще не закончил работу над аватаром смерти. Манипуляция с эфемерной материей давалась мне куда сложнее, нежели чем с мертвой плотью или даже с душами. Из-за чего сейчас мне (как некогда с первым украденным у Троттов гулем) приходилось постоянно подпитывать прислужницу своей силой. А костяная броня служила ей не только для защиты, но и одновременно поддерживала форму, не давая рассыпаться.

Массированная атака Сатвелеона не просто не причинила вреда моему замку — она вообще его не достигла!

А следом настал уже мой черед показывать цыганские фокусы, и послушная моей воле Лайоллана обрушила на обескураженного врага всю свою мощь! Заплясали колдовские молнии; огонь и лед сплелись воедино, порождая причудливый смертельно опасный симбиоз; каменные, песчаные, стальные и прочие копья сотнями устремились к своей цели, закрыв небо. «Богиня» магии оправдывала свой титул, демонстрируя поистине феноменальную власть над стихиями. И теперь эта власть принадлежала мне!

В воздухе разразилась напряженная схватка между двумя аватарами. Даже у группы Разделивших не хватило бы сил поддерживать текущее состояние эльфийки, я же это делал в одиночку. При том продолжая управлять Фингалинором и Христофором, а также предпринимая собственный попытки достать врага.

Сражение перешло на совершенно иной уровень, и теперь уже каждый житель Света Зарницы следил за ним, затаив дыхание. Подобного не только никогда не случалось в истории Земли, но и помыслить о таком никто не мог. Два бога бились не на жизнь, а на смерть, и одним из них управлял человек, еще совсем недавно являвшийся их правителем. Или это страшнейшее богохульство, или новая реальность, которую остается только принять.

Я буквально чувствовал, как с глаз людей исчезают шоры, и они начинают постепенно прозревать. Я же стал для них поводырем, ведущим в светлое будущее!

Несмотря на сумасшедший натиск, Сатвелеон прекрасно держался. Его световые чары принимали всевозможные формы, одновременно отражая атаки и генерируя собственные угрозы. Вот только последних я больше не боялся и полностью сосредоточился на составлении плана победы.

И если для того, чтобы одержать верх над Лайолланой, мне потребовалась посторонняя помощь, то теперь я вполне мог справиться самостоятельно!

Да и о каком плане может идти речь в сватке с подобной сущностью? В ловушку его не заманишь и на мякине не проведешь. Оставалось только усилить натиск. Что я и сделал!

В воздух разом взмыла целая сотня духов, приступивших к обстрелу сияющего аватара скалящимися ядовито-зелеными черепами. Сатвелеон выжигал их десятками, но я призывал все новых и новых, не давая общему числу просесть. Все-таки поход в земли эльфов принес мне достаточно душ и трупов для воплощения в реальность любых некромантских прихотей.

Плотность одновременно творимых чар стала столь высока, что небо для людей превратилось в сплошной непрерывно сверкающий ковер, разглядеть в котором что-либо не представлялось возможным. Ясно было лишь одно — золотого света постепенно становилось все меньше. Сатвелеон не выдерживал столь массированного натиска.

— Тупой чел, ты не можешь одолеть бога! — яростно крикнул нелюдь, не прекращая сражаться. — Этому не бывать!

— Бога, может, и не могу. — философски согласился я. — А вот тебя запросто!

Наконец, прорвавшись через все слои обороны, тела аватара достигла посланная Лайолланой сосулька. Она насквозь пробила сияющую фигуру, оставив в ней дыру с рваными краями. Но если магия Фингалинора пусть и причинила нелюдю вред, но не заставила его смутиться, то теперь он вздрогнул, будто его ударило током, и Сатвелеон, обратившись лучом света, отлетел в сторону.

— Что это⁈ — встревоженно спросил он с безопасного расстояния. — Что ты сделал⁈

— Понравилось? — усмехнулся я, развеяв окружавшую меня Крепость. — Жди добавки! У меня такого еще много!

