Небесный воин. Книга 1. Жезл жизни

Часть 1 Глава 7

Целый год Ярослав жил в Храме Карса, словно зверь в клетке. Сначала он еще надеялся, что найдет способ сбежать, что найдет какой-нибудь выход. Но дни сливались в недели, недели — в месяцы, а Храм стал его тюрьмой, привычной и ненавистной. Тянулись однообразные дни. Утром и после обеда тренировки на Арене. Гарук и его стражники смотрели на Ярослава со смесью уважения и страха, как на чудовище, временно ставшее союзником. Он убивал лучше их, быстрее, больше. Щадил лишь женщин и детей, но это было лукавством перед самим собой — ведь несчастных после убивали или пленили воины Храма.

А когда в одном из рейдов на их стоянку напал пустынный варан и Краснов в одиночку одолел пятиметровое чудовище с почти непробиваемой кожей и челюстями, как у крокодила, уважение воинов стало непритворным. Вейд потом сшила из его шкуры длиннополую куртку по фасону, подсказанному Ярославом. Получилось очень эффектная вещица — ярко-красного цвета и полезная в бою — с трудом пробивалась дротиками и ножами.

От мыслей о самоубийстве спасали лишь безумные ночи с Вейд. Единственный свет в этой тьме. Ну, и еще волшебная фляжка с коньяком, появляющаяся сама собой в минуты самого дикого отчаяния.

Его заставляли участвовать в набегах — снова и снова. Каждый раз происходило одно и то же: горячий песок, крики, кровь. Но как-то раз он поймал себя на мысли, и ужаснулся ее цинизму: в этих рейдах ему интереснее, чем в стенах Храма, хоть какое-то разнообразие.

Кочевники называли их «Псами Карса». И боялись. Но Храму было мало страха. Ему нужны были тела для «Жезла жизни». Тарх — неисправимый оптимист, всё еще надеялся заставить установку работать в штатном режиме, и развил нешуточную активность, испытывая новые настройки. Почти каждый день стражники втаскивали в подземелье новых пленников. Мужчин, женщин — неважно. Лишь бы молодые, здоровые. Их привязывали к столу, заносили под купол… Вспышка… Крик… И еще один идиот с пустыми глазами, пускающий слюни.

Почему так происходило, ответа пока не было. Но эксперименты продолжались, требуя новых жертв. Однако перепуганные «Псами Карса» кочевники бежали подальше от Храма. Отряду Гарука приходилось гоняться за ними, уходя в пески аж на десять переходов. И в какой-то момент кочевники элементарно закончились — их изначально не было много, всего несколько тысяч на всю Великую пустыню.

Корв, посовещавшись с командованием и до сих пор неизвестными Краснову разведчиками, принял решение напасть на крупное поселение у самой границы песков, носящее смешное название Тумтум. Ехать до него пришлось почти двадцать дней, но там планировалось захватить сразу пару сотен пленников. Поэтому в этот рейд отправились почти все свободные от охраны Храма стражники.

Отряд остановился на гребне невысокой гряды холмов, откуда открывался вид на поселение. Оно раскинулось в ложбине между пустыней и степью, словно последний оплот цивилизации перед бескрайним царством смерти.

Стены — невысокие, глинобитные, уже потрескавшиеся от времени, но всё ещё крепкие. Их поверхность была испещрена глубокими царапинами — то ли от песчаных бурь, то ли от попыток штурма. По углам возвышались деревянные сторожевые башни, но часовые на них выглядели скорее декорацией — один спал, прислонившись к копью, другой лениво жевал какой-то корень, даже не глядя в сторону пустыни.

Внутри кольца стен теснились глинобитные дома с плоскими крышами, на которых сушились ковры, вялилось мясо и грелись на солнце полуголые дети. Узкие улочки петляли, как змеи, заполненные людьми, скотом и телегами. Здесь явно кипела жизнь, не похожая на нищенское существование кочевников — городок был перевалочным пунктом на караванном пути.

На центральной площади суетились торговцы, расставившие свои лотки с товарами. Соленая рыба из далекого южного моря — её резкий запах пробивался даже сквозь чад жаровен. Грубые ткани степняков — полосатые, вытканные из шерсти диких коз. И тонкие шелковые ковры из предгорий, созданные руками сихарских женщин. Изделия кузнецов из приморских городов — кривые ножи, длинные и короткие кинжалы, наконечники стрел, шлемы, наручи и поножи. Ну и, конечно, здесь продавали рабов — в основном из кочевых племен, худых, загорелых, в запыленных накидках.

— Гарук, возьми два десятка бойцов, обойди поселения с севера и заблокируй дальние ворота! — оценив обстановку, принялся распоряжаться Корв. — И чтобы ни одна крыса не ускользнула!

Сотник довольно осклабился, тыкнул пальцем в группу своих проверенных товарищей, вскарабкался на коня и поскакал в обход.

— А мы атакуем прямо в лоб! — сказал Корв двум стоящим рядом молодым сотникам. — Строимся колонной по четыре в ряд. В первых рядах — ветераны. Я сразу за ними, Яр со мной. Не растягиваться! По сторонам не глазеть! Наша первостепенная задача — подавление всяческого сопротивления! Пока не прикончим всех вооружённых мужчин, на баб и добычу не отвлекаться!

Основной отряд построился в колонну и неспешно двинулся к ближним воротам. Часовые на башнях продолжали заниматься своими делами и не замечали опасность.

Когда «Псы Карса» подошли впритык к стене, в нос Ярослава ударили новые ароматы: кисловатый дым открытых очагов, где тлел сушеный конский навоз, резкая вонь из выгребных ям и сладковатый запах только что зарезанной овцы. Краснов почувствовал, как у него свело желудок от этой гремучей смеси.

Тревожный крик разорвал утреннюю тишину, как нож — гнилую ткань. Часовой на ближней башне, наконец заметивший нападавших, завопил что-то нечленораздельное и схватился за оружие, но было уже поздно.

Воины Храма ворвались в городок через распахнутые ворота, и пошли к центру по узкой улочке. Хорошо обученные, отработавшие полученные навыки на многочисленных тренировках, они действовали, как единый организм, даже новички. Начищенные медные щиты сверкали на солнце, острия копий бросали блики на обшарпанные домишки. Они двигались медленно, но неумолимо, словно поток лавы, заполняющий ущелье. Ни голосов, ни суеты — только ритмичный топот сотен подошв по пыльной земле и звонкий лязг оружия.

А впереди воцарился хаос! Ярость без смысла и порядка! Местные жители не были пацифистами, сами ходили в набеги на кочевников — мужчины выскакивали из домов с боевыми кличами, прихватив проверенное годами оружие: двуручные топоры, длинные ножи, метательные копья. Даже беззубые старики бросались на врагов с ритуальными кинжалами. Но через пять минут Краснов понял, что бой уже выигран — тактика снова победила одиночное мастерство. Стражники не ломали строй, прикрывали друг друга, раненых тут же оттаскивали назад, заменяя свежими бойцами, отчаянные прорывы отдельных храбрецов мгновенно ликвидировались — два-три удара, и очередной «герой» падал на землю, истекая кровью.

А местные гибли десятками. Они дрались храбро, но глупо: бросались поодиночке, кричали друг на друга и ругались, вместо того чтобы согласовать действия.

Краснов шел в середине колонны, рядом с Корвом. Его тело рвалось в бой, но разум жестко контролировал каждое движение. С высоты своего роста Ярослав четко видел всё происходящее.

Вот кричащий детина с двуручным топором бросился на сомкнутый строй — и тут же сразу два копья пронзили его грудь. А за ним двое подростков метнули в «Псов Карса» дротики — один отскочил от исцарапанной меди щита, второй пролетел поверху. Старик с кинжалом попытался подлезть снизу, резать незащищенные поджилки, но чей-то меч отсек ему голову. Мальчишка лет десяти, подскочил к мертвецу и, дрожа, поднял с земли его оружие — и тут был сбит с ног ударом кромки щита. Следующий удар размозжил ему череп.

Бестолковое сопротивление постепенно угасало. Самые смелые, вставшие на защиту семьи и дома, уже пали в бою. Малодушные бежали к северным воротам, таща с собой какой-то хлам, который казался им ценным, не зная, что спешат в лапы головорезов Гарука.

А «Псы Карса», четко отбивая ритм подошвами сандалий, неторопливо, но безостановочно шли вперед. На главной площади царил разгром — лотки с товаром были перевернуты, ткани и продукты затоптаны. Но в самом центре этого бардака стражников ждали пять воинов. Их внешний вид резко контрастировал с местными — вся пятерка была облачена в доспехи — как заметил Ярослав, похожими на рейтарские — стальные начищенные кирасы, массивные наплечники, горжеты, брассеры, наручи, шлемы с полумасками и назатыльниками. Незнакомые воины стояли совершенно спокойно, словно на них не надвигалась сотня вражеских бойцов.