И я даже не соврал. Если Влатислав научился транслировать свою магию через прислужников (и я следом за ним сделал то же самое), то теперь я шагнул дальше! Я не просто воскресил аватар Лайолланы из оставшихся от нее разрозненных частиц, но и привил ее чарам эффект от собственного заклинания. От Укуса мертвеца! И именно такой льдиной получил только что мой враг.

Разделившего подобная магия убила бы на месте, но и аватару, похоже, досталось нехило. По крайней мере потерянную ранее ступню он с легкостью восстановил, а вот дыру в груди заращивать не торопился. Да и сам весь стал… тусклее как-то, что ли.

И это не могло меня не радовать! Очередной некромантский эксперимент увенчался успехом!

Чудовищная по своей силе колдовская буря, затмившая небо, надвигалась на Сатвелеона. Вот только теперь он прекрасно представлял, чем ему может грозить пропущенный удар. И это при том, что достать меня возможности у него никакой не было. Суммарная мощь меня и моих прислужников превысила возможности одно отдельного взятого аватара «бога»!

Тогда Сатвелеон обжег меня полным ненависти взглядом, не предвещающим ничего хорошего, после чего вновь обратился лучом света и без лишних слов устремился вертикально вверх. Я бросился следом. Но не для того, чтобы догнать беглеца, а чтобы он ничего не заподозрил.

Так и случилось.

Я не мог тягаться с врагом в скорости перемещения, и тот довольно быстро усвистал прочь, но в вышине его ждал сюрприз. Купол. Который по-прежнему оставался настроен на меня!

И опять мне помогли наработки Влатислава. Тот, помнится, похищал целые Караваны, чему я разок стал непосредственным свидетелем. И это зрелище меня весьма впечатлило. А потому, вернувшись в Свет Зарницы из победоносного похода, я в числе первых дел наведался к Древу и немного над ним поколдовал.

К сожалению, мне не удалось поставить запрет на проникновение внутрь аватаров — ведь их, по сути, призывали общими усилиями находящиеся внутри жрецы — но вот обратно… Обратно те выбирались своими силами. А что такое сила аватара против мощи Купола, противостоящего законам природы целой планеты? Пшик!

Ставелеон бесновался внутри прозрачного пузыря, словно рыбка в крохотном аквариуме. Он метался из стороны в сторону, бился о стенки, швырялся магией, но сделать ничего не мог. Даже его гневные крики не вырывались наружу, не говоря уже о чем-то большем.

Я же не стал тянуть кота за хвост и, подлетев поближе, лично запустил внутрь несколько Укусов мертвеца. Один из них и оборвал жизнь аватара, заставив того распасться на миллион сияющих золотых частиц. Которые я поймал и закуклил в большой яркий светляк. На будущее.

Еще одна победа над «богом» в мою копилку!

Вот только насладиться триумфом я в полной мере не смог, потому что едва шарик света занял свое место в Теневом могильнике, как я коршуном бросился вниз и приземлился прямо возле Леуштилата, оставив в земле небольшую воронку.

Со смертью Сатвелеона поддерживавший Леуша магический меч исчез, и мой друг рухнул на мостовую, истекая кровью.

При виде меня окружавшие его люди испуганно отпрянули в стороны. В их широко распахнутых глазах отчетливо читался священный ужас. Еще бы! Я ведь не только у всех на виду одолел «бога» света, чье имя поколениями использовалось вместо присказки, но и создал Краеугольный Камень, что отчетливо понимал каждый.

Для них я уже был не человеком. И даже не личом. А чем-то бо́льшим. Гораздо бо́льшим!

— Что встали⁈ — рявкнул я во всю мощь прошедших три эволюции легких. — Лечите его, суть вашу! Лечите немедленно!

Ведь я прекрасно знал, что Леуштилат еще жив. Смерть пока что не прибрала его к своим рукам. Хоть и стояла сейчас над ним, отсчитывая последние секунды. Но я не хотел такой участи для своего первого за две жизни друга. Лучшего. И единственного.