— Имперцы! — с ненавистью произнес Корв и хмуро сплюнул под ноги. — Принесли темные боги этих демонов на наши головы! Ну, сейчас начнется…

В воздухе раздался свист — резкий, как удар плети. И тут же один из стражников упал плашмя — в его переносице торчал арбалетный болт. Снова свист — еще один мертвый стражник. На этот раз стальной наконечник пробил лоб и вышел через затылок, вырвав клок волос вместе с осколком черепа.

— Поднять щиты! — рявкнул Корв, но это не помогло.

Новый щелчок арбалетного спуска. Третий болт пробил щит насквозь и вонзился в горло стражника. Кровь хлынула фонтаном, окропив его товарищей.

— Перестроиться! — заревел Корв. — Первый десяток на месте, второй — левый фланг, третий — правый!

Стражники, старательно прикрываясь щитами, перестроились из колонны в шеренгу. Это действие стоило им еще двоих убитых — имперцы стреляли из арбалетов часто и метко. Но в авангарде «Псов Карса» шли самые закаленные ветераны, побывавшие в десятках боев — они не дрогнули под обстрелом.

— Вперед! — скомандовал Корв своим обычным холодным голосом — уже успокоился. — Загнуть фланги! Окружай их!

Имперцы не стали ждать на месте, атаковав первыми. Пятеро против тридцати. Казалось бы — безумие. Но эти воины не сомневались в победе. Мало того — стоящий в центре коренастый мужик, с торчащей из-под полумаски шлема бородой, заорал глумливым тоном:

— Меня зовут Тукеро по прозвищу Потрошитель. Со мной парни из веселой банды «Костоломы Берга». Потанцуем, псы? — и громко захохотал. Ярослав машинально отметил, что предводитель говорит на языке, отличающемся от языка племен Великой пустыни и обитателей Храма, но внедренный патриархом в мозг «магический переводчик» позволяет его понимать.

Два самых здоровенных имперца орудовали алебардами. Подцепив их крюками щиты стражников, «Костоломы» мгновенно развалили строй и началась натуральная свалка, где преимущество перешло на сторону индивидуального мастерства, а не тактики. Двое парней помельче в ближний бой не полезли, остались на прежнем месте, размеренно стреляя и заряжая арбалеты. Их прикрывал сам Тукеро, парируя броски одиночных стражников своим странным оружием — чем-то вроде меча средней длины на коротком древке с загнутым шипом на обухе. Ярослав не сразу опознал в этом приспособлении для убийства гизарму.

Корв лично на помощь избиваему авангарду благоразумно не полез, а, как и положено грамотному командиру, принялся выстраивать в шеренги вторую половину отряда. И сделал это довольно быстро — и пары минут не прошло. Воины прикрылись щитами, выдвинули копья и сделали несколько шагов вперед. Авангард за это время лишился трети личного состава, уцелевшие в бойне поспешили укрыться за спинами товарищей. Впервые стражникам Храма противостоял такой умелый и храбрый враг.

Имперцы, походя и привычно добив раненых «Псов», отошли на дальний край площади. Алебардщики были покрыты чужой кровью с головы до колен, но сохранили боевой кураж — обменялись шуточками с арбалетчиками и засмеялись. Тукеро улыбался, делая неприличные жесты руками и нижней половиной тела, показывая этим «Я вас поимел».

В этот момент из переулка на площадь выбежала толпа стражников. Это пришел на помощь товарищам отряд Гарука. Они обрушились на имперцев с тыла, сразу сбив с ног арбалетчиков. Увидев это, отряд Корва без команды рванул вперед. Атаковали беспорядочно, но яростно, просто давили числом, снося всё на своём пути. Пять профессиональных бойцов против сотни озверевших фанатиков не имели никаких шансов — тут не спасут доспехи и выучка. Алебардщики, ещё минуту назад смеявшиеся, теперь отчаянно рубились, стараясь прорваться к упавшим арбалетчикам, которых просто затаптывали в землю.

В этой круговерти Ярослав лицом к лицу столкнулся с бородатым предводителем. Тукеро взглянул на противника и сделал шаг назад. Сверкнули глаза в прорезях полумаски шлема.

— Сихар? — удивленно воскликнул Тукеро. — Что ты делаешь среди фанатиков Карса? Вы же враги!