Набежали знахари. Сорвали с Леуша рясу. Принялись вливать ему в глотку зелье за зельем, втирать мази, прикладывать какие-то кристаллы. Засветились фиолетовым особые лекарские умения. Врачи нет-нет да бросали на меня обеспокоенные взгляды, но я стоял с каменным лицом, не произнося больше ни звука.

Точно так же, как Анна, Фил, Кай, Митрофан и явившиеся с ними прямиком с церемонии аристократы.

Я никогда не показывал внешне свою привязанность к добродушному здоровяку, но все знали, насколько важное место он занимал в моем сердце. И я чувствовал, что люди банально боятся моей реакции на его смерть. Мою силу каждый видел своими глазами. И они прекрасно понимали, что мне не составит труда в приступе ярости стереть в пыль весь город.

Дураки.

Будто для того я так долго копил могущество, чтобы отыгрываться на собственных соотечественниках. У меня имелся другой враг. И он не менялся с того самого дня, как прервалась моя мирная жизнь в кругу любящей семьи. Лишь на чертовых нелюдей направлено копье моей ненависти. А ненавидеть их еще сильнее я уже просто не мог.

К счастью, среди высшего света столицы хватало талантливых лекарей, и они не дали моему другу умереть. Постепенно его лицо вновь приобрело здоровый розовый цвет, он открыл глаза и даже сумел построить осмысленную фразу:

— Я умер? Я теперь твоя нежить?

— Поверь, если станешь моей нежитью, таких глупых вопросов у тебя не останется. — не без облегчения хмыкнул я. — Первым же делом выкину их из твоей головы.

Анна упала колени и заключила Леуша в жаркие объятия. Молча. Но слова не требовались ни ей, ни всем, кто стал свидетелем этой сцены.

Сзади ко мне подошла Жоржетта и вложила руку мне в ладонь. Я высоко оценил этот жест и осторожно сжал ее тонкие пальцы.

Она не отстранилась от меня после увиденного. Я не ошибся с выбором.

— Что с Сатвелеоном? — спросил Леуштилат, уже догадываясь какой ответ услышит.

— Я победил. — просто ответил я.

— Победил бога… — эхом повторил мой друг. — Нет. Ты был прав. Прав с самого начала! Ты твердил мне это с детства, а я не верил… Тот, кто идет против собственных догматов, не может быть богом! А значит и остальные ими тоже только притворяются!

Люди ахнули, услышав подобное заявление из уст высокопоставленного жреца, и в то же время тело Леуша покинул золотой свет, рассеявшись без следа. Он лишился своего сана.

— Как же так? — растерянно произнес Кай, заглядывая в лица соседей.

— Но это не значит, что я перестал верить! — решительно заявил Леуштилат, сев при помощи Анны. — Уверен, настоящий бог есть. И я его найду! А пока… — он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. — Я буду верить в тебя!

Взгляды сотен, нет, даже скорее тысяч людей сосредоточились на мне. И этот миг у меня в груди не просто растеклось непонятное тепло, а вспыхнул настоящий всепоглощающий пожар! В меня словно выстрелили тугой струей напалма. Но она не пыталась меня уничтожить, а будто… будто… хотела помочь преобразиться. Сбросить личину уродливой гусеницы и стать прекрасной бабочкой, способной воспарить к небесам.

— Леон, что с тобой? — встревоженно спросила Жоржетта, первая заметившая неладное.

— Братишка?

— Дружище?

— Ваше Высочество?

— Некромант-Освободитель?

— Брат? — поддержали ее остальные каждый на свой лад.

— Подождите. — отмахнулся от них я, пытаясь остановить или хотя бы замедлить происходящее.

Вот только запущенный процесс лишь набирал обороты, с каждой секундой захлестывая меня все сильнее. Причем теперь к нему добавилась еще новая сила, принявшаяся тянуть меня куда-то вбок. Но не просто в сторону, а как будто вглубь самой реальности. Или, скорее, вовне?