Ярослав молча бросился на него, делая выпад в бедро — единственное незащищенное доспехами место. Но массивный коренастый воин неожиданно ловко отдернул ногу и ударил в ответ. Краснов едва успел отскочить назад, когда гизарма Тукеро рассекла воздух в сантиметре от его горла. Лезвие с крюком на обухе оставило после себя тонкую кровавую полосу на коже — царапину, не более. Но в глазах имперца уже горело удовольствие.

— Похоже, Сихар, что ты на их стороне! Ну, что же, танцуем дальше! — сказал Тукеро, крутя в пальцах свое оружие. Голос звучал спокойно, почти дружелюбно, как будто они встретились в таверне, а не на поле боя.

Ярослав не ответил. Его тело уже двигалось — палаш взметнулся вверх, блокируя следующий удар. Сталь зазвенела о сталь.

Тукеро дрался не так, как все встреченные Красновым до этого враги. В движениях имперца не было ничего от грубой силы или неуклюжих выпадов. Каждый шаг, каждый взмах клинка был отточен до совершенства — будто перед Ярославом не человек, а смертоносный механизм. Он работал не только лезвием клинка, но и обухом, гардой, древком. Это был подлинный мастер продвинутой школы фехтования. И в другом месте и времени поединок с ним доставил бы капитану истинное удовольствие. Но сейчас стоял вопрос о выживании.

Ложный замах, диагональный перевод в нижнюю плоскость. Имперец сделал шаг влево, уклоняясь от удара, и тут же ответил коротким тычком. Ярослав фраппировал, клинок палаша скользнул по брассеру, оставив царапину. И тут же получил мощный акцентированный удар гардой в лицо, отдернув голову в последний миг. Затем последовал резкий рывок, едва не отправивший Краснова в «партер» — шип на обухе зацепился за перевязь меча. Ярослав едва удержал равновесие, изогнулся всем телом и выкрутился из захвата, отпрыгнув назад. Ремень перевязи лопнул и упал под ноги.

— А ты неплох, Сихар! — хрипло сказал Тукеро, отскакивая. — Но я убивал врагов покруче тебя!

Вокруг них кипело безумное побоище. Стражники и имперцы рубили и кололи друг друга. И было непонятно, кто одерживает верх — численное преимущество воинов Храма нивелировалось замечательными доспехами «Костоломов» и их личной выучкой. Корв лежал на земле, зажимая окровавленное плечо. Гарук орал что-то неподалеку, но его крики сливались с общим гулом.

Но здесь, в эпицентре хаоса, была только эта дуэль.

Ярослав снова атаковал. Его палаш взметнулся в диагональном ударе — Тукеро парировал, но лезвие все же срезало ремешок наплечника. Следующий подрез прошел в миллиметре от горла имперца, заставив того резко откинуться назад.

— Ого! — усмехнулся Тукеро. — Кто учил тебя этим трюкам? Ладно, пора заканчивать!

Имперец сделал шаг вперед, его оружие взмыло вверх — ложный выпад! Ярослав повелся на обман, подставил бок — и тут же ощутил жгучую боль. Крюк, пробив плотную кожу красной куртки, вонзился в мышцы, рванул вниз — кровь хлынула по бедру.

— Попался! — обрадовался Тукеро, придвигаясь ближе. — А теперь я… — Но договорить не успел.

Ярослав выронил бесполезный в клинче палаш под ноги, и выхватил кинжал. Выхватил из-за лацкана куртки, где его не было еще секунду назад, но странность этого действия Краснов в этот момент не осознал, слишком быстро всё произошло. Лезвие блеснуло, впиваясь в подмышечный вырез доспеха. Имперец скривился от боли, и упал на одно колено. Ярослав тут же врезал ему коленом в полумаску. Раздался глухой стук — голова Тукеро откинулась назад. Нос хрустнул, по бороде потек алый ручеёк.

— Ты… говно… — прошипел Потрошитель и рухнул на колени, его дыхание стало хриплым, прерывистым. Ярослав приставил кинжал к его горлу… Но вдруг остановился. В глазах имперца не было страха — только вызов.

Вокруг раздались радостные крики. Краснов поднял голову и огляделся — «Псы Карса» победили, забив толпой четырех наёмников и понеся при этом чудовищные потери. И теперь восторженно орали, подняв к небу окровавленные мечи. Ярослав подобрал с земли обрывки лопнувшей перевязи и связал Тукеро руки за спиной. Предводитель «Костоломов» скрежетал зубами.

— Ты пожалеешь, Сихар, что не добил меня! — прохрипел наёмник и вырубился от потери крови.