Однако самое поганое во всем этом, что мое мертвое тело отвергало изменения, не давая им идти естественным путем. Продолжавшая вливаться в меня сила, смешивалась в море души с преобразованной Межмировой Энергией и заставляла плоть и все мое естество кипеть, но это практически ни к чему не приводило, лишь вызывая у меня все больше страданий.

Таким образом я не мог ни обратить метаморфозу вспять, ни завершить ее. А давление реальности все нарастало…

При этом я прекрасно понимал, что будь я живым, все бы прошло, как по маслу. Но, в то же время, не стань я личом, я бы вообще не дожил до этого дня.

Я осознал, что сопротивляться преображению бессмысленно и наоборот попытался вручную воздействовать на собственное тело. Примерно также, как делал это во время подготовки к третьей эволюции.

Помогло.

Дело сдвинулось с мертвой точки.

Кожа и мышцы стали полупрозрачными, обнажив вены с застывшей кровью и кости, что могли выдержать на себе целый танк. Море души выплеснулось наружу, оставаясь одновременно внутри меня и в то же время обволакивая извне. По крайней мере так я это ощущал.

В каждую секунду времени меня будто разрывало и сжимало, растягивало и скручивало, поджаривало и морозило, коло и резало… И при этом все сильнее выдавливало прочь за пределы текущей реальности.

Каждая клеточка моего тела и каждая частица естества горели в агонии, и мне стоило чудовищных усилий сохранить рассудок. Понимая, что скоро случится что-то непоправимое, я достал из кольца Краеугольный Камень и бросил его Анне, тем самым возложив на нее ответственность за все человечество. Сильнее нее Разделивших я не встречал.

Не забыл я и о Древе столицы. Выхватив нож, я резанул себя по запястью, но острое лезвие прошло насквозь, не причинив мне вреда. Пришлось напитать его силой и повторить процесс. Появилась крохотная рана, из которой я титаническим усилием воли выдавил несколько капель тусклой крови. Я собрал их в пробирку и бросил Филу. Император не должен лишиться возможности управлять Куполом собственного города.

Что еще?

Черт, как же все внезапно!

— Лео! — воскликнула Жоржетта, глядя на меня полными слез глазами.

«Лео». Раньше меня так называла только Мари. И вот появилась еще одна женщина, подобравшая ключик к моему сердцу, а я даже последних слов ей сказать не мог. Лишь тянуться к ней. Не телом и даже не душой, а чем-то большим.

И последний момент мне удалось к ней прикоснуться. Я понял это. И она это поняла. За один краткий миг мы без слов сказали друг-другу больше, чем могли бы наговорить за год. А затем я исчез!

Чтобы появиться в кромешной черноте, где я парил среди звезд и с высоты взирал на старушку-Землю до неузнаваемости измененную тремя Катаклизмами. Но то был не космос. А скорее иной пласт реальности, где Земля являлась не планетой, а олицетворением нашего мира. И к нему с разных сторон тянулись другие миры, соединенные с нашим толстыми канатами Межмировой Энергии.

Миры постепенно сближались.

Но если большая их часть оставалась где-то далеко, то один подобрался уже практически вплотную. Еще немного и Землю сотрясет очередное Вторжение, вместе с которым на голову человечеству свалится новая порция чертовых нелюдей. А я так до сих пор и не разделался предыдущими!

Я потянулся рукой к самому короткому канату, но понял, что руки у меня нет. Процесс метаморфозы еще не завершился. Но при этом и продолжаться он не спешил. Возвращаясь к прежней аналогии, я словно застыл на одном из этапов перехода между гусеницей и бабочкой. Ни туда, ни сюда. Уродливое нечто, способное лишь дрейфовать на обочине реальности.

Из меня по капле сочилась сила, и я чувствовал, что должен сформировать вокруг себя некую область, неразделимо связанную с моей сущностью, но я не мог этого сделать, не закончив собственное преобразование. Чем мне и пришлось заняться, буквально по атомам вылепливая себя самого из аморфного нечто.

Именно за этим процессом меня застал обладатель знакомого голоса, произнесший:

— Все-таки получилось. Удивительно… Но как же мерзко ты выглядишь!